Глава 4. Новые «линии разлома»

Где произойдет следующее «землетрясение» и каким оно будет? Для ответа на этот вопрос нам необходимо изучить геополитические «линии разлома» XXI в. Таких линий, как и реально существующих разломов земной коры, довольно много. Не уходя в эту аналогию слишком глубоко, мы попытаемся определить сегодняшние линии напряженности, чтобы указать на те участки, в которых постоянные раздоры могут перерасти в более крупные конфликты. По мере того как события в исламском мире постепенно отходят на второй план, все четче вырисовывается вопрос: какая точка земного шара станет главным очагом нестабильности следующей эры?

В настоящее время в мире выделяются пять зон, явно претендующих на эту роль.

Во-первых, это традиционно важный район Тихоокеанского бассейна, который контролируется силами американского ВМФ. Азиатская часть этого бассейна целиком состоит из торговых стран, которым необходим выход к Мировому океану, что делает их зависимыми от Америки. Две из них (Китай и Япония) представляют собой мощные державы, которые в перспективе могут нарушить гегемонию США. В период 1941–1945 гг. США и Япония воевали за контроль над Тихоокеанским бассейном, и этот вопрос и поныне остается злободневным.

Во-вторых, нам нужно затронуть тему будущего Евразии после падения СССР. После 1991 г. этот регион распался на части и пришел в упадок. Затем Россия, ставшая преемником Советского Союза, постепенно заново обрела уверенность в собственных силах. Тем не менее с точки зрения геополитики она также находится в шатком положении. Если она не приложит усилий к тому, чтобы создать собственную сферу влияния, Российская Федерация сама может распасться на отдельные фрагменты. С другой стороны, создание такой сферы влияния может привести к конфликту с США и Европой.

В-третьих, по-прежнему вызывает немало вопросов, как, в конце концов, будет выглядеть Европа. В течение пяти веков она была ареной постоянных военных действий. Последние 60 лет она либо была оккупирована, либо пыталась создать федерацию, при которой стало бы невозможным возобновление войны. Вероятно, Европе еще придется столкнуться с активными действиями возродившейся России, угрозами со стороны США или внутренними трениями. Иными словами, конфликты здесь вполне просматриваются.

В-четвертых, существует исламский мир. В данном случае опасения вызывает не столько нестабильность, сколько возможность появления национального государства, которое, вне зависимости от принятой в нем идеологии, может послужить основой для будущей коалиции. Исторически сложилось так, что из всех мусульманских государств с этой задачей лучше всего справлялась Турция, которая ныне представляет собой динамично развивающуюся страну, переживающую стремительную модернизацию. Каким будет ее будущее, а также будущее других мусульманских государств?

И в-пятых, существует вопрос американо-мексиканских отношений. При обычном течении дел статус Мексики не дотягивает до уровня глобальной «линии разлома», но ее расположение в Северной Америке делает ее роль более значимой, чем может показаться на первый взгляд. Это страна, которая по уровню ВВП занимает 15-е место в мире, и ее ни в коем случае нельзя недооценивать. У Мексики свои старые счеты с США, и в следующем веке возможно появление общественных сил, с которыми правительства обоих этих государств не смогут совладать.

Для того чтобы точно предсказать события, которые произойдут в будущем, мы попробуем проанализировать, какие из этих событий произойдут с наибольшей вероятностью и в каком порядке. Наличие «линии разлома» не обязательно предполагает «землетрясения». Такие линии могут существовать долгие тысячелетия, лишь изредка вызывая слабые толчки. Но, учитывая сложность всех перечисленных выше ситуаций, можно сказать, что конфликты в XXI в. практически неизбежны.

За последние 50 лет западная часть Тихоокеанского бассейна превратилась в самый быстрорастущий регион мира. Здесь находятся две крупнейшие мировые экономические державы — Япония и Китай. Как и другие страны Восточной Азии, экономически Япония и Китай крайне зависимы от морской торговли, так как поставляют товары в США и Европу и импортируют сырье из Персидского залива и различных стран Тихоокеанского региона. Любое вмешательство в этот товарооборот приведет к значительному ущербу. А затянувшееся вмешательство — к катастрофе.

Давайте взглянем на Японию, страну со второй по мощности экономикой мира и единственную крупную промышленную державу, у которой нет значительных запасов каких-либо природных ресурсов. Япония вынуждена импортировать все основные полезные ископаемые, необходимые для ее промышленных нужд, начиная с нефти и заканчивая алюминием. Без этого импорта, в особенности без нефти, Япония в считаные месяцы из промышленной державы превратится в ничем не примечательное государство. Для того чтобы лучше понять значимость этого товарооборота, вспомните: Япония атаковала Перл-Харбор, потому что США перекрыли ей доступ к сырью.

За последние 20–30 лет Китай также превратился в крупную промышленную державу, по темпам экономического роста превосходя все остальные крупные страны мира, хотя по своему объему его экономика пока значительно уступает экономике Японии или США. Тем не менее в настоящее время Китай является ключевым игроком в бассейне Тихого океана. С точки зрения запасов основных видов сырья Китай обеспечен гораздо лучше, чем Япония. Но с ростом экономики его собственные ресурсы истощились, и он стал импортировать сырье.

