ПО СТРАНЕ ПУСТЫНЬ — ТУРКМЕНИИ

Однажды в самом начале мая, во время маршрута по пустыням Туркмении, обстоятельства сложились таким образом, что мы были вынуждены задержаться в городе Мары. Неожиданно выяснилось, что наши запасы бензина подходят к концу. Без пополнения горючего нечего было и думать пускаться в дальнейший путь, тем более что впереди на много километров простиралась пустынная, ненаселенная местность. Скорее пополнить запасы бензина и двигаться дальше — было единственное наше желание. Однако, как часто бывает в таких случаях, возникли препятствия.

— Поздно уже, все заперто, бензин получите завтра, — был лаконичный ответ на складе.

Во время экспедиционной работы дорог каждый час, у нас же в ожидании горючего пропадали целые сутки. Какая досада!

«Ну что ж, — покорились мы, — используем этот день для отдыха». С таким решением мы выехали подальше от города, поставили машину близ большого арыка, натянули широкий тент от солнца и разбили палатки. Казалось, на этот раз можно всласть отоспаться и отдохнуть после длительных и утомительных переездов. Да не тут-то было: наши расчеты не оправдались. Об отдыхе и сне нечего было и думать. Чем выше поднималось солнце, тем больше насекомых собиралось у лагеря. К полудню бесчисленное количество мух с жужжанием носилось между палатками, ни на минуту не давая нам покоя. Я попытался скрыться от них в палатке. Однако в ней оказалось настолько душно, что через пять минут я, обливаясь потом, выбрался наружу и предпочел оставаться на воздухе. В конце концов, потеряв всякую надежду найти укромное убежище и заснуть, я отошел в сторону от нашего лагеря.

Не могу сказать, что природа в окрестностях была привлекательна, но все же лучше бродить под палящими лучами среднеазиатского солнца, нежели оставаться в лагере и, не имея возможности ничем заняться, беспрерывно отгонять назойливых насекомых.

В километре от нашей стоянки, среди желтой, выжженной солнцем полупустыни, поднимались развалины древней крепости. Несколько высоких полуразвалившихся строений с куполообразными крышами были обнесены остатками древней стены.

Я направился к этому месту, заранее зная, что там найду что-нибудь для меня интересное. В трещинах глиняных сооружений Средней Азии постоянно обитают стенные ящерицы — гекконы, проводят день летучие мыши, гнездятся птицы. Быть может, мне удастся здесь не совсем бесполезно скоротать время.

Через двадцать минут я у цели, тщательно осматриваю все то, что может привлечь внимание зоолога. Высокая стена разрисована глубокими трещинами. Местами из нее выглядывают стебельки высохших растений, белеет клочок ваты — это воробьиные гнезда. А вон выше темнеет отверстие давно вывалившегося кирпича, а под ним на освещенном солнцем, пыльном фоне стены белые потеки помета какой-то птицы. Интересно, кто там гнездится? И я соображаю, как добраться до этого места.

К сожалению, гнездо, привлекшее мое внимание, помещается довольно высоко и добраться к нему не так-то уж просто. Пользуясь выбоинами, осторожно я поднимаюсь все выше и выше и наконец, достигнув необходимой высоты, заглядываю в глубину гнездового помещения. Но кругом так много яркого света, а в глубине выбоины такая черная тень, что я ничего не вижу и, закрыв глаза, вынужден ждать, когда они отвыкнут от окружающего меня освещения. Но мое положение крайне неустойчиво. Я стою на одной ноге, придерживаясь рукой за край выбоины, другой — опершись на гладкую поверхность стены, и с трудом сохраняю равновесие. «Долго ли я смогу оставаться в таком положении?» — соображаю я и не успеваю мысленно ответить на свой вопрос. Что-то с весьма чувствительной силой в этот момент бьет меня по виску, и я, потеряв равновесие, срываюсь с места и лечу вниз, поднимая своим падением облако мелкой удушливой пыли.

Встав на ноги и не обращая внимания на жестокие ссадины, я растерянно осматриваюсь, но что за диво — кругом ни души. Еще секунда недоумения, близкого к суеверному страху, и все объясняется. Вдалеке я замечаю быстро летящую от меня маленькую сову — домового сычика. Она садится на остатки древней стены и, повернувшись ко мне, начинает выделывать смешные телодвижения.

