Я получил приглашение выступить с докладом на ежегодном съезде общественной организации «Ветераны за мир», который в 2006 году проводился в Сиэтле. Сама идея обратиться к людям, которые на полях сражений рисковали жизнью за свою страну, а теперь требовали мира, глубоко меня тронула. Многие из них на войне лишились конечностей или получили другие тяжкие увечья, как физические, так и моральные. Как они сейчас относятся к тому, что творится в мире?

Во время перелета в Сиэтл я читал гранки книги, которую готовилась издать моя добрая знакомая Ллин Робертс. Книга называлась «Хорошие воспоминания» (The Good Remembering) и содержала богатства народной мудрости, которые автор по крупицам собрала в разных уголках мира. Особенно сильное впечатление на меня произвел следующий пассаж:

Этот отрывок как нельзя лучше подходил в качестве резюме к моим раздумьям о роли неправительственных организаций, которые стараются убедить корпорации стать сознательными гражданами планеты, и о топ-менеджерах, предпринимающих в ответ на это позитивные действия. Несомненно, сегодня и есть те самые «знаменательные времена, когда открываются возможности». Я вдруг понял, как важно донести до ветеранов эту добрую весть.

В Сиэтле я общался с ветеранами, посетил вечерний прием, побывал на вечере поэзии, где каждый мог со сцены прочитать свои стихи, заглянул и на многие другие мероприятия, организованные в рамках съезда. За пивом я познакомился с женщиной, которая отдала американской армии 21 год своей жизни, но подала в отставку, не в силах смириться с тем, что мы во второй раз вторглись в Ирак. Я слушал печальную балладу в исполнении ветерана, лишившегося на войне обеих ног. Бывшие воины встретили бурей аплодисментов слова «Я пожертвовал обеими ногами, чтобы Джордж Буш и Дики Чейни могли поливать нефтью свои суперделикатесы».

Я очень хорошо понимал чувства ветеранов — то была смесь разочарования, гнева и желания исправить зло, которое они вынужденно причинили. Вообще я предпочитаю не готовиться заранее к выступлениям. Так было и здесь — мне хотелось, чтобы слова, которые я скажу этим людям, шли от сердца. Я не боялся высказать публично то сокровенное, что было в душе, напротив, больше всего желал прямого разговора.

Когда я вышел на сцену огромного зала и вгляделся в лица ветеранов, во мне родилось чувство глубокого единения с этими людьми. Это чувство родства вытеснило все негативные чувства, которые я когда-то испытывал к военным. Куда-то испарилась былая ярость, которую я, молодой студент Бостонского университета, испытывал во времена вьетнамской войны, стоя в пикетах и не давая солдатам грузиться на корабли в военной гавани Бостона. Улетучился гнев против тех, кто сбрасывал бомбы на мирных жителей Панамы. Осталось только глубокое сочувствие к людям, которых корпоратократия цинично эксплуатировала в своих целях. Несмотря на все былые разногласия, это были мои братья и сестры. Пускай в прошлом они, как и я, по несознательности или недомыслию творили зло, зато теперь объединились в организацию «Ветераны за мир», чтобы требовать прекращения войн. Глубокий эмоциональный отклик во мне вызывали мощь и парадоксальность самой идеи — что солдаты, которые привыкли убивать, собрались ради того, чтобы требовать мира.

Сейчас я уже не смогу воспроизвести того, что говорил в тот вечер. Помню, что призывал присутствующих хорошенько вдуматься в слова Ллин Робертс — что кризисы мостят дорогу к переменам. Я просил их не обвинять во всем одну только администрацию президента Буша, а понять, что наш истинный враг, корпоратократия, — это нечто большее, чем просто тот или иной президент.

Я рассказывал о неправительственных организациях, мужественно борющихся за перемены в обществе, приводил пример добровольцев RAN, которым удалось заставить корпоративного гиганта Home Depot вести себя более социально ответственно. Я пытался убедить ветеранов поверить в свои силы, в то, что их организация имеет достаточно влияния, чтобы создать мир, о котором они мечтали, надевая военную форму и присягая защищать демократию. Потом я поймал себя на том, что произношу слова, которые часто обращаю к своим слушателям.

«Чтобы мои внуки росли в спокойном, жизнеспособном и стабильном мире, надо, чтобы каждый ребенок в Африке, Латинской Америке, Азии и на Ближнем Востоке рос в стабильном, жизнеспособном и спокойном мире». Произнося эти слова, я вдруг осознал, что озвучиваю еще один элемент универсального принципа.

Когда, покинув после выступления сцену, я направлялся подписывать для желающих свои книги, ко мне подошли двое молодых ребят. Одна из женщин-организаторов пыталась их оттеснить, указывая, что ко мне уже собралась большая очередь.

Однако упрямых юнцов это не остановило. Они все же подошли и назвали свои имена: Джоуэл Брэй и Тайлер Томпсон, второкурсники соответственно старшей средней школы в Олимпии, штат Вашингтон, и подготовительной школы при Сиэтлском университете. Ребята сказали, что они уже прочитали книгу «Исповедь экономического убийцы» и это убедило их начать действовать.

Пока мы вместе пробивались сквозь толпу, один из них говорил, что его очень взволновали последние слова моего выступления. «Это ведь будут даже не внуки, а мои дети! Это самое важное, что мы должны сейчас понять. У наших детей не будет будущего, если его не будет у всех детей», — сказал он мне.

