Мглистое марево повисло над пустыней. Солнечный жар уже начал заметно спускаться к западу, но жара не спадала. Горячий воздух лениво тек, медленно поднимаясь над раскаленными за день песками, и в его струях расплывались очертания невысоких барханов. От нестерпимой жары гудела голова. Веки отяжелели, не хотелось ни о чем думать, говорить. Мы медленно плелись между барханами, с трудом вытаскивая из песка уставшие ноги. В такую одуряющую жару трудно человеку в пустыне. Почти в полузабытьи тащился я, стараясь не отстать от нашего проводника. До моего воспаленного мозга не сразу дошли гортанные звуки, доносившиеся откуда-то сверху. Звуки отдаленно напоминали гоготание успокаивающихся после дружеской потасовки гусаков. Все невольно остановились. Сзади, быстро приближаясь, низко над песками летели растянутой цепочкой пять крупных птиц.

Я не сразу поверил своим глазам, так необычно и неожиданно было зрелище. Длинные вытянутые шеи, еще более длинные, откинутые назад ноги и крупные тела, ритмично взмахивающие крылья вспыхивали ярким розовым цветом.

Усталости как не бывало. Мы зашагали веселее, а вслед за нами, обогнав нас, неслись над песками, вспыхивая красновато-розовым блеском, словно сполохи северного сияния, небольшие стаи удивительных птиц — фламинго. Большая колония собиралась после дневных трудов на ночевку.

Я спросил проводника, где живут фламинго. Немного подумав, он неопределенно махнул рукой вперед, в сторону сверкавшей в лучах вечернего солнца полосы соли, выступившей на берегах обмелевшего озера.

Мне очень захотелось побывать у фламинго «дома». Увы, осуществить свое желание оказалось не так-то просто. За долгое жаркое лето озеро сильно обмелело и далеко отступило от берегов, покрыв поверхность глубокого зловонного ила, как льдом, корочкой соли. С низких берегов воды не было видно. Она начиналась где-то за три — пять, а то и восемь километров от берега. Но я знал, что и там меня ждет все тот же ил, вонь и горько-соленая вода, разъедающая малейшую царапину на коже. Никто не пожелал отправиться со мной в глубь соленого озера, а один я не решился пуститься в столь рискованное путешествие. Да и резиновых болотных сапог никто из нас не догадался захватить в пустыню.

Мне много раз приходилось встречаться с фламинго на воле. Я видел их зимой под Ленкоранью, удалявшихся в поисках корма так далеко в море, что птицам даже приходилось плыть. Я видел, как море становилось розовым от тысяч стай птиц, собравшихся на зимовку на другом берегу Каспийского моря в заповеднике Гасан-Кули, но только десять лет спустя мне довелось наконец побывать у фламинго «дома».

Солнце еще не показалось над водой, когда наш вертолет опустился на узенькую песчаную полоску островка, затерявшегося среди водной глади. Мы быстро выгрузили багаж: резиновые надувные лодки, кинокамеру, ящики с бесчисленными бутылками и банками для проб воды и сбора живых организмов.

Проводив вертолет и кое-как разместившись в лодках, мы тронулись в путь. Огромное озеро Челкор-Тенгиз, длиной почти в 85 километров и местами до 40 километров в ширину, здесь, в центре, было очень мелким. Наши лодки днищем терлись о дно. Шест, когда им отталкивались, глубоко увязал, и вытащить его было трудно. Два часа потребовалось нам, чтобы преодолеть полтора километра воды и грязи.

Гнездовая колония птиц находилась прямо в воде. Впереди на расстоянии в полтора — десять метров друг от друга торчали из воды невысокие пирамидки. Ни один кустик, ни одна тростинка не украшали гнездовье. Только грязная, с хлопьями пены и множеством плавающих перьев вода да бесконечные кочки, казалось уходящие до самого горизонта. В большинстве гнезд птенцы уже вылупились. Некоторые высиживающие птицы при нашем приближении поднялись и с тревожным криком улетели. Вся орава птенцов тоже выпрыгнула из своих «комнат» и, быстро семеня ногами, пошлепала по мелководью вслед за улетевшими родителями. Несмотря на нежный возраст, птенцы были настолько резвы, что мы только после часовой возни, все измазавшиеся в липком иле, сумели поймать всего двух, явно больных птенцов. Обмерив и взвесив юных фламинго, мы отпустили их и отправились в обратный путь: не хотелось распугать колонию. Фламинго бросают насиженные места, если их начинают беспокоить.