Птица то быстро вытягивается во весь рост — столбиком, становясь тонкой и длинной, то приседает, сжимаясь в комочек, вертит головой и выкрикивает свое громкое «кук-куку-вау», «кук-куку-вау», «вау-вау». Теперь мне все ясно, и недавние секунды растерянности и недоумения вызывают улыбку. Этот энергичный и смешной сычик дал мне заслуженную затрещину за то, что я ворвался в его владения и пытался добраться до его детенышей.

Отряхнувшись от пыли, потирая ушибленную при падении ногу и оглядываясь назад, я пошел, прихрамывая, в сторону. Я ожидал вторичного нападения, но не страх, конечно, а иное чувство — признания правоты сычика и уважения к нему — заставило покинуть место, где помещалось гнездо с птенцами маленького смельчака.

А успокоившийся комочек энергии, покрытый светлыми перьями, продолжал сидеть на своем сторожевом посту и наблюдать оттуда, как непрошеный гость удаляется от развалин древней крепости. Если бы сычик мог мыслить, как человек, он был бы уверен, что это он прогнал врага от своих птенцов.

Мне всегда хочется изобразить сычика не совсем обычно, а с длинноствольным ружьем за спиной, с огромным кинжалом и с многочисленными мертвыми мышами, привязанными хвостами к поясу. Ведь домовый сычик — настоящий спортсмен-охотник, а его дичь — всевозможные мыши, полевки, песчанки и тушканчики. И ловит он их не только для того, чтобы утолить голод или накормить свое многочисленное потомство. Он азартный охотник и бросается на свою добычу потому, что просто не в состоянии равнодушно видеть бегущую мышь или прыгающего на длинных задних ногах тушканчика, у которого к тому же на кончике хвоста, как приманка, пляшет в темноте плоская белая кисточка. Сейчас я и хочу рассказать о результатах своего осмотра многочисленных сычиных убежищ, где пара этих птиц отдыхала и пряталась от яркого дневного солнца.

Говоря откровенно, в то время, при осмотре убежищ, я не руководствовался научными интересами. Просто я решил поймать пару домовых сычиков, обитавших в нескольких полуразвалившихся древних строениях, одиноко стоявших вдали от селения. Обстоятельства, однако, сложились таким образом, что я не сумел поймать ни одного сычика. Зато я собрал много интересных данных о питании сычиков, о значении их как истребителей грызунов-вредителей и выяснил наличие в этой местности таких зверьков, о присутствии которых ранее не имел сведений.

В полдень, захватив с собой легкую лестницу, я отправился к древним развалинам. Вот темное отверстие, уходящее под остатки крыши здания. В эту жаркую пору там почти наверное скрывается от яркого света маленький ночной охотник. Я бесшумно приближаюсь к этому месту, осторожно подставляю лестницу и засовываю в отверстие руку. «Ага, есть», — соображаю я, ощутив под рукой что-то мягкое и пушистое. Но, увы, это не сычик, а его охотничий трофей — интересный вид тушканчика, которого мне ни разу не удалось не только поймать в ловушку, но и встретить в этой местности. Так, осматривая и ощупывая укромные уголки, где иногда бывают сычики, я собрал пятнадцать различных грызунов и двух полевых воробьев с оторванными головами.

Одно жалко — большинство интересных для меня зверьков поймано не в последнюю ночь и издает уже неприятный запах. Вероятно, энергичный сычик ловил их не только для того, чтобы утолить голод, а так, в запас — ради спорта.

Если бы сычик охотился за полезными животными, его нужно было бы отнести к самым вредным хищникам. Ведь вред волка особенно велик по той причине, что, ворвавшись в стадо, он в запале убивает десятки животных, тогда как в состоянии съесть не более одного барана.

В противоположность волку маленький хищный зверек ласка считается исключительно полезным животным. Если ласку вы, предварительно накормив досыта, оставите в комнате с выпущенными туда мышами, она передушит всех мышей. Такой же азартный охотник и наш сычик. К счастью, он ловит грызунов-вредителей, и мы должны отнести его к полезным птицам.

