Глава 16

Однажды вечером, вскоре после того, как она вернулась из экспедиции с Арчи Джонсоном, Мэри прочитала в «Сидней Морнинг Геральд» статью под заглавием «Учитель года». В ней говорилось о замечательных достижениях молодого педагога, который работал с умственно отсталыми детьми. Статья заставила ее больше читать на эту тему. В местной библиотеке она набрала таких книг и занялась этим предметом всерьез.

Было трудно. Ей приходилось читать, держа рядом медицинский словарь, хотя для неспециалиста он мало помогал в прояснении сложных терминов. А многого не было даже в медицинском словаре. Она с трудом пыталась пробраться через трясину этих понятий, все больше и больше путаясь и все меньше и меньше понимая. В конце концов, она поняла, что надо встретиться с тем молодым учителем, автором статьи, неким Джоном Мартинсоном.

— Я был обыкновенным учителем начальной школы, пока не поехал в Англию и меня случайно не назначили в класс к умственно отсталым ребятишкам, — говорил Джон Мартинсон, ведя ее в школу. — Это захватило меня, но я не владел ни практикой, ни теорией, поэтому мне пришлось учить их, как я учу нормальных ребят. Конечно, это были дети с небольшим отставанием. Есть много таких, кого вообще невозможно обучить. Во всяком случае, я был поражен, как многому они научились и насколько они были отзывчивы, если к ним подходили, как к нормальным детям. Естественно, работа была ужасно трудной, требовала от меня невероятного терпения, но я упорно добивался от них нужного результата, я не отступал, и им не разрешал отступать. Я и сам начал учиться. Пошел в школу, вел исследовательскую работу, ездил, изучал методы других учителей. Я получал большое удовлетворение от моей работы.

Его глубоко посаженные темно-синие глаза смотрели на нее внимательно, но без любопытства; казалось, он воспринял ее появление спокойно и считал, что она сама все объяснит в свое время.

— Итак, вы думаете, что умеренно умственно отсталые люди могут обучаться? — сказала задумчиво Мэри.

— Без всякого сомнения. Слишком много невежественных людей обращаются с такими детьми, как с более дефективными, чем они есть на самом деле. Возможно, им так легче, ведь надо потратить огромные усилия, чтобы добиться от такого ребенка нормальных реакций.

— Возможно, многие думают, что у них нет педагогических данных для этого, — высказала предположение Мэри, думая о родителях Тима.

— Возможно. Этим ребятам необходимо одобрение, похвала, включенность в нормальную семейную жизнь, а их там часто держат в стороне, их любят, но как бы игнорируют. Любовь — это еще не все. Это обязательно, но когда имеешь дело с таким сложным явлением, как умственно отсталый ребенок, требуется еще терпение, понимание, мудрость и предвидение.

— И вы стараетесь, чтобы любовь пронизывала все это?

— Да. У нас есть свои неудачи, конечно. Их достаточно, но удач гораздо больше, чем в большинстве школ такого рода.

Он засмеялся сам над собой:

— Простите, мисс Хортон! Я не дал вам возможности вставить слово. Моя дурная привычка — заговаривать посетителя прежде, чем я пойму, зачем он пришел. Мэри откашлялась.

— Дело в том, мистер Мартинсон, что это в общем-то не моя личная проблема. Просто любопытство постороннего, но заинтересованного человека заставило меня искать с вами встречи. Я очень хорошо знакома с молодым человеком двадцати пяти лет, который является умственно отсталым в небольшой степени. Я хочу побольше узнать о его состоянии. Я читала книги по этому предмету, но не совсем понимаю специальную лексику.

— Я знаю. Ученых трудов полно, а хорошую книгу по основным проблемам для неспециалиста найти трудно.

— Дело вот в чем. С тех пор, как я начала заниматься с ним, вот уже около года, он проявил заметные признаки улучшения. Я даже научила его чуть-чуть читать и считать. Его родители заметили это и были очень рады. Однако я не знаю, чего я должна ожидать от него и до какой степени могу проявлять требовательность.

Он похлопал ее по плечу и взял под локоть, чтобы показать, что им пора идти.

