Джефферсон
Открываю глаза раньше всех, на небе только-только проступает багряный кровоподтек рассвета. И смотрю на Донну – до неприличия долго, как маньяк.
Если бы она была моей, я знал бы каждую ее черточку. Изгиб губ, выпуклость лба, очертания уха. Она неподвижна; душа где-то в царстве грез, на волосок от небытия, отдыхает. Чарует меня.
Но Донна – не моя.
В голове теснятся мысли. Стоит ли дальше о ней мечтать после того, что произошло? Глупо, напрасно. Мне так тяжело, так одиноко! Но если посмотреть на проблему под другим углом – все меняется. О чем вообще тогда стоит мечтать? Разве есть что-то важнее? Пока я верю в наше с Донной будущее – не пропаду.
Натягиваю одежду.
На полу спит Умник – пальцы сплетены с пальцами маленькой китаянки. Любопытно.
Касаюсь его плеча, и он тут же распахивает глаза.
– Что? – спрашивает.
Молодец, быстрый запуск.
Киваю ему, чтобы шел за мной, веду в соседнюю комнату.
– Ум, зачем тебе статья?
– Какая разница? Где ее теперь взять?
Протягиваю ему грязный мятый журнал, который забрал у убитого Альфы.
* * *
– Читал? – спрашивает он, садится на диван и разглаживает страницы на кофейном столике.
Бумага, покрытая запекшейся кровью, хрустит.
– Нет. Все равно ничего не пойму.
Слежу за глазами Умника, пока тот читает. Влево-вправо, влево-вправо. Ну и скорость. Шестеренки у него в голове обрабатывают статью молниеносно, моргает он и то дольше.
– Что у вас с Пифией? – интересуюсь я.
– Кажется, я ей нравлюсь.
– Ух ты! Поздравляю, старик.
– В смысле? – Умник на секунду отрывается от журнала.
– Ну… я думал, она тебе – тоже.
– Не знаю, – хлопает глазами он. – Я об этом не задумывался.
Потом добавляет:
– Считал, что всегда буду один. – И вновь утыкается в статью.
Жалости к себе в голосе не слышно. Лишь констатация факта. Я не знаю, что ответить. Поэтому молчу.
– Да, – через некоторое время оживает Умник. – Интересно.
– Что там?
– Значит, так. Понимаешь, ученые… Их неправильно себе представляют. Мол, они – благородные люди, которые, как говорил Ньютон, стоят на плечах у гигантов, видят далеко вокруг и совместно трудятся во имя знаний. Неправда. Ученые безжалостны. Соперничают из-за первоисточников. Враждуют. Поливают друг друга грязью.
– Ты хочешь сказать: раньше соперничали и поливали.
Умник замирает.
Его родители были учеными – биолог и физик. Оба, конечно, умерли. Может, я затронул больную тему?
– Да. Извини. Раньше, – вновь включается он. – Если я правильно понял, статью написал один ученый, который пытался… как это говорят? Продинамить другого.
Я невольно смеюсь.
– В ней теоретические выкладки о неком опасном биологическом оружии, – продолжает Умник.
– Вроде чумы?
– Да, – кивает он. – Как я и предполагал, эта «чума» убивает исключительно взрослых.
– Как же про нее напечатали? – удивляюсь я. – Разве такое – не сверхсекретная информация?
– Подробности, конечно, да, должны были засекретить, – пожимает плечами Умник. – Однако саму идею – необязательно. Например, идею ЭМИ никто не прятал, и идею…
– Что-что?
Он моргает, на лице появляется знакомое выражение: ах да, как же я мог забыть, что знаю больше остальных; опять придется объяснять.
– Электромагнитный импульс. Вызывает короткое замыкание в электросети. Большая головная боль была для правительства.
– А.
Да уж, теперь это звучит смешно. Зачем изобретать супероружие, которое обесточит электросеть? Достаточно избавиться от людей, которые обеспечивают ее работу.