На карте Тихоокеанского региона сейчас выделяются два мощных азиатских государства, которые в большой степени зависят от импорта, требуемого для поддержки их экономики, и экспорта, нужного для ее роста. Для Японии и Китая, как и для Южной Кореи и Тайваня, выход к Тихому океану жизненно важен для перевозки их товаров и сырья. Так как Тихий океан контролирует военно-морской флот США, экономическое благополучие этих стран находится в руках США. (А для любого государства всегда было крайне рискованно полностью зависеть от воли другого государства.)

У этой проблемы есть и другая сторона. Рынок США поглощает огромные объемы произведенной в Азии продукции, что в целом хорошо для американской экономики, так как потребители получают дешевые товары. Но при этом такая торговая система негативно влияет на определенные секторы экономики и регионы США, подрывая внутреннюю промышленность. То, что приносит выгоду американским потребителям, может одновременно способствовать росту безработицы и снижению уровня заработной платы, порождая целый клубок политических противоречий в стране. Для США характерно повышенное внимание к внутриполитическим проблемам, так как на внешнеполитическом уровне у них более чем достаточно пространства для маневров. Таким образом, несмотря на общую выгоду от торговли с Азией, США могут оказаться в ситуации, при которой внутренние политические соображения вынудят их изменить свою политику в отношении импорта азиатских товаров. Такая возможность, какой бы отдаленной она ни представлялась, таит в себе серьезную угрозу для интересов Восточной Азии.

Тихоокеанские торговые пути

Почти четверть всего экспорта Китая отправляется в США. Если Соединенные Штаты прекратят допуск китайской продукции на свой рынок или введут тарифы, которые сделают китайские товары неконкурентоспособными, в Китае разразится глубокий экономический кризис. То же произойдет в Японии и других азиатских государствах. Поведение стран, оказавшихся в экономическом тупике, становится непредсказуемым. Они могут занять агрессивную позицию, пытаясь открыть рынки, с которых их вытеснили, и порой прибегая для этого к политическому или военному давлению.

Однако с военной точки зрения США способны, в любой момент и по своему усмотрению, лишить любую страну выхода к Тихому океану. Экономически США зависят от торговли с Азией, но в гораздо меньшей степени, чем Азия зависит от торговли с США. Соединенные Штаты также восприимчивы к внутреннему политическому давлению со стороны тех групп, чьи интересы в разной степени затрагивают более дешевые импортные товары из Азии. Существует вероятность, что США поддадутся давлению изнутри и попробуют изменить систему экономических отношений в Тихоокеанском бассейне. И одним из средств, к которому они могут прибегнуть, может стать протекционистское законодательство, подкрепленное американской военной мощью. Это говорит о том, что в действительности Восточная Азия не сможет эффективно противостоять военным или экономическим мерам со стороны США.

С субъективной точки зрения, любая страна в этом регионе меньше всего желала бы возникновения каких бы то ни было конфликтов. Но если судить объективно, здесь наблюдается значительный дисбаланс силы. Любое изменение американской политики может причинить ущерб Восточной Азии, а такое изменение более чем вероятно. К примеру, угроза введения Америкой санкций против Китая, при помощи которых она может попробовать ограничить китайский импорт нефти, ударит по самым важным из национальных интересов Китая. Поэтому Китай должен использовать свою растущую экономическую мощь для развития собственных вооруженных сил на случай противостояния с США. Это будет всего лишь соблюдение фундаментального принципа стратегического планирования: надейся на лучшее, готовься к худшему.

За последние 50 лет страны Восточной Азии значительно увеличили свою экономическую мощь, но их военные силы остались на прежнем уровне, что делает их уязвимыми. Поэтому в наступившем столетии Китай и Япония неизбежно будут пытаться нарастить свой военный потенциал, в чем США увидят потенциальную угрозу своему контролю над западной частью Тихого океана. В действиях, направленных на укрепление обороны, Америка усмотрит агрессию, которая, объективно говоря, действительно будет присутствовать, что бы ни говорили предпринимающие подобные шаги страны. А если также вспомнить про стремительный прогресс Южной Кореи и Тайваня, становится ясно, что в XXI в. данный регион станет настоящей пороховой бочкой.

Более того, любая из стран, которая верит, что цены на нефть могут «взлететь до небес», не может недооценивать угрозы захвата нефтяных месторождений Америкой. Надо сказать, что в ближайшем будущем, в период 20–50 лет, предлагаемый сценарий развития событий более чем вероятен. Любая рационально мыслящая азиатская держава должна предусматривать подобную возможность. Противостоять США на море способны только Китай и Япония, хотя эти страны и враждебны друг другу, но их может объединить общий страх перед поведением Америки в периоды максимального роста цен на энергоносители.

Контроль над Тихим океаном включает в себя один важный аспект — контроль над морскими путями, используемыми для транспортировки энергоносителей. Чем выше будет цена на нефть и чем дольше источники энергии, не зависящие от углеводородов, будут существовать лишь на страницах фантастических романов, тем выше вероятность конфронтации за обладание морскими путями. Дисбаланс сил в этом регионе крайне велик. Этот факт, вкупе с вопросами транспортировки энергоносителей и выхода на американский рынок, превращает Тихоокеанский бассейн в одну из крупнейших геополитических «линий разлома».

