ГЛАВА 10
Дэймон
Они позволили мне привести себя в порядок в пустой общей зоне. Сначала я не хотел терять на это время, мне нужно было добраться до Кэт, но они не оставили мне выбора, что, как оказалось, и к лучшему, потому что с лицом, покрытым щетиной, выглядел я как существо, спустившееся прямо с гор.
Побрившись и быстро приняв душ, я надел черные спортивные штаны и белую футболку. Ту же стандартную униформу выдавали и много лет назад. Одежда как у всех, чтобы заставить почувствовать себя безымянным в толпе безымянных лиц.
Всё для того, чтобы контролировать и держать в узде, — и в этом все осталось по-прежнему. Мне казалось, что в «Дедале» не изменилось ничего.
Я почти рассмеялся, когда понимание этого накатило на меня. Вероятно, что здесь всегда разыгрывали шоу, даже в период моей ассимиляции здесь много лет назад.
Когда вернулся охранник — та же марионетка, что и раньше, — он первым делом проверил пластиковое лезвие.
Я поднял бровь.
— Я не так глуп.
— Приятно узнать, — прозвучало в ответ. — Готов?
— Да.
Он шагнул в сторону, позволяя мне выйти в коридор. Пока мы шли к другому лифту, он приклеился к моему бедру.
— Когда ты идешь так близко ко мне, парень, я чувствую, что должен пригласить тебя на ужин или что-то в этом роде. По меньшей мере, я должен узнать твое имя.
Он нажал на кнопку этажа.
— Меня зовут Арчер.
Я прищурился. Было в нем нечто напоминавшее Люка, и черт меня побери, если это предвещало что-то хорошее.
— Это твое имя?
— То, с которым я родился.
Чувак был столь же мил, как… хорошо, как я в плохой день. Взглянув на красные цифры на лифте, я наблюдал, как мы опускаемся все ниже. Мои кишки скрутило. Если Нэнси обманула и Кэт здесь не было, то я все равно узнаю то, что мне нужно.
Я пока не знал, что сделаю, если ее нет здесь. Вероятно, сойду с ума. И раньше, чем я даже подумал, у меня вырвался вопрос:
— Ты видел ее?
— Кэт?
Мышцы на челюсти Арчера сжались, и пока он не ответил, мое воображение уже рисовало разные ужасные картины.
— Да. Я был приставлен к ней. Уверен, твоей радости нет конца.
— Как она? — спросил я, проигнорировав его укол.
Явно удивленный, он повернулся ко мне. Однако я не собирался сейчас обмениваться оскорблениями и колкостями.
— Она может… она может быть такой, как ожидалось.
Мне не понравилось то, как это звучало. Глубоко вздохнув, я пробежал рукой по влажным волосам. Образ потерявшей самоконтроль Бет мгновенно возник в голове. Дрожь пробежала по мышцам моих рук.
Я не сомневался, что в каком бы состоянии ни находилась Кэт, я смогу справиться с этим. Я помогу ей прийти в себя. Ничто в этом мире не может помешать мне, но я не хотел, чтобы она испытала что-либо, что могло бы ей навредить.
Чем, несомненно, стало убийство Блейка.
— Она спала, когда я проверял ее в последний раз, — сказал Арчер, когда лифт остановился. — С того момента, как она оказалась здесь, ей еще не удавалось хорошенько выспаться, но, кажется, сегодня она спит.
Я медленно кивнул и последовал за ним дальше по коридору. Меня поразило, что они проявили такую смелость и выделили мне только одного охранника, но они знали, чего я хотел, и я знал, чем рисковал, если бы повел себя как дурак.
Мое сердце замерло, кулаки сжимались и разжимались. Энергия беспокойства прокатилась во мне, когда мы дошли до середины широкого коридора: я почувствовал что-то, чего я не ощущал слишком долго.
Теплое покалывание возникло с задней стороны шеи.
— Она здесь. — Мой голос от волнения звучал хрипло.
Охранник оглянулся на меня.
— Да, здесь.
Мне не нужно было говорить ему, что до этого я все еще сомневался, допуская, что на моей слабости просто играют. Это было написано на моем лице, и я даже не трудился скрыть это.
Кэт была здесь.
Арчер остановился перед дверью и набрал код, после того как прошел глазное считывание. Послышался мягкий звук щелкнувшего замка. Он взглянул на меня, его рука задержалась на дверной ручке.
— Я не знаю, как много времени вам дадут.
Потом он открыл дверь.
Словно ступая по сыпучему песку или будто находясь во сне, я двигался вперед, не чувствуя пола под ногами. Казалось, воздух уплотнился, оказывая дополнительное сопротивление, но в действительности я ворвался в эту чертову дверь, двигаясь все еще недостаточно быстро.
