Книга 1
Подводная война против Британии
декабрь 1939 — август 1942

Чуть ли не с момента изобретения подводной лодки военные поняли, что этот корабль может быть наделён двумя важными достоинствами: внезапностью атаки и безнаказанным исчезновением после её проведения. Оставалось создать боевую подводную лодку, и изобретатели многих стран принялись за дело. Первыми были решены проблемы водонепроницаемости и остойчивости подводных лодок. Камнем преткновения долгое время оставалась разработка средств, обеспечивающих движение лодки по курсу в подводном положении вне зависимости от морских течений.

Решению проблемы в некоторой степени помогло создание в начале XIX века эффективных паровых машин, работающих на угле. В паровой машине пар на короткое время может быть «сохранён» под давлением. Были сконструированы подводные лодки, которые могли идти в район боевых действий в надводном положении, а после погружения и проведения атаки уходить из района с помощью сохранённого в машине пара. Однако на практике подводные лодки с паровыми машинами зарекомендовали себя не лучшим образом. В небольшом корпусе подводной лодки паровая машина создавала невыносимую жару, а дымовая труба машины так сильно коптила, что вырывавшийся из неё чёрный дым был виден на много миль, лишая лодку главного достоинства — внезапного появления в районе боевых действий. Кроме того, перед погружением лодки приходилось снимать трубу, занимаясь трудоёмкой и длительной процедурой.

Ситуация с передвижением лодки на подводном ходу улучшилась, когда около 1900 года почти одновременно были изобретены двигатель внутреннего сгорания, электродвигатель и аккумуляторная батарея. С этого времени одни судостроители производили лодки, которые в надводном положении двигались с помощью машины, работавшей на бензине, а в подводном положении — с помощью двигателя с приводом от аккумуляторных батарей. Другие отдавали предпочтение лодкам, полностью укомплектованным двигателями с приводом от батарей, третьи — предпочитали комбинировать старую и новую технологии: согласно их проектам, в надводном положении лодка приводилась в движение паровой машиной, а в подводном — двигателями с приводом от аккумуляторных батарей. Однако все эти двигатели имели недостатки: бензиновые — были ненадёжны, плохо запускались, чадили, электрические — работали от громоздких, тяжёлых и маломощных аккумуляторных батарей, а паровые машины создавали на лодке невыносимую жару.

И всё же неуклонный прогресс в двигателестроении вселял в военных уверенность, что рано или поздно они получат в своё распоряжение лодки с хорошими ходовыми качествами. Необходим был и прорыв в оснащении лодок эффективным вооружением. Выбор оружия был ограничен, а его использование связано с риском. Мины или бомбы с дистанционным взрывателем и контактные мины, предназначавшиеся для крепления к днищу или борту корабля противника, — вот и всё, чем располагали военные. Установка таких мин и бомб граничила с самоубийством.

Решение проблемы предложил проживавший в Австрии английский инженер Роберт Уайтхед, который в 1866 году изобрёл самодвижущуюся мину, названную «торпедой». Торпеда Уайтхеда приводилась в движение сжатым воздухом, находившимся в металлическом резервуаре. Первая торпеда была примитивной: четырнадцати футов длиной и четырнадцати дюймов в диаметре, весом в 300 фунтов. Радиус её действия составлял 700 ярдов, а скорость не превышала 6 узлов. Боеголовка торпеды была начинена всего лишь восемнадцатью фунтами взрывчатого вещества. И всё же торпеда оказалась боеспособной.

Поначалу торпеда Уайтхеда не произвела должного впечатления на военных. Однако Уайтхед не сидел сложа руки. Он увеличил размер торпеды, мощность её двигателя, радиус действия и ударную силу боеголовки. Австриец Людвиг Обри снабдил торпеду Уайтхеда гироскопом, что позволило автоматизировать управление её движением. По мере совершенствования торпеды военные стали проявлять к ней всё возрастающий интерес, в конце концов осознав, что оснащённая торпедами маленькая, не требующая больших денежных затрат подводная лодка способна топить большие дорогостоящие корабли.

Оставалось поставить торпеды на вооружение подводных лодок, а для того требовались торпедный аппарат, который можно было бы установить в носовой части прочного корпуса лодки, и система сжатого воздуха, обеспечивающая выход торпеды из трубы подводного аппарата. Сама труба должна была иметь внешнюю и внутреннюю крышки для выхода торпеды и осушения от забортной воды трубы для повторного залпа. Кроме того, требовалась компенсационная балластная система, которая бы возмещала потерю веса подводной лодки после торпедного залпа и устраняла перегрузки. Без такой системы лодка могла бы потерять управление и самопроизвольно всплыть или лечь на дно.

Когда эти и другие конструктивные решения, обеспечивающие живучесть и боеспособность подводных лодок, были найдены, началось их активное строительство и, прежде всего, не в ведущих морских державах — Великобритании, Германии и Соединённых Штатах, которые отнеслись к новому типу кораблей с прохладцей, — а в странах с более слабым флотом: Франции, России и раде других. Наибольшего успеха на первых порах добилась Франция, которая вложила большие денежные ресурсы в строительство подводного флота. К 1906 году Франция имела около девяносто построенных и строившихся подводных лодок.

Одним из наиболее талантливых и изобретательных конструкторов подводных лодок явился Джон Филипп Голланд, ирландец, эмигрировавший в США. Сконструированная им подводная лодка, оснащённая торпедами Уайтхеда, в девяностых годах XIX века намного превосходила своими техническими характеристиками существовавшие аналоги.

Для надводного хода лодки служил четырёхцилиндровый двигатель мощностью 160 лошадиных сил, придававший ей скорость 7,5 узла. Подводный ход обеспечивался двигателем мощностью 70 л.с., питавшимся от шестидесятиэлементной батареи. При подводном ходе лодка могла двигаться в течение трёх часов со скоростью 6,5 узла и вдвое дольше с меньшей скоростью.

Силовая установка подводной лодки Голланда была способна выполнять различные задачи. Бензиновый двигатель мог использоваться не только для надводного хода лодки, но и для зарядки генератором аккумуляторных батарей или, к примеру, для работы компрессора. Электродвигатель служил не только для подводного хода лодки, но и для запуска бензинового двигателя. Аккумуляторная батарея, помимо своего главного назначения, служила для работы двигателей различных насосов, перископа, питала электричеством источники света внутри лодки, а также использовалась для других нужд.

Голланд в Нью-Лондоне, Коннектикут, основал компанию «Торпедные лодки Голланда» и принялся за торговлю своими детищами. Соединённые Штаты стали его первым покупателем. В 1900 году США купили у него первую подводную лодку, а после её испытаний — ещё шесть лодок для организации береговой обороны, после чего последовало приобретение у Голланда двенадцати лодок усовершенствованной конструкции. Встревоженные ростом подводного флота Франции, ВМС Великобритании в 1901 году сами приступили к строительству таких кораблей. В том же 1905 году Голланд продал подводные лодки находившимся в состоянии войны России и Японии, положив начало подводному флоту в этих странах.