Полтораста лет назад некий горе-ученый разорил «для научных целей» около двухсот гнезд фламинго в крупном гнездовье на Индерском озере, и с тех пор эти птицы здесь больше не гнездятся. А жизнь фламинго на горько-соленых водах Челкор-Тенгиза совсем нелегка. Здесь летом корма для птиц нет, и они вынуждены каждый день улетать в поисках пропитания за 20–60 километров в опресненную часть озера или на соседнее пресное озеро Кургальджин и на окрестные мелкие водоемы.

Грязные, усталые, но полные впечатлений, мы покинули город, построенный длинноногими красивыми фламинго, самыми крупными птицами из живущих на территории нашей родины.

Детский писатель Л. Корф назвал фламинго «птичками на палочках». Название действительно меткое. Большое, размером со среднего гуся, туловище этих красавцев поднято высоко над землей на длинных, как ходули, стройных, голых (не покрытых перьями) ногах. А над туловищем на такой же длинной, похожей на вопросительный знак, шее покоится небольшая голова с загнутым вниз горбатым клювом. Больше всего фламинго похожи на миниатюрных жирафов. Так же грациозно поворачивается голова на тонкой шее, так же высока и крута грудь, так же на бегу эффектно отбрасываются ноги.

Розовые фламинго необычайно красивы. Белые или розоватые перья покрывают спину, шею и грудь. Ярко-розовые крылья окаймлены черной каймой по краю. Розовый с черным клюв, красные кольца вокруг глаз, ярко-красные, необычайно изящные ноги — все очень живописно. Когда я смотрю в театре «Танец маленьких лебедей», непременно представляю фламинго. Нет, конечно, не лебеди на своих коротеньких толстых лапах, с трудом, неуклюже шлепающие по берегу, способны выделывать замысловатые па. Старинная легенда обманула либреттиста балета — чудесный танец исполнить могли бы только фламинго.

Крылатые жирафы — поистине удивительные птицы. На земном шаре осталось четыре вида фламинго. На территории нашей страны обитает самый известный обыкновенный фламинго. В отличие от большинства других, эти птицы живут только крупными колониями. Их или очень много, или нет совсем. Одна колония от другой отделена сотнями или даже тысячами километров, и между собой фламинго никогда не общаются.

В Казахстане известно четыре-пять гнездовий этих птиц. Фламинго живут в Алжире, Западной Европе — заповеднике Камарг, и в Индии. Кроме того, обыкновенные фламинго гнездятся в Восточной Африке, на островах Карибского моря, в Южной Америке и на Тихоокеанских островах Галапагос.

Фламинго — типичный житель плоских равнин. Он предпочитает бродить в таких местах, где его длинным ногам не мешают препятствия. Поэтому птицы селятся на голых песчаных островах, широких низких пляжах, в мелководных соленых озерах и по берегам неглубоких морских заливов.

Фламинго — отличный ходок. Он часами бродит по мелководью, всегда в компании, забредая в воду достаточно глубоко. На пальцах у птицы перепонки, и он неплохо плавает. Летает он, несмотря на свои большие размеры, совсем недурно, только взлет для него тяжел. Чтобы подняться в воздух, птицам нужен разбег, а для этого необходима хорошая взлетная площадка. Вот одна из главных причин, из-за которой фламинго предпочитают лишенные растительности равнины. Но даже при наличии взлетно-посадочной полосы, а ею может быть и прибрежное мелководье, фламинго поднимаются в воздух неохотно, только в случае крайней необходимости. Сначала птица тяжело бежит, далеко вперед вытягивая длинные ноги и помогая взмахами крыльев. Уловить, когда она оторвалась от земли, крайне трудно, так как и в полете птица некоторое время еще перебирает по инерции ногами, словно бежит по поверхности воды. Только набрав высоту, фламинго, подобно самолету, убирающему шасси, наконец вытягивает ноги, чтобы они оказывали наименьшее сопротивление встречным потокам воздуха.