Охваченный тревогой и опасениями, я ступил в камеру, скорее почувствовав, чем услышав, как дверь позади меня захлопнулась. Мой взгляд метнулся вправо, к стоявшей у стены кровати.
Сердце замерло. Весь мой мир замер.
Я прошел вперед, сделав неуверенный шаг. С трудом устоял, чуть не рухнув на колени. Мое горло пылало, глаза горели.
Кэт свернулась калачиком на боку, лицом к двери. Она казалась ужасно маленькой на этой огромной кровати. Ее шоколадного цвета волосы упали на лицо и на вытянутую вперед руку. Она спала, но лицо ее хмурилось, словно даже во время отдыха ей было некомфортно. Ее маленькие кулачки были прижаты к круглому подбородку, губы слегка приоткрыты.
Ее красота поразила меня, словно заряд света, угодив прямо в грудь. Я застыл там — не знаю, надолго ли, — не в состоянии отвести от нее взгляд, а потом сделал два больших шага к краю кровати.
Глядя на нее, я открыл рот, чтобы что-нибудь сказать, но слов не находилось. Я поразился своей немоте и могу поклясться, что Кэт была единственной, кто мог сделать это со мной.
Я сел рядом с ней. Когда она пошевелилась, мое сердце заколотилось, но она не проснулась. Мне не хотелось бы разбудить ее. Вблизи я мог рассмотреть темные тени, расплывшиеся под ее густыми ресницами, словно слабые чернильные пятна. И, честно, я был счастлив — нет, взволнован — просто находиться рядом с ней, даже если бы это означало, что все время я потрачу просто сидя рядом с ней и впитывая в себя ее образ.
Однако я не мог не поддаться искушению прикоснуться к ней.
Я медленно потянулся и осторожно убрал шелковистые пряди волос с ее щеки, расправив их во всю длину по белой подушке. Теперь я разглядел и слабые, бледно-желтого оттенка синяки на ее скуле. На ее нижней губе тоже виднелся тонкий порез. Гнев забушевал во мне. Я глубоко вдохнул, затем очень медленно выдохнул.
Положив руку с другой стороны от нее, я опустил голову и мягко поцеловал порез на ее губе, молча пообещав себе, что заставлю дорого заплатить за ее синяки и за испытанную боль того, кто допустил это. Инстинктивно я выпустил на нее плавный поток энергии, исцеляя повреждения.
До моего рта доплыл мягкий, теплый вздох, и я поднял взгляд, не желая отстраняться слишком далеко. Ресницы Кэт затрепетали, и ее плечи поднялись, когда она вдохнула глубже. Замерев, я ждал.
Она медленно открыла глаза и сонным, еще не сфокусированным взглядом скользнула по моему лицу.
— Дэймон?
Звук ее голоса, хрипловатого со сна, был подобен возвращению домой. Жжение в моем горле превратилось в шар. Отклонившись назад, я коснулся кончиками пальцев ее подбородка.
— Привет, Котенок, — сказал я, и мой собственный голос прозвучал чертовски хрипло.
Она таращилась на меня, пока ее затуманенный взгляд не прояснился.
— Я сплю?
Я приглушенно рассмеялся.
— Нет, Котенок, не спишь. Я действительно здесь.
Мгновением позже она приподнялась на локтях. Прядка волос упала на ее лицо. Я выпрямился, давая ей больше пространства. Мое сердце отсчитывало удары со сверхзвуковой скоростью, в унисон с ее сердцебиением. Потом она села, выпрямившись, ее ладони оказались на моем лице. Мои глаза непроизвольно закрылись, когда чувство нежности наполнило душу.
Кэт скользнула ладошками по моим щекам, словно старалась убедиться в моей материальности. Я положил свои руки поверх ее и открыл глаза. Ее глаза распахнулись и влажно светились от слез.
— Все хорошо, — успокоил ее я. — Все будет хорошо, Котенок.
— Как… Как ты оказался здесь? — Она сглотнула. — Я не понимаю.
— Ты рассердишься. — Я поцеловал ее раскрытую ладошку. Я наслаждался дрожью, прокатившейся по ней. — Я сдался им.
Она отпрянула, но я держал ее за руки, не давая вырваться. И да, я был эгоистом. Я не был готов обойтись без ее прикосновений.
— Дэймон, что?.. О чем ты думал? Ты не должен…
— Я не собирался позволить тебе пройти через это одной. — Я скользнул руками по ее плечам, сжав ее локотки. — А по-другому не получалось. Я знаю, что ты не хотела этого, но я не мог поступить иначе.
Она слегка покачала головой и почти прошептала:
— Но твоя семья, Дэймон? Твои…
— Ты важнее.
В тот миг, когда у меня вырвались эти слова, я знал, что в них все правда. Семья всегда была для меня на первом месте, и Кэт была частью моей семьи — большей частью. Она была моим будущим.