Большую часть 2-й половины XX в. Евразия находилась под контролем Советского Союза — от Центральной Германии до Тихоокеанского побережья, а на юге до Кавказа и горного хребта Гиндукуш. После распада СССР его западная граница сместилась на восток почти на 1500 км, от границы с Западной Германией до границы России и Беларуси. А южная граница сместилась на 1500 км севернее Гиндукуша, к границе России и Казахстана. Россию вытеснили от границы с Турцией к Северному Кавказу, где она по-прежнему отчаянно пытается закрепиться. Впервые за несколько веков зона российского влияния так глубоко отодвинулась на восток. Вместе с тем, во время холодной войны эта граница как никогда далеко продвинулась на запад. В ближайшие десятилетия зона российского влияния будет балансировать где-то между этими двумя линиями.

После того как СССР прекратил свое существование, на его бывшей территории появились иностранные державы, которые хотели «погреть руки» на российской экономике, что привело к хаосу и ввергло население в нищету. Одновременно они приложили все усилия к тому, чтобы включить как можно большую часть бывшего Советского Союза в собственные сферы влияния. Страны Восточной Европы были включены в состав НАТО и ЕС, а государства Балтии — пока только в НАТО. США установили тесные контакты как с Грузией на Кавказе, так и со многими азиатскими государствами, в особенности после 11 сентября, когда Россия разрешила армии США использовать эту территорию для ведения военных действий в Афганистане. Но важнее всего было то, что Украина дистанцировалась от России и вступила в союз с США, что знаменовало поворотный момент в истории России.

«Оранжевая революция» на Украине в декабре 2004 г. — январе 2005 г. означала, что система отношений, сложившихся после прекращения холодной войны, окончательно перестала действовать для России. Российские руководители видели в событиях на Украине попытку США сделать Украину членом НАТО и тем самым «подготовить почву» для будущего распада России. Откровенно говоря, в этой точке зрения есть немалая доля правды.

Если бы Западу удалось установить контроль над Украиной, Россию уже ничто не защищало бы от нападения. Южная граница Беларуси и юго-западные рубежи России стали бы открыты для удара. Кроме того, Украину и западные области Казахстана разделяет не более 600 км, и именно через этот коридор Россия всегда могла перебрасывать свои войска на Кавказ (см. карту на этой стр.). Логично было бы предположить, что, в случае вышеуказанного варианта развития событий, Россия утратила бы способность контролировать Кавказ и была бы вынуждена отступить дальше на север, уйдя из Чечни. Затем россияне стали бы покидать различные области самой Российской Федерации, а южные рубежи России стали бы крайне уязвимы. Россия продолжала бы распадаться на все более мелкие части, пока не вернулась бы к своим средневековым границам.

Последователи США на советских территориях

Такой масштаб распада России породил бы в Евразии хаос, против возникновения которого, конечно, не возражали бы США, так как, как мы уже видели, одной из целей национальной стратегии США всегда было раздробление евразийских государств, что стало бы первой линией обороны американского контроля над океанами. Поэтому у США были все основания способствовать этому процессу, а у России — ему препятствовать.

После указанных событий, которые в России были расценены как попытка Америки причинить ей еще больший ущерб, Москва вернулась к стратегии утверждения своей сферы влияния на территории бывшего СССР. Великое отступление России закончилось украинскими событиями. Сейчас можно выделить три вектора развития российского влияния: в направлении Средней Азии, в направлении Кавказа и, разумеется, на запад, в сторону стран Балтии и Восточной Европы. В течение ближайшего времени, приблизительно до 2020 г., основной задачей России будет восстановление российского государства и установление своего влияния в данном регионе.

Довольно любопытно, что эти геополитические перемены происходят одновременно с изменениями в экономике. Владимир Путин видит в России не столько промышленную державу, сколько экспортера сырья, и, в первую очередь, энергоносителей (в особенности природного газа). Проводя меры по усилению государственного надзора (фактически установлению прямого контроля) в энергетической промышленности, он вытесняет из этой отрасли иностранных игроков и ориентирует ее на экспорт, в частности, в Европу. Высокие цены на энергоносители помогли стабилизировать российскую экономику внутри страны. Но Путин не ограничится одним лишь энергетическим сектором. Он также хочет выгодно использовать российские сельскохозяйственные товары, лес, золото, бриллианты и другие природные богатства. Он превращает Россию из «нищенки» в бедную, но более производительную страну. Он также дал России инструмент для устрашения Европы — вентиль на трубопроводе с природным газом.

Стратегическая важность Украины

Россия оказывает ответное давление на каждом участке своей границы. Львиная доля ее внимания сосредоточена на Центральной Азии, где со временем она добьется успеха.

Но на Кавказе, чье значение только возрастет, ей придется сложнее. Русские не позволят какой-либо части Российской Федерации выйти из ее состава. Это может привести к конфликтам между восстанавливающей свой прежний статус Россией и США, а также другими странами данного региона, особенно в последующие 10 лет.

Но вероятнее всего, главным очагом напряженности станет западная граница России. Беларусь поддержит своего соседа. Из всех стран бывшего СССР Беларусь провела меньше всего экономических и политических реформ и больше других ратовала за создание государства, которое стало бы преемником СССР. Объединившись с Россией на тех или иных условиях, Беларусь позволит ей вернуться к бывшим советским границам.

Территория между Прибалтикой и Румынией примечательна еще и тем, что здесь многократно перекраивались границы, что неизменно вызывало сопротивление. На севере расположена длинная, узкая равнина, простирающаяся от Пиренеев до Санкт-Петербурга. Именно она служила театром основных войн в истории Европы. Именно по этому пути шли войска Наполеона и Гитлера, чтобы вторгнуться в Россию. Здесь почти нет естественных препятствий. Поэтому России необходимо отодвинуть свою границу как можно дальше на запад, чтобы создать определенный «буфер». По окончании Второй мировой войны советские войска дошли по этой равнине до середины Германии. А в наши дни Россия отступила на восток. Ей необходимо вернуться и продвинуться на запад как можно глубже. Это означает, что государства Балтии и Польша снова представляют собой проблему, которую России придется решать.