Пусть рассказ о смелом сычике не пройдет бесследно для моих читателей. Я уверен, что, познакомив с этой милой и смешной птичкой, я сумею внушить к ней симпатию. Однако будет неплохо, если симпатия к нашему герою подкрепится еще знанием той пользы, которую он приносит сельскому и лесному хозяйству.

Далеко к югу, пересекая степные пространства и пески, уходят полезащитные полосы. Растения еще так молоды, что вся полоса едва выделяется среди высокого ковыля и полыни степи. Только здесь и там среди щетины подрастающих молодых деревьев торчат какие-то вешки — бесчисленное множество их образует зигзагообразную линию и уходит к югу до самого горизонта.

А ведь не случайно заботливая рука доставила жерди из богатых лесом районов и вкопала их среди степных просторов. Это не вешки, указывающие несуществующую дорогу, а наблюдательные пункты для разнообразных полезных пернатых, охраняющих молодые насаждения — результат громадного труда человека.

Среди же этих птиц, пожалуй, на самом первом месте должен быть поставлен наш знакомец — смешной и смелый домовый сычик.

Вооружитесь хорошим биноклем и в вечерние сумерки тщательно осмотрите окрестности. На одной из воткнутых в землю жердей или на одиноко стоящем дереве, я убежден в этом, вы найдете нашего сычика. Неподвижно он сидит на его верхушке или суке и своими зелеными кошачьими глазами всматривается в серую степную почву. Уверяю вас, глазастый сторож не пропустит, не оставит живой ни одной мыши или полевки. Если вы захотите проверить справедливость моих слов, вкопайте небольшой столбик среди вашего огорода. Хомяки, полевки и песчанки перестанут портить ваши посевы и овощи, и перестанут только потому, что энергичный ночной хищник выловит их почти всех до единого. Полезен он также и в жилье человека. Часто он гнездится под крышами жилых построек, в конюшнях и хлебных амбарах колхозов. Ведь не случайно его называют домовым сычиком. Незаметно для человека здесь он приносит огромную пользу. Мышевидные грызуны и воробьи, привлеченные сюда зерновыми запасами, — основная его пища.

Но как же приятен и в то же время полезен домовый сычик в неволе, тем более что, содержа его в амбаре или на чердаке, вы как раз предоставляете ему обстановку, в какой он предпочитает селиться на свободе.

Живя в неволе, не хуже домашней кошки он уничтожает мышей и крыс, проявляя при этом исключительное умение и смелость.

Как-то в мою квартиру проникла крупная серая крыса. Сначала я пытался поймать ее капканами, расставляя и маскируя их тщательным образом. Однако в течение недели мои попытки избавиться от назойливого вредителя не увенчались успехом. Сообразительный зверь умело обходил ловушки. Отказавшись от капканов, я достал кошку. Но и этот испытанный помощник в борьбе с домашними грызунами потерпел поражение. После нескольких жестоких укусов, нанесенных крысой, кошка предпочитала наблюдать за крысой издали.

Тогда я вынужден был обратиться за помощью к двум домовым сычикам, жившим у меня в вольере. Мирясь с «визитными карточками» сычиков, я выпустил их в комнату. Громкий, отвратительный визг крысы разбудил меня в ту же ночь. Вцепившись когтями, две смелые маленькие птицы душили крупную крысу и тянули ее в разные стороны. Не зажигая света, я выждал, когда сопротивление грызуна прекратилось.

Не менее полезны для сельского и лесного хозяйства и наши совки. Питаются они грызунами и насекомыми, только предпочитают ловить свою добычу не в полях и в открытой степи, а в лесах.

К сожалению, полезные домовые сычики, странные голоса которых часто внушают страх суеверным людям, и ныне подвергаются несправедливому гонению.

Пусть же поймут мои читатели, что это пережитки далекого прошлого и что нужно беречь наших полезных пернатых. Суеверный страх перед ночными птицами пусть отойдет в область преданий, как ушел безвозвратно страх перед лешими, чертями и ведьмами, рассказы о которых ныне вызывают даже у детей снисходительную улыбку.