Обыкновенный фламинго питается мелкими водяными насекомыми, личинками мух-береговушек, мельчайшими рачками, а также диатомовыми и сине-зелеными водорослями. Во время кормежки птицы, опустив голову вниз к самой воде и поводя ею из стороны в сторону, верхней частью большого изогнутого клюва, как ложкой, зачерпывают все взвешенные в воде частички, а затем воду, попавшую вместе с ними, процеживают из закрытого клюва через крохотные щели, образующиеся благодаря мелким роговым пластинкам и зубчикам надклювья, действуя огромным мясистым языком как поршнем. Затем язык слизывает с внутренней поверхности клюва все съедобное и отправляет в пищевод. Крупную добычу фламинго не то что проглотить, в рот взять не могут: он у них широко не открывается.

Во время еды голова фламинго все время опущена в воду. Он поднимает ее только для того, чтобы сделать очередной глоток и вдохнуть порцию воздуха. В эти короткие промежутки птица должна успеть осмотреться. Ей необходимо убедиться, что врага поблизости нет. Спокойно себя чувствовать фламинго могут только на открытом месте, где все кругом видно как на ладони и врагу негде укрыться. Вот еще одна причина пристрастия птиц к голым, пустынным местам.

Удивителен семейный уклад фламинго. Птицы любят гнездиться прямо в воде. За несколько дней упорного труда каждая пара строит для своих будущих детей из ила маленький гористый островок — конусообразную башенку с продолговатым лотком на вершине. Иногда, чтобы достать строительный материал, птицам приходится клювами пробивать корку засохшего сверху ила. Тогда строительство затягивается.

В гнездо самка откладывает парочку больших зеленоватых остроконечных яиц, и родители приступают к высиживанию. Больше месяца пройдет, прежде чем вылупятся детки. Только на гнезде можно увидеть сидящего фламинго. Все остальное время взрослые птицы стоят на не знающих усталости ногах. Там, где их пугают, они садятся на свои башенки верхом, опускают ноги в воду. Если вокруг все спокойно, фламинго подбирает ноги под себя. Из такого положения он не только взлететь, вскочить быстро не сможет. Когда птице захочется встать, она должна сначала упереться во что-нибудь твердое головой, чтобы немного приподнять туловище и вытащить из-под него свои ходули.

Вылупившиеся из яйца птенцы недолго остаются в гнезде. На третий-четвертый день они его покидают, чтобы пообщаться со своими товарищами. Когда родители улетают за кормом (а покидают они гнездо надолго, так как летят далеко, за 50–70 километров от дома), дети, собравшиеся компаниями по нескольку сот штук, остаются «дома» под присмотром «няни» — старой бездетной птицы, которая следит за птенцами.

Днем они в сопровождении «няни» отправляются на прогулку, сначала пешком, а через несколько дней, научившись держаться на воде, и вплавь. Постепенно отпрыски учатся сами разыскивать корм. К вечеру, еще до возвращения родителей, «нянька» гонит их на ночлег. Там скапливаются птенцы всей колонии. Интересно, что в этом море пушистых сероватых тел, среди десятков тысяч птенцов родители безошибочно отыскивают своих детей и кормят только их.

Некогда фламинго были распространены в нашей стране гораздо шире. Они гнездились от Иртыша на востоке и до Волги на западе, заселяя весь берег Каспия.

Летом у птиц начинается линька. Они сразу теряют все крупные перья и не могут больше летать. В это время они собираются для кормежки на озерах и в уединенных заливах моря. Раньше местное население в этот период жестоко их истребляло, так как мясо фламинго довольно вкусное. В 1834 году при строительстве в Северном Казахстане Ново-Александровской крепости в заливе Мертвый Култук солдаты отловили более восьмисот птиц и некоторое время содержали их в неволе, отправляя на кухню по мере надобности.

Очень однообразна жизнь фламинго. Это подмечают особенно посетители зоопарков. Поев еще задолго до прихода экскурсантов, птица стоит на одной ноге, поджав голову под крыло, утратив былую красоту, почти полностью сменившая свой яркий наряд на грязно-серное оперение. А что же ей остается еще делать в неволе? За кормом летать незачем, гнезда строить не из чего, да и на людях боязно. Разве что можно поспать. Может быть, во сне и приснится жаркое солнце да слепящий глаза блеск бескрайних озер.

Малый, или карликовый, фламинго как две капли воды похож на своего старшего брата, обыкновенного фламинго, только ростом чуть поменьше. Живут эти карликовые птицы главным образом в самых засушливых районах Африки, на берегу мелководных соленых озер Кении, Танзании и Уганды и в Азии у берегов Персидского залива.

По всем повадкам карликовый фламинго похож на большого. Так же любит держаться огромными стаями, так же из грязи делает себе гнезда.