Определение границ российской зоны влияния вызовет немало противоречий. США, как и страны из бывшего социалистического блока, будут выступать против слишком существенного продвижения России на запад. Прибалтийские страны меньше всего хотели бы вновь оказаться под пятой России. То же будет верным и в отношении государств, расположенных к югу от Восточно-Европейской равнины, в Карпатах. Бывшие государства-сателлиты Советского Союза, в частности, Польша, Венгрия и Румыния, понимают, что возвращение российских войск к их границам будет угрозой их безопасности. А так как эти страны теперь входят в НАТО, их интересы неотделимы от интересов Европы и США. Вопрос о том, где будет проведена линия на западе, остается открытым. Он был впервые поставлен уже очень давно и представляет собой одну из главных европейских проблем за последние 100 лет.

В ближайшее десятилетие Россия не сможет стать сверхдержавой, но у нее нет иного выбора, кроме как стать влиятельной региональной силой. А это означает столкновение с Европой. Русско-европейская граница остается «линией разлома».

После того как европейские государства утратили свои имперские владения и пережили две разрушительные мировые войны, в них по-прежнему идет процесс реорганизации, и еще неизвестно, будет ли он протекать мирно. Европейские страны уже не вернут свой имперский статус, но благодушную уверенность в том, что войны в Европе уже закончились, необходимо проанализировать. Центральным здесь является вопрос, представляет ли собой Европа потухший или только спящий вулкан? Суммарный ВВП Европейского союза превышает 14 трлн долларов, что на 1 трлн больше, чем у США. Шансы на то, что региону, обладающему такими богатствами (которые распределены крайне неравномерно), удастся избежать конфликтов, существуют, но говорить об этом с уверенностью нельзя.

Было бы наивно говорить о Европе как о едином целом. Она таковой не является, несмотря на существование ЕС. Европа состоит из ряда суверенных, национальных государств, далеко не всегда находящих общий язык. Существует общее пространство, называемое Европой, но правильнее было бы говорить о четырех Европах (из этого списка мы исключаем Россию и страны бывшего СССР, так как, хотя они и расположены территориально в Европе, динамика их развития крайне отличается от европейской).

• Атлантическая Европа — страны, непосредственно граничащие с Атлантическим океаном и Северным морем, которые последние 500 лет представляли собой мощные империи.

• Центральная Европа — главным образом Германия и Италия, которые стали современными национальными государствами лишь в конце XIX в. Отстаивание своих национальных интересов именно этими государствами привело к двум мировым войнам в XX в.

• Восточная Европа — страны, расположенные между Балтийским и Черным морями, которые были оккупированы советскими войсками после Второй мировой войны, в результате чего в них сравнительно недавно произошло становление национального самосознания.

• И, конечно же, существует четвертая, менее значимая Европа — Скандинавские страны.

В 1-й половине XX в. Атлантическая Европа, еще не утратившая своего имперского статуса, была настоящим центром мира. Представители Центральной Европы стали играть заметную роль позднее. Страны же Восточной Европы были жертвами. Перед Европой, истерзанной двумя мировыми войнами, стоял фундаментальный вопрос: каков статус Германии в европейской системе? Немцы, вытесненные из имперской системы, созданной Атлантической Европой, хотели ее разрушить и стать главной силой в этом регионе. А после окончания Второй мировой войны лежавшая в руинах, разделенная пополам и оккупированная Германия оказалась на востоке под контролем Советов, а на западе — под контролем Англии, Франции и США.

Западная Германия была необходима США и их союзникам по НАТО из-за конфронтации с СССР. Безусловно, создание немецкой армии породило проблему. Учитывая, что первопричиной двух мировых войн был рост мощи Германии, невольно возникал вопрос: не приведет ли оказание помощи немцам в восстановлении их боеспособности к началу третьей войны в Европе? Ответ на него крылся в интеграции немецкой армии в НАТО, что, в сущности, означало ее переход под командование американцев во время боевых действий. Но в более широком смысле ответ лежал в интеграции Германии в Европу в целом.

В 50-е годы, когда была создана НАТО, также появились первые идеи о создании Европейского экономического сообщества. В результате был основан Европейский союз (ЕС) — организация, не поддающаяся никакому осмыслению.

Четыре Европы

Ее основная цель — создание интегрированной европейской экономики с одновременным сохранением суверенитета отдельных государств. В ЕС видят первую стадию на пути к образованию федерации европейских государств, в которой центральное европейское правительство, с собственным парламентом и профессиональным штатом госслужащих, будет управлять федеральной Европой, национальный суверенитет не будет выходить за рамки принятия решений по региональным проблемам, а оборонная и внешняя политика будет определяться единым правительством.

Европа не достигла этой цели. Была создана зона свободной торговли и европейская валюта, которой некоторые из стран, входящих в эту зону, пользуются, а некоторые — нет. Так как общая политическая конституция не была принята, а государства сохранили суверенитет, о проведении единой оборонной или внешней политики не могло быть и речи. В тех пределах, в которых оборонную политику осуществляют скоординированно, руководящим органом является НАТО, но не все члены НАТО входят в состав ЕС (в частности, США). После распада Советского Союза некоторые страны Восточной Европы были приняты в ЕС и НАТО.

