Часть вторая Каждому свое
Глава 13. Крушение
Кэрол не спала всю ночь. Она догадывалась, что внезапный выход пиратской бригантины в море связан с какими-то загадочными событиями, ей неведомыми. Неопределенность породила в ней страх, а потом место страха заступил вихрь противоречивых мыслей и чувств, в который она провалилась, как в черную дыру.
Когда восток, светлея, оповестил о приближении рассвета, Кэрол тяжело поднялась с койки, на которой сидела в застиранном матросском одеянии, и, стараясь не потревожить Гвинейца, дремавшего за столом, приблизилась к окну.
Невидимый небесный художник усиленно раскрашивал горизонт в розовые и светло-малиновые тона, пока дневной свет не затопил небосвод и первые лучи утреннего солнца не проникли в каюту. Девушка отодвинула задвижку и, слегка приоткрыв ставни, устремила полный безысходной тоски взгляд туда, где в лазуревой дали еще виднелись неясные, едва различимые горные вершины — остров Генриетты.
Океан был величественен и равнодушен. За кормой тянулся зеленоватый след кильватерной струи.
«Господи, что со мной будет?» — сердце ее болезненно сжалось, а глаза наполнились слезами.
Из состояния оцепенения Кэрол вывели упругие тела дельфинов с лоснящимися спинами; неожиданно взлетев над холмами волн, они описали в воздухе дугу и снова ушли в глубину, не вспенив воду.
— Красота, — проговорил Гвинеец Пат, выглядывая из-за спины губернаторской дочки.
Кэрол вздрогнула и обернулась.
— Это ты, Пат?
— Да, мисс.
— Почему ты не спишь?
— Я услышал, как вы плачете, мисс. Вы боитесь, что эти люди убьют вас?
— Убьют? — Кэрол тронула курчавые волосы негритенка. — Зачем им меня убивать? Если бы они хотели это сделать, они не стали бы медлить. Я нужна им, как заложница. За мое освобождение им могут дать большие деньги — из-за них они и удерживают меня.
— Но, мисс Моррис, если вашей жизни ничто не угрожает, почему вы плачете? — с простодушным видом спросил Гвинеец Пат.
Девушка вздохнула.
— Я - слабое существо. И мысль о том, что я бессильна изменить ход событий, приводит меня в отчаянье… Раньше мне не приходилось задумываться, что значит для человека свобода. Свобода казалась мне чем-то естественным. Но теперь, став пленницей, я впервые осознала, что рабство является величайшей трагедией… Ты понимаешь, о чем я говорю?
— По правде сказать, нет, — искренне признался негритенок. — Я всегда был рабом. И, наверное, всегда им буду.
— Тебе можно позавидовать, Пат. Ты никогда не задавался подобными вопросами.
— Нет, мисс, иногда я думал над этим. Я пытался понять, что значит быть свободным, а не рабом. И еще я пытался представить себя свободным. Но, знаете, мне это ни разу не удалось. Что поделаешь — я ведь черный.
— А что бы ты делал, если бы однажды получил свободу?
— То же, что и всегда, мисс. Кому-нибудь прислуживал.
— Свободный человек не может кому-то прислуживать. Он сам себе хозяин.
— Да? Ну, тогда я ничего не делал бы, мисс. За меня все делали бы мои рабы.
— Твои рабы? — удивилась Кэрол. — Откуда бы у тебя взялись рабы?
— Не знаю, мисс. Но свободный человек должен иметь рабов. Все свободные люди имеют рабов.
— Далеко не все, — возразила девушка.
— Как же так? У нас в форте все свободные белые люди имеют хотя бы одного раба. Рабов нет только у слуг.
— Да, это так… Однако рабство распространено только в колониях — здесь, в Африке, да еще в Ост-Индии и в Америке. В Европе же у свободных людей рабов нет… почти нет.
— А кто же делает за них всю работу, мисс?
— Они сами себя обслуживают или нанимают слуг.
— Почему же в Форт-Джордже и в других местах не сделают так, как в Европе, мисс?
«Чем проще вопрос, тем труднее на него ответить», — подумала Кэрол.
