Начало июля
Самоходное противотанковое орудие

«Что она делает?» Молодой самец повернул голову сначала в одну, потом в другую сторону, пытаясь понять, что собирается делать сестра Рэд. Сама Рэд тоже ничего не могла понять. Сестра ворчала и рычала, засунув голову в какую-то нору в земле. Вот она подняла голову и полезла в нору большим пальцем. Видимо, ничего там не нащупав, сменила палец на большой коготь левой ноги.

Ууууф! Коготь прорезал почву, и сестра упала навзничь, лишившись опоры. Она скосила глаза, зарычала и снова принялась за дело.

«Она пытается вырыть мохнатый шарик, — сделал вывод самец. — Это глупо».

Рапторы неважные землекопы. Их острые изогнутые когти не могут действовать как лопаты. Но сестра Рэд в это утро решила, что ее детям нужно поесть, а эти мохнатые шарики — подходящая еда. Они сидят в своих норах, и их нужно только выцарапать оттуда.

Гррррррррррр-ууууп! Она попыталась сломать стенку другой норы, но свалилась набок.

Кк-кк-кккк. Четырехфунтовый пушной зверек, обороняясь, щелкнул из-под земли клыками с глубины трех футов. Сестра Рэд потеряла последние остатки самообладания. Она изо всех сил ударила по норе обеими передними лапами и впилась зубами в камни, торчавшие из земли. Три зуба сломались.

Кк-кк-кк.

Молодой самец раптора чувствовал, что здравомыслие вернется в их семейство, только если они найдут мясо. Он огляделся, принюхался и прислушался. Далеко-далеко раздавался низкий призрачный звук.

Уоооуууу-кланк! Уоооуууу-кланк!

Рэд тоже уловила этот звук, но не узнала его. Сестра же была целиком поглощена тем, что пыталась вытащить свои пальцы из корней вокруг норы.

Ууоооууу-кланк!

Самцу эти звуки что-то напоминали. Он слышал этот шум три года назад, когда жил еще вместе со своей семьей. Этот звук говорил ему о том, что стая ютарапторов может сделать кое-что невозможное в обычных обстоятельствах — убить вооруженное шипами травоядное.

Молодой самец поднялся и направился вниз по склону холма. Рэд посмотрела на него, встала, но, взглянув на сестру, снова села на место. Сестра не шевелилась. Она здорово застряла, обе передние и левая задняя лапы у нее запутались в корнях дерева, растущего над большой норой.

Рэд окликнула сестру. Та заворчала, рывком высвободилась из цепких корней и отвернулась, избегая смотреть в глаза Рэд — жест, говорящий: «Я не собираюсь охотиться с этим твоим дружком!»

Рэд снова встала и слегка ткнулась носом в шею сестры. Никакого отклика.

Уумммп!

Рэд сильно пнула сестру под ребра. Та широко распахнула глаза и резко вскинула голову. Затем с глубоким вздохом выпрямила ноги, медленно подняла свое тело с папоротников и встала. Семье необходимо было добыть мяса.

Сестры рысью пустились вниз по склону, детеныши последовали за ними.

Ууоооууу-кланк!

Рэд замерла. Шум стал громче, и она могла различить звуки борьбы — топот тяжелых ног по грязи, гневный храп, фырканье и пыхтение огромных незнакомых созданий.

Заросли высокого хвоща мешали ей разглядеть, что происходит.

Ууооо-тунк-кланк-уууфф!

Ба-бах!

Большой угрожающий объект с размаху врезался в заросли хвоща. Он извивался во все стороны, изгибаясь огромной дугой, ломая хрупкие стебли хвощей.

Рэд отошла назад.

Бум-бум-ба-бах!

Объект увеличивался — это был жуткий безголовый монстр с длинной, суживающейся к концу шеей. Острые края костяного панциря торчали во все стороны.

Кранч! Хрум!

Четырехпалые лапы монстра расплющивали и вдавливали в землю хвощи. Рэд отступила еще дальше. Она мотала головой, пытаясь понять, что это за броненосное привидение.

На конце шеи, там, где должна была находиться голова, у монстра красовался маленький, плотный костяной шарик, лишенный глаз, ушей и носа.