Однако подводные лодки, использовавшие бензиновые и электрические двигатели, хотя и превосходили по своим техническим характеристикам существовавшие аналоги, были небезопасны. Бензин попадал на пол трюмов, вызывая взрывоопасные испарения. Из выхлопных труб поступал смертельно опасная окись углерода. Несколько американских и английских подводных лодок взорвались, подводники погибали от выхлопных газов.

Чтобы исправить положение, на подводных лодках стали использовать менее летучее и токсичное топливо — керосин, либо тяжёлое, или «дизельное», топливо, названное по имени немецкого изобретателя Рудольфа Дизеля, который в 1895 году продемонстрировал публике работу разработанного им двигателя.

Однако в течение нескольких лет моряки отдавали предпочтение керосиновому двигателю, который был легче и компактнее дизеля. В 1902 году крупнейшее немецкое предприятие по производству вооружения «Крупп» построило первую подводную лодку с керосиновым двигателем, названную «Форель». К тому времени немецкая промышленность была достаточно развита, чтобы поставить строительство подводных лодок на поток, однако поначалу сделать это не удалось. Против создания подводного флота выступил морской министр гросс-адмирал Альфред фон Тирпиц. Стремясь лишить Великобританию господства на море, он убедил кайзера Вильгельма II отдать предпочтение строительству линейных кораблей, решительно выступив против производства хотя и дешёвых, но зато всё ещё ненадёжных подводных лодок.

Вместе с тем фирма «Крупп», почувствовав, что подводные лодки найдут большой спрос, принялась за дело. В 1904 году фирма продала подводную лодку «Форель» России и получила от неё заказ на строительство ещё трёх лодок с керосиновыми двигателями, получивших известность как подводные лодки типа «Карп». В последующие годы предприятие «Крупп» заключило соглашения о строительстве более совершенных подводных лодок с керосиновыми двигателями для Италии, Австро-Венгрии и Норвегии. В то же время фирма подталкивала немецких инженеров к усовершенствованию дизеля, стремясь заменить им керосиновый двигатель.

Военно-морские круги Германии поддерживали концепцию фон Тирпица о первоочередном строительстве линейных кораблей и выражали недовольство производством на немецких заводах подводных лодок, поставляемых на экспорт. Военным казалось недопустимым продавать лодки, которые, попади они в руки противника, смогли бы нанести ущерб германскому флоту. В конце концов фон Тирпиц, решив оценить боевые возможности подводной лодки, поручил Круппу построить лодку для имперского флота. Построенная подводная лодка — Unterseeboot (аббревиатура на немецком языке — U-boot, а на английском — U-boat) — представляла из себя модернизированный вариант лодки типа «Карп» с паровым двигателем и получила номер U1. Когда в декабре 1906 года лодка была подготовлена к плаванию, отмечалось, что Германия оказалась последней из великих морских держав, принявших на вооружение подводные лодки, да и то преуспела в своём начинании, только использовав американскую технологию.

В последующие несколько лет фирма «Крупп» построила несколько новых подводных лодок, превосходивших своими размерами, скоростью и вооружением лодку U1. Среди усовершенствований, использованных на этих лодках, нельзя не отметить новые перископы с превосходной оптикой. Однако наметившийся прогресс в конструкции подводных лодок не убедил фон Тирпица в необходимости форсировать их строительство, и он неохотно отпускал деньги из имперской казны для их производства. В результате подводный флот Германии рос крайне медленно.

Между тем немецкие инженеры задались целью построить подводную лодку 185 футов длиной и водоизмещением 500 т, которая была бы пригодна для океанического плавания. Предполагалось установить на лодке 4 торпедных аппарата, по два на носу и корме, каждый из которых имел бы возможность один раз перезаряжаться. В период с 1908 по 1910 год кайзеровский флот заказал у Круппа четырнадцать подводных лодок с керосиновыми двигателями. Эти двигатели были безопаснее бензиновых и более эффективны, чем паровые машины, но им был присущ существенный недостаток: они выделяли густой белый дым, который в море был виден за много миль. Строителям нужен был дизель, а он, по их мнению, был ещё далёк от совершенства.

Первыми установили дизель на подводной лодке французы, а не немцы. Примеру французов последовали русские, а за ними англичане, итальянцы и американцы. Лишь немцы ждали, когда дизель будет усовершенствован. И всё-таки в 1910 году немцы отказались от керосинового двигателя и в период с 1910 по 1912 год построили 23 подводные лодки, оснащенные дизелями.

К началу Первой Мировой войны во всем мире было построено около 400 подводных лодок. Многие из них были оснащены бензиновыми двигателями или паровыми машинами и не представляли собой серьёзные боевые средства, однако на четверти из построенного числа лодок были установлены дизели и по четыре-пять торпедных аппаратов. Наибольший подводный флот был у Великобритании: семьдесят шесть подводных лодок и двадцать строившихся. Второе место в мире занимала Франция с семьюдесятью лодками на плаву (многие из которых были оснащены дизелями) и двадцатью тремя на стапелях. Третьей шла Россия с сорока одной подводной лодкой (правда, большинство из них были устаревшей конструкции). Четвёртое место занимали Соединённые Штаты, имевшие тридцать одну подводную лодку и восемь строившихся. Германия с двадцатью шестью лодками на плаву и пятнадцатью строившимися занимала лишь пятое место.

И всё же роль, которую могли бы сыграть в войне подводные лодки, оставалась неясной. На первых порах предполагалось, что маленькие, с ограниченной дальностью плавания лодки станут нести береговую охрану, однако к началу Первой Мировой войны подводные лодки обрели реальную боевую мощь и оказались пригодными для океанского плавания. Действуя группой или поодиночке, они могли вступать в бой даже с линейным флотом противника — не говоря уж о том, что идеально подходили для «корсарской» войны против торговых судов, в ходе которых могли бы блокировать порты противника, а островную Великобританию вообще окружить кольцом блокады.

Однако «корсарская война» могла столкнуться с правовыми трудностями. В течение столетий цивилизованные страны при ведении боевых действий руководствовались правилами, известными как «призовые законы», закреплённые в различных международных соглашениях. Согласно этим законам, ни одно торговое судно не могло быть потоплено без предупреждения (сигнала остановиться или, при необходимости, предупредительного выстрела), а также без досмотра и обыска. Требовалось узнать, какой стране принадлежит судно: союзной, вражеской или нейтральной. Если оказывалось, что судно принадлежит союзнику, его следовало отпустить. В случае, если торговое судно принадлежало противнику и перевозило контрабандные военные грузы, его разрешалось захватить или утопить, а если оно принадлежало нейтральной стране, то только захватить. На захваченное судно полагалось высадить призовую команду, а само судно доставить в порт союзной или нейтральной страны, где вопрос о правомерности захвата судна решался трибуналом. Если судно принадлежало нейтральной стране, но, по вердикту судей, перевозило контрабанду, судно и груз продавали с аукциона, а выручка от продажи шла или в пользу корабля, захватившего судно, или в пользу страны, которой принадлежал корабль. Если же трибунал выносил вердикт, что груз захваченного корабля не имел ничего общего с контрабандой, то корабль, совершивший захват, подвергался штрафу и был обязан компенсировать убытки потерпевшей стороне, а если он принадлежал государству, то за него расплачивалась государственная казна.

