Часть 3
Добро пожаловать в Некрополь
Волынская область Украины, начало XXI века
1
Пятый день подряд я «горел». Температура даже утром не падала ниже отметки «39», несмотря на то что матушка, имевшая за плечами сорокалетний опыт работы в медицине, регулярно «подкармливала» меня антибиотиками. Голова трещала так, будто в ней копошились десятки пчел. Ужасно ныли мышцы. Незначительное расстояние между спальней и сортиром приходилось преодолевать десять, а то и пятнадцать минут. Ноги предательски подкашивались, и, если бы не заботливая родительница, я бы уже не раз грохнулся на пол и разбил дурную башку.
Это ж надо так вляпаться посреди лета!
Вода в Сарновке давно прогрелась до +20, и мы с Кливанским никак не предполагали нарваться на неприятность. Полезли за раками уже через час после того, как я приехал домой в очередной отпуск. Потом хорошенько врезали – и вот результат!
…«Пчелы» на мгновение оставили в покое мою бедную головушку, и в сознании, как в калейдоскопе, промелькнули события давно минувших дней. Поповое поле, бандеровский схрон… Даже замок королевы Боны вдруг предстал перед глазами… Но его быстро слизали языки пламени…
– Привет, братишка!
Кто это?
Черт возьми, Клёва!!!
Удосужился наконец проведать своего, как он любит выражаться, «кореша». Принес каких-то заморских таблеток и целый пакет цитрусовых…
«Эх, дружище, мне бы пивка да пару десятков членистоногих!»
– Хватит прикидываться. Вставай!
Володя безжалостно сбросил одеяло и застыл возле кровати с широко раскрытым ртом. Интересно, что так поразило его? Еле оторвав от подушки тяжёлый затылок, я перевел взгляд на собственную грудь. Все тело было покрыто реденькой сыпью, характерной для больных корью. Но ведь я давно вышел с детского возраста!
Не теряя времени, мама вызвала неотложку. Ждать долго не пришлось: пять минут – не больше. Такая сверхоперативность, совершенно нетипичная для нынешних кризисных времен, имела простое логическое объяснение. Количество людей, нуждающихся в медицинской помощи, летом всегда существенно уменьшается. Главным образом за счет тех, кто привык набирать «03» при наименьших проявлениях хвори, в надежде получить справку или больничный. Нужно быть полным идиотом, чтобы симулировать болезнь в такую прекрасную погоду…
Вывод симпатичной докторши оказался неутешительным:
– На простуду это не похоже… Кажется, у вас что-то инфекционное!
Она предлагала немедленно отправить меня в больницу каретой «скорой помощи», но Клёва был категорически против. Что ж, в его «мерсе» действительно комфортнее, чем в потрепанном «рафике»…
2
Была суббота. К тому же семь часов вечера. Поэтому в Волынской областной инфекционной больнице нам удалось разыскать только дежурного врача – Петра Николаевича Гагаловского.
– Плохи твои дела, Серега… Похоже, ты подхватил какую-то опасную инфекцию. Скорее всего, лептоспироз, – компетентно заявил он, осмотрев сыпь, которая так встревожила моего друга Кливанского.
– Что за хрень? – навострил уши Володя.
– Есть такая зараза… Хуже нее только холера и чума…
– Ого!..
– Переносится грызунами – мышами да крысами. Придется наслать на тебя санэпидемстанцию!
– Но у нас в доме отродясь не водилось этой гадости.
– Странно, странно… Тогда давай подумаем вместе… Ты давно в Луцке?
– Неделю…
– В воду уже лазил?
– Конечно. Как же я без раков?
– По норам шарил?
– Ага…
– Где?
– На Сарновке…
– А водные крысы там есть?
– И крысы, и бобры, и нутрии – полный фарш…
– У тебя на теле не было никаких повреждений?
– Отчего же нет? Накануне я продырявил руку, когда ставил запаску…
– И плавал с открытой раной?
– Разве это рана? Так – царапина… Залепил пластырем – и вперед.
– Ты еще Бортнева не знаешь! – рассмеялся Клёва. – В прошлом году он насквозь пробил ладонь и натягивал на нее резиновую перчатку. Но нырять не перестал.
– Идиот! – откровенно оценил мою опрометчивость Петр Николаевич. – Чтобы подцепить лептоспироз, достаточно намочить поцарапанный палец в том месте, где недавно проплывала инфицированная тварь. Или глотнуть немного речной воды.
– Выходит, в наших водоемах уже и купаться нельзя? – возмутился я.
– Купайся сколько угодно… Теперь у тебя иммунитет…
– Давай, братишка, быстренько заражай меня, – шутливым тоном взмолился Владимир. – Я тоже хочу иметь гарантию на будущее!
– Он незаразный… Если хочешь лежать с Сергеем в одной палате, погоняйся еще немного за крысами, – в таком же духе ответил Гагаловский.
3
Свежеиспечённого пациента немедленно положили под капельницу. Стройная девчушка в белом халатике сразу сделала первую инъекцию… Когда через три недели меня выпишут из больницы, моя задница будет похожа на дуршлаг. Кололи по часам, как сифилитика: день или ночь, прошло четыре часа – снимай штаны, подставляйся…
Персонал медзаведения оказался на редкость заботливым и чутким. Сестрички не отходили от меня ни на шаг, а очаровательная Нина Семеновна Пастрик – бывшая заведующая отделением, а с выходом на пенсию ведущая специалистка по инфекциям, в число пациентов которой, по счастью (или несчастью?), угодил ваш покорный слуга, – просто светилась добротой и желанием помочь.
Именно она сообщила: анализы подтвердили предварительный диагноз. Правда, «лепты» в моем организме нашли совсем немного. Это давало основания надеяться: осложнений не будет.
В конце концов мой крепкий организм преодолел недуг. Но полноценную жизнь я не мог вести еще полгода. Ни с того ни с сего вдруг впадал в депрессию, нервничал и замыкался в себе… Особенно допекали необычная сонливость и непонятные приступы тревоги, регулярно случавшиеся со мной. Поэтому события тех дней вспоминаются с трудом, натужно… И, может быть, ничего сверхъестественного тогда не случилось, а та мистичность, которая будто бы просматривалась во всех наших приключениях, просто плод моего больного воображения?
4
Все началось с будничной публикации газеты «Вісник». Точнее, с серии материалов за подписью Александра Синкевича, чье имя уже упоминалось в романе «Замок королевы Боны». Тогда я изложил читателям его трактовку легенды о Луцком замке. Кливанского же больше заинтересовала другая история. Про город мертвых. В ней журналист (и по совместительству астролог) попытался доказать, что много лет тому назад на территории, где нынче расположен Шацкий национальный парк, существовал один из центров мировой цивилизации.
Для тех, кто плохо разбирается в географии, поясню, что на северо-западе от Луцка раскинулся целый каскад карстовых озер, самое известное из которых – Свитязь – называют жемчужиной Полесья, Волынским морем и даже украинским Байкалом.
Откуда же пришла эта цивилизация? Автор убежден: с востока. На чем базируется его уверенность? Судите сами…
В названии одного из озер – Пульмо – астрологу мерещится легендарный герой Пуломан. Корень «кри» в слове Кримно, по его мнению, означает кривой, темный, демонский. Еще проще было связать с нечистой силой озёра Чёрное, Перемут и Люцимер. Тем более что последнее из них, если верить Александру, ранее вообще называлось Люцифер, то есть Сатана! Из всего этого вытекает, что где-то вблизи поселка Шацк (название конечно же «подарила» богиня Шачи!) когда-то находилась столица темных сил, известная под названием Трипура. И снова – аналогия. На забытом индийском языке (санскрите) сей термин означает треугольник, а волынские озера по своей конфигурации образуют именно такую геометрическую фигуру!
Попутно напомню читателям, что в основе индийских мифов лежит борьба богов с асурами, или, по-простому, с демонами. Сначала все они дружно жили в одном огромном городе – Мегаполисе. Но вскоре разругались. Боги остались в южной столице, по версии Синкевича, обустроенной где-то на берегу Черного моря, а демоны «окопались» на просторах современной Волыни. Вскоре правитель «южан» Шива объявил асурам войну, в которой использовались баллистические ракеты, разнообразные летательные аппараты и даже ядерные заряды, что нашло отображение в многочисленных мифах про огненные колесницы и взрывы, «ярче тысяч солнц». В конце концов Трипуру сожгли при помощи секретного оружия, принцип действия которого очень напоминает лазер. Название у него соответствующее – Глаз Шивы.
Но главные демоны оказались смекалистыми парнями и, вместо того чтобы пасть «смертью храбрых», замуровали себя в саркофаги в подземном городе Агарти. Современные авантюристы ищут его следы в Гималаях, а надо бы – возле Шацка!
Чем же так притягивает искателей приключений этот сатанинский Некрополь? Дело в том, что, согласно легендам, кроме саркофагов в нем хранятся бесценные манускрипты, могущие пролить свет на происхождение нашей цивилизации, секретное оружие асуров и… их неисчислимые богатства.
Мощи пращуров и документы моего друга почти не интересовали, а вот сокровища…
«Демонам они уже не нужны, а нам еще понадобятся!» – сказал тогда Кливанский.
5
Впрочем, то были лишь цветочки! Ягодки ждали нас уже в следующем номере. Развивая тему, Синкевич перешел от теории к практике и представил на суд читателей свидетельства одного своего знакомого, чье имя он решил почему-то сохранить в тайне.
Тот недавно ездил в Лондон, где ему (неизвестно за какие заслуги) показали досье украинского эмигранта, который сбежал за рубеж незадолго до окончания Второй мировой войны. Зная, как тщательно англичане умеют хранить свои секреты, я сразу засомневался в правдивости этих показаний, но, как говорится, «слов из песни не выкинешь».
Итак, в 1946 году под «прицел» британских спецслужб попал наш полоумный земляк, имевший при себе футляр, набитый бриллиантами самой высокой пробы. В своем объяснении он сообщил, что был проводником спецподразделения СС, снаряженного по приказу фюрера для поисков секретного оружия. Мол, на Волынь этот отряд перебросили прямо с Гималаев.
