Перед тем как поехать в Уссурийский край и увидеть голубую сороку в природе, я хорошо ознакомился с этой птицей по книгам. Мало того, я извлек в музее большую коробку и тщательно осмотрел серию шкурок. Однако на свободе птица произвела на меня такое впечатление, как будто я видел ее впервые.

Было прохладное утро первого мая. Накануне мы с возчиком выехали из города и, покрыв по скверной дороге сорок два километра, к семи часам утра остановились на зеленой лужайке в центре маленького селения. Хотя при езде по рытвинам и ухабам я сильно устал, но беспрерывно следил за сменяющимися видами. Все здесь для меня было ново и интересно. От лужайки, где мой возница решил сделать передышку, к югу уходила широкая канава. Одна из ее сторон была обсажена высокими ветлами. Ветви их еще не успели покрыться листьями, но каждое дерево издали казалось окутанным нежно-зеленой дымкой. Порой набегал ветер, и под его порывами покачивались вершины деревьев. Голубое небо, белые перистые облака, нежная зелень и даже порывы ветра — все это было необыкновенно хорошо! Во всем ощущалась весна.

Я слез с телеги и только хотел размять затекшие члены, как застыл от изумления. Над самой моей головой, с трудом справляясь с порывами ветра, пролетели четыре длиннохвостые птицы и опустились на ближайшее дерево. Конечно, я сразу узнал в них голубых сорок, но как они были красивы в этот яркий весенний день! Их нежная голубая окраска гармонировала с голубым небом. Когда же птицы уселись на ветлы, сквозь качающиеся ветви которых виднелась голубая даль, их контуры стали неясными. Я поспешил к деревьям, чтобы поближе рассмотреть этих красавиц, но непоседливые, веселые птицы то и дело перелетали с места на место и несколько секунд спустя исчезли из моих глаз. Я же как зачарованный продолжал стоять на месте и смотреть в том направлении, куда улетели сороки.

Как они хороши! Ведь по красоте они не уступят чрезмерно ярким тропическим птицам. И я решил собрать, привезти в Москву не только шкурки голубых сорок, но и живых длиннохвостых красавиц.

— Пора ехать! — услышал я оклик возницы и оглянулся. Он приводил в порядок упряжь. Но вместо того чтобы забраться в телегу и продолжать путь, я извлек из-под сена свои вещи, поставил их на землю и сообщил своему спутнику, что остаюсь в этой деревне. Неожиданное решение, безусловно, было вызвано встречей с голубыми сороками. В дальнейшем я не пожалел о своем поступке. В окрестностях встречалось множество интересных птиц, и мои наблюдения и коллекции с каждым днем пополнялись. Время от времени я сталкивался и с голубыми сороками. Интересно, что до двадцатых чисел мая они продолжали держаться кочующими стайками то среди густого леса, то по окраинам лесистых сопок, то в кустарниках безлесных болот. Видимо, они еще не гнездились и в поисках пищи спешили обследовать возможно большую территорию.

Однажды, когда я плыл по реке на лодке, на меня налетела стайка голубых сорок. Я схватил ружье и выстрелил. Одна из сорок, раненная в крыло, неловко спланировала на песчаную косу и поскакала к ближайшему ивняку. Спешно причалив лодку, я кинулся за ней. Мне хотелось взять сороку живой. Но в тот момент, когда я догнал птицу и готов был схватить ее руками, она достигла спасительных ивовых порослей. Еще мгновение, и проворная птица, пользуясь своими цепкими ногами, взобралась на вершину ивы. Не щадя себя, я ринулся вперед. С ожесточением ломая сушняк и тряся гибкие ветви, я пытался стряхнуть птицу на землю. После долгих усилий мне наконец удалось это сделать. Но когда я бросился к месту падения птицы, она снова успела забраться на недоступную высоту.

«В воду стряхнуть», — мелькнуло у меня в голове. И спустя самое короткое время под моим натиском сорока переместилась на другой участок и скакала по ивам, нависшим над глубокой протокой. Я вскакивал то на один, то на другой стволик, пригибал вершину почти к самой воде, руками же бросал в сороку сухие сучья или тряс тонкие ветви. Вскоре напуганная птица переместилась на тонкие вершины и каким-то чудом удерживалась от падения в воду. Я уже торжествовал победу, как вдруг раздался предательский треск ветки, и вместо птицы я сам полетел в холодную воду.

Я не поймал сороку. Когда, весь в царапинах и ссадинах, я выжимал свою промокшую одежду, успокоившаяся бойкая птица, вертя своим голубым хвостом, продолжала перескакивать с ветки на ветку. Ружье было недалеко, и я мог добить сороку — мне нужна была и ее шкурка. Но эта мысль тогда даже не пришла мне в голову. Ведь сорока выдержала жестокую борьбу и вышла из нее победительницей. Раненое крыло подживет, и птица снова сможет летать.