Кроме выполнения обязательных процедур по остановке и досмотру торгового судна, экипаж корабля, захватившего его, был обязан гуманно относиться к пленённым людям. Различные морские договоры и кодексыустанавливали, что члены экипажа и пассажиры захваченного торгового судна считаются гражданскими лицами, которых нельзя подвергать насилию. Если по каким-либо причинам командир корабля принимал решение потопить захваченное судно, он должен был позаботиться о его экипаже и пассажирах: принять людей на борт и доставить их на берег или предоставить шлюпки с провиантом и навигационными приборами и в этом случае указать им курс до ближайшей земли или (если представлялась возможность) до оказавшегося поблизости судна, принадлежавшего нейтральному государству. Любое нарушение морского кодекса считалось негуманным и преследовалось по закону.

Подводные лодки, займись они «корсарской войной», не смогли бы, не подвергаясь опасности, следовать установленным правилам. Если бы они стали их соблюдать, то лишились бы своего основного преимущества: внезапности нападения. Для того чтобы подать судну сигнал остановиться и сделать предупредительный выстрел, подводная лодка должна была всплыть, ставя себя в незавидное положение. Многие торговые суда могли бы просто уйти от подводной лодки, которая даже при надводном ходе развивала скорость всего лишь от 12 до 15 узлов. При самом неблагоприятном исходе подводная лодка могла и сама подвергнуться нападению. Её могли просто протаранить.

Даже в том случае, если бы торговое судно остановилось по сигналу подводной лодки, у её командира возникли бы проблемы с досмотром: он смог бы послать на остановившееся судно лишь малочисленную команду, которую было легко пленить. Перед командиром лодки вставал нелёгкий выбор: отпустить судно с пленниками или торпедировать его, рискуя жизнью своих людей.

Даже при самых благоприятных обстоятельствах могли возникнуть трудности с захватом и высадкой на судно призовой команды для приведения его в порт союзной или нейтральной страны для судебного разбирательства. Если бы судно пришлось потопить, подводная лодка не смогла бы взять на свой борт его экипаж или предоставить людям плавсредства для самостоятельного плавания. Командиру подводной лодки пришлось бы ждать, пока экипаж судна займёт места в своих собственных шлюпках, предварительно погрузив в них продовольствие и другое необходимое снаряжение. За это время подводная лодка могла подвергнуться нападению со стороны подошедшего корабля противника.

Возможное участие подводных лодок в «корсарской войне» обсуждалось как за закрытыми дверьми военно-морских учреждений, так и на страницах ведомственной печати. Сторонники морского милитаризма, включая известного британского юриста Джока (Джекки) Фишера, высказывали мнение, что, если подводные лодки займутся «корсарской войной», они не станут соблюдать призовые законы. В одной из своих статей Фишер писал: «Как бы негуманно и жестоко это ни выглядело, подводные лодки станут топить любые суда, невзирая ни на какие законы».

Отповедь Фишеру и его сторонникам попытался дать в 1911 году первый лорд Адмиралтейства Уинстон Черчилль, который, выступая перед аудиторией британских морских офицеров, сказал: «Я не верю, что какая-либо цивилизованная страна допустит, чтобы её военно-морской флот занимался варварством». Черчилль был не одинок в своём заблуждении. Перед началом Первой Мировой войны общепринятым было мнение, что подводные лодки станут нападать только на военные корабли.

В августе 1914 года, когда началась Первая Мировая война, германский Флот Открытого моря (главные силы военного флота Германии накануне и в годы Первой Мировой войны) ещё не был укомплектован тем количеством линейных кораблей, которые собирался построить фон Тирпиц, и не мог противостоять английскому Гранд-флиту (главному соединению ВМС Великобритании в период Первой Мировой войны). В то же время и английский флот не отваживался дать решительное сражение немецкому флоту в прибрежных водах Германии. Обе морские державы придерживались выжидательной тактики. За всё время Первой Мировой войны между флотами произошло лишь одно сражение у полуострова Ютландия в Северном море, однако оно было скоротечным и не сыграло какой-либо значительной роли в войне на море.

В наступательных операциях с обеих сторон принимали участие подводные лодки, и результаты их боевых выходов в море не преминули сказаться. Немецкие подводные лодки уже в начале войны потопили три английских тяжёлых крейсера («Абукир», «Хог» и «Кресси») и два лёгких крейсера («Патфайндер» и «Хок»), в результате чего погибли две тысячи моряков. Английские подводные лодки потопили немецкий лёгкий крейсер «Хела». Рассудив, что подводные лодки представляют собой реальную угрозу на море, обе державы приняли меры безопасности. Британский Гранд-Флит из Норвежского моря (со своей базы в заливе Скапа-Флоу) перебрался в безопасные воды у берегов Северной Ирландии, а германский Флот Открытого моря ограничил операции в своих прибрежных водах Гельголандской бухтой.

Отказавшись от крупных операций против немецкого флота, англичане блокировали побережье Германии подводными лодками, стараясь не пропустить в немецкие порты ни одного торгового судна с военными грузами. Большинство торговых судов поворачивало назад. Немцы поступили по-своему. В отместку англичанам 20 октября 1914 года немецкая подводная лодка (правда, следуя призовым законам) остановила, досмотрела и потопила британское грузовое 866-тонное судно «Глитра», шедшее из Норвегии. Неделей позже другая немецкая подводная лодка на этот раз без предупреждения в проливе Ла-Манш торпедировала французский пароход «Адмирал Гантом», посчитав, что тот перевозит солдат, хотя на самом деле на его борту находились 2400 бельгийских беженцев, среди которых было много женщин и детей. К счастью, пароход не затонул.

Эти два нападения немецких подводных лодок на гражданские суда вызвали возмущение англичан, кровно заинтересованных в безопасности своего торгового флота. Британское правительство объявило действия немецких подводников незаконными, пиратскими и аморальными. Судовладельцы, торговцы и страховые компании призывали мировую общественность поднять голос против пиратских акций немецких подводных лодок.

В начале Первой Мировой войны Германия планировала нанести первый удар по Франции, рассчитывая быстро покончить с ней, чтобы в дальнейшем сосредоточить свои силы против России. Однако этим планам не суждено было сбыться. Франция оказала немцам ожесточённое сопротивление. В то же время русская армия вторглась в Восточную Пруссию, и Германии пришлось воевать на два фронта. Рассчитывая на быструю победу, немцы не побеспокоились заранее о тыловом обеспечении своих войск, рассчитанном на долговременную войну, и в результате британской морской блокады Германия в начале 1915 года стала испытывать недостаток в железной руде, нефтепродуктах и продовольствии.