Эмигрант дал подробное описание подземелья, куда он спускался в сопровождении нацистских спелеологов. Там в прозрачных ящиках, напоминающих гробы, лежали высокие существа с человеческими лицами. На огромном камне, похожем на пьедестал, стояли несколько десятков кристаллов неправильной формы да какие-то непонятные приборы и машины, которые, согласно предположениям Синкевича, должны были обеспечивать пребывание обитателей Некрополя в состоянии анабиоза. Как только один из эсэсовцев дотронулся до камня, раздался странный звук. Усилившись, он вызвал панические настроения и (по выражению автора) «внутреннее зацепенение». Обычно так влияют на психику человека сверхчастотные электромагнитные колебания. Немцы стали сходить с ума и… со всех стволов палить друг в друга, а наш герой не растерялся – схватил несколько кристаллов и «сделал ноги»… Проведенные британцами анализы показали, что его добычей стало своеобразное голографическое устройство для передачи объемного изображения, однако без матричной составляющей (того самого пьедестала) это обычный бриллиант тонкой обработки.
Вот такой бред сумасшедшего… Но и под него находчивый астролог сумел подвести научную базу, фундаментом которой стали недавние открытия геологов, – те неожиданно обнаружили в районе Шацка кимберлитовые трубки, то есть потенциальные месторождения алмазов!
Тогда Александр пошел дальше и предположил, что название самого большого волынского озера произошло от имени главного индийского бога, а, значит, именно Свитязь и является Глазом Шивы – секретным оружием против сил зла.
Оставалось только посмеяться над его домыслами, если бы не… На берегу полесской жемчужины еще в советское время функционировал филиал секретного научно-исследовательского института. Его специалисты изучали свойства так называемой тяжёлой воды, которая, выполняя функцию замедлителя нейтронов, является теплоносителем в ядерных реакторах, а следовательно, и одним из элементов для производства водородных бомб…
К тому же тяжёлая вода угнетающе действует на организмы, а в больших дозах приводит к гибели всего живого. В озере обнаружены стометровые впадины, куда не заплывает рыба, где не растут водоросли…. Возможно, пещера находится под одной из них и тогда… Нет… Нет! Нужно гнать от себя всю эту мистику. Какой, к черту, Некрополь, какие гробы с мертвецами? Кристаллы… Бриллианты… Я же не верю ни в потусторонние силы, ни в побрехеньки о сокровищах…
Масла в огонь неожиданно подлил Кливанский:
– В сизо вместе со мной сидел один парень из Любомля… Он на полном серьёзе утверждал, что его родственник нашёл вблизи Свитязя наполненную золотом пещеру… Старик пропал без вести несколько лет тому назад, оставив ему вот эту штуковину…
Володя размотал бархатную тряпку, и его кабинет в «Королевской академии», где мы обсуждали инсинуации Синкевича, наполнился величественным сиянием. Золотая статуэтка поражала как размерами, так и мастерством исполнения. Наполовину обнажённая женщина с божественными чертами лица тянула вверх руки и о чём-то молила Небо.
Кажется, журналистское семя упало на благодатную почву!
6
Этот разговор состоялся 18 июля в день Сергея. Кливанский предлагал именины «обмыть», но недавняя болезнь надолго отбила у меня тягу к спиртному. Зачем переводить зря продукт? Я и так словно чумной. Одно спасение – речная прохлада. Только после неё начинаю немного шевелить мозгами. Да и то недолго. Часа два-три… Потом снова хочется в воду. Благо теперь у меня иммунитет. Можно ловить крыс за хвосты…
Так и живу. Утром бегу купаться в Теремно, после обеда еду за город или, если нет компании, на Стырь, где на удивление тоже в большом количестве расплодились раки, а вечером просто на несколько минут подставляю голову под упругую струю уличной колонки – говорят, такой метод лечения головной боли применял ещё Федор Достоевский…
На Свитязь мы отправимся, когда наш лидер завершит все необходимые приготовления. С техническими проблемами он уже разобрался, теперь занимается кадровыми. Нашу небольшую команду необходимо срочно доукомплектовать спелеологом и аквалангистом, а также учёным, разбирающимся не только в электромагнитных колебаниях, но и в ионизированном излучении. Кто знает, какие сюрпризы готовит для нас полесская жемчужина?
Специалиста по пещерам в Луцке при желании найти можно, инструктора по дайвингу – тоже, но где взять искусного физика? Проблема неожиданно разрешилась в субботу.
В тот солнечный день я по привычке принимал водные ванны на речке Сарновке. Заодно охотился на раков. И так увлекся, что не заметил, когда возле моей «клячи» остановился «мерс» Кливанского.
Сигналить Володя не стал. Тихонько пробрался к месту, которое так и называется – «Раков мост», и, когда я вынырнул в очередной раз, весело закричал:
– А ну, посмотри, кто к нам приехал!
Несмотря на общую заторможенность, я сразу узнал спутника Клёвы. Это был Юрий Носов, известный российский журналист.
Привередливая судьба свела нас в одном купе поезда Москва – Ковель. Я как раз работал над романом «Замок королевы Боны» и даже в пути не отрывался от рукописи. Вычитанные листы попадали в руки случайного попутчика.
Уже тогда он выразил желание посетить исторические места, описанные в произведении, встретиться с его героями. Спустя несколько дней мы претворили идею в жизнь. Свои впечатления Носов отобразил в большой статье, которая вышла в десятом номере журнала «Эхо планеты» за 2000 год. Названа она была вполне претенциозно: «В Луцке, на окраине Украины, живут по-людски»…
Несколько минут я, не вылезая из воды, ошарашенно глядел на них обоих и не верил собственным глазам. А когда убедился, что это не сон, словно пробка из бутылки, вылетел на берег и принялся обнимать дорогого московского гостя.
– Юрий Романович, родной, какими судьбами?
– Скажи спасибо Григорьевичу.
– Я вдруг вспомнил, что Носов – дипломированный физик, и решил пригласить его в нашу экспедицию, – хитро улыбаясь, пояснил Клёва. – Извини, что не предупредил заранее.
Вот это сюрприз! Как я мог забыть? Ведь однажды Юрий Романович водил меня в свою лабораторию, что в Международной академии информатизации. Он не только журналист, а и профессор, заслуженный деятель науки и техники Российской Федерации.
Лучшего специалиста нам просто не найти!
Правда, проблемы, которые ныне занимают российского ученого, далеки от колебаний и излучений, но его многолетний опыт работы в разных отраслях физики принесет невероятную пользу экспедиции – я в этом убежден!
7
Профессор рвался в бой, чтобы в полевых условиях проверить работу оптических приборов, изготовленных сотрудниками его лаборатории специально для нашей авантюры.
Но в воскресенье был какой-то праздник.
А понедельник сам по себе – тяжелый день, не очень благоприятный для начинания серьезных дел…
Поэтому отъезд пришлось отложить…
Но мы не бездельничали – два дня штудировали индийскую мифологию в центральной библиотеке. Там же я познакомил Носова с печатными сентенциями Синкевича; тот обозвал их «даже не научной фантастикой». Единственным аргументом против такой формулировки была золотая богиня. Кстати, осмотрев статуэтку, Юрий Романович категорично заявил: «Это настоящее произведение искусства, имеющее явно неславянское происхождение…»
Чтобы обсудить детали предстоящей операции, вечером все заинтересованные лица собрались на совещание в так называемой «Королевской академии».
Сие научное заведение – один из проектов господина Кливанского и компании по возрождению украинского дворянства.
– Итак, завтра отчаливаем, – начал Володя. – Всего в состав экспедиции включены пять человек: я, Бортнев, Носов, оператор металлоискателя Яша, а также инструктор по туризму Тимур Горбенко, спелеолог… Он вот-вот должен подойти…
Как только он произнес эту фразу, раздался звонок. Ректор академии Виктор Юшин, который не собирался в путешествие, но принимал активное участие в его подготовке, побежал открывать дверь и спустя мгновение препроводил в зал высокого белобрысого юношу лет двадцати пяти. Был он строен и опрятен, словно кадровый офицер. Что-то в его внешности явно не вязалось с моими представлениями о небрежных романтиках-спелеологах. Точнее, последних я не знал совсем и подсознательно переносил на них свои ассоциации от регулярного общения с ментально похожими альпинистами, может, поэтому ошибался?
– Тимур, – тихо назвал себе блондин, устраиваясь позади меня с Носовым.
Его жгучий взгляд мы оба будем чувствовать затылками до окончания совещания…
– Надеюсь, обойдемся одной легковушкой, – подмигнув новенькому, продолжал Клёва. – Особого выбора у нас нет. Или моя «тачка», или Бортнева… Троим из нас придётся тесниться на заднем сиденье, в этом компоненте «Лада» явно уступает…
– Зато она лучше держится на бездорожье, – вступился за мой автомобиль Тимур. – Полесские тропы, как известно, не для иномарок…
– К тому же отечественные тачки не столь приметны, – поддержал его Яша. – Это важно, так как рядом проходит граница. Стукачков там просто немерено!
– Лады… Едем «Калиной»… Какая у нее вместительность бензобака?
– Пятьдесят литров…
– Держи, – Кливанский лихо отделил небольшую часть от толстого «пресса» мелких купюр и протянул мне. – Заправишься по завязку, купишь канистру моторного масла, на сдачу наберешь «хавчика»… Только без «выпендрёжа»… Самое необходимое: тушёнка, сало, копчёная колбаса…
– Понял…
– Отъезд в семь часов утра. Юрий Романович заночует в академии, остальные доберутся сюда своим ходом. Вопросы есть?
– Нет, – в один голос заверили присутствующие.
– С организационными вопросами покончено, – подвел черту наш авторитетный предводитель. – Перейдем к научно-методическим. Доложит Сергей Иванович Бортнев…
Я взял мел и, как школьник, послушно пошел к доске. Нарисовал в ее центре круг и большими буквами написал над ним: «Луцк». Потом провел линию на северо-запад, где жирной точкой обозначил населенный пункт Шацк. Зачеркнул штрихами несколько озер и ткнул пальцем в самое большое из них:
– Это Свитязь. Конечный пункт нашего путешествия. На его северном берегу, в пограничной зоне, находится село, в котором проживал один наш знакомый…
– …Подаривший мне вот эту штуковину, – Кливанский выдвинул со стола верхний ящичек и извлек из него золотую богиню.
Глаза Тимура заблестели.
– В другие дни статуэтка хранится в более надежном месте, – предостерег Володя, заметивший его реакцию.
Горбенко рассмеялся. Его поддержали остальные участники экспедиции. За общим шумом никто из них не расслышал последний вопрос вожака, адресованный лично мне:
– Синкевича так и не нашли?