— Почему? — переспросила она. — Не знаю. В колониях все не так, как в Европе…
За спиной белой узницы и негритенка послышался скрежет ключа в замочной скважине. Дверь скрипнула, и на пороге возникла сутулая фигура капитана.
— Доброе утро, сударыня, — проворчал Дик Тейлор, глядя на нее исподлобья. — Вы уже встали?
— Я еще не ложилась, — ответила Кэрол, чувствуя, как по телу ее пробегает мелкая дрожь.
— Что ж, у вас еще будет время отдохнуть. — Тейлор сделал два шага по направлению к девушке и, остановившись, перевел взгляд на Гвинейца Пата. — Ступай на камбуз, черномазый, и помоги коку. Когда завтрак будет готов, притащишь сюда два блюда — для меня и мисс Моррис.
— Да, сэр, — испуганно пролепетал Патрик, кивая головой и бочком продвигаясь к выходу.
Когда он поравнялся с капитаном, последний развернулся и дал ему сильного пинка под зад.
— Живей, черный лентяй!
Гвинеец пулей вылетел за дверь.
Гадко посмеиваясь, Дик Тейлор подошел к девушке и попробовал взять ее за подбородок. Подобная фамильярность даже на пиратском корабле выглядела аномалией и явно не годилась для того, чтобы приводить в восторг молоденьких девушек. Глаза Кэрол расширились от ужаса, она с брезгливым видом отшатнулась от разбойника, как от навозного жука, и, прижавшись спиной к стене, лишилась дара речи.
— Не бойтесь, — прошептал капитан. — Слабостей у меня много, но холодные и чопорные барышни к ним не относятся.
Взглянув в окно, он вдохнул полной грудью свежий морской воздух и, опершись руками о подоконник, какое-то время молча смотрел на искрящуюся поверхность океана. В отдалении из воды выскакивали стайки летучих рыб. Они пролетали над волнами семьдесят-восемьдесят ярдов, петляя из стороны в сторону, потом снова касались воды и снова весело взмывали вверх.
— Люблю море, — неожиданно промолвил пират, выпрямляясь. — И ненавижу… Когда оно спокойное и ласковое, я, глядя на него, отдыхаю душой. Но стоит ему разбушеваться, как тело мое напрягается, сердце охватывает трепет, и мне становится до боли обидно, что слаб и ничтожен я перед лицом его мощи.
— Людей вы тоже ненавидите, — сказала Кэрол.
Тейлор сжал губы.
— А почему я должен их любить?
— Хотя бы потому, что они — творенье Господа.
Тейлор смерил фигуру Кэрол оценивающим взглядом, криво усмехнулся и отошел в сторону. Побарабанив пальцами по эфесу шпаги, он вдруг отцепил ее, сунул под мышку, затем сел на стул.
— Знаете, зачем я пришел?
Девушка отрицательно покачала головой.
— Мне поручено сообщить вам о некоторых наших планах… Да вы присаживайтесь, я не люблю вести беседу, когда кто-то стоит передо мной.
После секундного колебания девушка присела на край свободного стула.
— Так вот… Погодите, а почему вы не в платье? Оно, должно быть, уже высохло.
— Ничего страшного, капитан. Мы ведь не на берегу, тем более — не на балу, — Кэрол поправила ворот рубахи, съехавший на левое плечо. — На борту судна удобнее находится в матросском платье.
— Воля ваша, — пробормотал пират. — Итак, к делу. Минувшей ночью, как вы, наверное, догадываетесь, произошли кое-какие события, существенно повлиявшие на наши дальнейшие планы. Прежде всего, сгорел один из наших кораблей. Это вы знаете. Затем мне пришлось выяснять отношения с капитаном Брэдли. Натянутые отношения, как известно, лучше не затягивать. Мы дрались на дуэли, и он оказался в проигрыше.
— Вы убили его?
— Он был смертельно ранен… Поскольку его дружки замыслили расправиться со мной и захватить бригантину, мне пришлось принять кое-какие меры.
— Вы решили бежать?
— Нет! Бегством спасаются трусы, а я, смею вас заверить, никого не боюсь — ни бога, ни черта. Я решил, что вооруженный конфликт, во-первых, значительно ослабит наши силы, а во-вторых, в открытом столкновении могли пострадать заложники — вы и ваш отец. Следовательно, то, что я сделал, было вызвано необходимостью спасти сэра Генри и вас, мисс Моррис.