Тем временем немецкий подводный флот, несмотря на трудности с вооружением, продолжал активные боевые действия. Немецкие подводные лодки, строго соблюдая призовые законы, потопили десять британских грузовых судов общим тоннажем 20.000 т. Большинство этих судов было потоплено орудийным огнём, торпеды немцы экономили.

Ободренное успехами своего подводного флота, немецкое командование пришло к мысли, что если бы призовые законы были смягчены, то даже небольшое количество подводных лодок смогло бы установить контрблокаду Британских островов. Даже само появление одной подводной лодки у побережья Англии (вне зависимости от результатов рейда) могло вызвать психологический дискомфорт у большинства населения и вынудить англичан пойти на привлечение больших сил и значительных ресурсов для нейтрализации угрозы. Приверженцы смягчения призовых законов считали, что их новая редакция поможет немцам предпринять действия, которые ослабят военно-морскую мощь Англии и заставят её снять морскую блокаду побережья Германии.

Однако ни кайзер, ни канцлер не соглашались проявить инициативу в этом вопросе, мотивируя свой отказ тем, что многие страны и так выражают крайнее недовольство действиями немецких подводных лодок. На взгляд высшего немецкого руководства, инициатива Германии могла вызвать ещё большее раздражение различных стран, в первую очередь нейтральных, среди которых числились и Соединённые Штаты, которые были заинтересованы в безопасности морских торговых путей. Для защиты своих коммерческих интересов Соединённые Штаты могли объявить войну Германии. Кроме того, германские власти считали, что немецкий подводный флот слишком слаб, чтобы блокировать Британские острова, а провал блокады привёл бы к унизительным для немцев последствиям.

Однако идея смягчить призовые законы продолжала существовать. Её приверженцы заявляли, что при ведении боевых действий моральные принципы неуместны. Их главный довод состоял в том, что, блокировав немецкое побережье и не пропуская в немецкие порты даже суда с продовольствием, Англия сама нарушила призовые законы и другие правовые акты, касавшиеся безопасности морской торговли. Эти аргументы и другие соображения в конце концов убедили кайзера и канцлера установить силами своего подводного флота морскую блокаду Британских островов.

Кайзер публично объявил, что, начиная с 18 февраля 1915 года воды, омывающие Британские острова, объявляются военной зоной, в которой призовые законы соблюдаться не будут. Кайзер предупредил, что английские и французские торговые суда будут топиться без предупреждения, а меры по спасению их экипажей предприниматься не будут. Исключение устанавливалось лишь для судов нейтральных стран, не перевозящих контрабанду, однако все такие суда должны были действовать на свой страх и риск. Капитаны немецких подводных лодок освобождались от ответственности за ошибку.

Первые результаты морской блокады Британских островов оказались скромными. В феврале 1915 года двадцати девяти немецким подводным лодкам, осуществлявшим блокаду, удалось потопить всего лишь несколько торговых судов общим тоннажем 60.000 т, а в марте расправиться с судами общим тоннажем 80.000 т. У немцев было слишком мало подводных лодок. В одновременном патрулировании принимало участие не больше шести-семи лодок, а их вооружение оставляло желать лучшего.

Морская блокада Британских островов не принесла немцам ожидаемого результата. Первый лорд Адмиралтейства Черчилль во всеуслышание заявил, что германская акция провалилась. Английский импорт в 1915 году превысил импорт 1913 года. Правительство Англии отклонило все предложения о снятии блокады побережья Германии.

Германия ответила бесчинством на море, и вскоре действия её подводных лодок привели в шок не только Англию, но и Соединённые Штаты. 7 мая 1915 года немецкая подводная лодка торпедировала трансатлантический пассажирский лайнер «Лузитания» водоизмещением 32.500 т. В результате торпедной атаки погибли 1198 пассажиров и членов экипажа, среди них 128 американцев. 19 августа немцы потопили лайнер «Арабия» водоизмещением 16.000 т. Погибли 40 пассажиров, среди них три американца. 9 сентября немецкая подводная лодка потопила лайнер «Хеспериан». Реакция американцев была такой бурной (газета «Нью-Йорк таймс» писала, что немецкие подводники действуют, как кровожадные дикари), что в сентябре 1915 года кайзеру пришлось снять блокаду Британских островов и отправить большинство подводных лодок в Средиземное море, где американские суда появлялись значительно реже, чем в Северной Атлантике, и где подводные лодки могли действовать гораздо вольготнее.

Новая блокада Британских островов началась в феврале 1916 года. Вопреки ограничениям, немецкие подводные лодки в первые же месяцы блокады добились немалых успехов: в феврале ими были потоплены суда общим тоннажем 117.000 т, а в марте — суда общим тоннажем 167.000 т. Однако в конце марта произошла чудовищная ошибка. 24 марта в проливе Ла-Манш немецкая подводная лодка приняла английский пассажирский паром «Сассекс» за военный транспорт и торпедировала его. «Сассекс» не затонул, однако около 80 человек, включая 25 американцев, погибли в результате взрыва.

Соединённые Штаты ответили Германии резкой нотой, угрожая разрывом дипломатических отношений. Кайзеру пришлось снова пойти на попятный, и 24 апреля он приказал своему подводному флоту, действовавшему в районе Британских островов, снова строго соблюдать призовые законы. В течение нескольких последующих месяцев потери мирового торгового флота в этом районе Атлантики значительно сократились.

К сентябрю 1916 года количество немецких подводных лодок выросло. Подводный флот насчитывал 120 лодок различных типов, многие из которых были вооружены 105-мм палубными орудиями. Военные подталкивали кайзера использовать подводный флот на всю мощь. Кайзер снова некоторое время колебался, а затем уступил, ограничив действия подводных лодок новыми правилами. В районе Британских островов, постоянно напичканном судами Соединённых Штатов и других нейтральных стран, лодкам разрешалось действовать, соблюдая призовые законы, а в Средиземном море — без всяких ограничений. Успехи германского подводного флота не заставили себя ждать. С 6 октября 1916 года по 1 февраля 1917 года немецкие подводные лодки потопили около 500 британских торговых судов общим тоннажем около 1,1 млн т, доведя сумму тоннажа потопленных в 1916 году судов, большинство из которых были британскими, до 2,3 млн т.