– К сожалению, нет, – вполголоса ответил я.
8
Отдавать приоритет индусам в воспевании красоты родного края было бы не очень патриотично. О происхождении Свитязя сложено немало легенд «собственного производства». Самую известную из них еще в начале двадцатого века распространил прославленный природовед Павел Аполлонович Тутковский… Мол, однажды мимо детей, пасших скотину, проходил пожилой человек. И стали на него собаки лаять. Старшие ребята хотели отогнать псов, а меньшие, наоборот, натравливали их на старика. Тогда Бог (а это был именно он) подвел их к огромному камню, лежавшему в поле, и предложил: «А ну, попробуйте – поднимите!» Как ни старались юные пастухи, у них ничего не вышло. А Господь легонько поддел камень палкой, и из-под него забил родник. В одно мгновение на месте поля образовалось озеро, в котором младшие быстро утонули, а старшие (парень и девушка) не только остались живы, но и смогли передвигаться «по воде, яко по суху». Правда, с одним условием – не оглядываться назад. Вот идут они, идут, а озеру ни конца ни края нет. Не выдержали – повернули головы. И тогда посреди Свитязя вырос остров. А они превратились в растущие на нем липу и явор… Деревья еще долго кровоточили, когда кто-то рубил их ветви…
Вот такая грустная история…
Рядом с нашим нынешним лагерем расположена перекошенная хата с забитыми жестью окнами. Когда-то здесь был хутор, на котором хозяйничали потомки богатого землевладельца. Но несколько лет назад они неожиданно выехали на ПМЖ в Канаду. Теперь их усадьба – единственный ориентир, оставленный для нас любомльским узником.
Но как статуэтка попала в его руки? Лучше предоставить слово его сокамернику – Владимиру Григорьевичу Кливанскому:
…В сизо я провел больше года по обвинению во всех смертных грехах. А суд доказал только хранение боеприпасов… Их принес мой родственник, квартировавший в нашей обители, всю вину он брал на себя, однако судьи даже не стали его слушать… Почему?
Как ты, должно быть, помнишь, в то время силовые структуры Волыни возглавили новые, амбициозные руководители. Им, как воздух, был нужен громкий, резонансный процесс. А чье имя гремело тогда по всей Украине? Правильно – мое! Ведь все более-менее талантливые боксеры, составившие в Луцке костяки так называемых организованных преступных группировок, воспитывались под моим началом. Вот так я и стал главным авторитетом…
В камере познакомился с простым полесским пареньком, которого все звали Бананом. Свое «погоняло» он унаследовал от полоумного дядюшки… По вечерам Пашка часто заводил беседы про житье-бытье, раз за разом непринужденно задевая и мою коронную тему – поиски сокровищ… Если честно, я считал его агентом оперчасти, имеющим задание вытянуть меня на откровенность, и не отвечал на провокации. Но, когда прозвучала команда: «Кливанский, на выход с вещами!» – он обнял меня и протарахтел в ухо: «Знаю, ты мне не доверяешь, однако клад реально существует. Доказательство найдешь в моем погребе, под картошкой…»
Я снова не поверил. Но однажды, отдыхая на Свитязской турбазе, задремал после сытного обеда и увидел удивительный сон. Будто бы стоит надо мною Банан и плачет: мол, обобрал ты меня, братец, клад забрал и не рассчитался…
Какая-то сверхъестественная сила сбросила меня с кровати. Помчался в Любомль. Нашел родителей Банана, представился, сказал, что сидел вместе с их отпрыском. «Знаю, – ответила хозяйка. – Паша еще в прошлом году написал письмо, в котором предупредил о вашем визите…» Я в погреб. Перевернул картошку – ничего. Начал прокалывать вилами почву и вскоре наткнулся на что-то твердое, как оказалось – золотую статуэтку. И стало мне так стыдно… Так стыдно… Имел при себе сто долларов – отдал старухе. Перечислил круглую сумму на счет колонии. Ежемесячно возил «дачки» – чай, сигареты. Даже договорился насчет свидания. Но Банан вдруг стал выкидывать фортели и месяцами не вылезал из карцера. Конечно, о свидании пршлось забыть… Дальше – больше… Менты раскопали еще один эпизод его преступной биографии и повезли Пашку на воспроизведение – есть такой термин у юристов. А он решил воспользоваться случаем и «стать на лыжи». Конвоиры проявили бдительность и застрелили беднягу…
Я, конечно, попытался установить, что послужило толчком для такого поведения. Встретился с кентами Банана по лагерю, основательно «перетер» с некоторыми сотрудниками колонии. По их единодушному мнению, парня замордовала кумчасть за то, что не соглашался стать стукачом. Это было похоже на правду. И я начал забывать о золотом следе. Как вдруг один из осужденных – Матрос – вспомнил, что к Павлу часто наведывались опера из Луцка, но тот упрямо держал язык за зубами. Как ты считаешь, случайно, не клад они искали?
9
Внимательно выслушав Кливанского, я попросил его тщательно восстановить в памяти все откровения Банана и подробно изложить их.
Вот что из этого вышло:
«У Пашкиной мамы был родной брат – Петр, за платоническую любовь к экзотическим фруктам прозванный односельчанами Бананом. Он имел репутацию неисправимого чудака: любил одиночество, частенько разговаривал сам с собой, а то и со скотиной. Зато, когда ему попадался благодарный слушатель, оказывалось, что дед знает десятки преданий и легенд. Одну из них – о немецкой зондеркоманде, якобы искавшей на Полесье сокровища, – он рассказывал особенно вдохновенно.
Еще Петр Адамович любил лазить по пещерам, карьерам, ущельям… Обвяжется страховочной веревкой и блуждает по селу под хохот седовласых бабулек. А увидит какой-то пролом в почве, немедля прицепит “основу” к ближайшему дереву, пристегнется к ней карабином – и вперед под землю!
Маленький Павлик гордился тем, что дядя считал его ровней. При каждом удобном случае “два Банана” хватали снаряжение и отправлялись на поиски сокровищ… К сожалению, судьба не очень радовала их…
Незаметно мальчик вырос, окончил школу и почти сразу пошел служить в армию. Именно в то время с его старшим “компаньоном” стали происходить удивительные метаморфозы.
Во-первых, он прифрантился. Сменил наконец засаленную фуфайку на элегантный отечественный костюм, поверх которого накидывал все ту же (только новую) страховочную веревку; грязные сапоги сменили до блеска начищенные туфли… Во-вторых, вместо дешевой “Примы” пристрастился Банан к дорогим импортным сигаретам. В-третьих, сдал документы на загранпаспорт и распространил слух, что вскоре проведает родню в Латинской Америке, хотя никогда ранее пределов Украины покидать не собирался. В-четвертых, в один прекрасный день объелся желанными бананами. Да так, что отравился и был вынужден провести целую неделю в районной больнице…
Такие изменения в его благосостоянии односельчане объясняли по-разному. Кто-то утверждал, что Петр сдал заготовителям грибов и ягод на несколько тысяч гривен (отчасти это была чистая правда, ибо тот год оказался очень урожайным на дары природы), кто-то плел о нежданно свалившемся наследстве. Но большинство все же склонялись к мнению, что “старый Банан” нашел наконец клад.
Сам он оправдывался просто: мол, устроился на достойную работу в коммерческую фирму. Однако оказалось, что сие “прибыльное” предприятие существовало только на бумаге и остальные его сотрудники по полгода не получали зарплату…
И еще. Петр Адамович быстро обрастал новыми связями. Его все чаще видели то в сопровождении каких-то молодчиков спортивного вида, то экзальтированных супругов-иностранцев. Последние, по описаниям крестьян, очень напоминают наших общих знакомых – шведов.
Закончилось все трагически. Старик исчез. Не оставив ни одного следа. Демобилизовавшись, Пашка-Банан попытался установить, куда девался дядя, но тщетно. Зато в его руки попала карта, на которой перечеркнутыми кружками были обозначены некоторые места вблизи родного села и уже знакомая тебе золотая богиня. Эти вещи он нашел в лесном тайнике, оборудованном ими незадолго до Пашкиного совершеннолетия. Осознав, что исчезновение маминого брата так или иначе связано со статуэткой, Банан решил спрятать ее до лучших времен в подвале. Но вскоре оказался за решеткой…»
– Скажи, почему он поделился тайной именно с тобой? – отважился на вопрос я.
– Паша интуитивно чувствовал, что простому смертному это дело не потянуть, и еще на воле мечтал заручиться поддержкой кого-то из авторитетов. Такую возможность он получил только в стенах следственного изолятора, – откровенно сознался мой друг.
– Значит, ему просто повезло?
– Ты это о чем? – не «догнал» Клёва.
– Что попал в одну камеру с таким крутяком, как ты…
Уловив в моей реплике нотки ехидства, Кливанский смерил меня пренебрежительным взглядом.
– Хочешь сказать, кто-то был влиятельнее меня? В камере, в тюрьме, вообще на Волыни?
– Нет-нет, что ты?! – поспешил заверить я.
– Если хочешь знать, в то время в Западной Украине большим уважением пользовался разве что ныне покойный львовянин Зенек, по «погонялу» Седой.
– Знаю… Писал о нем в «Криминальной Украине».
– Что-то не читал.
– Та книга так и не вышла… Почила в недрах славного «Каменяра». Но мы слишком отвлеклись… Итак, за что «закрыли» твоего дружка Банана?
– Это может показаться странным, но Паша упрямо отрицал все обвинения. Хотя битые «зэчары» всерьёз его «отмазки» не принимали, считая их тактическими приёмами. Сам знаешь, наш брат-арестант неохотно признаёт свою вину… Большинство вообще уверены, что не нарушали закон. Или нарушали незначительно. Особенно по сравнению с теми, кто, пребывая при власти, ворует эшелонами… Признаюсь, я тоже долго сомневался и заинтересовался его «подвигами» лишь тогда, когда Банана не стало. Поднял на ноги знакомых юристов, они затребовали дело в суде… Конечно, негласно, дабы не всполошить людей, заинтересованных в Пашкиной гибели. Да-да, кому-то было надобно, чтобы он сначала оказался за «колючкой», а потом и смолк навсегда.
– А закон? Конституция? Не забывай – у нас демократическая страна!
– Ты серьёзно?
– Да! Неужели никому нет дела до страданий невинных людей?