Одним словом, после окончания холодной войны Европа пребывает в легком хаосе. Распутать этот клубок сложных и неоднозначных отношений между разными институтами не представляется возможным. Если вспомнить европейскую историю, такая неразбериха обычно приводила к войне. Но у Европы, за исключением бывшей Югославии, совершенно нет энергии для ведения войны, нет заинтересованности в какой-либо нестабильности и уж точно нет никакого желания ввязываться в конфликты. Психологическая трансформация Европы просто поражает. Там, где до 1945 г. массовая резня и войны были обычным делом в течение долгих столетий, после 1945 г. даже концептуальный хаос европейских институтов не мог вызвать ничего серьезнее ожесточенных споров.

За внешне благопристойным фасадом ЕС кроются застарелые националистические «язвы» Европы, которые проявляются пускай и не так часто, как раньше. Это можно проследить по экономическим переговорам внутри ЕС. К примеру, Франция отстаивает право защищать своих фермеров от повышенной конкуренции или право не выполнять договоры, контролирующие их дефицит товаров. Таким образом, в геополитическом отношении Европа так и не стала единым транснациональным образованием.

По этим причинам говорить о Европе так, как будто она представляет собой единое целое, подобно США или КНР, было бы в корне неверно. Европа — это ряд национальных государств, по-прежнему тяжело переживающих последствия Второй мировой войны, холодной войны и утраты имперского статуса. Они крайне редко пускают в свои внутренние дела посторонних и вырабатывают геополитическую линию поведения, исходя из собственных интересов. Европейские страны в первую очередь взаимодействуют друг с другом и уж только потом с остальным миром. Этим они больше напоминают страны Латинской Америки, чем какую-либо сверхдержаву. В Латинской Америке Бразилия и Аргентина тщательно обдумывают каждый свой шаг и его последствия для своих ближайших соседей, так как понимают, что в глобальном масштабе их значение сравнительно невелико.

Россия представляет собой непосредственную стратегическую угрозу Европе. Россия заинтересована не в завоевании Европы, а в том, чтобы восстановить свой контроль над территорией бывшего СССР. С точки зрения России это вполне обоснованная попытка установить хотя бы минимальную сферу влияния и одновременно — защитная мера. Однако эта мера непосредственно затронет три прибалтийских государства, которые к настоящему времени стали частью европейских институтов.

Не вызывает сомнений, что страны Восточной Европы хотели бы помешать новому подъему России. Но важнее здесь то, каким образом могут себя повести остальные европейские державы, особенно Германия. Для Германии сейчас сложились благоприятные обстоятельства: от России ее отделяет государство-буфер, и она может сосредоточиться на внутренних экономических и социальных проблемах. Кроме того, на немцев тяжело давит наследие Второй мировой войны. Если они решатся на какие-либо действия, то только в составе объединенной Европы.

Позиция Германии непредсказуема. Эта страна на собственном опыте узнала (с учетом ее геополитического местоположения), что упорно отстаивать свои национальные интересы бывает смертельно опасно. В 1914 и 1939 гг. она пыталась решительно действовать в ответ на геополитические угрозы, и в каждом случае ее попытки приводили к катастрофе. Урок, вынесенный немцами из этих событий, заключается в том, что Германия может заниматься военно-политическими маневрами только в составе широкой коалиции государств, иначе она подвергается огромной опасности. Атлантическая Европа видит в Германии «амортизационную подушку» между собой и Россией и едва ли посчитает любую угрозу прибалтийским государствам хоть сколько-нибудь значимой для своих интересов. Поэтому входящие в нее государства не вступят в коалицию с Германией, нужную ей для борьбы с Россией. А потому наиболее вероятен такой исход: бездействие Германии, ограниченное участие Америки и постепенное возвращение российского влияния в пограничную зону между Европой и Россией.

Но существует и другой сценарий. По этому сценарию Германия посчитает, что из-за господства России в Балтийском регионе над Польшей «сгущаются тучи». Видя в Польше необходимый элемент своей национальной безопасности, Германия станет проводить более агрессивную политику, целью которой будет защита Польши за счет защиты Прибалтики. Постепенно Германия станет основной силой в Балтийском бассейне. А поскольку Россия не оставит эту территорию просто так, между нею и немцами начнется длительная конфронтация, с борьбой за влияние в Польше и Карпатском регионе.

Германия неизбежно окажется в ситуации, когда она будет отрезана и от своего агрессивного прошлого, и от остальной Европы. В то время как другие страны Европы будут стараться свести свое участие к минимуму, Германия начнет проводить традиционную политику с позиции силы. Одновременно с этим ее фактическая, равно как и потенциальная мощь стремительно возрастет, а психология немцев изменится. Объединенная Германия в одночасье примется вновь отстаивать свои права. То, что началось с обороны, станет развиваться совершенно непредсказуемым образом.

Это не самый вероятный сценарий. Однако ситуация может вынудить Германию вернуться к своим традиционным взглядам, когда Россия будет восприниматься как основная угроза, а Польша и остальные страны Восточной Европы — как часть немецкой сферы влияния и защиты от России. Это частично зависит от того, насколько агрессивно будет продвигаться Россия, насколько упорно будут сопротивляться государства Прибалтики, на какой риск будет готова пойти Польша и в какой степени в этом будут участвовать США. И в конечном счете это зависит от внутренней политики Германии.

