ПУСТЫННЫЙ ЖАВОРОНОК

«25 ноября. Дорогая Роза!

…Иду по Долине Лучков, ко мне навстречу на высоте метра над землей подлетает из межхолмья пустынный жаворонок, зависает в воздухе в двух метрах от моего лица, а повисев так несколько секунд (насмотревшись на меня вдоволь?), опять стремительно отлетает через гребень холма. Я пустынных жаворонков видел уже тысячи в самой разной обстановке, и вот попался среди них один такой, особо ко мне любопытный. С чего бы это? Ведь не для того же, чтобы я его сфотографировал?»

«28 января…. Восемь часов подряд тропил стайку из шести пустынных жаворонков. По–латыни называется «Аммоманес дэзэрти».

Когда пятьсот минут наблюдаешь пяток маленьких «невзрачных» птиц, волей–неволей проникаешься деталями их взаимоотношений, лично воспринимаешь их мимолетные конфликты, их глазами смотришь на других появляющихся в поле зрения птиц; с их точки зрения оцениваешь вкусность веточек полыни, удобство пылевых ванн, опасность от балобанов или неотступное внимание очкастых орнитологов.

Замечаешь и понимаешь детали, о существовании которых обычно не догадываешься и не задумываешься. (Зарудный: «Я несколько раз видел, как жаворонок бросался на самые крупные виды саранчи, догонял этих насекомых на лету, валил на землю, растрепывал им крылья и ломал задние ноги, а затем с толком, чувством и расстановкой кушал их еще живыми».) А?

Изумительная птичка. Настолько особый вид, что вроде и не жаворонок вовсе. Единственный из всех жаворонков без пестрин в оперении; окраска гладкая, нежных серо–бежевых пастельных тонов (под окраску субстрата). Совпадает настолько, что иногда отвожу бинокль и уже с десяти метров ни одного не вижу на склоне, пока не прыгнет кто-нибудь. Лишь раздаются оттуда грустные приглушенные позывы.

Во–вторых, он не бегает и не ходит, как другие жаворонки, а прыгает неторопливо, как зяблик или задумавшийся над чем-то воробей. И в этом не только генеалогические связи, но и важнейшее приспособление к среде обитания: он живет на крутых комковатых склонах, по которым шагом не походишь. Сами-то мы как с крутого склона вниз спускаемся? Шагом? То-то и оно, что вприпрыжку.

А раз он двигается прыжками, то лишен и одного из главных признаков жаворонков как бегающих и ходящих наземных птиц ― необычно длинного заднего когтя.

Никакой суеты в нем никогда. В зимних стаях прочих видов на равнине или на пологих склонах ниже по долине порой тысячи птиц: суета, толкотня, носятся наперегонки, огрызаются друг на друга, гоняют соседей из наиболее кормных мест… Пустынный жаворонок не такой. Никогда не образует огромных стай; чаще всего по пять ― десять штук. И всегда не торопясь; прыг–прыг себе по своим пустынным делам.

Живет в местах совершенно особых, где многие виды жаворонков попадаются лишь иногда, а многие не встречаются вовсе: в самых опустыненных частях долины, среди разъеденных эрозией адыров, а иногда и на совершенно безжизненных склонах «лунных гор».

И пение у него очень особое: заунывное «свиррь–тиу» или «тиу–свиррь–тсиа» (Зарудный: «Оно состоит из грустных, протяжных, тихих, но в пустыне далеко слышных свистов, комбинирующихся в чрезвычайно милые мелодии… Их голос… подходит к величавому покою пустыни и гармонирует с ее тишиною; он был бы положительно странен в лугах, в травянистых степях и тем более в лесах»).

Короче, жаворонок, но стоит особняком.

Наблюдая за одной стайкой несколько часов подряд, вживаюсь в ритм жизни этой птицы; синусоида флуктуаций моих собственных эмоций уплощается и вытягивается; на все вокруг и на самого себя начинаю смотреть по–восточному…

После обеда меня нашли в холмах подошедшие студенты. Одну натуралистку послал посмотреть за соседней группой аммоманесов, с которой сблизилась та, за которой наблюдаю сам; птицы перекликаются с соседних склонов.

Закончив наблюдения, распрощался со своей стайкой. Собрал студентов, пошли к дому без наблюдений, просто разговаривая о разном (все устали).

А пустынные жаворонки остались в холмах, продолжая свою птичью жизнь, от которой им не отвлечься ни на что другое… «Свиррь–тиу…»