— Я собираюсь показать вам классы и хочу, чтобы вы посмотрели очень внимательно на всех детей. Попытайтесь найти того, кто больше всех напомнит вам вашего молодого человека по поведению и реакциям. Мы не разрешаем посетителям беспокоить детей, поэтому мы будем наблюдать через стекло, прозрачное только с одной стороны. Пойдемте и понаблюдайте.

За всю свою жизнь Мэри видела совсем немного умственно отсталых детей, да и на них особого внимания не обращала. И теперь она удивилась тому, какие они разные. Среди них были такие, кто выглядел совершенно нормально, а были настолько уродливые, что требовалось усилие, чтобы не отвести глаза.

— У меня когда-то был класс выдающихся детей, — сказал Джон Мартинсон, стоя рядом с ней. — Ни одного с уровнем интеллекта ниже 150. Но знаете, я получаю больше удовлетворения, когда трачу целый месяц, чтобы обучить одного из этих ребятишек, как зашнуровать свои ботинки. Я думаю, им приходится прилагать для этого много усилий. Но чем труднее добиться какой-то цели, тем она дороже. И это справедливо и для умственно отсталых.

Закончив обход, Джон Мартинсон привел Мэри в свой маленький кабинет и предложил ей кофе.

— Ну, увидели кого-нибудь, кто напомнил вам вашего Тима? — спросил он.

— Нескольких, — она сказала, кого именно.

— Бывают случаи, когда мне жалко Тима до слез, — сказала она. — Он так остро ощущает свою неполноценность! Ужасно, когда приходится слышать, как бедный парень извиняется за то, что он «неполный доллар», как он это называет. «Я знаю, я неполный доллар, Мэри», — говорит он, и это разрывает мне сердце.

— Похоже, что он поддается обучению. Он работает?

— Да, разнорабочим у строителей. Полагаю, рабочие из его бригады к нему по-своему привязаны, но они также бездумно жестоки. Им нравится выкидывать с ним разные грубые шутки, например, один раз они обманом скормили ему экскременты. Он плакал в тот день не потому, что над ним издевались, а потому что не мог понять, отчего они хохочут… Он тоже хотел смеяться!

Ее лицо исказилось, и она замолчала. Джон Мартинсон ободряюще кивнул:

— Да, типичная ситуация, — сказал он. — А как насчет отца с матерью, как они с ним обращаются?

— В общем-то очень хорошо, — она рассказала об обстоятельствах жизни Тима, к своему удивлению, легко и подробно, но печально добавила: — Но они беспокоятся о нем, особенно о том, что будет с ним, когда они умрут. Его отец говорит, что он умрет от горя. Сначала я не поверила этому, но с течением времени я начала видеть, что это вполне вероятно.

— Я согласен, очень вероятно. Знаете, подобных случаев много. Такие люди, как ваш Тим, нуждаются в любви близких гораздо больше, чем мы, потому что они не могут заново приспособиться к жизни. Наш мир для них очень труден, — он посмотрел на нее серьезно. — Как я понимаю, Тим выглядит нормально?

— Выглядит нормально? — она вздохнула. — Если бы это было так! Нет, он выглядит совсем не нормально. Он, безусловно, самый красивый молодой человек из всех, кого я когда-либо видела. Как греческий бог — лучшего сравнения не подберу.

— О! — Джон Мартинсон опустил глаза и минуту смотрел на свои сложенные руки, затем вздохнул. — Мисс Хортон, я дам вам список книг, которые вам будет нетрудно понять. И увидите, они помогут вам.

Он поднялся, проводил ее до вестибюля и вежливо поклонился.

— Я надеюсь, вы приведете Тима как-нибудь на этих днях. Я бы очень хотел познакомиться с ним. Может быть, для него было бы лучше, если бы вы пришли ко мне домой, а не в школу.

Мэри протянула руку:

— Я бы очень хотела. До свидания, мистер Мартинсон, и благодарю вас за вашу доброту.

Она ушла, задумчивая и опечаленная, осознавая, что самые неразрешимые проблемы — это те, которые по самой своей природе не оставляют места для мечты.