Из всех растений, которые мне доводилось когда-либо видеть, самое сильное впечатление произвела на меня виктория-регия. Это гигантская трава. В первой половине прошлого века ее несколько раз открывали различные ботаники, и каждый был восхищен своей находкой. Рассказывают, что испанский католический миссионер патер Ла Куэвой, случайно наткнувшийся на викторию во время скитаний в труднодоступных районах амазонских джунглей, при виде этого чуда упал на колени и воздал хвалу могуществу и величию Творца. И поверьте мне на слово, удивляться было чему. Недаром немецкий ботаник Р. Г. Шамбрук, первым давший научное описание растения, назвал его в честь только что вступившей на престол юной восемнадцатилетней английской королевы Виктории I. А другой ботаник — англичанин Д. Линдлей, окончательно определивший систематическое положение этого уникума, для обозначения единственного известного тогда вида присовокупил к его названию определение «регия». В результате научное обозначение растения звучит сейчас как «виктория-регия», иными словами — «виктория царственная».

В этом рассказе я собираюсь познакомить читателей с удивительными цветками-обманщиками, которые, как и цветки виктории, умеют завлекать и ловить насекомых, а затем заставляют их поработать опылителями. Однако виктория-регия настолько необычное растение, что я не в силах устоять перед искушением рассказать о нем подробно.

Первое, что бросается в глаза при знакомстве с этим растением, — огромные круглые плавающие листья. У более крупной виктории — амазонской — они в диаметре могут превышать два метра. Даже в оранжереях Ленинградского ботанического сада под хмурым северным небом их диаметр достигает 210 сантиметров. Края листьев загнуты вверх в виде бортика высотою до 14–18 сантиметров, что придает им вид огромных блюд или колоссальных сковородок. Жилки листа в соответствии с его общими размерами превратились в своеобразные ребра до трех сантиметров толщиной и до шести сантиметров высотой. Они образуют мощную решетку, на которую, как на пяльцах, натянута тонкая листовая пластинка. Ребра не только обеспечивают прочность, но благодаря внутренней воздухоносной ткани придают листу устойчивую плавучесть.

Мощный черешок листа тоже пронизан крупными воздушными каналами, по которым, воздух подается к корням на глубину до четырех метров. Нижняя поверхность листа густо покрыта волосками, обеспечивая ему возможность самостоятельно питаться, а кроме того, черенки и жилки, в том числе на наружном приподнятом крае листа, обильно снабжены тонкими и очень острыми шипами длиной до двух с половиной сантиметров. Они предохраняют нежную листовую пластинку от прожорливых лакомок-вегетарианцев.

Огромный лист тяжел. Вытянуть его из воды сможет лишь сильный человек, но удельный вес листа невелик, и поэтому он обладает большой подъемной силой. На лист уверенно садятся крупные птицы, забираются внушительные рептилии. Большой лист может выдержать груз свыше семидесяти пяти килограммов. Если такое количество песка равномерно рассыпать по поверхности листа, он не утонет. Здоровый, неповрежденный лист легко выдерживает тяжесть взрослого человека.

В 1925–1926 годах журналы мира обошел снимок, сделанный сотрудником Ленинградского ботанического сада К. Мейснером в его водной оранжерее. На одном из крупных листьев виктории, лежащем на поверхности воды круглого бассейна, стояла в непринужденной позе молодая женщина. Это была Александра Кальковская, работница оранжереи. Просто встать, даже босыми ногами, на лист нельзя: нежная ткань листовой пластинки не выдержит такой нагрузки и порвется. Поэтому на лист положили одинаковый по размеру с ним круг, вырезанный из толстой фанеры. Диаметр листа, на котором стояла женщина, равнялся 208 сантиметрам. Кальковская весила 63 килограмма, а фанерный круг 9 килограммов. Таким образом, лист виктории без труда выдержал нагрузку в 72 килограмма.

Под тяжестью человека листовая пластинка опускается ниже поверхности воды, но высокие бортики листа препятствуют его затоплению. Они предназначены только для того, чтобы лист не тонул под тяжестью севшей на него тяжелой птицы. Это для растения вредно. Если поверхность листа зальет вода, устьица потеряют способность обеспечивать его газообмен, что в свою очередь нарушит жизнедеятельность всех подводных частей растения. Тем не менее дожди — а на Амазонке они начинаются с наступлением темноты ежедневно и нередко продолжаются до утра — для виктории не опасны.