– Слышь, Серёга, не гони беса… Если бы «прессовали» родича какого-нибудь важного госслужащего или депутата, то защитники непременно бы нашлись. А кому нужен недоразвитый селюк, у которого за душой ни гроша? В лучшем случае – отцу с матерью, друзьям… Если те не бомжи и не алкоголики. Однако без надлежащей поддержки им никогда не добиться правды… Сколько ни шуми. Взять хотя бы Иваничивское дело… Слыхал о таком?
– Нет.
– Это произошло зимой…
– Ты же знаешь – я был в Москве.
– Слушай и не перебивай… Тогда в лесу нашли труп молодого человека. Последним, кто видел его живым, был глава райгосадминистрации, с многочисленной свитой охотившийся на крупного зверя. Говорят, между ними возник спор, закончившийся кровавой разборкой. Но такую версию правоохранители даже рассматривать не стали. У них другие данные – самоубийство! Хотя в то, что парень добровольно расстался с жизнью, не верил никто… Весь район митинговал – и что с этого?
– А экспертиза?
– Какая экспертиза, дружище, если нет дела?
– Не верю!
– Почитай газеты, съезди в Киев, на телевидение…
– Зачем?
– Популярный канал «1+1» давал репортаж о том событии. После этого уголовное дело с месячным опозданием всё же возбудили, но его результаты до сих пор не обнародованы.
– Я был лучшего мнения о наших органах…
– Эй, братишка, не делай из меня лоха! – взревел Клёва. – Ты думаешь точно так же: «Все “мусора” – сволочи»… А эти понты просто призваны спровоцировать мою разговорчивость, чтобы выудить из меня побольше информации.
«Хм… И когда только он успел изучить мои методы работы?» – подумал я, прежде чем вернуть разговор в прежнее русло:
– Итак, ты утверждаешь, что Банан невиновен. И что кто-то неизвестный сначала упрятал его в тюрьму, а потом руками конвоиров убил при попытке к бегству?
– Все было именно так – я проверял… На зоне Пашка стал выступать против произвола. Либо братва его надоумила, либо он сам что-то разнюхал – этого мы уже не узнаем никогда… За малейшую провину бунтовщика бросали в шизо. А когда он возвращался в общий барак, кто-то приезжал к нему, и они подолгу беседовали в «кумовских» апартаментах.
– Слишком сложная комбинация, Володя… Зачем мучиться, сажать невиновного в тюрьму? Лучше сразу «замочить» – и концы в воду.
– Э, старый, тут ты не прав… Банан был нужен им живой, потому что он знал какую-то тайну. Убрали его только тогда, когда окончательно убедились, что вытянуть из него ничего не удастся. Погоди… Они еще и до нас доберутся – нутром чую!
10
Честно говоря, я бы никогда не поверил в существование мифических конкурентов, если бы не… загадочное исчезновение Синкевича. Да-да, автор множества статей в газете «Вісник» почему-то вдруг решил сменить место жительства. В редакции нам сообщили, что Александр переехал во Владимир-Волынский, но и в древней столице, как сейчас говорят, «первой украинской державы» мы не нашли его следов.
Установить фамилию человека, который, по утверждению журналиста, собственными глазами видел отчет сумасшедшего эмигранта, тоже не удалось. А мы так надеялись, что они оба пополнят состав нашей экспедиции!
Без них путешествие на Свитязь все больше напоминало обычную авантюру. Где искать, что и как – не знал никто из нас. Никто, кроме Кливанского. Что этот хитрый лис выдал далеко не все свои «наколки», я стал подозревать давно. Подозрения переросли в уверенность, когда мы по его указанию разбили лагерь около заброшенного хутора, хотя вокруг находились гораздо более живописные места…
Ежедневно Володя просыпался в шесть утра, будил Тимура, и они куда-то отправлялись на резиновой лодке, из которой по возвращении даже не выпускали воздух, чтобы держать плавсредство в постоянной боеготовности.
В пятницу, когда они ушли в очередной рейс, я, преодолевая болезненную сонливость, выбрался из роскошной пятиместной палатки, где вовсю похрапывали Яша с Носовым, и двинул вдоль берега, наблюдая за беглецами через мощный морской бинокль. Но через несколько километров попал на заболоченный участок и, пока обходил его, выпустил судно из поля зрения. Пришлось бесславно возвращаться на базу…
11
В предыдущие дни Кливанский и Горбенко успевали вернуться к завтраку, который проходил строго по графику – в 10:00. Поэтому у других членов команды никаких вопросов к ним не возникало. Но на сей раз заговорщики загуляли до полудня и, дабы избежать объяснений, решили сами перейти в атаку.
– Смотрите, что мы привезли! – закричал Володя, едва выбравшись на берег, и, когда к нему приблизился вездесущий Носов, начал размахивать живым, чуть ли не метровым угрем. Рыба-змея, не привыкшая к такому обращению, мигом выскользнула из рук и, извиваясь всем телом, поползла к воде, оставляя на песчаном берегу глубокий след.
Тимур плюхнулся на тварюку сверху, пытаясь прижать её к земле, но это ничего не дало. Угорь легко проскользнул под телом спелеолога, продолжая держать путь к спасительному озеру. Оставалось совсем немного – метра два, если не меньше. Но Клёва не растерялся, схватил топор, кем-то из нас оставленный у одиноко растущей ольхи, и со всего размаха нанёс сокрушительный удар… Обезглавленное туловище ещё долго извивалось на песке…
Я тем временем стоял в стороне и молча вспоминал события минувших дней…
Мы с Панфиловым рыбачили на одной из свитязьских впадин. Взятое напрокат деревянное судно оказалось ветхим и дырявым: вместо того чтобы неотрывно следить за поплавком, Виктор был вынужден часто брать в руки алюминиевую кружку и вычерпывать из него воду. Но на судьбу он не жаловался – терпеливо сносил все тяготы и невзгоды, чтобы предоставить дорогому гостю (то бишь мне!) возможность до предела насладиться утренним клёвом…
Плотвицы и окуньки быстро заполняли наш садок. Однако особой радости ловля этой мелочи не доставляла. И тогда Панфилов предложил закинуть на мясо рака. Несколько панцирных чудовищ, пойманных вечером на Соминецком озере, мы предусмотрительно взяли с собой. Без чрезмерного энтузиазма я отломал хвост у самого маленького из них и наживил на крючок нежную белую мякоть.
Хоть бы что!
– Закинь дальше, – посоветовал мой самый близкий друг.
Не подсекая, я потянул снасть на себя и неожиданно ощутил мощное сопротивление. Удилище согнулось в дугу, катушка затрещала, количество лески на ней стало быстро уменьшаться. Сначала мы оба считали, что крючок зацепился за водоросли, но, когда натянутая жилка начала дергаться со сторону в сторону, поняли: попалось нечто очень крупное. Почему не было поклевки? Позже я вычитал, что угорь никогда не спешит заглатывать наживку и иногда часами не выпускает ее изо рта…
Только через минут двадцать на поверхности воды показалась голова какого-то гада. Мне неоднократно приходилось видеть, как плавают ужи. И я конечно же решил, что поймал одного из них. Мысль о том, что это может быть рыба, даже не пришла в голову.
– Змея! – поневоле вырвалось из моего горла.
Более опытный Панфилов подхватил «телескоп», выпавший из моих рук, и решительно довёл дело до логического конца. Спустя несколько секунд огромная рыбина обречённо извивалась на дне нашего судёнышка. Виктор попытался скрутить ей голову (так он всегда поступал со щуками), но не тут-то было! Тварь не давалась в руки и упрямо пыталась выскользнуть за борт.
Позже рыбаки объяснили, что надо было просто ударить угря хребтом обо что-то твёрдое, например борт лодки, но разве в такой горячке можно принять единственно правильное решение?
Закончилось все тем, что Виктор, как нынче Клёва, схватил топор, взятый для того, чтобы нарубить на острове лозы, и как дал… Доски не выдержали и…
За какое-то мгновение наша лодка ушла под воду вместе с топором, удочками и всей добычей. А мы двое под улюлюканье конкурентов были вынуждены добираться до берега вплавь…
Ухи, вкуснее той, что приготовил дежурный повар Яша, я не ел отродясь. Заправляясь вкуснятиной, никто не стал выяснять, где так долго пропадали Кливанский и Горбенко. Тем более что Володя нашел достойную «отмазку»: мол, плавали в рыбцех за угрями и вынуждены были ждать возвращения рыбаков с воды. Никого не предупреждали, потому что хотели сделать нам сюрприз…
Ясный перец, я не поверил ни одному его слову.
И мысленно поклялся в ближайшее время установить истину…
12
После обеда мы обычно баловались спелеологией. Сначала Тимур облюбовывал какой-то безлюдный карьер или неглубокую пещеру и лично демонстрировал технику прохождения наиболее сложных участков. Затем выбирал жертву из числа членов экспедиции, насильно пристегивал к основе и принуждал повторять собственные подвиги. Мы с Клёвой довольно быстро освоили науку. А вот у Яши неожиданно возникли проблемы. Наверное, в техническом подразделении, где раньше работал наш оператор, «физо» не пользовалось надлежащим уважением…
Неповоротливый интеллектуал Носов вообще отказался от тренинга.
– Умным людям под землей делать нечего, – шутливо мотивировал он. – Вместо меня там будут работать всевидящие «датчики»… Придёт время, и я продемонстрирую вам их преимущество.
Каких-то конкретных мер, направленных непосредственно на поиски сокровищ, наш идейный наставник – Кливанский – пока не предпринимал. Складывалось впечатление, что он чего-то (или кого-то) ждёт и поэтому не хочет форсировать события. Что ж, раз так – будем наслаждаться моментом: загорать, удить рыбу, собирать лесные ягоды… Кроме того, мы с Юрием Романовичем решили по нескольку часов в день обязательно уделять своему творчеству. Для этого пришлось наладить тесные контакты с «аборигенами». Вечерами они устраивали для нас так называемые посиделки. Оставалось только слушать, слушать, слушать, не забывая записывать самые интересные истории.
За считаные дни наши блокноты распухли от внушительного количества легенд, басен, сказок, преданий и обрядов. Однако для любознательного московского журналиста этого оказалось мало. Как Шурик из «Кавказской пленницы», он рвался лично принять участие в каком-нибудь театрализованном действии, но ничего необычного в это время года селяне предложить ему не могли.