В Восточной Африке находится большая низменность. Когда-то она была огромным озером. Прошли века, и тропическое солнце высушило озеро. На его месте остались лишь многочисленные более мелкие озера, некоторые с очень соленой водой, да пыльная выжженная равнина, где ничего не растет. Эти унылые места, где и воробей не остался бы незамеченным, совершенно безжизненны. Одним фламинго пришлись они по душе. Редкие люди попадали сюда, и их поражали несметные стаи фламинго. Еще арабские путешественники в 1758 году писали об алых от тысяч покрывших их птиц озерах. За последние 250 лет о них, живущих так открыто, стало известно почти все. Но одну тайну сохранили фламинго — тайну своих гнездовий.

Нельзя сказать, что гнезд не находили вообще. Небольшие колонии по 100–300 птиц попадались время от времени. Но где выводит птенцов основная масса птиц (по меньшей мере 3 миллиона), никто сказать не мог. Только в 1956 году, когда самолет в африканском небе стал обычным явлением, сверху удалось увидеть на отмели в глубине соленого озера Натрон огромное гнездовье. Разглядеть его с берега нельзя. Сверкающая рябь воды, отражающая не омраченное тучами небо, не позволяет ничего рассмотреть. Не будь авиации, мы и сейчас не знали бы, что прячут воды Натрона.

В озерах, где живут карликовые фламинго, горько-соленая вода, насыщенная щелочами. Ни одно живое существо не пьет из этих озер. Солнце нагревает воду до 60–70 градусов, а прибрежный песок раскаляется еще сильнее. Почти безжизненны воды этих озер. Только микроскопические диатомовые и сине-зеленые водоросли чувствуют себя здесь по-настоящему хорошо и с невероятной скоростью размножаются. Отмирая, они опускаются на дно и, разлагаясь, отравляют воздух зловонием. Фламинго питаются этими водорослями. Чтобы набрать самых молодых и свежих, птицы водят клювом по поверхности, затем его створки закрываются, и фламинго встряхивает головой. При этом вода разбрызгивается, а водоросли застревают в густых волосках, покрывающих внутреннюю поверхность клюва. Большой мясистый язык отжимает остатки воды (ни одна капля не должна попасть в желудок) и отправляет растительную кашицу в пищевод. Этой же кашицей кормят фламинго и птенцов, пока те не научатся есть сами. До пяти тонн «каши» съедают фламинго с каждого гектара поверхности озера, но воды его не скудеют. Водоросли размножаются гораздо быстрее, чем уничтожают их птицы, и запасы их практически неисчерпаемы.

Из года в год гнездятся фламинго на озере Натрон, только в 1962 году им пришлось изменить свои привычки. Тот год был для Африки необычайно дождливым, вода высоко поднялась. Для птиц стало слишком глубоко, они не смогли на Натроне построить гнезда. Гигантская стая из Танзании перелетела в Кению на озеро Магади. Обычно фламинго на его берегах не гнездились: слишком много щелочи в воде этого озера. Однако в 1962 году дождевые воды разбавили соленую воду, и Магади стало для птиц удобным.

Насиживание яиц — очень длительный процесс. 32 дня сменяли друг друга родители, пока яйца наконец не проклюнулись. Еще неделю сидели птенцы на своих овеваемых ветерком пирамидах. Здесь было немного прохладней, чем в воде. Когда уже почти через два месяца после начала строительства гнезд молодые фламинго опустили лапки в воду, солнце уже успело подсушить озеро, и под ногами у птенцов оказалась кристаллическая масса. Она налипала на лапы, не давая и шагу ступить. Соль быстро подсыхала, спекаясь в твердую корочку, и длинные ноги птенцов увязали в горячей соли. 800 тысяч птенцов оказались под угрозой неминуемой гибели. Вот тогда-то и была проведена операция под кодовым названием «Фламинго». Во всех африканских странах, в Европе и даже в Америке любители птиц собирали средства для спасения птиц. Правительство Кении послало войска. Малышей, которые еще не увязли окончательной могли как-то передвигаться, перегнали в менее соленую часть озера. 27 тысяч птенцов вручную вырубили из соли и перевезли на пресные водоемы. Остальных спасти не удалось. Больше карликовые фламинго сюда не прилетали. Спасенные людьми птицы вернулись в Танзанию и выводят своих птенцов опять на отмелях озера Натрон.