Под градом крупных капель поверхность листа в считанные минуты оказывается покрытой толстым слоем воды. Однако затопленный лист надолго из строя не выходит, так как снабжен сливной или, как называют градостроители, ливневой системой. Такие сооружения успешно действуют, предохраняя улицы городов от затопления дождевыми потоками.

Уличные люки системы способны собрать всю оказавшуюся на асфальте воду и, не вызывая перегрузки канализационной системы, слить ее в ближайший канал.

Ливневая система виктории соединяет верхнюю поверхность листа с нижней. Если внимательно рассмотреть листья, особенно на просвет, даже невооруженным глазом заметны светлые точки. Это наружные отверстия сливной системы. Каналы позволяют быстро освободиться листу от воды. Нужно подчеркнуть, что для виктории очень важен постоянный интенсивный газообмен, и растение вынуждено обезопасить себя от возможности длительных перебоев в газовом обеспечении.

У виктории удивительно все, в том числе и цветы. Они по-настоящему огромны — до сорока сантиметров в диаметре — и распространяют сильный и приятный аромат. Не менее удивительно, что виктория цветет в два приема. Большие бутоны (цветочные почки!) формируются под водой, каждый на отдельной цветоножке, покрытой, как и завязь, шипами. В один прекрасный день, ближе к вечеру, бутон выныривает на поверхность и с наступлением темноты, немножко обсохнув, не мешкая проводит подготовку, предшествующую распусканию. Она длится 30 минут. Затем цветок распускается с космической для растения скоростью — всего за двадцать минут. За этот короткий срок расправляется большая часть его 60–70 нежно-белых лепестков, но внутреннюю часть, где находятся тычинки и пестик, цветок оберегает от нескромных взглядов. Только если смотреть на цветок сверху, увидишь узкий проход к цветочному пестику, к скрытой в глубине розовой сердцевине. Интересно, что в природе все бутоны, поднявшиеся из глубины водоема, раскрываются одновременно, будто ими кто-то дирижирует.

Большую часть ночи цветок разносит аромат, но под утро закрывается и исчезает под водой. Второй этап цветения происходит на другой день. С наступлением вечера цветок раскрывается вновь. За время отдыха лепестки цветка розовеют, и он полностью преображается, становится карминовым, совсем не похожим на вчерашний.

Как это ни покажется парадоксальным, но викторию можно отнести к разряду теплокровных организмов. Чтобы обеспечить быстрое раскрытие лепестков гигантского цветка, энергетические процессы развиваются в нем весьма энергично. В результате в его глубине температура по сравнению с окружающей средой поднимается на 10–12 градусов. Если иметь в виду, что климат на Амазонке жаркий и температура воздуха месяцами не опускается ниже 27–29 градусов, внутри цветка она бывает выше 40 градусов, что оптимально для осуществления большинства биохимических процессов.

Виктория опыляется жуками. Как только проход к центру цветка откроется, они начинают туда проникать, привлеченные ароматом. Там их ждет щедрое угощение — мясистые придатки пестика, обладающие сильным ароматом, с нежной мякотью, содержащей сладкий нектар. К тому моменту, когда лепестки цветка закроют проход, в его глубину успевают проникнуть и оказываются затворниками до двадцати жуков. При этом цветку не грозит самоопыление, что могло бы неблагоприятно отразиться на его потомстве. К первой ночи созревает только пестик, и, если жуки принесли на своих телах пыльцу, собранную накануне с других растений, цветок будет оплодотворен.

Тычинки созревают лишь к следующему вечеру. Переварившие в заточении угощение, приготовленное для них цветком, и уже успевшие снова проголодаться, жуки, как только цветок вынырнет из воды и развернет свои лепестки, спешат покинуть столовую, в которой теперь не осталось ничего съедобного, и, продираясь сквозь строй лепестков-тычинок (такое совмещение функций обычно для кувшинковых), неизбежно вымажутся в уже созревшей пыльце. Разыскав новый белый цветок первого дня цветения, хорошо заметный даже в темноте, они опыляют и его, а красными цветками жуки не интересуются: там нечем поживиться.

В результате опыления развивается завязь, превращающаяся в крупный, величиной с хороший апельсин, мясистый плод, представляющий собой многозвездную коробочку, в которой созревают до четырехсот мучнистых семян размером с обычную горошину. Семена содержат много крахмала. Местное население охотно использует их в пищу. Семена собирают, поджаривают и едят, как каштаны, или размалывают и из муки пекут лепешки. Недаром испанские колонисты, которым растение было известно задолго до его научного описания, называли его водяным маисом.