В своей сущности европейские страны инертны и все еще не могут оправиться после понесенных ими потерь. Но такие внешние раздражители, как исламская иммиграция или попытки России восстановить свои прежние границы, могут тем или иным образом вызвать новый всплеск активности в этой вековой «линии разлома».

Мы уже обсуждали исламский мир в целом как «линию разлома». Нынешний кризис пока удается сдерживать, но, по большому счету, исламский мир остается нестабилен. И хотя эта нестабильность едва ли перерастет в массовые бунты сторонников ислама, она наводит на мысль о том, что одно из мусульманских национальных государств может воспользоваться нынешним неустойчивым положением и, следовательно, слабостью остальных стран, чтобы утвердиться в качестве доминирующей силы в своем регионе. Индонезия — самое большое мусульманское государство в мире — сейчас не в состоянии претендовать на эту роль. Пакистан — второе по величине мусульманское государство на планете, к тому же обладающее ядерным оружием, но внутри оно настолько разобщено, что трудно себе представить, чтобы оно могло превратиться в мощную державу или же, с учетом его географического положения, распространить свое влияние, имея в соседях Афганистан — на западе, Китай и Россию — на севере, Индию — на востоке. Внутренние разногласия и географический фактор не позволят Пакистану стать ведущим мусульманским государством.

Кроме Индонезии и Пакистана, можно выделить три других крупных национальных государства, где исповедуется ислам. Крупнейшее из них — Египет, в котором насчитывается 80 млн жителей. Далее идет Турция, чье население составляет 71 млн жителей, и, наконец, Иран с 65 млн жителей.

Сравним три эти страны по экономическим показателям. Турция занимает 17-ю строчку в списке стран с самой крупной экономикой, с ВВП, равным приблизительно 660 млрд долларов. Иран занимает 29-ю позицию, имея ВВП чуть менее 300 млрд долларов. Египет расположился на 52-м месте, его ВВП оценивается примерно в 125 млрд долларов в год. Последние 5 лет экономика Турции росла на 5–8% в год, демонстрируя один из самых высоких показателей постоянного прироста среди крупных стран. За исключением 2 лет рецессии, Иран также демонстрирует стабильный рост ВВП более чем на 6 % в последние 5 лет, как и Египет. Темпы роста двух этих стран впечатляют, но у Турции изначально была более крепкая материальная база. В сравнении с европейскими странами, Турция уже занимает 7-е место по масштабу своей экономики и опережает большинство этих стран по динамике развития экономического сектора.

С другой стороны, одна экономическая мощь еще ничего не решает. Складывается впечатление, что с точки зрения геополитики из этой тройки агрессивнее всего себя ведет Иран. Но в этом одновременно кроется его ахиллесова пята. Пытаясь защитить свой режим от США, мусульман-суннитов и антиирански настроенных арабов (Иран не является арабским государством), Иран вынужден постоянно бравировать своей силой, которая на деле не столь велика. Тем самым он привлекает внимание США, которые неизбежно начинают видеть в нем опасность.

Турция в 2008 году

Поскольку у Ирана есть интересы в Персидском заливе и Ираке, его цели идут вразрез с целями США. Это значит, что в то время, когда экономике Ирана необходимо стремительно развиваться, чтобы поставить его в первый ряд государств своего региона, страна вынуждена использовать часть ресурсов для защиты от возможного нападения Америки. Коротко говоря, Иран раздражает Америку. Если США будут по-настоящему встревожены, они способны уничтожить это государство. Иран просто пока не созрел для роли регионального лидера. Иран — заложник ситуации, в которой ему приходится бросать все силы на решение самых разных задач еще до того, как их накопится достаточное количество. А пытаться стать крупным региональным игроком, когда за каждым твоим шагом неотступно следит сильнейшая страна в мире, мягко выражаясь, непросто.

Также большое значение имеет географическое расположение Ирана. Это государство находится на окраине региона. К востоку от него лежит Афганистан, в котором едва ли можно получить что-то стоящее. При любой попытке распространить свое влияние на север Иран столкнется с интересами России. Одним из возможных вариантов продвижения представляется Ирак, но он также может стать «трясиной» и основным местом проведения арабских и американских контропераций. Ирану тяжело наращивать свой вес в регионе, и, какой бы шаг ни был предпринят, «овчинка не будет стоить выделки».

Египет — крупнейшая страна арабского мира, которая традиционно была его лидером. Во время президентства Гамаля Абделя Насера были приложены все усилия, чтобы Египет вышел на ведущие позиции среди арабских государств. Однако в арабском мире существовал глубокий раскол, и Насер восстановил против себя некоторых ключевых игроков, таких как Саудовская Аравия. После подписания Кемп-Дэвидского договора с Израилем в 1978 г., Египет прекратил попытки расширить зону своего влияния. Он в любом случае потерпел в этом неудачу. Принимая во внимание его экономические показатели, а также относительную изолированность и замкнутость, довольно сложно себе представить, чтобы Египет в обозримом будущем стал региональной сверхдержавой. Гораздо больше вероятность того, что он попадет под влияние какой-то другой страны — Турции, Америки или России, как с Египтом и происходит уже несколько веков.

Совсем иначе обстоит дело с Турцией. У этого государства не просто хорошо развитая и современная экономика, но еще и самая крупная в регионе — гораздо крупнее, чем у Ирана. Пожалуй, это единственная страна с современной экономикой во всем мусульманском мире. И, что важнее всего, она расположена между Европой, Ближним Востоком и Россией.

