Каждое утро после похищения Полевого Маршала Пятнышко просыпалась с неприятным предчувствием беды. Ночью, пока она спала под облюбованным валуном, море подкрадывалось к ней, пытаясь проглотить. Утром мрачный глаз солнца выглядывал из-за скалы, низко мел холодный ветер, кидая в глаза песок.

Повизгивая, она забилась под нависающий утес. Что это за жизнь для морского льва? Подбирать объедки из прокисших луж у берега и проводить в одиночестве дни и ночи. Должно же быть что-то другое, непременно должно быть. Но куда она могла отправиться? Кому доверять? Теперь она убедилась, что мир наполнен плохими людьми, охотниками с сетями, такими же смертельно опасными, как та, в которую попалась ее мать. Страшно доверять людям, потому что никогда не знаешь, кто из них окажется плохим. Даже Фрейн и Грег небось создавали лишь видимость дружелюбия, а на самом деле замышляли что-то дурное.

И собакам доверять небезопасно. Поначалу Полевой Маршал казался верным другом, и она даже опечалилась, когда Слейд накинул на него сеть. Но ведь двуличный бульдог уже накануне был готов покинуть ее. Всего лишь одно слово человека — и он превратился в жалкое покорное животное. Ладно, и собак побоку.

В ближайшей каменной лужице мелькали крошечные рыбки, и она на какое-то время забыла свои печали, хватая все, что попадалось ей на глаза: креветку, малюсеньких бычков, даже анемоны. Слегка повеселев, она перебралась на солнечное местечко. Сегодня она сделает новую попытку. Сегодня она соберется. Сегодня она найдет приятелей, которые стоят ее дружбы, и начнет новую жизнь.

Но сначала надо убраться с пляжа. Ей пришлось ютиться в этом опасном месте из-за еды. Она выбрала легкий путь — и ошиблась. Пятнышко дотащилась до подножия утеса и обнаружила наконец узкую тропинку, вьющуюся по склону вверх.

Но тропинка оказалась слишком крутой, на животе ее не преодолеть.

Пятнышко обреченно поползла обратно к пляжу. Она даже позволила морю укрыть ее с головой. Сразу же пропали земные звуки… И она услыхала пощелкивание и фырканье орки. Сердце ее похолодело. С криком она ринулась обратно, к безопасному берегу, и, тяжело дыша, рухнула на песок. Спустя некоторое время она зашевелилась и двинулась на запад, бездумно купаясь в последних мерцающих лучах заходящего солнца. Она потеряла следы времени и расстояний, и ночь медленно укутывала ее холодным и влажным покрывалом.

— Ух!

Странный хрюкающий вздох встревожил ее и насторожил. Она подняла голову и огляделась. Звук послышался снова. Какой-то стон, будто ворочается во сне грузный морской лев. Она проблеяла, но ни одной доступной ее пониманию мысли не прилетело в ответ.

И тут она увидела нечто повисшее на выступе скалы. Эта штука была ей чем-то знакома, но разглядеть получше не удавалось. Внезапно непонятная штука с треском грохнулась на землю, и Пятнышко вскрикнула от страха. Это была гигантская человеческая птица! Но… Она беспомощно раскинулась на песке, крылья были сломаны, а из прорванной кожи высовывались острые кости. Птица уже не казалась грозной. И Пятнышко снова вскрикнула. На этот раз с облегчением.

— Пятнышко?

В человеческом голосе было столько боли, столько страдания! И мысли совсем не таили угрозы. Но Пятнышко все же не двинулась с места. Это был Фрейн. Он лежал, придавленный птицей, и боль в ноге и спине завладела всеми его мыслями. Пятнышко на какое-то время отдалилась от людей, и теперь вдруг ее потянуло к Фрейну.

— Пятнышко. — У него был такой слабый голос. — Иди сюда, малышка. Ну, не бойся.

Если она поверит ему, не засунет ли он ее в сеть?