К началу 1917 года война на суше обернулась для Германии явными неудачами. В стране начались народные волнения. Военные предложили кайзеру разрешить немецким подводным лодкам действовать без всяких ограничений по всей Атлантике. Германский морской штаб, опираясь на успехи подводного флота в 1916 году, посчитал, что не ограниченные призовыми законами действия немецких подводных лодок позволят в течение пяти — шести месяцев уничтожить половину английских крупнотоннажных торговых судов и тем самым вызвать голод в стране и посеять смуту и недовольство, что в итоге заставит Англию прекратить военные действия на континенте. Военные твердили кайзеру, что Соединённых Штатов опасаться не стоит. Они уверяли, что, если Соединённые Штаты вступят в войну, у Германии хватит сил, чтобы потопить их военные транспорты, прежде чем они достигнут Европы. К тому времени только к Британским островам немцы могли послать около 70 подводных лодок, которые уже не испытывали недостатка в торпедах.

Поправ мирные устремления президента США Вильсона, кайзер одобрил предложение военных и объявил, что начиная с 1 февраля 1917 года немецким подводным лодкам разрешается топить любые торговые суда в британских прибрежных водах. В то же время кайзер уверил своих военных, что впредь не отменит принятого решения.

У берегов Великобритании началась неограниченная подводная война, в которой со стороны Германии участвовали около 60 подводных лодок. Чтобы уменьшить риск нападения со стороны авиации и подводных лодок союзников, а также со стороны вооружённых торговых судов, немецкие подводные лодки атаковали неприятеля ночью, находясь в надводном положении, что к тому же позволяло в случае явной опасности уйти из района боевых действий на максимально возможной скорости.

Результаты неограниченной подводной войны оказались впечатляющими. В феврале 1917 года немецкие подводные лодки потопили суда общим тоннажем 540.000 т, в марте — общим тоннажем 594.000 т, а в апреле — общим тоннажем 881.000 т. Только в апреле (самом драматическом месяце неограниченной подводной войны) немецкие подводные лодки потопили 423 торговых судна, среди них 350 британских. Кроме того, подводная война вынудила многие торговые суда из нейтральных стран отказаться от плавания к берегам Великобритании.

В Соединённых Штатах росло возмущение действиями немецкого подводного флота. 3 февраля 1917 года США разорвали дипломатические отношения с Германией, а 6 апреля американский Конгресс объявил войну Германии.

В начале Первой Мировой войны в арсенале ВМС Великобритании не имелось никаких специальных средств для борьбы с вражескими подводными лодками. Военные считали, что поскольку подводные лодки основное время плавания находятся в надводном положении, их можно протаранить или поразить орудийным огнём. Это ошибочное мнение распространилось после того, как английский крейсер «Бирмингем» протаранил и потопил немецкую подводную лодку U15. Однако до конца 1914 года англичане потопили всего лишь ещё одну подводную лодку — U18. В 1914 году немцы потеряли пять лодок. Кроме двух упомянутых, три погибли по неизвестным причинам (возможно, подорвались на минах).

В 1915 году, когда потери от нападения немецких подводных лодок стали ощутимыми, Адмиралтейство выразило недовольство существовавшими способами борьбы с лодками и обратилось к учёным и инженерам с настоятельной просьбой разработать средства и способы противолодочной обороны.

В годы Первой Мировой войны средствами противолодочной обороны являлись следующие.

Надводные охотники. Многочисленные корабли (сначала десятки, потом сотни, а затем и тысячи) вели в море целенаправленный поиск подводных лодок противника. Армаду охотников за подводными лодками составляли эсминцы, сторожевые корабли, траулеры, яхты и суда-ловушки (военные корабли, замаскированные под грузовые суда). Некоторые из кораблей были снабжены гидрофонами (пассивными подводными шумопеленгаторами), которые при застопоренной машине могли обнаружить шум двигателя лодки, находившейся в подводном положении.

В 1916 году многие корабли противолодочной обороны стали оснащаться новым оружием — глубинными бомбами, обязанным своим происхождением минам. Лучшие из этих бомб содержали 300 фунтов тринитротолуола или аматола и были снабжены гидростатическими взрывателями, приводившими бомбы в действие на глубине от 40 до 80 футов. Позднее появились гидростатические взрыватели, приводившие бомбы в действие на глубине от 50 до 200 футов. Глубинные бомбы сбрасывались в воду с кормовых бомбосбрасывателей; для того, чтобы не повредить себе корму, кораблю приходилось делать это на полном ходу. По этой причине тихоходные корабли не использовали глубинные бомбы с 300-фунтовым зарядом до тех пор, пока не были изобретены гидростатические взрыватели, приводящие бомбы в действие на безопасной глубине.

В 1916 году британским кораблям с помощью глубинных бомб удалось потопить всего две немецкие лодки. В 1917 и 1918 годах, когда глубинные бомбы стали совершеннее, а их производство возросло, использование глубинных бомб дало несравненно лучший результат.

Воздушные охотники. К началу Первой Мировой войны авиация только начала развиваться. Для борьбы с неприятелем на море у британских ВМС имелось всего лишь около пятидесяти гидросамолётов и семь дирижаблей. Некоторые из них использовались для борьбы с подводными лодками, однако довольно скоро стало очевидно, что из-за несовершенства двигателей, низкой скорости, ограниченной вместимости топливных цистерн и небольшой бомбовой нагрузки гидросамолёты и дирижабли сами по себе были не способны поражать подводные лодки. Однако было замечено, что при их появлении лодки переходили в подводное положение. По этой причине воздушное патрулирование считалось целесообразным. После обнаружения подводной лодки с воздуха в район её действия приходили военные корабли, которые обрабатывали участок глубинными бомбами. В 1915 году ВМС Великобритании пополнились усовершенствованными гидросамолётами и дирижаблями, которые оснащались 100- и 520-фунтовыми бомбами с контактными взрывателями и 270-фунтовыми противолодочными бомбами с взрывателями замедленного действия, срабатывавшими на глубине 70 футов. Однако ни одна подводная лодка противника воздушными охотниками так и не была уничтожена.

Подводные охотники. Для борьбы с немецкими подводными лодками в Первой Мировой войне англичане использовали и снабжённые гидрофонами подводные лодки, патрулировавшие в прибрежных водах Германии. В 1914 году подводными охотниками не было потоплено ни одной подводной лодки противника, но само присутствие английских подводных лодок вблизи побережья Германии, включая воды Балтийского моря, где немецкие подводники проходили боевую подготовку, вызывало у немцев явное беспокойство. Начиная с 1915 года дела английских подводников пошли лучше, и до конца войны они торпедировали большое количество подводных лодок противника. Если бы торпеды были более совершенными, успехи англичан могли быть ещё более значительными.

Мины. В Первой Мировой войне обе противоборствующие стороны использовали на море оборонительные и активные минные заграждения, состоящие из контактных якорных мин, устанавливаемых на мелководье. Оборонительные минные заграждения предназначались для защиты прибрежных вод от проникновения кораблей противника. Активные минные заграждения устанавливались на морских путях сообщения, а иногда и в проходах оборонных минных заграждений и предназначались для поражения надводных кораблей и судов противника.