– И чего мы не приехали сюда раньше? – искренне сокрушался профессор. – Например, на Ивана Купалу! Записали бы на магнитофон обрядовые песни, сняли бы на камеру, как прыгают через костры девчонки, как плетут, а затем спускают на воду веночки из цветов…
(Об этом ему восхищённо рассказывала одна миловидная особа, проявлявшая к Носову неподдельный интерес с первого дня нашего пребывания на Свитязе.)
В тот вечер они снова где-то уединились, а я вернулся в лагерь с твёрдым намерением лечь спать первым. Но в палатке уже сладко похрапывали Кливанский и Горбенко. Видимо, они снова вознамерились куда-то смыться с самого утра. Ничего, я выведу вас на чистую воду! Только бы не проспать…
Будильника у меня нет. Беру один Вовкин кроссовок и прячу его под свою подушку. Проснувшись, он непременно начнет искать обувку и поднимет на ноги всю компанию!
13
Утро началось с суматохи. Я сразу проснулся, но виду не подал. Дождался, пока чьи-то руки ощупали меня с головы до пят, и только тогда спросил:
– Что случилось?
– Спи! – «вызверился» Клёва.
Я достал из-под подушки кроссовок и под одеялом переместил его ближе к входу, после чего незаметно вытолкнул ногой наружу. Там он сразу попал на глаза Тимуру, нервно прохаживающемуся вдоль брезентового домика.
– Чей туфля? – подражая Вицину, пробурчал Горбенко.
– О, моё! – ответил тем же Кливанский. – Откуда только он взялся, мы же всё здесь перерыли?
Вскоре с улицы донеслись «душещипательные» звуки, обычно возникающие вследствие контакта резины с травой, и шум удаляющихся шагов. За ними последовали удар лодки об воду и всплески вёсел.
Я выскользнул из палатки. Чтобы поскорее прогнать остатки сна, смочил лицо мягкой свитязьскою водицей и отправился вдогонку за вертким судёнышком. Только на этот раз не вдоль берега, а по мелководью. Узнать меня в движущейся фигуре было нереально – расстояние между нами иногда достигало полукилометра, а единственный бинокль из арсенала экспедиции болтался как раз на моей шее.
Вскоре лодка пришвартовалась к самодельному деревянному пирсу в северо-восточной части озера. Глубина там – выше крыши, но надобность передвигаться по воде уже отпала – пора выбираться на берег.
Я рванул вперед через дикорастущие заросли и налетел на чью-то широкую спину. Мужик резко развернулся и… со всей силы заехал мне в челюсть пудовым кулаком.
Я шлепнулся задницей на напоминающее тростник водное растение и взвыл от боли. Но спустя мгновение оклемался и бросился на незнакомца. Удар с правой – и теперь уже мой обидчик испытывает на прочность скошенный камыш.
Впрочем, то был лишь локальный успех. Слева и справа уже трещало зелье под натиском могучих тел. Я отпрыгнул в сторону и провалился в глубокую яму. Над водой осталась одна голова. Но, может быть, именно это обстоятельство и спасло мне жизнь, ибо совсем рядом прозвучал выстрел, и что-то со свистом пролетело над затылком…
В экстремальных ситуациях человек способен творить чудеса. Порвать голыми руками парашютный ранец или перепрыгнуть через высоченную ограду. Специалисты объясняют это тем, что в случае опасности наш организм мобилизует все внутренние резервы. Нечто похожее происходило и со мной. Словно какая-то неведомая сила за уши вытянула меня из трясины и выбросила на сушу. Далее я не бежал – летел – и успокоился лишь тогда, когда оказался на значительном расстоянии от опасной гавани.
Поняв, что меня никто не преследует, решил вернуться к причалу. Точнее, подобраться к нему как можно ближе и, устроив наблюдательный пункт, при помощи бинокля установить «ху из ху».
Но в какую сторону идти? Я потерял все ориентиры!
14
Окончательно успокоившись, включаю мозг… Вынужденная пробежка продолжалась минуты три-четыре. Значит, до пирса около километра. Решительно отмеряю тысячу шагов в обратном направлении и, остановившись, опасливо озираюсь по сторонам. Ничего такого, что бы указывало на близость гавани, здесь нет. И вообще… Подступиться к воде практически невозможно из-за непроходимых зарослей. Но я не теряю надежды и, чтобы лучше сориентироваться в обстановке, решаю забраться на одинокую берёзу, возвышающуюся над окружающей местностью.
Наверное, со стороны это выглядело довольно забавно: взрослый мужчина в мокрых шортах, с биноклем, предусмотрительно заброшенным за спину, обхватил двумя руками могучий ствол и из последних сил лезет наверх. Впрочем, без особого успеха – пластмассовые подошвы скользят по гладкой берёзовой коре…
Вот, наконец, и первый спасительный сук. Ухватившись за него, я сделал «выход силой» и, усевшись на ветку, перевёл дыхание. Потянув за ремешок, вернул бинокль на грудь и прильнул к его объективу.
Величественная озерная гладь простирается далеко за горизонт. То тут, то там на ней пестреют разноцветные паруса, силуэты лодок с фигурками рыбаков. А вот и причал. Он совсем рядом – в двухстах метрах от моего укрытия. На нем никого нет. Перевожу взгляд на сушу – ни фига! В объектив попадают лишь кроны соседних деревьев.
Надо забраться еще выше…
Выпрямившись во весь рост, я пытаюсь ухватиться за следующий сук, ветви под порывами ветра хлещут по моему лицу, но напрасно.
Вытянулся «на цыпочках» и от чрезмерного усердия немножко подпрыгнул. Что произошло дальше, читатель, видимо, уже догадался.
В самый ответственный момент ноги предательски подкосились, мокрые кеды в который раз скользнули по стволу и потянули меня вниз. Лесную тишину разрезал крик:
– А-а-а!!!
15
Я чуть приподнял веки и через образовавшиеся щелочки увидел знакомое лицо. Это был Кент, один из двух бойцов «Феликса», с которыми мы однажды уже имели стычку. Тогда они прикрывали деятельность наших с Клёвой конкурентов – шведских подданных Марии и Эрика.
Здоровяк наклонился и стал хлопать меня ладонями по щекам, пытаясь привести в чувство, а я лежал и упрямо делал вид, что не реагирую на внешние раздражители. Хотя серьёзных последствий для моего драгоценного здоровья падение с берёзы вроде бы не имело. Так… Немного побаливала нога… Все остальные органы функционировали исправно. Откуда такая уверенность? Просто опыт! Разные неприятности случаются со мной не реже, чем с диснеевским Зигзагом – личным пилотом Скруджа Мак Дака.
– Ну, что будем делать? – тем временем произнес незнакомый голос. Человек, которому он принадлежал, стоял за моей головою, и возможности рассмотреть его лицо у меня не было.
– Не знаю… – растерянно пробурчал Кент. – Переносить рискованно: вдруг у него травма позвоночника? Лучше сбегай в лагерь, позови Марию, она немного понимает в медицине… Скажи, что с писателем случилась беда…
– Ты его знаешь?
– А как же…
– Именно этот тип налетел на меня в камышах.
– Я догадался… Ну, беги, ещё, не дай Боже, загнётся – будем иметь проблему! Они с Вованом кенты.
– Почему тогда Клёва от него прячется?
– Не наше дело. Меньше думай – дольше проживёшь… Давай, Пикассо: одна нога – тут, другая – там. И не забудь прихватить какую-нибудь дощечку…
– Зачем?
– Вместо носилок.
– О’кейно, братишка! – рявкнул тот, кого назвали именем основоположника кубизма, и моментально «растворился» в лесной чаще.
Пикассо… Пикассо… До боли знакомое «погоняло»… Стоп. Это же лидер группировки, контролирующей Ягодинскую таможню! Бывший сотрудник спецслужбы и криминальный авторитет… Хороший тандем, нечего сказать…
16
По-видимому, их лагерь находился совсем рядом, ибо уже через пять минут Пикассо вернулся к месту происшествия в сопровождении двух «братков» и невысокой, очень энергичной женщины, которая сразу же принялась обследовать мои рёбра и конечности. Я жалобно стонал, хотя на самом деле еле сдерживался, чтобы не рассмеяться. Вскоре Мария пришла к выводу, что у «пациента» повреждены какие-то внутренние органы, и безапелляционно велела положить меня на импровизированные носилки, роль которых выполняла широченная дубовая доска, принесённая по указке бывалого Кента. Бросившись выполнять «высочайшее повеление», хлопцы дружно схватили меня за руки-ноги и, больно шлёпнув спиной о доску, поволокли в глубь леса. При этом один из них споткнулся и подвернул ногу. Впоследствии он сильно хромал и матерился, чем только усиливал мою смешливость.
Битый небитого везет.
Ну точно, как в русской народной сказке!
Вскоре мы вышли на цветущую поляну, посреди которой были разбиты две ярких палатки – жёлтая и малиновая. Возле одной из них прогуливался потомок норманнов и по совместительству супруг Марии – Эрик.
Бравая выправка, подкреплённая блестящей техподготовкой, красноречиво свидетельствовала о его военном прошлом. Швед был на «ты» со всеми типами металлоискателей, а его личный прибор, изготовленный на заказ в Калифорнийском университете, не имел аналогов в мире и запросто определял наличие драгметаллов на расстоянии в несколько метров. Однако, по официальной версии, Эрик – всего лишь предприниматель, всю жизнь мечтавший открыть на Волыни собственный трактир. В конце концов эта мечта была воплощена в бар «Викинг» на границе между Украиной и Беларусью. Поверить в такую откровенную «липу» могли разве что коррумпированные чиновники, автоматически штампующие ему визы…
Каким службам отчитываются шведы, периодически возвращаясь на свою родину, их не интересует. Сколько ценностей разыскали и переправили за рубеж эти авантюристы, тоже, кажется, не волнует никого, кроме нас с Кливанским.
Золото – дерьмо. Будет жалко, если они вывезут на Запад уникальные исторические реликвии, такие как, например, брусиловская казна, сокровища королевы Боны или драгоценности асуров, если они, конечно, существуют…
– Эрик, ты послал кого-нибудь за Григорьевичем? – издалека кричит Мария.
– Да. Они с Тимуром вот-вот должны подойти… Что с писателем?
– Упал с дерева.
– Жить будет?
– Шут его знает… Он без сознания.
– Может, добить, чтоб не мучился?