— Пятнышко, пожалуйста. — Он не хитрил. — Мы все так беспокоились о тебе, Пятнышко. Искали везде. Нам так тебя не хватало. Мы уж думали, что ты вернулась обратно в море.

Она по-прежнему оставалась там, где была. Теперь она могла его разглядеть. Запутавшееся в обломках птицы беспомощное тело. Он тоже видел ее. И она уловила в его мозгу отчетливую картинку — свое изображение. Он думал о ней хорошо.

Она ощутила наплыв жалости и двинулась к нему.

Рейчел постучала снова, но дом был пуст. По эху, отзывающемуся на стук в дверь, всегда можно определить, есть ли кто-нибудь внутри. Такое впечатление, что нажимаешь кнопку отключенного звонка — никакого отзыва. Где же Фрейн? Это был его последний рабочий день. Не остался ли он в Виктории на вечеринку? Ведь она не предупреждала, что придет сегодня вечером.

А где Грег? Ну, с ним все ясно. Небось на Тауэр-Хилл с Пандорой. Она поразмышляла о красоте невинной юной любви, воображая парочку, застывшую рука в руке на фоне закатного неба. Рейчел, которой не довелось испытать такое самой, все представляла наивно и возвышенно.

Сонно кудахтали куры, и это было единственным свидетельством существования жизни во владениях Поттера. Рейчел обогнула дом и направилась к задней двери. Она оказалась незапертой, но женщина колебалась. Ей казалось неудобным вот так, без разрешения войти в чужой дом. Это граничило с фамильярностью, которую могли не гак понять и истолковать. В конце концов, Фрейн мог оказаться дома и просто сидеть на кухне, ничего не видя и не слыша, глядя в пустоту отрешенным взором и зажав в руках стакан и полупустую бутылку «Джонни Уокера». Безработный. Человек, выброшенный обществом на свалку. Нарисованная ею картина была настолько убедительной и ужасной, что Рейчел громко воззвала:

— Фрейн!

Никакого ответа. Даже пьяного бормотания. Глубоко вздохнув, она толкнула дверь и вошла в кухню. Стол прогибался под горой немытой посуды. Может, все-таки ждали ее прихода? Одно очевидно: несчастье, свалившееся на дом Поттеров, не повлияло на аппетит его обитателей. Но разве это могло успокоить? ОСУЖДЕННЫЙ С АППЕТИТОМ СЪЕЛ ПОСЛЕДНИЙ ОБЕД.

— Фрейн, вы наверху?

Тишина. Она начала подниматься по лестнице. Каблучки громко постукивали по дощатым ступеням. Она оказалась в спальне и включила свет. Очевидно, то была спальня Фрейда. Она видела ее впервые и, раздражаясь на себя, почувствовала, что неприлично вспыхнула. Вид этой грубо сколоченной кровати всколыхнул непристойные, как ей казалось, желания. Что с ней происходило? Сорок лет, Господь свидетель, четыре десятка лет! Четыре долгих ОХ! Немолодая, неприступная твердыня.

Вернула ее к действительности фотография в серебряной рамке на прикроватной тумбочке. Фрейн смотрел прямо в камеру, в глазах его играло солнце, прижавшись к Фрейну, сидел крошечный Грег, а с другого боку… женщина с темными волосами до плеч и чем-то восточным в нежном треугольном лице и чуть раскосых глазах. О, как она посмела даже в мыслях соревноваться со всем этим? Ее пронзило мгновенное чувство стыда и отчаяния. Она отдернула руку от фотографии, будто получила удар тока.