Для защиты своих прибрежных вод от проникновения немецких подводных лодок через Ла-Манш англичане перегородили залив цепочками мин, тянувшимися от Дувра до мыса Гри-Не на французском побережье пролива Па-де-Кале. Однако в 1915–1916 годах английские контактные мины были несовершенны, и только после серийного производства контактных мин, изготовленных по немецкой технологии, проход в Атлантику через Ла-Манш для немецких подводных лодок был закрыт. Теперь, чтобы выйти в Атлантический океан, им приходилось огибать северное побережье Шотландии, затрачивая на переход около семи лишних дней и оставляя за кормой около 1400 лишних миль.

После вступления в войну американцы передали англичанам секрет изготовления мин с магнитным взрывателем. Совместными усилиями ВМС США и Великобритании установили между Оркнейскими островами и Норвегией цепочку из 80000 таких мин, пытаясь закрыть немцам и другой выход в Атлантику. Однако мины с магнитным взрывателем оказались несовершенными и не нанесли большого ущерба немецкому подводному флоту. Тем не менее считалось, что эти мины являются эффективным оружием противолодочной обороны.

Радиоразведка. К началу Первой Мировой войны Великобритания опережала другие страны в использовании радиосвязи для военных целей. Англичане первыми создали службу радиоразведки, занимавшуюся радиопеленгованием (определением координат немецких передатчиков наземного и морского базирования) и дешифровкой перехваченных сообщений. При дешифровке сообщений англичане использовали выкраденные у немцев своды военно-морских кодов, применявшихся немецкими радиослужбами. В годы Первой Мировой войны радиоразведка принесла англичанам большую пользу. Один из английских историков отметил, что уже в начале 1915 года британская радиоразведка имела ясное представление о количественном составе немецкого подводного флота (включая сведения о строившихся подводных лодках), знала состав каждой флотилии, имела сведения о количестве подводных лодок, находившихся в то или иное время в море и на своих базах, знала время начала той или иной операции и в большинстве случаев могла прогнозировать величину той угрозы, которую представляют подводные лодки противника в определённом районе моря.

И всё же перечисленные средства противолодочной обороны не принесли большого ущерба германскому подводному флоту. В 1915 году немцы потеряли 19 подводных лодок, а ввели в строй 52, в 1916 году — лишились 22 подводных лодок, а построили 108. Несмотря на возрастающее противодействие англичан, за первые четыре месяца 1917 года немцы потеряли всего лишь 11 подводных лодок. Следует отметить, что Германия на протяжении всей войны вводила в строй каждый месяц по 7–8 подводных лодок.

Озабоченный большими потерями на море, премьер-министр Великобритании Дэвид Ллойд Джордж в апреле 1917 года обязал Адмиралтейство для безопасных перевозок морским путём военной техники, боезапасов, продовольствия и других грузов формировать конвои из торговых судов и сил охранения — эсминцев, сторожевых кораблей и других судов противолодочной обороны.

Морской конвой применялся с древних времён для защиты торгового судоходства от нападения воюющей стороны, однако британские военно-морские круги до Ллойд Джорджа даже не помышляли о формировании конвоев, и тому были причины. Основной из этих причин, по определению английского морского историка Джона Уинтона, являлся тот очевидный факт, что офицеры ВМС Великобритании забыли историю возникновения своего военно-морского флота, целью создания которого являлась защита британских торговых судов. Взяв на вооружение постулаты американского теоретика в области военно-морских наук Альфреда Тайера Мэхена и его единомышленников, утверждавших, что господство на море, обеспечивающее безопасность своего торгового флота, может быть достигнуто путём единственного победоносного морского сражения, высшие военно-морские круги Великобритании противились привлечению боевых кораблей к охране торговых судов. Эти круги рассматривали формирование конвоев как вынужденную оборонительную акцию, в которой можно было усмотреть признание Великобританией факта утраты господства на море и скатывания до статуса второстепенной морской державы.

Для негативного отношения к морским конвоям у Адмиралтейства были и другие причины. Первая из них заключалась в недооценке эффективности действия немецких подводных лодок, несмотря на ощутимые потери торгового флота в прибрежных водах Великобритании. Вторая причина крылась в устоявшемся мнении, что боевые корабли, участвуя в морских конвоях, будут вынуждены идти из одного порта в другой со скоростью тихоходных торговых судов и тем самым надолго отвлекутся от своей основной задачи по уничтожению кораблей противника. Кроме того, утверждалось, что корабли охранения в далёких нейтральных портах во время погрузки и разгрузки торговых судов не только создадут лишние хлопоты местным властям, но и сами испытают организационные трудности. Третья причина заключалась в том, что Адмиралтейство сомневалось в способности и желании капитанов торговых судов выполнять приказы военных — в частности, о сохранении места в строю при следовании зигзагообразным курсом ночью или в ненастную погоду. И наконец, Адмиралтейство считало, что крупное формирование торговых судов немецкие подводники непременно сочтут за цель, подлежащую уничтожению.

В конце концов, следуя указанию Ллойд Джорджа и заручившись поддержкой ВМС США, Адмиралтейство согласилось на пробные переходы конвоев через Атлантику. 10 мая 1917 года первый конвой, состоявший из 16 торговых судов и сил охранения, отправился из Гибралтара к Британским островам. 24 мая второй конвой, состоявший из 17 торговых судов, вышел из Норфолка, штат Виргиния. Первый конвой достиг места назначения без единой потери. Второй конвой, силы охранения которого составляли английский крейсер «Роксбург» и шесть американских сторожевых кораблей, постигла некоторая неудача. Два из двенадцати торговых судов не смогли идти со скоростью 9 узлов, отстали и пошли своим курсом. Одно из них, взяв курс на Галифакс, Новая Шотландия, было торпедировано. Остальные десять торговых судов, несмотря на туман и плохую видимость, следуя зигзагообразным курсом, пересекли Атлантику и благополучно пришли в порт назначения на Британских островах.

Основываясь на опыте перехода через Атлантику первых конвоев и на других данных, в августе 1917 года — начале четвёртого года войны — Адмиралтейство окончательно приняло решение ввести систему морских конвоев, что принесло превосходные результаты. К октябрю 1917 года свыше 1500 торговых судов в составе приблизительно 100 конвоев благополучно достигли Британских островов. Немецкими подводными лодками было потоплено всего десять судов, совершавших переход в составе конвоев, т.е. одно судно из ста пятидесяти. Для сравнения — за тот же период немецкими подводными лодками было потоплено одно судно из каждых десяти самостоятельно следовавших судов. К концу 1917 года почти все торговые суда дальнего плавания совершали переходы по морю в составе конвоев. Конвои были организованы вовремя. В 1917 году немецкие подводные лодки потопили около 3000 судов общим тоннажем 6,2 млн т, большинство из которых составляли самостоятельно следовавшие суда. Историк Уинтон писал: «В 1917 году морские конвои не помогли выиграть войну на море, но они предотвратили поражение в этой войне».