Виктория не одинока. Существуют и другие растения, которые берут в заложники своих опылителей. Подобные цветки ботаники называют ловушками. Они ловят насекомых, но относятся к ним весьма гуманно. Пленников не убивают и не делают попытки их съесть, а, наоборот, подкармливают. Единственная цель пленения — привлечь насекомых к процессам опыления, заставить их потрудиться. И что интересно, растения частенько ловят насекомых не только для того, чтобы воспользоваться их услугами, а ради своих соседей, чтобы снабдить опылителей собственной пыльцой и сделать их полезными для другого растения, если оно сумеет поймать это перемазавшееся в пыльце шестилапое существо.

Растения-ловушки встречаются не только в дебрях Амазонки, но растут и в субтропиках, и даже в странах с умеренным климатом, в том числе в Европе. Это аронники — небольшие травянистые растения. В нашей стране произрастают примерно полтора десятка дикорастущих видов аронниковых и, кроме того, выращиваются культурные декоративные виды. В их числе хорошо всем известные красавицы каллы. Они действительно великолепны. Их название заслуженно произошло от греческого слова «каллос» — «красота». Из диких аронниковых северянам больше всего знаком белокрыльник — болотные каллы, встречающиеся по окраинам любых северных сфагновых болот. Среди аронниковых много видов, представители которых умеют отлавливать своих опылителей.

Предназначение и действие ловушки лучше всего изучено у аронника пятнистого, весьма распространенного на западе Европейского континента. У него, как и у всех растений этого вида, весьма своеобразные соцветия, являющиеся как бы миниатюрной копией культурных калл. Они образованы двумя элементами: широким листом-оберткой и цветочным початком, который у некоторых видов увенчан булавой, распространяющей аромат.

Крохотные цветки аронника пятнистого собраны в соцветия типа початка и спрятаны в специальной полости, образованной нижней частью листа-обертки, из которой наружу поднимается лишь булава. Цветки скрытой от глаз части соцветия раздельнополы и сгруппированы по половому признаку. Женские находятся в нижней части основания булавы, а мужские расположены значительно выше, ближе к горловине полости.

Насекомые, привлеченные ароматом булавы, садятся на ее скользкую поверхность или на не менее скользкую внутреннюю поверхность обертки и, не удержавшись, скатываются вниз. Самые мелкие из них проваливаются в горловину, из которой торчит основание булавы, а крупных задерживает венчик волосков, и они избегают плена.

Стенки полости, в которой находятся пленники, тоже очень скользкие, и все попытки насекомых получить свободу ни к чему не приводят. Единственное место, где они могут удержаться, — соцветие. Здесь и копошатся заложники. Если они до того уже побывали в плену у другого соцветия аронника пятнистого и перепачкались в его пыльце, то, ползая теперь по женским цветкам, они их опыляют, но может случиться, что среди насекомых таких «нерях» не окажется и семян это соцветие не даст.

Развитие женских и мужских цветков происходит у аронников не одновременно. Первыми созревают женские, а мужские лишь после того, как женские цветки будут опылены или состарятся и начнут отмирать. Одновременно стенки полости сморщиваются, становятся более сухими и не такими скользкими, поэтому пленники получают возможность выбраться наружу и по пути, в верхней части полости, измазываются в пыльце мужских цветков. Поскольку с насекомыми ничего страшного в кратковременном заточении не произошло, они и в дальнейшем стремятся к цветущим аронникам и вскоре снова попадают в плен, опыляя женские цветки, и запасаются новой порцией пыльцы. Обычно плен длится не более суток, и насекомые, выпущенные на свободу, имеют возможность многократно оказываться в ловушке, каждый раз добросовестно выполняя нелегкие обязанности по обеспечению плодовитости аронника.

У орхидей, даже у наших северных, очень красивые цветы. Это весьма необычные растения. Вот несколько особенностей, заставляющих орхидеи стать обманщиками. Главная из них заключается в том, что их размножение связано с неимоверными трудностями. У орхидей чрезвычайно мелкие семена, не обеспеченные необходимым количеством питательных веществ и поэтому не способные прорасти без посторонней помощи. Роль нянек, выхаживающих семена орхидей, берут на себя грибы.