И все же были моменты, когда она ясно осознавала, что Фрейн нуждается в ней. Он всегда, казалось, радовался ее приходу. И теперь, как сказал бы Грег, в самый черный час он наверняка ждет ее помощи. Но где же он? Или она опоздала? РАССУДОК ЕГО ПОМУТИЛСЯ, ЭТО ОЧЕВИДНО. Она опустилась на кровать и крепко зажмурилась, пытаясь развеять стоявшие перед мысленным взором ужасные видения, которые брали ее мозг на абордаж, как заправские пираты…

ТРАГЕДИЯ НА МЫСЕ КИТОВАЯ ЧЕЛЮСТЬ. СЕГОДНЯ УТРОМ НА ЗАБРОШЕННОМ ПЛЯЖЕ ПОЛИЦИЕЙ НАЙДЕНО ОДЕТОЕ ТЕЛО ЧЕЛОВЕКА СОРОКА С ПОЛОВИНОЙ ЛЕТ. ОТРЯД ПОЛИЦЕЙСКИХ ПРИЕХАЛ ПО СООБЩЕНИЮ ПАССАЖИРОВ ПАРОМА «АПЧУК». ПОДОЗРЕВАЮТ САМОУБИЙСТВО. «МЫ ПОДОСПЕЛИ КАК РАЗ ВОВРЕМЯ, — СКАЗАЛ ПРЕДСТАВИТЕЛЬ ПОЛИЦИИ. — К ТЕЛУ ПОДБИРАЛИСЬ КРАБЫ».

У стены стоял книжный шкаф, и она заставила себя прочесть названия, чтобы хоть как-то отвлечься от страшных мыслей. По книгам, которые читает человек, всегда можно понять его характер. «ЭЛЕКТРОНИКА В ДОМЕ», «КОНАН-РАЗРУШИТЕЛЬ», «ЛАМЫ ДЛЯ УДОВОЛЬСТВИЯ И ПОЛУЧЕНИЯ ПРИБЫЛИ», «СТРАННОЕ ПОСЛЕДНЕЕ ПУТЕШЕСТВИЕ ДОНАЛЬДА КРАУНХЕРСТА», «ПУШКИ НА СТОЛОВОЙ ГОРЕ», «ИСПОЛЬЗОВАНИЕ ЛОТОСА 1-2-3», «КЛЫК-ГНОМ», «ЯГУАРЫ РВУТ МОЮ ПЛОТЬ» и много-много других. Широта интересов доказывала глубину личности…

ТАИНСТВЕННАЯ ЖЕНЩИНА КАК-ТО СВЯЗАНА С НАЙДЕННЫМ ТЕЛОМ. ОБНАРУЖЕННОЕ НА МЫСЕ КИТОВАЯ ЧЕЛЮСТЬ ТЕЛО ОПОЗНАНО. ЭТО ФРЕЙН ПОТТЕР, МЕСТНЫЙ ИЗОБРЕТАТЕЛЬ И ФИЛАНТРОП. ДО НЕДАВНИХ ПОР ПОТТЕР БЫЛ НЕЗНАЧИТЕЛЬНЫМ ГОСУДАРСТВЕННЫМ ЧИНОВНИКОМ, КОТОРЫЙ ЕЖЕДНЕВНО ЕЗДИЛ В ВАНКУВЕР. ГОВОРИТ ЕГО СЫН ГРЕГ: «ОТЕЦ, ДОЛЖНО БЫТЬ, СПРЫГНУЛ С ПАРОМА. ОН ПРОСТО СБРЕНДИЛ ОТТОГО, ЧТО ЕГО УВОЛИЛИ». ГРЕГ ЕГО ЕДИНСТВЕННЫЙ РОДСТВЕННИК И НАСЛЕДНИК, ХОТЯ СОСЕДКА, МИССИС КИТТИВЕЙК-ТРАМП, УТВЕРЖДАЕТ, ЧТО ПОТТЕРА В ПОСЛЕДНЕЕ ВРЕМЯ ВИДЕЛИ ВМЕСТЕ С ЖЕНЩИНОЙ. «ЗАПОМНИТЕ МОИ СЛОВА, — ГОВОРИТ МИССИС КИТТИВЕЙК-ТРАМП, — ОНА ПРИЧИНА ВСЕГО».