«Надо отыскать гнездо с птенцами», — решил я, сталкивая с берега лодку. Мне казалось это совсем простым делом, сорок было много.

«Хоть бы одно гнездо найти», — мечтал я спустя неделю, без толку исколесив по лесным трущобам с сотню километров. В то время я и понятия не имел, что если удается найти одно гнездо, то можно найти их целый десяток. Позднее мне стало известно, что зимние и весенние стайки голубых сорок и в период размножения не теряют между собой связи. И если сороки не образуют колониальных гнездований, то отдельные пары обязательно гнездятся близко друг от друга и все зимнее общество заселяет один и тот же небольшой участок леса.

Побеспокойте у гнезда сороку — и на ее тревожный крик явится не только самец, а три-четыре сороки, гнездящиеся по соседству. Я не буду описывать, как я нашел первое гнездо голубой сороки, а лучше расскажу об одном интересном случае, происшедшем со мной на следующее лето.

В один душный дождливый день, какие нередки в Уссурийском крае, я нашел гнездо голубой сороки. Снизу я не мог выяснить, что в нем, и решил до него добраться. Гнездо помещалось не очень высоко, но залезть туда оказалось довольно трудно. Толстый и гладкий ствол монгольского дуба в нижней части был лишен сучьев и вследствие сырой погоды и мха, покрывающего его кору, оказался чрезвычайно скользким. Но там гнездо, мне необходимо было знать, что в нем, и я, сбросив с себя все, что могло мешать при лазанье, стал карабкаться по дереву. Это было тяжело, но я лез все выше и выше и через десяток минут уже опирался на крепкий сук. До гнезда оставалось, так сказать, рукой подать. Для этого нужно было крепко обхватить ствол обеими руками, сжать его коленями и приподняться несколько выше, и тогда гнездо будет на уровне моего лица. Все это я рассчитал и, отдохнув, приступил к выполнению намеченного плана. Вот я, обхватив ствол руками, медленно поднимаюсь и наконец достигаю гнезда, готов заглянуть в него. Однако в этот момент обе взрослые голубые сороки подлетают к моему лицу и безнаказанно дергают меня за волосы, больно клюют в щеку, в уши. Боясь за свои глаза, я жмурюсь, встряхиваю головой, пытаясь отогнать птиц, но ничего не могу поделать. Мне ясно, что если я хоть на мгновение отпущу руку, я тотчас же слечу на землю. С другой же стороны, пока я держусь обеими руками — я беззащитен. Сорока может делать с моим лицом что ей вздумается. И вот я медленно отступаю до сука, на который можно опереться ногой. Одновременно отступают и сороки. Они поднимаются выше в крону дерева и сзывают своих соседей. Тогда, пользуясь отсутствием птиц, я вновь повторяю свой прием, но на этот раз встречаю еще более сильное и смелое сопротивление со стороны хвостатых хозяев. Вокруг гнезда вертится уже не пара сорок, а штук восемь.

После нескольких неудачных попыток я предпочел забраться на соседнее дерево и, на этот раз не подвергаясь нападению голубых сорок, сверху и издали заглянул в гнездо. Там, наклонив набок свои большие головы, лежало пять или шесть голых уродливых сорочат.

К концу июня у меня собралось около двух десятков живых птенцов голубой сороки. Пока они были малы, я держал их в большой корзине, затянутой сверху сеткой. Когда же они подросли, я поместил их в просторной, наскоро сооруженной вольере.

Однако случилось так, что, пользуясь образовавшимся в гнилой сетке отверстием, сороки одна за другой оказались на полной свободе. К моей большой радости, сорочата не улетели. Привыкнув получать корм из рук человека, они целые дни проводили в саду дома и, завидев меня, доверчивой подлетали на самое близкое расстояние и просили пищи. Кусочки сырого мяса, мелкие рыбки, пшенная каша и творог охотно поедались ими. Но кормил я сорочат не часто, и они были вынуждены сами отыскивать себе пропитание.

В поисках пищи особенно охотно они посещали яблони. Фруктовые деревья в том году были сильно поражены гусеницей и многие ветви сплошь затянуты паутиной. И вот мои голубые сороки, подвешиваясь на ветвях пораженного дерева, целыми днями вылавливали этих вредителей садоводства.

Спустя неделю деревья нашего сада были освобождены от гусениц, и мои голубые сороки стали посещать сады соседей.

Перед отъездом я выбрал десяток наиболее ручных сорочат и посадил их в транспортную клетку. Однако им не суждено было попасть в зоопарк столицы. Во время долгого пути у меня не хватило корма.

Опасаясь за жизнь пленниц, скрепя сердце я выпустил своих длиннохвостых красавиц в окно поезда, не доезжая Иркутска.

Но зато как я был обрадован, когда, приехав в Москву, посетил зоопарк. Я узнал, что четыре маленьких птенца голубой сороки, привезенные мной в прошлое лето, не только превратились в прекрасных взрослых птиц, но свили гнезда и вырастили потомство.