Уанк-кланк! Что-то сильное и тяжелое тараном врезалось в безголового монстра и протолкнуло его еще на десять футов сквозь заросли хвоща.

Рэд увидела страшную щелевидную пасть, открывшуюся у основания шеи монстра. Эта пасть испустила плотное облако газа.

Снфф-снфф-снфф!

Нос Рэд провел пробу газа. Это оказался метан, смешанный с еще более зловонными запахами.

В мозгу мгновенно вспыхнуло: «Это желудочный газ из внутренностей травоядного!»

Следовательно, она наблюдала за монстром не с той стороны: костяной шар на самом деле находился на кончике хвоста.

Уоооуууу. Броненосный зверь продолжал пятиться назад. Рэд увидела, как появилась настоящая голова, когда глубокий, зычный крик раздался из отражательных камер в носу, прямо напротив невероятно широкого лба. Над большим ярко-красным глазом нависал толстый треугольник брони.

Это был представитель семейства гастоний, но гораздо больше и тяжелее, чем те, которых Рэд встречала до сих пор.

Ууооу-у оооуу-уанк!

Крик широкобрюхого зверя был оборван тяжелым ударом в лоб. Спереди его таранил другой гастон.

Уооууанк! Первый гастон, уперевшись лоб в лоб, сдерживал натиск своего противника.

Наконец оба бойца, тяжело дыша, остановились. Один из них попытался крикнуть, но у него не хватило энергии даже на это.

Рэд тихо обошла вокруг двух ворчащих монстров. Ее самец уже неподвижно стоял в зарослях. Пятнистая окраска ютарапторов хорошо маскировала их. Оба хищника были почти незаметны.

Уууоооуп! Бах!

Заросли раздвинулись. Обломки растений полетели во все стороны. Третий самец-гастон вырвался из хвощей и с ревом остановился перед первыми двумя. Возникла пауза, пока все трое оглядывали друг друга. Вновь появившийся запыхтел, как паровоз, и бросился в атаку. Он врезался в одного из противников лбом, нанес удар по надбровному выступу и развернулся.

Рэд и ее молодой самец сидели на корточках за кучей толстых стеблей и наблюдали за происходящим.

Самец привел Рэд на «ток» — место, где каждый год большие самцы гастона, покрытые броней, колотили друг друга по головам на глазах у самок, а те наблюдали за ними и оценивали битву. Было крайне опасно находиться поблизости от этого места в период, когда феромоны гастоний витали в воздухе и, значит, самцы были очень вспыльчивы.

Рэд хорошо знала то, что было известно всем плотоядным животным Раннего Мела: броненосные гастоны практически неуязвимы для любой атаки. Однажды она наблюдала, как ее родители пытались убить небольших гастонов и потерпели поражение. Сама она тоже пыталась проделать это, но результат был плачевным. Проблема состояла не в больших размерах гастонов — даже самые крупные из них не превышали двух тонн, а это меньше веса игуанодона и гораздо меньше астродонта.

Проблема состояла в очень активной, воинственной и искусной защите гастонов. Их головы, шеи, туловища и хвосты были покрыты гибкой броней, костяными пластинами длиной от двух до тридцати сантиметров, которые соединялись между собой плотно сплетенным слоем прочнейших связок.

Даже оставаясь совершенно неподвижным, взрослый гастон был почти неуязвим для клыков и зубов раптора. Единственным незащищенным местом оставалось брюхо. Но гастоны не собирались стоять неподвижно. Если их атаковали, они опускали усеянную шипами голову и наклонялись вперед, раскачивая шеей из стороны в сторону.

Ряд бронированных пластинок начинался над глазами и тянулся назад по бокам шеи и над лопатками. Излюбленной тактикой гастона было изогнуть переднюю часть тела в сторону, захватив ногу неосторожного хищника в полукруг выступающих роговидных отростков, как в капкан.

Еще опаснее была его тыловая защита. Основание хвоста у гастона очень широкое и мускулистое. При помощи одного быстрого мышечного сокращения он может описать хвостом полный круг, вгоняя хвостовые шипы в бедро или грудь хищника.