— Но то, что они заставят тебя делать…
На ее глазах выступили слезы, одна из них сбежала по ее щеке.
— Я не хочу, чтобы ты проходил через…
Я поймал ее слезу поцелуем.
— А я не собираюсь позволить сделать это тебе. Ты моя — ты все для меня, Кэт.
При звуке ее мягкого вдоха я снова улыбнулся.
— Ну же, Котенок, ты правда ожидала от меня меньшего? Я люблю тебя.
Ее руки упали на мои плечи, сжимая в кулачках ткань моей футболки. Она так долго смотрела на меня, что я начал беспокоиться. Потом Кэт бросилась вперед, обвив руками мою шею и практически опрокинув меня на кровать.
Рассмеявшись ей в макушку, я все же сохранил равновесие. Секунду она была рядом со мной, а потом оказалась у меня на коленях, обернув руки и ноги вокруг меня. Вот это — это была Кэт, которую я знал.
— Ты сумасшедший, — прошептала она мне в шею. — Ты совершенно безумен, но я люблю тебя. Я люблю тебя так сильно. Не хочу, чтобы ты был здесь, но я люблю тебя.
Я скользнул ладонью по ее позвоночнику, подхватывая ее мягкое тело ниже пояса.
— Я никогда не устану слушать, как ты говоришь это.
Она прижалась ко мне, ее пальцы зарылись в волосы на моем затылке.
— Я так тосковала по тебе, Дэймон.
— Ты даже не понимаешь…
Мне недоставало слов. Ее близость после такого длительного времени была сладчайшей мукой. Каждой частичкой своего тела — а некоторыми сильнее, чем остальными, — я чувствовал каждый ее вдох. Конечно, сейчас это было совсем не вовремя, но она всегда сильно влияла на меня. Мой здравый смысл улетучился.
Она отстранилась, ее глаза искали мои, а потом расстояния между нами совсем не осталось, и, черт, поцелуй был наполовину невинным, наполовину отчаянным и совершенно прекрасным.
Моя хватка на ее спине стала крепче, когда она наклонила голову, и хотя поцелуй начинался как нежный, я перехватил инициативу. Я углубил поцелуй, вкладывая в него весь страх, каждую минуту в разлуке и все, что я испытывал к ней. Ее хриплый стон потряс меня, и когда она качнулась, я почти потерял самообладание.
Я обхватил ее бедра и оттолкнул ее назад. Здесь? Невозможно.
— Камеры, помнишь?
Краска залила ее шею и выплеснулась на щеки.
— Да, везде, кроме…
— Ванной, — закончил я, поймав вспышку удивления на ее лице. — Они рассказали мне.
— Обо всем?
Когда я кивнул, румянец на ее щеках побледнел, и она поспешно слезла с моих коленей. Она устроилась рядом со мной, ее взгляд направлен прямо перед собой. Прошло несколько мгновений, и она глубоко вздохнула.
— Я рада, что ты рядом, но мне бы хотелось, чтобы тебя не было здесь.
— Знаю.
Я не обиделся.
Она собрала свои волосы назад.
— Дэймон, я…
Я коснулся ее подбородка, заставив посмотреть на меня.
— Я знаю, — снова проговорил я, глядя ей прямо в глаза. — Я видел кое-что, и мне рассказали о том…
— Я не хочу об этом говорить, — она мгновенно прервала меня, потирая ладонями согнутые колени.
Ее реакция обеспокоила меня, но я заставил себя улыбнуться.
— Хорошо. Все хорошо.
Я обхватил руками ее плечи, притягивая ближе. Она не сопротивлялась. Растаяла, теребя пальцами мою футболку. Я поцеловал ее в лоб и понизил голос:
— Я собираюсь вытащить нас отсюда.
Ее рука сжалась на моей футболке, когда она подняла голову.
— Как? — прошептала она.
Я наклонился, прижимаясь губами к ее уху.
— Верь мне. Я уверен, за нами наблюдают, и я не хочу давать им повод разлучить нас прямо сейчас.
Она понимающе кивнула, но ее рот напрягся.
— Ты видел, что они делают здесь?
Я покачал головой, и она глубоко вздохнула. Приглушенным тоном она рассказала мне о больных людях, которых здесь лечили, о Лаксенах и гибридах. Разговаривая, мы растянулись на кровати, повернувшись лицом друг к другу. Я был уверен, что она опускала множество деталей. Например, Кэт не рассказала о том, что пришлось делать ей или как она получила синяки.
Я понял, что это как-то связано с Блейком, потому она и не распространялась на эту тему, но вот она упомянула маленькую девочку по имени Лори, которая умирала от рака. Вид у нее стал подавленный. Сердце мое заныло, угрожая разрушить наше воссоединение.