Своими воспоминаниями о столкновениях с морскими конвоями на страницах печати поделился один из командиров немецких подводных лодок. Он пишет: «В течение многих часов одиночного плавания в открытом море подводники, как правило, не видели ничего, кроме пустынных волн, и казалось чудом, когда на линии горизонта неожиданно вырастали очертания 30–50 судов, сопровождавшихся военными кораблями». По его словам, одиночная подводная лодка натыкалась на конвой по чистой случайности, и если её командир обладал выдержкой и железными нервами, то она проводила не одну, а несколько атак, в результате которых топила одно-два судна, а при удаче и больше, но в любом случае потери противника оказывались незначительными, а конвой продолжал следовать своим курсом.

В последние двенадцать месяцев войны морские конвои стали обычным явлением. Британские и американские морские власти организовали большие конвойные службы, которые планировали, формировали и готовили конвои к переходу. В состав сил охранения торговых судов входили не только военные корабли, но зачастую (когда путь конвоя проходил недалеко от земли) и самолёты, вооружённые новыми типами бомб.

Во многих случаях радиоразведка определяла местонахождение немецких подводных лодок в море, что давало возможность направлять морские конвои по безопасному пути следования. После того как в 1918 году использование морских конвоев для защиты торгового судоходства вошло в практику, общие потери судов по сравнению с 1917 годом сократились на две трети. За десять месяцев 1918 года немцы потопили 1333 судна, из них 999 следовало самостоятельно. В составе конвоев погибло лишь 134 судна.

Вступив в войну, Соединённые Штаты горели желанием нанести немцам сокрушительное поражение на море, дав неприятелю одно-единственное морское сражение (словно хотели на практике доказать справедливость доктрины Мэхена). Однако уже в скором времени американцы, как и ранее англичане, убедились в несостоятельности такой стратегии. Тогда ВМС США стали помогать англичанам бороться с немецкими подводными лодками. Американские эсминцы и другие малые корабли занялись охотой за немецкими подводными лодками, вошли в силы охранения конвоев и приступили к постановке мин между Оркнейскими островами и Норвегией. Двадцать три американские подводные лодки занялись патрулированием в районе Азорских островов и у побережья Великобритании. Однако ни одна из этих лодок не добилась успеха. Тем временем англичане действовали значительно успешнее. Если в первой половине 1917 года они потопили 20 немецких подводных лодок, то во второй половине того же года — 43 лодки.

Всё возрастающие потери подводных лодок и недостаточная эффективность неограниченной подводной войны были не единственными проблемами, с которыми столкнулась Германия в конце 1917 года. За три года войны промышленные ресурсы Германии и её союзников были истощены. Рабоче-крестьянская революция в России привела к активным выступлениям и на территории Германии. Под влиянием большевизма росло недовольство среди солдат и рабочих. Немецкие солдаты десятками тысяч дезертировали из армии. В Вильгельмсгафене, крупном порту, периодически бунтовали военные моряки. На вервях Киля и Гамбурга рабочие, подстрекаемые красными агитаторами, бастовали или работали спустя рукава, нарушая производственные графики.

В германском флоте появились трудности организационного характера. Многочисленные флотилии подводных лодок, базировавшиеся в Германии, во Фландрии и портах Средиземного моря, участвовали в боевых операциях, в основном предусмотренных лишь местным флотским начальством. В результате отсутствовала координация боевых действий флотилий подводных лодок, не обобщался накопленный опыт, не вырабатывались общие рекомендации по увеличению эффективности патрулирования и уменьшению риска при проведении операций на море. Более того, флотское командование на местах могло самостоятельно подавать заявки на строительство кораблей для военно-морского флота. Предпочтение отдавалось подводным лодкам. В итоге на германских верфях строилось слишком много лодок различных типов (большие, средние и малые торпедные лодки, большие, средние и малые подводные минные заградители, крейсерские подводные лодки). Дефицит сырья, материалов и квалифицированной рабочей силы (многие рабочие были призваны в армию) ставил под сомнение завершение начатого строительства. Нечего было и думать об увеличении за 1918–1919 годы количества подводных лодок в два-три раза — как это ранее предполагалось.

Тем временем действовавшие немецкие подводные лодки сражались изо всех сил. С января по август 1918 года потеря тоннажа союзниками ежемесячно составляла 300.000 тонн. Почти все потопленные суда не входили в состав конвоев. Потери немецких подводных лодок росли незначительно (за весь 1917 год немцы потеряли 63 подводные лодки, а за десять месяцев 1918 года — 69 лодок).

К октябрю 1918 года германская военная машина начала давать серьёзные сбои, промышленность пришла в упадок. Страна была охвачена глубоким революционным брожением. Всё это заставило верховное командование Германии потребовать от своего правительства скорейших переговоров о мире. В числе предварительных условий мирных переговоров союзники выдвинули требование о возвращении всех немецких подводных лодок в Германию к 21 октября. Требование союзников было выполнено.

3 ноября в Киле началось восстание матросов, которое быстро распространилось на весь подводный флот. По иронии, несколько подводных лодок было направлено для усмирения восставших. Правда, приказа стрелять не последовало.

После того как 11 ноября 1918 года между Германием и союзниками было подписано перемирие, союзники получили доступ к германским секретным материалам, в том числе к информации о составе немецкого подводного флота и о результатах его действия в годы войны. Оказалось, что в составе германского подводного флота действовало 315 лодок. Эти лодки потопили более 5000 кораблей и судов союзников (включая 10 линейных кораблей и 18 тяжёлых и лёгких крейсеров) общим тоннажем около 12 млн т. Германский подводный флот потерял 178 лодок. Около 5000 матросов и офицеров погибли, получили ранения или попали в плен. К концу войны немцы располагали 179 подводными лодками, которые находились в строю или были почти готовы к тому, чтобы войти в строй. Кроме того, 224 лодки строились, а 200 проектировались. Если бы война была продолжена, 224 строившиеся лодки пополнили бы немецкий подводный флот, с лихвой компенсировав неизбежные потери. Тогда в 1919 году германский подводный флот насчитывал бы около 300 лодок, а в 1920 году — ещё большее их количество.

В годы войны для борьбы с немецкими подводными лодками союзники использовали 3300 надводных кораблей, около 500 самолётов, 75 дирижаблей, множество подводных лодок, установили десятки тысяч мин, организовали конвои. За годы войны немцы потеряли 178 подводных лодок. Их могильщиками стали:

Надводные боевые корабли — 55;

Мины (предположительно) — 48;

Подводные лодки — 18;

Корабли-ловушки — 11;

Торговые суда — 7 (5 лодок протаранены);

Самолёты — 1;

Известные несчастные случаи — 19;

Неизвестные случаи — 19;

Всего погибло немецких лодок — 178.

После перемирия большинство немецких подводных лодок было распределено между победителями. Великобритания получила 105 лодок, Франция — 46, Италия — 10, Бельгия —2. По достигнутому соглашению все подводные лодки (за исключением 10 из 46, отошедших Франции) после демонтажа полезного оборудования предназначались на слом. Та же участь ожидала и немецкие лодки, находившиеся на стапелях. Германский подводный флот перестал существовать.