– Такого добра хватало, – говорит Умник. – ЭМИ, грязные ядерные бомбы, орбитальное оружие. Все эти идеи были достоянием масс. Биологическое оружие тоже. Поэтому ничего удивительного, что о нем кто-то написал. Да и вообще – публикация-то специализированная. Ты не представляешь, сколько всего можно спрятать на видном месте. Сколько…
– Информации, – подсказываю я.
– Да.
– Ясно. Значит, этот товарищ попытался разбить в пух и прах чьи-то там исследования, упирая на их опасность?
– Ага. На первый взгляд похоже просто на авторскую статью или рассуждения о научной этике. Но сдается мне, мотивы там глубже. Родители называли такое «сведением личных счетов».
– Тогда в чем ценность статьи? – не понимаю я. – Если автор просто хотел кому-то насолить, значит, и информация в ней может быть предвзятой.
– Оно-то так, вот только статья выглядит довольно… достоверной.
– И в чем же ее достоверность?
– В том, что… Описания автора, его предостережения… – Умник многозначительно смотрит на меня. – Это – про Случившееся.
Вот те на.
– С чего ты взял?
– Смотри. Белки, связывающие стероидные гормоны. Видишь? – Он тычет в график.
– Ум, я в этом ничего не понимаю.
– Они начинают вырабатываться в организме при половом созревании. С наступлением зрелости их уровень падает. А у детей таких белков нет вообще. Потому-то малыши и умерли. Раз не было белков, которые могли бы связать и обезвредить агента-убийцу.
– Но зачем?! Зачем убивать всех, кроме подростков?
– Не знаю. Можно подумать, наоборот было бы лучше. – Лицо Умника удивленно вытягивается. – Кажется, я только что пошутил.
– Поздравляю. И все-таки. Вопрос остается открытым.
– А не важно, – пожимает он плечами. – «Зачем» – не важно, важно – «как».
– Потому что если узнаешь, «как», это поможет найти противоядие, – подытоживаю я.
– Спасибо, что наконец сообразил, – кивает Умник. – А то я уже заскучал.
– Только автор статьи не рассказывает, «как», да? У него другая цель – смешать с грязью того, кто все это заварил? Он же его ненавидел.
– Именно. Хотя есть наводка. В публикации сказано, что исследования проводились на острове Плам.
– Так. И что там, на острове?
– Центр изучения болезней животных, – сообщает Умник.
– Ну, звучит не так уж и страшно.
– Нет, страшно. Небезобидно – точно. Отец рассказывал мне историю Центра. Закрытый объект, создавался для изучения ящура. Само по себе это не страшно. Ящур – бич домашнего скота. Однако там занимались не только этим. Еще разрабатывали биологическое оружие. Программу в шестьдесят девятом году вроде бы закрыли. Но вокруг Центра все равно ходило много слухов.
– Например?
– Невероятные эксперименты. Животные-мутанты. Биологическое оружие.
Самое главное Умник припас напоследок.
– Здесь сказано, что в две тысячи третьем году Центр подчинили Министерству внутренней безопасности.
– И что?
– А то. Это министерство контролировало иммиграционную и таможенную службы, поэтому нет ничего странного в том, что оно интересовалось болезнями привозного скота. А кроме того, оно боролось с терроризмом.
– А значит, и с биологическим оружием, – подхватываю я.
– Вот-вот.
– Думаешь, Хворь пошла из Центра? Там вывели вирус и, может, пытались его обезвредить? – Меня прошибает холодный пот.
Умник кивает.
– Вот дерьмо!
– Ага, – соглашается он. – Дерьмо.
– Ну и?.. – Зачем, зачем я это спрашиваю?! – Где этот остров Плам?
– Рядом с Ист-Хэмптоном.
– Издеваешься?
– Нет. Если точнее – примыкает к полуострову Норт-Форк.
– Черт!
Всего сотня миль отсюда. В прежние времена – пара часов на машине. А теперь? Неизвестно.
Умник смотрит на меня с улыбкой.
– Ну как, генералиссимус, что делать будешь?