Семя орхидеи может начать развитие только после того, как в него проникнут гифы гриба и начнут снабжать его углеводами, витаминами и другими веществами, необходимыми для роста и развития. Однако помощь грибов не позволяет им так же быстро развиваться, как это происходит с горошиной или с семенем огурца. Особенно трудно приходится северным орхидеям, ведь наш холодный климат выделяет для их развития лишь очень короткое лето, всего четыре-пять месяцев в году. Неудивительно, что даже у самых быстро развивающихся орхидей-северянок, таких, как любка и ятрышник, подземный образ жизни продолжается два-три года, значительно дольше — семь — девять лет — проводят в земле семена скрученника, но и это не предел. У крепкоцветкового пыльцеголовника этот процесс занимает десять-одиннадцать лет, а первое цветение молодой орхидеи может произойти еще через семь — семнадцать лет!

Имейте в виду, что орхидеи являются небольшими травянистыми растениями. Естественно, что за такой длительный период развития семян и молодых проростков с нежным крохотным растением может произойти все что угодно. Оно может погибнуть, так и не выглянув из земли. Поэтому орхидеи заинтересованы в том, чтобы семян у них было как можно больше, чтобы хоть какая-то их часть сумела прорасти, тем более что по непонятным причинам цветки имеют всего по одной тычинке, а пестиков, даже если их три, для воспроизводства семян годится только два. Не вызывает удивления тот факт, что у цветков орхидей имеется множество всевозможных приспособлений и для привлечения насекомых, и для того, чтобы облегчить им поиски нектара, если он есть, и пыльцы, а также для того, чтобы они обязательно наткнулись на пестики. Самый крупный из трех внутренних лепестков цветка орхидей — губа — является своего рода посадочной площадкой для насекомых. Форма губы, рисунок на ней, точки, линии, изменение интенсивности окраски — это «дорожные знаки», путевые указатели, показывающие сластенам насекомым, где им искать нектар или другие деликатесы.

Днем опылители орхидей в первую очередь обращают внимание на яркую окраску цветов. Снежно-белые, они хорошо заметны в сумерках и лучше других привлекают обычных насекомых-опылителей, а темно-фиолетовые и коричнево-красные больше нравятся мясистым мухам и жукам падальщикам. Сильный запах манит насекомых даже ночью. Он может быть любым — от божественного аромата до зловония и смрада гниющего мяса. В общем, аромат на любой вкус! К тому же и цвет, и запах нередко бывают обманчивы: исползав весь цветок вдоль и поперек, опылитель ничего съедобного может и не найти.

Все растения, завлекая опылителей, приманивают их чем-нибудь вкусненьким. Это в порядке вещей. Среди орхидей, обитающих у нас на севере, весной первыми появляются самцы, которые сразу же начинают разыскивать самок. А их еще нет! Орхидеи умело этим пользуются. Их цветки умудряются своей формой, цветом и рисунком имитировать отсутствующих самок мух, пчел, шмелей и других насекомых. Надувателем становится губа. Она принимает тело насекомого, боковые листочки околоцветника становятся его усиками, а ложные нектарники у основания губы — глазами. Кроме того, цветки издают слабый запах, свойственный самкам тех насекомых, на которые они стараются быть похожими, и самцы находят этих имитаторов даже в темноте и долго не хотят поверить, что их надули, а пока разбираются, ползая туда-сюда, цветок оказывается опыленным. Так от цветка к цветку, оставляя на каждом порцию пыльцы, а взамен набирая новую, мечутся весной обманутые самцы, окрыленные мечтой о «прекрасной даме».

Ботаники давно разгадали секреты опыления этих орхидей и отобразили их в названиях растений. У нас на севере встречаются орхидеи офрис пчелоносная, офрис шмеленосная, офрис мухоносная, офрис оводоносная и даже офрис насекомоносная. А в Западной Европе прижились и другие обманщики, например офрис зеркальная — точное отражение пчел, самцы которых весной занимаются ее опылением.

Таких помощников орхидей офрисов известно у нас немало. Это, во-первых, мелкие и невзрачные одиночные пчелы рода андрена. Их на территории России обитает более ста видов, и большинство из них — усердные опылители. Не менее многочисленны пчелы-паразиты антофоры. У них опылением занимаются только самцы, обманутые орхидеями весной. К числу антофор относятся и эвцеры, являющиеся, в отличие от большинства своих родичей, прекрасными опылителями люцерны. Летом самки андрен, эвцер, шмелей усердно занимаются сбором нектара и опылением самых разных растений, а весной самцы этих видов насекомых, введенные в заблуждение орхидеями, опыляют цветки, не получая за это никакого вознаграждения, так сказать, на общественных началах.