Гастония и ее ближайшие сородичи тяготели к мелким водоемам и сырым лугам, поэтому почти каждый взрослый ютараптор хотя бы раз в жизни сталкивался с этими живыми танками Раннего Мела. Исход столкновений был практически всегда один и тот же: сломанные зубы, искалеченные мышцы голеней и вывихнутые суставы ютарапторов.

Тем не менее у молодого ютараптора созрел план. Он происходил из семьи, в которой было найдено решение проблемы с гастонами. Много поколений назад его предки чисто случайно обнаружили способ победить взрослого самца броненосца. Потом его бабушки и дедушки научились этому, наблюдая за своими родителями, и научили своих детей.

У плотоядных — ловких, сообразительных плотоядных — всегда так. Они наблюдательны и восприимчивы. Поэтому различные семейства плотоядных имеют тенденцию приобретать уникальный набор фамильных черт — частички мудрости, усвоенные благодаря тому, что молодежь подражает взрослым.

Молодой самец повел Рэд к границе зарослей. Ей было не по себе. Кругом пыхтели, фыркали самцы-гастоны, ожесточенно тараня друг друга.

Двое рапторов подошли к дальнему краю зарослей, где медленный ручей образовал несколько мелких заводей. Здесь не было дерущихся самцов. Не было громких воплей. К этому месту отправлялись проигравшие, выбывшие из игры. Самцы, избитые и помятые, тащились сюда, чтобы не попадаться на глаза победителям. Здесь они пили из лужиц и валялись в грязи, чтобы залечить раны.

Гастоны отнюдь не сообразительны. Их мозг лишь немного больше, чем у крокодила. По стандартам хладнокровных животных это большой мозг, но по сравнению с мозгом раптора он очень мал. Когда гастоны собираются в стадо до пятидесяти особей, объединенная мощь их бронированных тел заменяет отсутствие интеллекта. Но когда самец один, ранен или изнурен битвой, он практически беспомощен.

Рэд заметила, как из высоких хвощей осторожно высунулась еще одна морда раптора. Это была ее сестра. Она тоже нервничала.

Рэд понятия не имела, что делать дальше. Она отыскала взглядом самца, полагаясь на его решение. С тех пор как много дней назад ее партнер погиб под тушей астродонта, она впервые подчинилась указаниям самца, следуя за ним и действуя вместе с ним.

Ее сестра не доверяла никому. Но она решила держаться вместе с остальными двумя рапторами просто потому, что ее дети проголодались, а легкой добычи они за весь день не нашли. Одинокой самке ютараптора с детенышами на руках не приходится рассчитывать на необходимую добычу.

Молодой самец подошел к самой дальней заводи и прокрался в заросли. Обе сестры неотступно следовали за ним.

Они наблюдали скорбное шествие самцов, потерпевших поражение. Некоторые из них были молодые, впервые попытавшие счастья на «току», — эти самцы были побиты, но не сломлены. Они покинули поле боя только потому, что поняли: они не доросли до того, чтобы бороться со взрослыми самцами на равных.

Самцы средних лет были более мрачны и угрюмы. Многим из них в предыдущие сезоны уже выпадало стать отцами, но теперь их оттеснили более сильные, более крупные и злобные экземпляры. Эти самцы представляли наибольшую опасность — их распирало от скрытой внутренней злобы, которую они готовы были обрушить на первого встречного.

Бах! Большой самец внезапно повернулся к одному из молодых гастонов и изо всех сил ударил его в корпус. Это было глупо: тело юного самца покрывали прочные костяные шипы, и одно острие вонзилось нападавшему в глазницу.

Раненый самец неуклюже развернулся и, громко вопя, иноходью отбежал в сторону. Юный гастон тоже отпрянул в испуге.

Рапторы терпеливо ждали.

Рэд насторожилась: к ним приближался очень крупный самец. Он двигался медленно, спокойным, размеренным шагом. Рэд почувствовала, что этот самец особенный. Он не был тяжело ранен и не хромал. Однако что-то в нем было не так.