Глупости! Рейчел встала и, чтобы хоть что-то делать и двигаться, пошла в ванную. В одном углу притулилась проржавевшая до основания белая эмалированная душевая кабинка. Раковина, довольно чистая, четко разделяла комнату на две половины — Фрейна и Грега. По обеим ее сторонам лежали две горки туалетных принадлежностей, тут же висели и два стенных шкафчика. Сразу было видно, что здесь обитают две совершенно противоположные личности. Грег выжимал зубную пасту сверху тюбика, а Фрейн — снизу. Лезвие бритвы Грега было в застывшей мыльной пене. Фрейн предпочитал электробритву. Щетина на зубной щетке Грега была скошена, как будто он драил ею металлическую посуду. Фрейн же был владельцем аккуратной электрической зубной щетки с целым арсеналом насадок и приспособлений. Конечно, все могло быть и наоборот.

Что это?

Глухой, размеренный звук, идущий снизу. Такой дробный стук могли издавать пятки, судорожно бьющие по стене, когда тело повисло на веревке, прикрепленной к потолочной балке. Под телом должен быть стул, который отбросили ногой. Голая сорокаваттная лампочка свисает с потолка, и тень болтающегося тела скользит по влажным, засаленным обоям. Туда-сюда.

Рейчел поспешила к лестнице. Шум, как теперь казалось, доносился от входной двери. Ночной вор-взломщик. Или, может быть, банда подростков, рвущихся отведать пива Фрейна.

— Кто это? Что вам надо? — Голос ее был визгливым от страха.

Бум… Бум… Бум…

— Это вы, Фрейн? — Невинная жертва нетрезвого водителя, который умчался с места происшествия, несчастный полз по лугу, оставляя за собой кровавую полосу. Он стремился к единственному человеку, на чью помощь мог надеяться. — Держитесь! Я иду!

Она распахнула дверь. В сумеречном свете она увидела тело, растянувшееся у самого порога. Голова бедняги безвольно покачивалась, а весь он казался бесформенным мешком. От него веяло запахом смерти.

— Фрейн! — Она упала на колени и осторожно взяла голову в руки, — Что с вами случилось? — Он был таким холодным и таким… волосатым!

— Пятнышко!

Она с удивлением глядела на морского льва. А Пятнышко изогнулась и принялась бодать ее в ногу.

— Пятнышко, ты вернулась! — Она облегченно заплакала. Но тревога не проходила. Пятнышко снова боднула ее. — Где Фрейн, малышка? — Ответа она конечно же не ждала.

Но из горла морского льва вырвался пронзительный крик, будто бессловесное существо пыталось ответить. Сердце Рейчел заколотилось. А Пятнышко развернулась и зашлепала со двора, оглядываясь на нее, словно звала за собой.

— Погоди, Пятнышко. Я возьму фонарик.

Рейчел всегда на всякий случай держала фонарик в машине. Она зажгла его, и яркий луч заскользил по высокой траве, всполошив кур. Полусонные птицы испуганно залопотали, закудахтали. Пятнышко ждала ее у задней двери.

— Веди, малышка.

Пятнышко поскакала к вершине холма и остановилась у начала рельсов подъемника, заглядывая вниз со скалы.

— Там, внизу?

Пятнышко коротко заблеяла.

Рейчел колебалась. Она, кажется, не так все поняла. Пятнышко просто заблудилась. Она не могла найти путь со скалы, чтобы вернуться к морю, и ждала ее помощи. Но вагонетки не было на месте, а Фрейн всегда был так аккуратен. Он боялся, что прилив смоет вагонетку, и каждый раз после работы поднимал ее наверх, на скалу.

Вдруг она сорвалась? И тут Рейчел увидела такое, от чего кровь похолодела в жилах. Кабель был до отказа намотан на барабан, а оборванный конец ощерился метелкой волокон. Она кинулась вниз, луч фонарика метался впереди. Добежав до ступеней лестницы, она заставила себя бежать помедленнее. Стоит поскользнуться, скатиться вниз кувырком — и помощь уже придется оказывать ей. С лестницы она спускалась осторожно, а когда наконец добралась до пляжа, снова понеслась что есть мочи.

Прилив достиг самой высокой точки. В некоторых местах ей приходилось бороться с волнами, которые плескались у самого основания скалы. Море было темным, холодным и казалось хищным зверем, поджидающим добычу. Впереди маячило что-то светлое, бесформенное. Она никак не могла разглядеть, что это.