Немецкий язык, которым пользовались супруги (Мария по происхождению полька и плохо понимает по-шведски), я без особого успеха изучал в школе и институте, но и моего мизерного багажа хватило, чтобы должным образом оценить юмор викинга…
Значит, Клёвы здесь нет. Но за ним уже послали. Следовательно, Григорьевич где-то тут, неподалеку… И шведы знают где. Что делает Вован в «стане противника», мне неизвестно. Может, за то время, пока я пребывал в Москве, недруги успели помириться? А может, скандинавы имеют собственную концепцию поиска Некрополя, которую трудно реализовать без содействия криминалитета, вот они и воспользовались помощью знакомого авторитета?
Знаю, Кливанский не брезгует такого рода сотрудничеством и периодически прокручивает кое-какие махинации с бывшими врагами…
А может, всё значительно проще, и Клёва просто хочет нас «кинуть»? (Это слово из его лексикона.) Нет, не думаю… Мы с Носовым к драгоценностям равнодушны и принимаем участие в экспедиции только ради морального удовлетворения, все остальные члены команды работают не за процент от стоимости найденных сокровищ, а за твёрдую зарплату. Хотя аппетит, как известно, приходит во время еды…
Однако самой вероятной мне казалась тогда такая версия: Володя получил сведения, что параллельно с нами на Свитязе ищет клады ещё одна «бригада», и решил установить, кто же посмел вторгнуться в его «парафию». Убедившись, что это старые знакомые, взял шведов под жёсткий контроль и теперь каждое утро собственноручно проверяет результаты их деятельности…
Как бы там ни было, сейчас я узнаю правду… Уже слышны чьи-то поспешные шаги…
17
Мария вылетела навстречу Кливанскому и, бешено жестикулируя, начала тарахтеть на «суржике» так, как это умеют только поляки:
– Григорович, мы невинны, он сам упал, мы його не пресльедовальи…
Володя, опережая Тимура, бросился к «носилкам», на которых покоилось мое «немощное» тело, прильнул к груди и запричитал:
– Старый я болван… Почему не рассказал тебе всю правду? Почему не предупредил, знал же, что ты все равно пронюхаешь про нашу затею и попытаешься сам установить истину…
Х-м, кажется, он вполне искренен в своем горе!
– Слышь, братишка, вставай… У меня никогда не будет такого «кореша», как ты…
Тут я и не выдержал. Расчувствовавшись, обхватил руками плечи друга и зарыдал…
Клёва смолк и начал медленно поднимать голову; его зрачки быстро расширялись от удивления. А когда на моих устах предательски заиграла ехидная улыбочка, он зарычал, словно раненый зверь, и, схватив двумя руками доску, на мое несчастье, оставленную на небольшом холмике, резко повернул её в сторону.
Не ожидая такого нахальства, я клубком покатился по траве…
Вован бежал следом и понарошку пинал меня ногами.
– Ну ты и сволок!.. Обманул меня, старого лиса… А ведь я так искренне страдал!
Впрочем, произносилось это довольно доброжелательным тоном; удары были слабыми и никакого вреда мне не причиняли…
18
Назад возвращались все вместе: я, Клёва и Тимур. Резиновое судёнышко, рассчитанное на двух лиц, запросто выдерживало лишнюю нагрузку. Плыть по ветру было настоящим удовольствием. Махнёшь один раз вёслами – и позади несколько десятков метров. Поэтому в лагерь мы попали ещё до завтрака. Точнее, как раз во время его приготовления. Дежурный повар Носов вчера где-то роздобыл несколько десятков свежайших куриных яиц и теперь жарил их на портативной газовой плите. Запах ароматного свежего сальца мы уловили ещё четверть часа тому назад. Конечно, в таком утверждении есть определенный элемент гиперболизации, но нос Кливанского чесался ещё на середине озера – я свидетель.
Причалили, укрыли лодку – и бегом к столу. Заметив настороженные взгляды некоторых своих компаньонов и в первую очередь московского профессора, которого он безмерно уважал, Володя смекнул, что ему пора открыться, и не стал откладывать объяснение в долгий ящик.
– Дорогие друзья, сегодня я должен покаяться перед вами! – сообщил он торжественно и вдруг закашлялся. – Что-то в горле запершило… Слышь, Яша, сгоняй, пожалуйста, в мою палатку, там в чёрном рюкзаке есть бутылка прекрасного французского коньяка… Принеси её сюда, будь добр.
– Слушаюсь, шеф!
– Заодно возьми на кухне стаканы, – вдогонку бросил Юрий Романович.
Кухней мы называли «времянку» – единственное более-менее целое помещение на хуторе, где мы сложили лишние вещи, посуду, тёплую одежду…
– Итак, я сознательно не сказал вам всей правды, – продолжил Клёва уже после того, как все выпили по первой. – Наряду с нами в поисках Некрополя принимает участие ещё одна группа. В её составе – шведские подданные Эрик и Мария и несколько местных жителей…
– А я раньше думал, что скандинавы – вымысел, плод авторской фантазии! – воскликнул Горбенко, который, по его же признанию, накануне поездки тщательно проштудировал все мои произведения, изданные в Украине и за её пределами.
– Если б то так… – вздохнул Володя. – Они не просто живы-здоровы, но и постоянно умудряются вставлять мне палки в колёса.
– Зачем тогда ты имеешь с ними дело?
– Много хочешь знать! – грубо прервал Тимура Кливанский.
Впрочем, спустя мгновение он успокоился и вполне миролюбиво подытожил:
– Ничего, будет и на нашей улице праздник…
19
Что он имел в виду, выяснится уже через несколько часов, когда в наш лагерь наведается еще один колоритный персонаж – ковельский авторитет Валерий Михайлович Бачилава. Точки над «і» расставит разговор между ним и Клёвой, единственным свидетелем этого разговора стану я, хотя оба лидера братвы, естественно, будут уверены в полной конфиденциальности…
Родился Валерий в середине пятидесятых от брака абхаза и украинки. Уже в подростковом возрасте имел проблемы с «мусорами». Но бандитом, беспредельщиком себя никогда не считал. «Тогда я был честным бакланом», – с гордостью признается ныне Бачила.
Баклан – это такой полукриминальный элемент, который не желает работать, живёт чем Бог пошлет, периодически прокручивая не совсем законные, мягко говоря, дела, как то: валютные махинации, контрабанда, мелкое жульничество или даже «кидалово».
Непререкаемый авторитет в определенных кругах, Валерий добыл не только крепкими кулаками (хотя и этот фактор нельзя сбрасывать со счетов!), а и собственной башкой, которая у него «варит» на пять с плюсом, а по нынешней шкале – на все двенадцать баллов.
Яркой иллюстрацией для такого вывода может служить случай, о котором мне поведал бывший начальник управления внутренней безопасности, а нынче рядовой пенсионер МВД по имени Евгений.
Так вот. В конце восьмидесятых Ковель целиком и полностью перешел под контроль Бачилавы и его команды. Что, кстати, вначале было выгодно всяческим «органам», предпочитающим иметь дело с одним адекватным лидером, чем с несколькими «отморозками».
А потом…
Криминальный мир собрался взять под свое крыло бизнес, на который давно наложили лапу люди в погонах, а именно нелегальный транзит спиртного и табака… Предприниматели стали возмущаться: мол, мало того что платим «ментам», теперь еще и бандиты требуют свою долю!
Правоохранители «набили» лидеру братвы «стрелу» и предъявили ультиматум: либо ты оставляешь в покое наших «спонсоров», либо отправляешься за «колючку». Тот не послушался и вскоре оказался за решеткой: кто-то подбросил ему вязку сушеного мака…
Чтобы у недругов навсегда пропало желание пакостить ему, Бачилава придумал оригинальный ход и стал рассуждать вслух о том, как будет расстреливать из гранатометов своих высокопоставленных противников. Хитромудрый авторитет прекрасно знал, что все его откровения моментально становятся добычей «кумовьев», и заранее просчитал их действия!
Обеспокоенные судьбой волынских коллег оперативники по своим каналам переправили информацию в Киев. Столичные «спецы» сразу заинтересовались: с чего бы это криминальный авторитет стал угрожать правоохранителям? В Ковель приехала комплексная комиссия, которая быстро установила, что тамошние стражи правопорядка, по сути, занимаются тем же, что и бандиты: сбивают «бабки» с бизнесменов! Много голов полетело тогда с плеч…
20
Бачила приехал в половине третьего. Оставил машину далеко за лесом и пришёл пешком. Двое пацанов явно неспортивного телосложения еле поспевали за ним. Тогда-то я и засек их через окно палатки…
Кливанский ждал за забором. Они долго целовались, как руководители двух дружественных стран на каком-то важном саммите.
Спутники Валерия удостоились лишь тяжёлого Клёвиного рукопожатия и недвусмысленных указаний собственного патрона:
– Останьтесь здесь! Нам с Григорьевичем надо «перетереть» тет-а-тет…
Те уселись на самодельную скамью, выструганную народным умельцем Носовым ещё в день приезда; закурили… Если я покину палатку естественным способом и внаглую последую за заговорщиками, парни непременно примут меры, чтобы пресечь мою вылазку в зародыше.
«Мы пойдём другим путем».
Выхватив из-под подушки кинжал американских коммандос, подаренный мне «воинами-интернационалистами» к очередной годовщине вывода советских войск из Афганистана, я безжалостно полоснул острым лезвием по брезенту. Словно угорь проскользнул в широкое отверстие и пополз по направлению к времянке, в которой скрылись авторитеты. Притаился под окошком и навострил уши. Кажется, никто ничего не заметил…
– Ну, что будем делать со шведами, Бачила? – как раз спрашивал Кливанский.
– Ты мне подсунул этих долбаных интервентов – тебе и расхлебывать! Я и так уже влетел на пару штук. В Умани. «Повёлся», как последний болван.
– Не кипишуй… Не одни мы с ними лоханулись. Президент – и тот поверил в искренность их намерений.
– Слабое утешение. У него «капусты» – немерено. Целый госбюджет. А у меня каждая «катя» на счету.
– Вот найдём город мёртвых – и вернем «бабло»… Заживём, как арабские шейхи. Личные пляжи, яхты, вертолёты…
– Скажи еще – гаремы по сорок душ.
– А что? Не мешало бы…
Они оба залились смехом. Володя – мягким, вкрадчивым, Валера – громким, командирским. Но ненадолго….
– Слушай, Клёва, а может, никакого Некрополя на самом деле нет?