Его внутренние силы угасли. Неподвижные глаза уныло смотрели в одну точку. Он не реагировал на окружающих его побежденных самцов. В глубине своего мозга он уже сдался. Слишком много весенних битв осталось позади. Слишком много сезонов тело его подвергалось натиску гормонов. И вот уже третий год он покидает поле боя, так и не завоевав самку, и завод в его биологических часах заканчивается: его гены больше не нужны природе. Он лишний на этом празднике жизни. К чему суетиться и беспокоиться? Даже если он сделает все возможное, его шансы произвести потомство в следующем году ничтожны.

Молодой раптор стал осторожно пробираться сквозь заросли, следуя за усталым гастоном. Рэд с сестрой крались вслед за ними.

Гастон дотащился до ямы с грязной водой и улегся там. Теплая вода была приятна его шкуре. Он перевалился на левый бок, потом на правый, позволяя липкой грязи покрыть все бесчисленные ушибы и раны.

Молодой раптор начал дрожать в нетерпеливом ожидании. Гастон перетащился туда, где лужа была поглубже, завалился на левый бок и прикрыл глаза, почти целиком погрузившись в грязь. Теплая, успокаивающая ванна убаюкивала. Его мозг впал в тихое оцепенение.

Раптор двигался быстро и бесшумно. Он нанес своими задними когтями стремительный удар в незащищенное брюхо гастона. Следом за ним незамедлительно ударила Рэд.

Гастон взвыл. Лапы его беспомощно скрючились, приготовившись к защите. Но рапторы завалили его на спину. Сестра Рэд прыгнула сверху и одним ударом вспорола ему брюхо. Старший птенец присоединился к матери, проявляя в нападении взрослую свирепость и жестокость.

Мозг жертвы сдался еще до того, как тело перестало сопротивляться. Он понимал, что погибает, но в последние мгновения не ощущал ни страха, ни боли.

Стая рапторов три часа подряд поедала добычу, остальные гастоны не обращали на них внимания, совершенно не огорчившись потерей сородича. Сестра Рэд ела со смачным удовлетворением — впервые она одержала верх над гастоном и обнаружила, что мясо его очень приятно на вкус. Она то и дело подталкивала Рэд носом и прижималась к ней, всем своим видом выражая торжество победы и признательность. Она ласкалась и к старшей дочери, отмечая ее участие в серьезной охоте.

Сестра Рэд находилась в благодушном и счастливом настроении, что случалось с ней нечасто. Но она все еще не хотела признавать самца и не обращала внимания на его поклоны. Он попытался ткнуться мордой в ее морду, но она огрызнулась, презрительно искривив губу. Он отошел и сел в сторонке. Рэд смотрела то на сестру, то на своего супруга. Потом она нежно и надолго прижалась к нему мордой.

Когда наступила ночь, сытые детеныши устроились спать на своих привычных местах, бок о бок с матерью. Рэд освободила себе место между сестрой и птенцами, отодвинув их правой ногой, и улеглась. Глаза ее закрылись.

Что-то было не так, и она резко распахнула глаза. Самец все еще стоял, неловко оглядываясь по сторонам и завистливо принюхиваясь к спящему семейству. Потом он отошел к куче сухого валежника и начал медленно расчищать себе задними когтями временное гнездо. Рэд заметила, что он делал это очень неумело.

Рэд села. Спать, втиснувшись между кровными родственниками, было тепло и уютно. И все же она испытывала какое-то щемящее чувство, которое становилось все сильнее по мере того, как она наблюдала за жалкими попытками самца построить гнездо.

Она выпрямилась, приподнявшись над своей храпящей родней, и шагнула вон из этого теплого спящего клубка. Пустое место, которое она освободила, тут же заполнилось: сестра повернулась вправо, а птенец влево.

Рэд подошла к самцу и ткнулась мордой ему в бок. Потом собрала опавшие ветки, энергично загребая лапами. Валежника было недостаточно, она вытянулась вверх и зубами отломила с дерева несколько свежих веток.

Когда гнездо стало достаточно просторным для двоих, она села. Самец медленно подошел к ней и осторожно опустился рядом, оставив между ними небольшое пространство.

Рэд вздохнула и придвинулась к нему. Уже засыпая, она почувствовала, как он робко прижался к ней.