— Фрейн? Вы там?

Волны тащили и переворачивали кучу сломанных деревянных подпорок, оплетенных обрывками проволоки, какие-то доски. И — о ужас! — в этой каше было затиснуто человеческое тело! Голова, на счастье, оказалась над водой. Она направила неверный луч на шевелящуюся массу. Это был Фрейн. Она упала на колени и обняла его за плечи, пытаясь поднять. Он крупно дрожал, а голова безвольно моталась. Бровь запеклась кровью. Но лицо было еще теплым, и Рейчел уловила слабое дыхание. Он был жив!

Приливная волна все поднималась.

У нее не хватило бы сил тащить беспомощное тело к ступеням. К тому же неизвестно, как высоко поднялась вода. Она посветила на скалу фонариком. Деревянные рельсы спускались почти вертикально, упираясь в гальку пляжа. Нижняя оконечность светилась в полутьме, выбеленная соленой водой. Выше уже все чернело ночной темнотой, и потому было неясно, до какого уровня затоплена скала. Вода могла быть и выше футов на шесть или по меньшей мере на три. Сумеет ли она продержать голову Фрейна высоко над поверхностью воды до отлива? Это часа два, а то и дольше.

Предположим, ей это удастся. Но Фрейн может и не выдержать столько времени. Его надо срочно везти в больницу.

Отчаянным напряжением всех своих сил она отбросила обломки в сторону, освобождая его ноги. Первый раз в жизни ее порадовало, что она такая большая и сильная. Впервые изящная гибкость и хрупкость, которым она так завидовала в других женщинах, оказались бы никчемными. Она выволокла его из воды и усадила на камень спиной к скале. Он не издал ни звука. Голова его упала набок, как у тряпичной куклы.

А что теперь? Планер перевернут, стенки вагонетки разъехались. Так, сначала надо найти подходящий камень. С трудом, но она все же нашарила то, что нужно. Камень был прямоугольный, около восемнадцати дюймов длиной и в ширину дюйма четыре. И она принялась бить им, как молотком, по стенкам вагонетки, пытаясь хоть как-то соединить их. Вагонетка зашаталась и свалилась с планера. Огромным усилием она перевернула ее и поставила у спускающихся почти вертикально рельсов.

Взбираться наверх было не так трудно. Тяжело дыша скорее не от напряжения, а от страха за жизнь Фрейна, она карабкалась по шпалам как по приставной лестнице. Если не поспешить, Фрейна может унести в море. Она вспомнила, как еще в детстве мама говорила, что седьмая приливная волна самая большая. Добравшись до вершины скалы, она хотела было поскорее вызвать «скорую помощь», но седьмая волна может накатить в любую минуту… Она побежала к машине и вытащила из багажника буксирный канат. Ухватившись за оборванный конец кабеля, она снова начала спускаться. Барабан послушно раскручивался.

Фрейн был там, где она его оставила. И крабов вокруг нет. Они нападают только на мертвецов. Что ж, хороший знак. Она прикрепила крюк кабеля к кольцу вагонетки. Теперь очередь Фрейна. Господи, хоть бы пошевельнулся! Она просунула руки ему под мышки и попыталась поднять отяжелевшее тело, но теперь мешали упершиеся ей в грудь его локти. В конце концов она приладилась, обхватив его вокруг талии, приподняла и прислонила к вагонетке, а затем накрепко привязала буксирным канатом. И снова пришлось взбираться наверх. Добравшись до лебедки, она нажала кнопку пуска. Канат заскрипел и стал медленно наматываться на барабан.

Прошли долгие, тягучие минуты, пока вагонетка показалась над обрезом скалы. Лицо Фрейна было призрачно-бледным в свете фонарика. Она рухнула на землю у навеса и зарыдала. Теперь, когда Фрейн был вне опасности, мужество оставило ее.