* Погибли в результате несчастных случаев, интернированы, переданы Австро-Венгрии, отданы в учебные центры.

Всего — 351

Погибли в бою — 178 (50%)

Другие потери — 39 (11%)

Достроены после перемирия — 45

Переданы союзникам — 179

¹ Германия начала неограниченную подводную войну.

² Началась Первая Мировая война.

³ Великобритания развернула систему конвоев.

⁴ Война закончилась.

Тоннаж всех потопленных кораблей и судов — 12.850.814 брт.

Тоннаж потопленных кораблей и судов Великобритании — 7.759.090 брт.

Поначалу подводные лодки считались кораблями прибрежного плавания с ограниченными оборонительными функциями. По мере совершенствования они стали использоваться для ведения «корсарской войны». Использование подводного флота по новому назначению явилось мощным фактором, повлиявшим на развитие морского оперативного искусства. Первая Мировая война заставила военных теоретиков всех стран пересмотреть свои стратегические доктрины, учитывая использование в войне новых технических средств, среди которых подводные лодки занимали не последнее место. В будущем любое государство, стремящееся к господству на море, должно не только иметь сильный надводный флот, превосходящий ударной мощью флоты других стран, но и обладать надёжными средствами противолодочной обороны. Однако этого мало. Такое государство должно иметь и мощный подводный флот для возможной борьбы с кораблями и торговыми судами противника.

Во время войны германская пропаганда создала миф о подводном флоте Германии, повествовавший о том, что немецкие подводные лодки являли собой несравненное чудо техники, а подводники — все сплошь непобедимые герои и супермены, преданные кайзеру до последней капли крови, — вот-вот поставят на колени Великобританию и её союзников. Немецкие доморощенные морские историки, равно как и серьёзные исследователи, в 20-е и 30-е годы продолжали пестовать миф о силе немецких подводных лодок в Первой Мировой войне. Даже некоторые морские историки из стана союзников, например сэр Джулиан Корбетт, восхваляли силу немецкого подводного флота, а первый лорд Адмиралтейства Уинстон Черчилль в книге «Мировой кризис» писал, что в годы войны немецкие подводные лодки «быстро подмывали» устои Британских островов, в результате чего поражение союзников к началу 1918 года казалось вполне реальным. Американский посол в Лондоне Уолтер Хайнс Пейдж отмечал, что подводные лодки являлись наиболее грозным средством ведения боевых действий. Уильям С. Симс, старший морской офицер, представлявший в Англии ВМС США, писал: «Если бы Германии удалось постоянно держать на оживлённых морских путях сообщения 50 подводных лодок, ничто не помешало бы ей одержать победу в войне».

На самом деле немецкие подводные лодки господствовали в начале войны на морских коммуникациях из-за недальновидности и непрофессионализма британского Адмиралтейства. При подготовке к войне Адмиралтейство не допускало возможности «корсарской войны» на море с участием подводных лодок и не готовилось к ней. Когда же «корсарская война» стала реальностью, Адмиралтейство проявило непозволительную медлительность в развёртывании средств противолодочной обороны, серийном производстве усовершенствованных мин и торпед и вооружении торговых судов.

Тщательный анализ успешных действий немецких подводных лодок показывает, что они уничтожили большинство судов союзников не торпедами, а орудийным огнём, используя в основном 88-мм (3,4'') палубные орудия. Однако если бы Адмиралтейство оснастило британские торговые суда 4'' орудиями (чуть большего калибра, чем калибр палубных орудий немецких подводных лодок), заодно позаботившись о доукомплектовании экипажей судов обученными орудийными расчётами, то только самые храбрые командиры (без оглядки на уязвимость корпуса подводной лодки) отважились бы на артиллерийскую дуэль с коммерческими судами, а потери британского торгового флота могли оказаться значительно меньшими. Несколько оснащённых орудиями торговых судов, совершая совместный переход, были бы в состоянии дать отпор немецким подводным лодкам, вынуждая их для ведения боя переходить в подводное положение и вместо орудий использовать далёкие от совершенства торпеды, от которых ничего не стоило уклониться.

Основная ошибка англичан заключалась в том, что они поздно установили систему конвоев. К сентябрю 1917 года, когда концепция конвоев была принята британским Адмиралтейством, немецкие подводные лодки успели потопить суда общим тоннажем 8 млн тонн из 12 млн тонн всего тоннажа, уничтоженного ими за всю войну.

Если бы система конвоев была развёрнута британским Адмиралтейством раньше, торговые суда могли бы следовать в составе конвоев по безопасным путём сообщения, определённым радиоразведкой, и ранее сентября 1917 года.

Но даже установив систему конвоев, Адмиралтейство долгое время не проявляло последовательности в своих действиях и приступило к формированию прибрежных конвоев лишь в июне 1918 года, игнорируя до того времени тот очевидный факт, что вблизи побережья всего один самолёт (даже без оружия на борту) способен заставить подводную лодку противника погрузиться и тем самым уменьшить её атакующие возможности.

В годы Первой Мировой войны сообразительностью не отличались и немцы. Объявленная ими неограниченная подводная война явилась главной причиной вступления в войну Соединённых Штатов. К тому же для победы на море Германии не хватило сил. Стратегическая доктрина использования подводных лодок в войне провалилась.

Не блистали немцы и на тактическом уровне. Как только союзники развернули систему конвоев, успехи немцев на море резко пошли на убыль. Германское морское командование не сумело организовать проявившие себя в будущем — во Второй Мировой войне — «волчьи стаи» — подвижные группы подводных лодок, развёртывающиеся завесой на вероятных трассах движения конвоев противника для их поиска.

Зато германское верховное командование наивно предполагало, что немецкие подводные лодки способны воспрепятствовать переброске американских войск из Соединённых Штатов в атлантические порты Франции. Немецкие подводные лодки полностью провалили возложенную на них миссию. Союзники перевезли из США во Францию около 2 млн американских солдат, а потеряли всего 56 человек в результате локального взрыва на транспорте «Молдавия» водоизмещением 9500 т. Кроме этого небольшого успеха, немцы сумели добиться немногого: они потопили ещё два транспорта («Ковингтон» и «Президент Линкольн»), но оба судна шли порожняком, возвращаясь в Соединённые Штаты. Как известно, высадившиеся во Франции американские войска сыграли главную роль в окончательном разгроме немецких армий.

Неограниченная подводная война, вопреки мифу о силе германского флота, не принесла немцам победы. Когда в 1917 году действия немецких подводных лодок стали наиболее агрессивными, союзники установили систему конвоев и развернули мощное строительство торговых судов. Как отмечает английский историк Артур Дж. Мардер, за всё время войны Великобритания не испытывала серьёзного недостатка в продуктах жизнеобеспечения.