– Ты же сам покупал «рыжье» и «брюлики» у старого Банана…
– Так-то оно так… Но где гарантия, что это драгоценности асуров? Может, он надыбал обычный клад, выбрал его до конца, и нам ничего не осталось?
– А статуэтка? А карта? Нет, братишка, город мёртвых существует. Только нам никак не удаётся его обнаружить.
– У кого больше шансов? У моих или у твоих?
– Фифти-фифти.
– Говори по-нашему.
– Пятьдесят на пятьдесят… Хотя твои имеют несомненное преимущество в техническом обеспечении.
– Да. Аппарат у шведов – просто супер. Не на одну штуку тянет… Значит, есть застава!
– Что ты надумал?
– А то… Если и на этот раз ничего не найдём, прибор мы с тобой того… Конфискуем, чтобы компенсировать убытки.
– Давай не будем об этом, пока поиск продолжается. А то еще учуют «подляну» и чмыхнут за бугор. Ищи их потом по всей Европе!
– Э, дружище… Запасной вариант никогда не помешает, – по-философски рассудил Бачила.
21
Изнутри помещения донёсся какой-то шорох. За ним – звуки удаляющихся шагов. Значит, разговор окончен. Я ложусь на землю и ползу в обратном направлении. Укладываюсь на надувной матрац и прикидываюсь спящим.
Заговорщики таки решают поздороваться со мной.
Заскрипела «молния», и в проходе «нарисовались» две крепких фигуры.
– Подъём! – заорал Клёва. – Чего разлегся среди будня-полудня?
– Забыл? У меня было тяжёлое утро…
– Смотри, кто нас навестил.
– Здорова, писатель! – раскинул руки в стороны Бачила.
– А, Валерий Михайлович, привет…
Пока мы обменивались любезностями, Вовкины глазища шарили по палатке и вскоре обнаружили порез.
– Что это?
– Не знаю.
– Утром его не было!
– Может, какая-то соблазнительница приходила тебя украсть, а ты и не услышал?
– Не вешай мне лапшу на уши! Ты следил за нами, бесово отродье?
– Ладно, следил… Хочешь откровенно?
– Да!
– Я выхожу из игры.
– Почему?
– Не люблю, когда меня держат за лоха…
– Что ты имеешь в виду?
– Либо полная откровенность, либо наши пути разошлись… Навсегда! – для пущей убедительности добавил я.
– И что ты хочешь услышать?
– Всё, что известно тебе.
– О’кей, братишка… У меня есть более-менее точные координаты места, где старый Банан добыл золото…
Клёва вынул из нагрудного кармана измятый клочок бумаги, с которым он, по-видимому, никогда не расставался, положил его передо мной и, ткнув указательным пальцем в нарисованную хату, сообщил:
– Это заброшенная усадьба, или наша, или та, возле которой расположились шведы. От нее идёт тропинка к колодцу. Вот, гляди, направление движения и цифра 500… Но нам никак не удаётся его найти!
Я взял в руки самодельную карту и сразу увидел… золотую богиню, точнее, её условное изображение на привязанном к цепи ведёрке. Выходит, именно этот колодец ведёт в пещеру, а следовательно, и в город мёртвых. Что ж, в ближайшее время я попытаюсь вычислить его…
22
Когда Бачила уехал, Кливанский собрался немного «покемарить» – наверное, взяла своё усталость, навеянная утренними приключениями. Снял фирменную джинсовую куртку, накрылся ею – и сразу захрапел. Я осторожно вытащил рисунок… Хата, колодец, озеро… Где, где те проклятые метки, по которым Павел должен был узнать место, где спрятан клад?
Нигде… Ничего…
Сфотографировав бумагу мобильником, кладу её на место и, уединившись во времянке, принимаюсь за изучение карты Свитязя. Гряда, уголок рыбака, студенческий лагерь, научно-исследовательский институт, турбаза… Прибрежная полоса виляет как змея. Стоп! На рисунке Банана берег ровный. А старик не мог ошибаться… Значит, рядом с нашим лагерем Некрополя нет! А вот возле шведов… Как Клёва не догадался?
Я спрятал атлас и… вдруг услышал чьи-то шаги. Выглянул в окно. Это был Тимур Горбенко. Опасливо озираясь по сторонам, он крался в глубь леса. Мне ничего не оставалось, как увязаться за ним, держась на безопасном расстоянии, что в принципе оказалось не так уж и сложно, – у меня же был бинокль!
У столетнего дуба спелеолог остановился и трижды кашлянул.
Из лесной чащи сразу вышел какой-то молодой человек.
Я лег на землю и пополз к ним. Но приблизиться ближе, чем на двадцать метров, не рискнул.
И поэтому услышал только последнюю фразу неизвестного:
– Хорошо. Я передам руководству твое предложение. Все… Завтра в это же время…
23
Итак, Горбенко работает ещё на кого-то… Выведать его намерения – моя первоочередная задача. В этом мне поможет… профессор Носов!
– Слушай, Юрий Романович, в твоей лаборатории есть какие-нибудь подслушивающие устройства?
– Говори прямо – что ты хочешь?
– Узнать смысл одного разговора.
– Когда он состоится?
– Завтра.
– Лады. Что-нибудь придумаем…
Он шмыгнул внутрь палатки и спустя мгновение вернулся с чем-то напоминающим обычную булавку.
– Это сверхчувствительный микрофон. На редкоземельных металлах. Воткни его под воротник объекта своего внимания – и он будет играть роль передатчика.
– Эй, дружище, и много у тебя таких игрушек?
– Достаточно.
Интересно, кто так экипировал его? Неужели Российская академия наук? Задавать вслух эти вопросы я не стал. Схватил «жучок» и помчал к спелеологу, который надувал лодку для очередного выхода в «открытое море».
– Ты куда, Тимур?
– А-а… Поплыву, поймаю пару рыбин на уху…
– Можно с тобой?
– Конечно.
Мы, словно по команде невидимого режиссёра, одновременно схватили нейлоновый шнур и дружно поволокли плавсредство в сторону озера. Несколько взмахов веслами – и судно замерло среди камышей. Забрасывать длинные телескопические удочки было весьма неудобно – леска постоянно запутывалась, крючки цеплялись за растительность… К тому же ничего не клевало, и я задремал.
Горбенко оказался более терпеливым. Он быстро поймал пару плотвиц и, используя одну из них в качестве живца, неотрывно следил за поплавком, надеясь выудить что-то покрупнее. Рубашка его лежала рядом, и я сполна воспользовался предоставленной возможностью – загнал «булавку» под воротник…
24
На следующее утро Клёва решил продемонстрировать толерантность и выслушать каждого из нас. «Колодец до сих пор не найден, что делать дальше, я не знаю, какие будут предложения?»
Яша высказался за более продуктивное использование техники, «а то металлоискатель может заржаветь».
Его поддержал Носов.
Тимур предложил покончить с наземной частью операции и приступить к подводной. Мол, у него есть данные, что город мёртвых следует искать на дне озера…
Кливанский раскритиковал его идею и посоветовал сосредоточить внимание на поисках колодца. При этом он вопросительно поглядывал на меня, но я не спешил открывать карты…
В конце концов все согласились с Яшей.
Мы взяли металлоискатель и много часов подряд безрезультатно «утюжили» окружающую местность.
Потом был обед, после которого большинство членов нашей экспедиции обычно пускались в дремоту. И «выход» Горбенко, о котором я узнал из потрескивания наушников «от Российской академии наук». Сам Юрий Романович находился рядом и предоставлял все необходимые консультации:
– Ты сильно не отставай, а то ничего не услышишь: радиус действия передатчика – мизерный!
Вскоре из динамиков донеслось покашливание Тимура, за ним голос, показавшийся до боли знакомым:
– Привет, дружище…
Черт возьми, неужели это Миша? Я думал, он давно на пенсии!
– Господин полковник, вы? – подтвердил мою догадку Горбенко.
– Так точно… Мне передали твою просьбу о встрече…
– Кажется, меня подозревают.
– Кто именно?
– Бортнев.
– Что он выкинул на этот раз?
– Следит за Клёвой, подслушивает… Вчера даже порезал палатку, чтобы не пропустить важный разговор…
– С Бачилой?
– Так точно.
– Ну, с этим разбойником мы разберёмся… Будет рыпаться – пойдёт снова за колючку. Шведов сегодня же выдворим, аппарат конфискуем. Носова тоже прижучим, если понадобится. С остальными сложнее… У Клёвы – солидные «тяги» в Киеве, мандат администрации президента на проведение всяких поисковых операций, о писателе и говорить нечего… Держись от него подальше…
– Легко сказать. Вчера, во время контакта с майором Логвиненко, я спиной чувствовал слежку. А потом Сергей сам напросился ко мне в лодку…
– Мать честная… Ты одежду проверял?
– Нет.
Из приёмника послышался громкий треск, и связь прервалась.
– Абзац… Приехали! – красноречиво прокомментировал ситуацию Носов.
25
Господи святы, куда я вляпался? Уголовные авторитеты: Бачила, Клёва, Пикассо… Профессор Носов с его запрещенными «штучками». Бывший мент Яша. «Тёмные лошадки» Мария и Эрик. Спелеолог Горбенко, который «дружит» с СБУ… Каждый из них ведет какую-то свою, непонятную мне, игру…
Кого же взять в союзники? Одному отправляться на поиски Некрополя опасно…
Я подумал и решил поставить на Юрия Романовича. Все-таки родственная творческая натура!
Разбудил его в пять утра и знаками попросил выйти.
– Снова тебе не спится, – пробурчал профессор. – Что надумал в этот раз?
– Меньше болтай… Где твой «тревожный чемоданчик»?
– В надёжном месте.
– Тащи его сюда.
– Скажи хоть, куда пойдём?
– В город мёртвых.
– Опа-на! Ты нашёл Некрополь?
– Не кричи, конкурентов разбудишь.
– Понял… Я мигом…
Носов куда-то ненадолго исчез и, вернувшись с черным кейсом в руке, обречённо поплелся за мной.
Наш путь лежал на северо-восток, к лагерю шведов. Конечно, лучше бы преодолеть это довольно значительное расстояние по воде, но исчезновение лодки могло всполошить всю команду. А так… Клёва знает, что я собирался за ягодами, и не станет поднимать шум…
Мы чуть не пропустили нужную поляну.