— Они утверждают, что существуют плохие Лаксены, — проговорила она. — Вот почему они держат меня здесь — чтобы научить сражаться против них.
— Что?
Она напряглась.
— Они сказали, что существуют тысячи Лаксенов, которые хотят причинить людям вред, и что со временем их будет еще больше. Полагаю, тебе ничего подобного не сообщили?
— Нет.
Я чуть не рассмеялся, но потом вспомнил слова Итана. Неужели они имели хотя бы какое-то отношение к тому, что говорила она? Не может такого быть.
— Они сказали мне, что хотят получить больше гибридов.
Выражение обеспокоенности проявилось на ее лице, и я пожалел, что сказал это.
— Какой вид рака у Лори? — спросил я, проведя рукой по ее руке. Я не переставал касаться ее. Ни на мгновение с тех пор, как вошел в комнату.
Кончики ее пальцев лежали на моем подбородке, и мы лежали настолько близко, насколько могли, чтобы это казалось приемлемым, учитывая, что кругом были камеры.
— Тот же, какой был у моего отца.
Я сжал руки.
— Прости.
Ее пальцы погладили мое лицо.
— Я видела ее всего один раз, но дела у нее идут не слишком хорошо. Они дают ей лекарство, которое получили от Лаксенов и гибридов. Они называют его «ЛГ-11».
— «ЛГ-11»?
Она кивнула, а потом нахмурилась.
— Что?
Дерьмо, это именно то, что хотел Люк. И вставал вопрос: за каким чертом Люку была нужна сыворотка, которую «Дедал» использовал на больных людях? Она нахмурилась сильнее, и я придвинулся вплотную, понизив голос:
— Я расскажу тебе позже.
Понимающе вспыхнув, она переместила свою ногу чуть вверх так, что она уперлась в мою. У меня перехватило дыхание, и глаза Кэт засветились от другого понимания. Она закусила нижнюю губу, и я сдержал стон.
Щеки ее вновь раскраснелись, еще больше накаляя ситуацию. Я снова погладил ее руку, и когда по ее телу пробежала дрожь, чувства мои воспламенились еще больше.
— Знаешь, сколько бы я сейчас отдал за возможность действительно уединиться?
Ее ресницы опустились.
— Ты ужасен.
— Да.
Выражение ее лица омрачилось.
— Я чувствую себя так, словно прямо сейчас над нами висят огромные часы, словно нам не хватает времени.
Вероятно, так и было.
— Не думай об этом.
— Это трудно.
Последовала пауза, и я обхватил ладонями ее щеки, поглаживая большим пальцем тонкие скулы. Прошло несколько мгновений.
— Ты видел мою маму?
— Нет. — Я хотел объяснить почему и рассказать ей больше, но сейчас делиться какой-либо информацией о своих планах было рискованно. Появилась мысль принять истинную форму и поговорить с ней таким образом, но я сомневался, что хозяева «заведения» одобрят это. Я не желал рисковать в этот момент. — Нет, но Ди приглядывает за ней.
Кэт закрыла глаза.
— Я скучаю по маме, — прошептала она, терзая мне сердце. — Я так скучаю по ней.
Я не знал, что сказать, да и что я мог сказать? Ничего не значившее «мне жаль»? Пытаясь переключиться, я заново изучал черты ее лица, изгиб ее стройной шеи, наклон плеч.
— Расскажи мне что-нибудь, чего я еще о тебе не знаю.
Прошло несколько мгновений, прежде чем она заговорила:
— Я всегда хотела иметь могвая.
— Кого?
Ресницы Кэт все еще подрагивали, но она наконец улыбнулась, давление в моей груди немного ослабело.
— Ты же видел «Гремлинов», верно? Помнишь Гизмо?
Когда я кивнул, она рассмеялась. Звук вышел хриплым, словно она давно не делала этого.
И, судя по всему, слишком давно.
— Когда я была маленькой, мама позволила мне посмотреть этот фильм, и я просто обожала Гизмо. Больше всего на свете мне хотелось его иметь. Я даже обещала маме, что не буду кормить его после полуночи или мочить.
Я оперся подбородком о ее макушку и усмехнулся, представив маленький коричнево-белый комок шерсти, прорастающий стручками.
— Ну, не знаю.
— Что? — Она прижалась ближе, пряча пальцы под ворот моей футболки.
Обняв ее за талию, я почувствовал, словно впервые за неделю дышу по-настоящему.
— Если бы у меня был могвай, я бы кормил его только после полуночи. Гремлин Могавк был большим задирой.
Она снова рассмеялась, этот звук звенел внутри меня, и я чувствовал, как мне становится легче.
— Почему меня это не удивляет? — сказала она. — Ты бы, безусловно, сошелся с гремлинами.
— Что я могу сказать? Это моя блестящая индивидуальность.