На пути Турции нет никаких естественных или искусственных преград — она может продвигаться в любом направлении. Большое значение имеет и то, что она не несет собой угрозы американским интересам и поэтому не испытывает постоянного давления со стороны США. Это значит, что ей не приходится тратить значительные средства на борьбу с США. Благодаря подъему экономики Турция наверняка скоро станет доминирующей силой в регионе, какой и была прежде.

Следует помнить, что до Первой мировой войны Турция была центром огромной империи (см. карту на этой стр.). Лишившись многих своих прежних территорий, Турция стала светским государством с мусульманским населением. До 1918 г. это была самая могущественная мусульманская страна мира. А в период XIV–XVI вв., на который пришелся пик турецкой империи, она занимала огромную территорию и была крайне сильна.

Османская империя

К XVI в. Турция господствовала в Средиземноморском бассейне, контролируя не только Северную Африку и Ливан, но также Юго-Восточную Европу, Кавказ и Аравийский полуостров.

Турция представляет собой страну с довольно сложными социальными порядками. Светский режим в Турции находится под защитой военных, по конституции облеченных большими полномочиями. Но в стране нарастает исламистское движение. Довольно сложно предугадать, какое правительство придет там к власти в конечном счете. Если взглянуть на обломки исламского мира, оставшиеся после американского вторжения в Ирак в 2003 г., и задаться вопросом, какую страну в этом регионе стоит воспринимать всерьез, ответ будет очевидным: это Турция, союзник США и самая развитая экономическая держава в данном регионе.

Если бы в 1950 г. кто-нибудь сказал, что главными «локомотивами» мировой экономики через полвека станут Япония и Германия, которые займут, соответственно, 2-ю и 3-ю позиции в мире, такого прорицателя подняли бы на смех. А если бы в 1970 г. кто-то взялся утверждать, что к 2007 г. Китай будет занимать 4-е место в мире по экономической мощи, смех был бы еще громче. Но едва ли эти предположения показались бы более смешными, чем высказанная в 1800 г. мысль о том, что к 1900 г. США станут мировой сверхдержавой. Времена меняются, и к переменам всегда надо быть готовым.

В этой связи важно напомнить, что в 2007 г. Мексика занимала 15-е место в мире по объему своей экономики, совсем чуть-чуть отставая от Австралии. Конечно, с точки зрения дохода на душу населения это была значительно более низкая позиция — на 60-м месте, с указанным доходом примерно в 12 тыс долларов США в год, по данным Международного валютного фонда. По этому показателю она шла вровень с Турцией и намного опережала Китай, который, бесспорно, является крупнейшей державой.

Важность такого показателя, как доход на душу населения, весьма велика. Но общий объем экономики еще важнее для значимости государства на международной арене. Бедность — серьезная проблема, но объем экономики определяет, какую часть своих средств страна может направить на военно-промышленный комплекс и подобные нужды. И в СССР, и в Китае был низкий доход на душу населения. Однако один только совокупный объем экономики делал их сверхдержавами. В сущности, любая страна с мощной экономикой и большим населением всегда заставляла соседей считаться со своими интересами, как бы бедны ни были ее жители.

В 1950 г. население Мексики равнялось примерно 27 млн человек. За следующие 50 лет оно стремительно выросло приблизительно до 100 млн человек, а к 2005 г. — до 107 млн человек. По прогнозам ООН, к 2050 г. оно составит 114–139 млн человек, причем цифра в 114 млн представляется более вероятной. После того, как за последние полвека численность жителей Мексики увеличилась примерно в 4 раза, она будет оставаться практически на одном уровне в ближайшие 50 лет. Население Мексики не будет сокращаться (как это будет происходить в развитых промышленных странах в будущем), и у нее есть рабочая сила, необходимая для расширения. Это дает стране преимущество. Поэтому, с точки зрения численности населения или объема экономики, Мексика не относится к числу небольших государств. Безусловно, это нестабильная страна, чьим бичом стали наркоторговля и картели, но, с другой стороны, и в Китае в 1970 г. царил хаос. Значит, хаос можно преодолеть.

Можно перечислить страны, подобные Мексике (к примеру, такие, как Бразилия или Индия), которые мы не относим к категории значимых геополитических «линий разлома». Но Мексика в корне отличается от этих стран. Она находится в Северной Америке, ставшей, как мы уже выяснили, центром тяжести международной системы. Мексика, омываемая Атлантическим и Тихим океанами, имеет протяженную и весьма неспокойную границу с США. В истории Мексики уже была крупномасштабная война с США за господство в Северной Америке, которую она проиграла. Мексиканское общество и экономика тесно связаны с американской экономикой и населением. Стратегическое расположение и постоянно возрастающее значение Мексики как государства превращают ее в потенциальную «линию разлома».

Для того чтобы лучше понять сущность «линии разлома», позвольте мне вкратце затронуть понятие пограничной области. Довольно часто бывает так, что между двумя граничащими государствами находится территория, которой в разное время владели оба этих государства. На такой территории национальности и культуры смешиваются друг с другом. Примером может послужить расположенная между Францией и Германией Эльзас-Лотарингия. Это край с уникальной смешанной культурой и жителями, испытывающими патриотические чувства к разным странам. Там говорят на французском и немецком языках, а также на смешанном региональном арго. В настоящее время этот регион находится под контролем Франции. Но вне зависимости от того, кто контролирует регион в конкретный момент, он остается пограничной областью, с двумя культурами и подспудным напряжением. В мире много пограничных областей. Подумайте о Северной Ирландии как о пограничной области между Великобританией и Ирландией. Кашмир — это пограничная область между Индией и Пакистаном. Вспомните про русско-польскую границу или Косово — пограничную область между Сербией и Албанией. Не забудьте про границу между франко-канадцами и США. Все это примеры пограничных областей с различной степенью напряженности в отношениях.