Чёрт, где же палатки? Вокруг только примятая трава…
Сразу вспомнились слова Михаила: «Аппарат конфискуем, шведов выдворим»… Ни он, ни его контора никогда не бросали слов на ветер! Выходит, у наших «компаньонов» – проблемы?
– Ну, где этот чёртов Некрополь? – нетерпеливо басит Юрий Романович.
– Сейчас увидишь! – чересчур самоуверенно отвечаю я, направляясь к полуразрушенному фундаменту, наверняка именно там стоял домик, от которого отмеряли расстояние, обозначенное на карте.
Ага, вот нечто похожее на проторенную дорожку… Правда, она сильно заросла травой.
Я делаю полтысячи шагов и оглядываюсь вокруг. Колодца не видать. И тропинка вдруг оборвалась!
– Давай, профессор, включай аппаратуру…
– На что настраиваться?
– На сверхчастотные колебания.
Носов открыл свой чемоданчик, надел наушники и щёлкнул тумблером.
– Как ни странно, здесь что-то есть! – произнёс удивленно. – Бери правее… Так… Хорошо. Еще немного!
Я сделал шаг и… провалился под землю.
26
Наверное, я ненадолго потерял сознание. Потому что даже не слышал криков Носова. Придя в себя, попытался пошевелить конечностями – получилось! Впрочем, что для меня какие-то семь-восемь метров? Но об этом мы, кажется, уже говорили…
Руки-ноги есть. А мозг?
Не тормози, родненький, «загружайся»!
Итак…
Скорее всего, я упал в колодец… Кто-то обнаружил его (старый Банан, конкуренты, эсбэушники?) и снес наземную часть, чтобы не оставлять другим такой важный ориентир. Дырку застелили досками, те сгнили и не смогли выдержать мою тушу…
Я достал фонарик и нажал кнопку, однако светлее не стало – не иначе как при падении разбилась лампочка… Блин, где тот «клятый москаль»?
Надо мной лишь одинокий круг света.
Но вот и его закрыла чья-то тень.
– Серега!!!
– Юрий Романович… Родной! Наконец-то.
– Ну, слава богу… Я думал, что ты уже мёртв!
– Живее не бывает… Где пропадал?
– Искал, чем вытянуть тебя.
– Нашёл?
– Да.
– Бросай!
Юрий Романович опустил веревку, но её конец завис где-то на середине пути.
– Длиннее не было?
– Нет.
– Попробуй нарастить.
– Лады.
Носов снова ушёл…
Я поднялся и щёлкнул зажигалкой. Пламя неожиданно колыхнулось влево. Чёрт… Тут есть какой-то проход! Но что это? Полная луна над головой вдруг превратилась в серп молодого месяца; вскоре не стало и его!
– Юра!!!
В ответ – лишь тишина… Мерзкая, безнадёжная…
Итак, меня закрыли под землей. Кто? Понятно, что не профессор – мы с ним «кенты» до гроба… Эрик с Марией? Но ведь их депортировали. А если нет? Всё равно вряд ли… Шведы – люди подневольные и не станут проявлять инициативу… Клёва с Бачилой? Это вообще из области фантастики… Остаются только… Тимур, Миша или другие рыцари плаща и кинжала, которые тут просто кишмя кишат! Но тогда они должны изолировать Носова… Точно! Юрий Романович в опасности! Как, как помочь тебе, милый друг?
«Лучше позаботься о себе, – подсказал внутренний голос. – Если в ближайшее время не подойдёт помощь, тебе конец!»
Нет, не думаю… В СБУ служат не живодеры, такие же люди… Немного поиздеваются и выпустят!
Придя к такому обнадёживающему выводу, я окончательно успокоился и принялся изучать проход. Он, как уже говорилось, вёл влево и был достаточно широким для человека даже с моей атлетической комплекцией. Но проползти удалось не больше двух метров – голова уперлась во что-то твёрдое и, судя по звуку, деревянное.
Тогда я повернул назад и, отдохнув, отправился на вторую «ходку». Только уже… вперед ногами. Наткнувшись на невидимую преграду, согнул колени и выбросил стопы. Эффект, как и прежде, равнялся нулю. Ещё раз… Ещё… И ещё…
Всё! Последняя попытка.
Я сжался в комок и в который раз повторил трюк. Удар оказался настолько сильным, что перекрытие не выдержало. Мое тело по инерции пошло вперёд и полетело вниз!
27
Очнулся я в просторном зале.
Странно, но в нем было светлее, чем в колодце… Или мои глаза успели привыкнуть к темноте?
Справа на стене виднелась какая-то надпись, прямо под которой стоял огромный железный ящик, с виду напоминающий сундук. Я забрался на него и поочередно поднес зажигалку к каждой из букв… «Willkommen zu Nekropol!» Интересно, краской это написано или… кровью?
Хотя по большому счёту какая разница? Главное, что город мёртвых существует и мне удалось его найти!
Я стал на колени и пополз по периметру… Никаких бриллиантов, кристаллов, голографических устройств – только несколько скелетов немецких воинов, имена которых выбиты на медальонах.
«Вот так через полвека найдут и тебя. Впрочем, тогда и в голову никому не придет, что эта кучка костей была когда-то Сергеем Бортневым… Надо нацарапать на стене своё имя!»
Я осмотрелся, но ничего, что могло бы послужить орудием труда, не заметил. Ни куска арматуры, ни осколка стекла. Одна надежда на сундук… Его крышка долго не поддавалась, а когда поддалась, я чуть не обомлел от радости: там было оружие! Густо смазанные автоматы, боеприпасы к ним, несколько гранат и даже один фаустпатрон.
Э, братья, мы еще повоюем!
Я достал «шмайсер» и дал длинную очередь. Может, кто-то услышит стрельбу и придёт на помощь? Но нет… Из этого бункера не выйдут даже волны ядерного взрыва – настолько хороша в нем изоляция. Оббитые железом стены навсегда скроют тайну моего исчезновения…
Что же делать? Что? Что?
Я ещё раз обследовал помещение. В одном месте в сплошной обшивке оказался шов, напоминающий русскую «П». Возможно, когда-то там были двери, а может, просто стыковались металлические листы… Решение созрело само собой. Нежданно. Молниеносно. Я взял фаустпатрон, упёр его приклад в плечо и нажал на спуск. Кумулятивный заряд со страшным грохотом вошел в самый центр буквы. В стене образовался гигантский проем, швы лопнули, и в комнату со всех дыр… хлынула вода! За миг она дошла до колен, затем до пояса, шеи… Сейчас меня прижмёт к потолку, я ещё немного побарахтаюсь и пойду на дно… Прощайте, люди добрые!
Силы быстро таяли… Как вдруг я вспомнил про жёлоб, через который спустился в Некрополь. Был вход, следовательно, есть и выход! Вода – это не смерть, это спасение! Если она и дальше будет подниматься, то просто выдавит меня назад, в колодец.
Нахожу отверстие и вставляю в него голову. Хоть подъём не такой и крутой – градусов пятьдесят, не больше, – самому бы мне ни за что не выкарабкаться наверх. Но, подталкиваемый стихией, я легко преодолеваю метр за метром. Вот и дно колодца. Короткий отдых – и снова в путь. Ну, родная, ещё немного, метра три-четыре… Однако вода вдруг отказалась подниматься выше. Видимо, она уже достигла критического уровня. Ну и положеньице! Застрял посредине шурфа – и не туды, и не сюды… Руки поневоле впиваются в кирпичную стену, ноги нащупывают небольшие выступы в кладке… Сколько ещё мне удастся продержаться в позе Витрувианского человека со знаменитого рисунка да Винчи? Час? Два? Где эти долбанные кагэбисты, пардон, эсбэушники?
Пальцы не выдержали, разжались, скользнули по покрытым плесенью стенам, и я снова полетел в воду…
– На помощь! Люди-и-и!!! А-а-а-а!!!
– Ты чего кричишь?
Кто это? Неужели Господь Бог?
Люк над головой убран в сторону, и сверху надо мной нависает улыбающаяся физиономия… Вовки Кливанского. Рядом с ним – Яша. Кто-то из них бросает веревку. Ура-а!!! Я спасен!
28
Первое, о чём я спросил, когда почувствовал под ногами почву, было:
– Где Носов?
– На пути в Белокаменную! – сухо отрезал Клёва.
– Что случилось?
– Не знаю… Мне позвонили какие-то люди и сообщили, что Юра должен срочно отбыть в Москву… «А Серёга?» – спросил я. «В Некрополе, – ответил незнакомец. – Хочешь увидеть его живым?» – «Да!» – «Дай слово, что навсегда забудешь о городе мёртвых» – «Нет». – «Что ж, тогда Бортнев погибнет»…
– И ты согласился?
– Конечно. Никакие сокровища не стоят такого друга!
Эпилог
Вскоре после этого наши дороги разошлись. Клёва отбыл в Луцк, я – в Киев. Пригласил Григорий Кохан – режиссёр знаменитого сериала «Рождённая революцией». Как вдруг звонок: «Пропал Володя!» Пришлось все бросить и выехать на родину. Вот что мне удалось узнать, так сказать, по горячим следам…
В тот день у него дома был обыск. Вечером Кливанского вызвали в горотдел милиции подписать протокол. Когда со всеми формальностями было покончено, он позвонил супруге: «Скоро буду», – и отправился в бар на встречу с друзьями… Вскоре туда подъехала какая-то (до сих пор неустановленная) «тачка», Клёва сел в её салон и… Уже десять лет его никто не видел и не слышал!
Как всегда, самые тёплые слова в адрес моих славных консультантов: ведущего специалиста по истории отечественных спецслужб, преподавателя Академии СБУ, генерал-майора в отставке Александра Александровича Булавина; признанного мастера отечественной остросюжетной литературы, члена Союза писателей Российской Федерации Николая Николаевича Дмитриева; доктора гуманистики, кандидата исторических наук, автора множества публикаций о деятельности украинской полиции в годы оккупации Сергея Васильевича Ткачёва (Тернополь); археолога, кандидата исторических наук, преподавателя Восточно-Европейского национального университета имени Леси Украинки (Луцк) Сергея Дмитриевича Панышко; этнографа, доцента кафедры документоведения и музейного дела этого же вуза Аллы Адамовны Дмитренко; бывшего директора общеобразовательной школы в посёлке городского типа Шацк Волынской области Украины Владимира Петровича Носулича; помощника начальника Луцкого пограничного отряда, начальника пресс-службы Олега Станиславовича Лычковского.
Спасибо!
notes