— Как вы себя чувствуете? — Распластавшийся на больничной койке, он был таким бледным и беспомощным. Зато теперь он в полной безопасности и уж по крайней мере день или два не сможет творить глупостей.

Он попытался улыбнуться:

— Прекрасно.

— Не так прекрасно, Фрейн. У вас сломана правая нога, два треснутых ребра и сотрясение мозга. Вы, простите, безумный идиот. Ни капли чувства ответственности и совсем нет уважения к людям, которые вас любят. Я, естественно, имею в виду Грега. Что вы за отец? Сплошное беспокойство. Нет, я умываю руки. Можете сколько угодно летать с горы.

Он сделал виноватое лицо, но был явно доволен.

— А где Грег?

— Он провел ночь у Пандоры и сейчас едет сюда.

— Уже утро? — Он с удивлением глянул в окно. — С того момента, как планер вышел из повиновения, я мало что помню. Пятнышко! Точно, я разговаривал с Пятнышком!

— Пятнышко спасла вам жизнь. Она привела меня к месту катастрофы.

— Милая дурашка Пятнышко.

— Нельзя быть таким легкомысленным, Фрейн. Вам безумно повезло. Просто случайность, что Пятнышко оказалась рядом. Это чудо, что она такое преданное и смышленое животное. Еще немного — и прилив поглотил бы вас. И было бы поделом! Никогда в жизни ничего глупее я не слыхивала. Взрослый человек пытается летать на самодельном планере. Это простительно разве что задержавшемуся в своем развитии ребенку, насмотревшемуся фильмов о Супермене!

— Да не плачьте вы, Рейчел!

— Я и не плачу. Меня от вас тошнит! Вы только и мечтаете о чем-то невероятном, а сами ничего, ну ничегошеньки не делаете. Вы нелепый неудачник, Фрейн! Я больше не собираюсь иметь с вами дело. Но советую впредь поступать более разумно. А вот и Грег.

Грег быстро вбежал в палату:

— Привет, па.

— Привет, Грег.

— Эй, как себя чувствуешь?

— Порядок. Спасибо.

— Хорошо.

Наступила неловкая тишина.

Что от них ждать, подумала Рейчел, мужчины! Вот и разговаривай с ними, втолковывай, волнуйся. Грег, мельком взглянув на отца, преспокойно уселся и принялся щипать виноград, который она принесла.

— Может, мне оставить вас одних? Думаю, вам о многом надо переговорить.

— Нет, — поспешно сказал Фрейн.

— Нет, — одновременно с ним буркнул Грег.

— Ладно. — На самом деле она и вправду не отказалась бы смотаться на время домой. Эта ночь измотала ее, и, должно быть, выглядела она ужасно. Пара часиков сна и горячий душ не помешали бы. Но сначала нужно было кое-что уладить. Она больше не может трястись, не зная, что он еще натворит. Нет, вы только посмотрите на них! Фрейн отрешенным взглядом уставился в пространство, будто уже планировал полет на Луну. Грег преспокойно и бездумно лопал виноград. Э нет, минуточку. Кажется, в глазах у него засветилась какая-то мысль.

— Значит, как я догадываюсь, сегодня мы не сыграем в мяч, па? — Парень покачал головой, — Вот жалость!

— Грег, твой отец очень болен.

— А выглядит он не больнее, чем всегда.

Фрейн проговорил:

— Я был круглым дураком.

— Нет, па, совсем нет.

— Да, Грег, именно так.

— Рейчел совершенно права. С этого момента все пойдет по-другому, сынок. Будем смотреть реальности в лицо. Сначала определение практической цели. Потом решение финансовых вопросов, ну и, конечно, твое образование. Время мечтаний закончилось. Я потерял работу — и это несчастье только на пользу. Случившееся заставило меня твердо и пристально взглянуть на нашу жизнь и наши устремления. И я принял трудное решение, не без душевной боли — сознаюсь. Но пришло время разумных поступков.

— Так какое же решение, па?

— Мы будем делать то, что должны были сделать давным-давно. Закончим лодку, продадим усадьбу и поплывем вокруг света!