Пока я подписывал экземпляры книги, Джоуэл и Тайлер стояли позади меня, терпеливо ожидая, когда я смогу уделить им внимание. Наконец я освободился. Джоуэл тут же принялся рассказывать, что они с Тайлером организовали клуб под названием Global Awareness and Change («Глобальное осознание и перемены»).

«Вернее, два параллельных клуба, каждый в своем городе, — принялся объяснять Тайлер, — мы решили, что так нашим школам и городам будет проще организовывать совместные мероприятия и привлекать больше народу. Несколько недель мы потратили на планирование и уже связались с сотнями людей и организаций, которые ставят перед собой такие же цели, что и мы. Многие студенты и преподаватели в наших школах уже решили нас поддержать».

«До сих пор все, к кому мы обращались, реагировали положительно и даже с энтузиазмом, — снова вступил Джоуэл. — Похоже, каждый хочет внести посильную лепту. Мы уже решили, что будем работать над многими проблемами — в области политики, экологии, социологии, экономики. Но потом под влиянием вашей «Исповеди» и фильма, снятого по книге Альберта Гора «Неудобная правда», мы решили сосредоточиться на двух направлениях — экономике и экологии, а заодно разобраться, как они взаимосвязаны».

«Мы, конечно, понимаем, что вы крайне заняты, но позвольте прислать вам по электронной почте письмо о том, что мы делаем», — скромно попросил Джоуэл и протянул листок бумаги, чтобы я записал свой адрес.

Спустя несколько дней после возвращения из Сиэтла я нашел в электронном почтовом ящике послание от Джоуэла и Тайлера. Вот что в нем было.

Global Awareness and Change (GAC) — это клуб, который ставит своими целями добиваться осознания глобальных проблем, изменять ситуацию к лучшему и в конечном счете находить им решение. Современный мир сегодня сталкивается с множеством социальных, политических, экономических и экологических проблем; последствия каждой из них проявятся еще при нашей жизни.

Более того, для того чтобы не только найти решение этих проблем, но и претворить их в жизнь, необходимо заручиться помощью и поддержкой всего нашего сообщества. Цель GAC — рассказывать людям об этих проблемах и в то же время принимать активное участие в их решении. Только объединив свои усилия, и никак иначе, мы сможем остановить механизмы, которые сами же и запустили. И ставка здесь — сама возможность нашего выживания.

Меня искренне порадовала сознательность и целеустремленность этих вчерашних школьников. Отрадно, что нашей образовательной системе не удалось-таки одурманить их, отвлечь от насущных проблем мира и загнать в накатанную колею тестов, домашних заданий, оценок, вступительных экзаменов и погони за престижной работой — всего того, что могло их испортить. Их не оболванило телевидение и не парализовал страх.

Несмотря на молодость, эти двое ребят уже достигли глубокого понимания жизни. Они точно знали, что ставкой в их начинании является «сама возможность выживания», потому что не их детям и не их внукам, а им самим придется испытать на себе последствия всего того, что натворило и теперь оставляет после себя наше поколение. И никакие решения не воплотятся в жизнь, если не будут охватывать своим действием весь мир. А самое важное — ребята верили в свои силы, в то, что добьются успеха.

Перечитав их письмо, я пришел к выводу, что в универсальный принцип, который я все пытаюсь сформулировать, непременно надо включить их решимость привлечь к сотрудничеству всех и каждого. Туда же должны войти и принципы социальной, экологической и экономической справедливости, которые отстаивают неправительственные организации. А еще обязательно надо включить те пять элементов общности, о которых говорили мне студенты Денверского университета.

Следует учесть и то, с чем согласится любая женщина, — чтобы дети росли в атмосфере защищенности и заботы. Этот принцип, пожалуй, не должен быть нравственным или религиозным — пусть лучше будет прагматичным, пусть отражает действительно универсальное пожелание, близкое каждому человеку, да, в сущности, и каждому живому существу. А еще он должен быть простым, чтобы легко запоминался. Я перевернул распечатанное на принтере письмо Джоуэла и Тайлера и написал:

Очень соблазняла мысль приписать что-нибудь насчет признания того факта, что ни один ребенок не унаследует такого мира, если он не станет наследием всех детей планеты. Однако, решил я, это и так следует из написанного. Потом захотелось добавить слова о растениях, животных и вообще о природе в целом, но я подумал, что это и так подразумевают эпитеты стабильный и жизнеспособный. Все же лучше, чтобы такое важное послание было кратким и простым.

Еще до Денвера и Сиэтла я считал наше время важным моментом истории. Однако впечатления от общения с университетской молодежью, с ветеранами войн, которые теперь выступают за их прекращение, с активистами неправительственных организаций, а также моя собственная идея о необходимости превратить империалистический капитализм в демократический — все это убедило меня, что нынешние времена — самый важный момент в истории.

Мы уже осознали, что наше общество неблагополучно, что наши лидеры процветают за счет царящих в нем нестабильности и неравенства, что мы подвергаемся эксплуатации, и все же нас продолжают уверять, что мы не несем за все это ответственности. Наши сомнения и неуверенность выливаются в один вопрос, который звучит практически на каждой моей презентации. Я считаю его самым главным вопросом нашего времени.