Между США и Мексикой есть пограничная область, где мексиканцев и американцев объединяет смешанная культура. Эта область пролегает по обе стороны официальной границы. Та ее сторона, что находится на территории США, непохожа на остальную часть США, а сторона, лежащая на мексиканской территории, непохожа на остальную Мексику. Подобно другим пограничным областям, эта территория уникальна, но с одним исключением: мексиканцы по обе стороны границы глубоко привязаны к Мексике, а американцы глубоко привязаны к США. Под смешением экономических интересов и культур всегда присутствует политическая напряженность. В данном случае это особенно верно, так как мексиканцы постоянно прибывают в данную область, переходят границу и перемещаются по территории США. Об американцах, переезжающих на юг, в Мексику, нельзя сказать того же.

Большинство пограничных областей многократно переходят из рук в руки. Пограничная область между США и Мексикой переходила из рук в руки пока только один раз. США постепенно поглощали Северную Мексику, что началось с Техасской революции 1835–1836 гг. и завершилось американо-мексиканской войной 1846–1848 гг. На этой территории сегодня находится юго-западная часть США. Граница была установлена по реке Рио-Гранде и позже несколько отодвинута в западной части таким образом, чтобы включить в состав США южную часть Аризоны. Принудительной депортации коренного мексиканского населения не было. Мексиканцы остались жить в этих местах, на которых впоследствии появилось гораздо больше американских поселенцев с востока. Во второй половине XX в. эту пограничную область и лежащие за ней территории захлестнула новая волна миграции населения из Мексики, еще больше запутав демографическую картину.

Мы можем провести различие между традиционной иммиграцией и передвижением населения в пограничную область. Когда другие группы иммигрантов прибывают в какую-либо страну, они оказываются в ситуации, при которой они физически оторваны от родины и находятся под воздействием мощных факторов, вовлекающих их детей в местную культуру и экономику. А передвижение людей в пограничную область протекает иначе. Здесь уместнее говорить о «расширении» чьей-либо родины, а не оторванности от нее. Граница представляет собой политическую, но не культурную или экономическую разделительную линию, и иммигранты находятся не так уж далеко от дома. Они сохраняют с ним непосредственную связь и испытывают сложные и разнообразные патриотические чувства.

Мексиканцы, приезжающие в пограничную область, ведут себя не так, как мексиканцы, живущие в Чикаго. Поведение последних в большей степени соответствует традиционному образу жизни иммигрантов. А мексиканцы в пограничной области теоретически могут считать себя жителями оккупированной территории, а не иностранного государства. Эта точка зрения ничем не отличается от взглядов американских поселенцев в Техасе, которых они придерживались до революции. Они были гражданами Мексики, но в первую очередь считали себя американцами, что привело к появлению сепаратистского движения и последующему отделению Техаса от Мексики.

В определенный момент статус пограничной области становится вопросом простого превосходства в военных и политических силах. Такая территория принадлежит более сильной стороне, которая в состоянии доказать свою мощь непосредственно на месте. Начиная с 1848 г. основным фактором при определении политической границы было подавляющее превосходство США. Население может передвигаться с одного места на другое. Может процветать контрабанда. Но политические границы устанавливаются, исходя из фактического расклада военных сил.

Территория Мексики до восстания в Техасе

Через несколько десятилетий граница между США и Мексикой будет существовать в нынешнем виде уже 200 лет. Мексика может вновь превратиться в мощную державу, а демографическая ситуация в пограничной области со стороны Америки может измениться настолько, что удерживать политическую границу будет уже невозможно. Вероятность того, что к тому времени по экономическим показателям Мексика будет уже не на 15-м месте в мире, а где-то в середине 1-й десятки стран, весьма велика. В мире случались и не такие странные вещи; кроме того, этому способствует свободная торговля с США. В число стран, в настоящее время стоящих выше Мексики по экономическому развитию, входит много европейских государств с серьезными демографическими проблемами.

Учитывая последствия, к которым может привести конфронтация между Америкой и Мексикой на границе, нет никаких сомнений, что к этой «линии разлома» надо отнестись со всей серьезностью.

Если поставить перед собой задачу определить новые «горячие точки» после окончания войны между США и исламскими террористами, в голову сразу приходят два места, на которые следует обратить внимание. Очевидно, что Мексика и Турция еще не готовы к роли мировых сверхдержав и что Европа останется разобщенной и замкнутой на собственных проблемах (она будет реагировать на происходящие события, но не будет их инициатором). После этого остаются две «линии разлома» — Тихоокеанский бассейн и Евразия. Иными словами, имеются две страны, которые к 2020 г. могут попытаться установить свои порядки, — Китай и Россия. Есть еще третий вариант — Япония, но с учетом указанных временных рамок он выглядит менее реалистичным. Кроме того, поведение Японии будет в большой степени зависеть от Китая. Следовательно, нам нужно внимательно изучить геополитическое положение Китая и России, чтобы предсказать, кто из них первым перейдет к решительным действиям.