— Странно. Вы полагаете, что разлучить меня с отцом, значит, спасти меня? — Кэрол недоверчиво покачала головой. — Очень странно. Куда же вы теперь направляетесь? И зачем я вам нужна вдали от Форт-Джорджа? Ведь именно там вы хотели получить за меня выкуп.
— Этого хотел Брэдли, — уточнил Тейлор. — А я и мои люди решили поступить иначе. В настоящий момент мы держим курс на острова Святого Духа, чтобы перехватить известный вам корабль компании. Если его там не окажется, мы пойдем искать его к острову Принцессы, где, возможно, передадим вас вашему дядюшке. Как вы думаете, сколько золотых гиней согласится отсыпать нам сэр Уильям за ваше освобождение?
— Не знаю.
— Сэр Генри уверял, что его брат очень богат, — задумчиво протянул Дик Тейлор. — У него, наверное, на каждом пальце по три золотых кольца, и спит он на позолоченной кровати.
— Ошибаетесь, капитан, — сказала Кэрол с серьезным видом. — Недавно он нашел копи царя Соломона, и теперь у него на каждом пальце по пять золотых колец с рубинами, спит он на кровати из чистого золота, а трубка его — из слоновой кости и вся усыпана индийскими алмазами.
«И кто тянул меня за язык?» — тут же подумала она, заметив, как изменился в лице ее собеседник.
— У вас ядовитый язык, мисс Моррис, — процедил разбойник, то сжимая, то разжимая пудовый кулак. — Он может довести вас до беды.
— Простите, капитан. Но ваши фантазии показались мне до того забавными, что я не сдержалась и… наболтала лишнего.
— Впредь рекомендую вам держать свое остроумие при себе. Давно прошло то время, когда над Диком Тейлором можно было смеяться безнаказанно.
— А кем вы были раньше, до того, как стали пиратом, капитан?
Этим, казалось бы, простым вопросом, Кэрол вовремя удалось погасить вулкан, ею же разбуженный; переключившись на новую тему, Тейлор быстро взял себя в руки.
— Раньше я был корсаром, — ответил он. — Честным и добропорядочным корсаром.
— Разве корсары занимаются не тем же, что и пираты?
— Пираты — люди вне закона. У них нет отечества, мисс Моррис. Другое дело — корсары. Они сражаются с врагами своего государства и приносят ему немалые выгоды. Король получает из их добычи десятую часть. Адмиралтейство тоже не в накладе.
— Почему же вы сменили вполне законную профессию корсара на ремесло пирата? Неужели быть изгоем лучше, чем подданным Его Величества?
— Быть подданным британской короны, конечно же, предпочтительней, но только в том случае, если корона защищает своих подданных и заботится о них. Когда же она обдирает их, как липку, кое-кто не выдерживает и берет дело защиты своих прав в собственные руки. И это, по моему разумению, справедливо.
— Каждый волен отстаивать свои права так, как считает для себя возможным, — пожала плечами Кэрол. — Но при чем здесь справедливость? Заботясь о своих интересах, вы плюете на интересы других людей.
— Само собой, — согласился Тейлор, вынимая из кармана трубку и табакерку. — В этом мире каждый за себя. Не зря ведь говорят: помоги себе сам и бог тебе поможет. Другие люди интересуют меня лишь в той степени, в какой они могут быть полезны мне. Возьмем, к примеру, вас. Если бы вы были обыкновенной девушкой, единственное, что могло бы меня в вас заинтересовать, это ваше тело. Однако вы не просто представительница слабого пола, вы — заложница, за которую я могу получить кучу денег. И для меня сейчас гораздо важнее не ваши дамские прелести, а ваше здоровье. Я должен передать вас покупателю целой и невредимой.
— Точнее — продать…
— Да. Продать, как, например, хорошую лошадь.
— Благодарю за комплимент. С лошадью меня еще никто не сравнивал.
— О, в мире, где все продается, за породистую кобылку иные ценители могут отвалить не меньший куш, чем за жизнь человека.
Девушка согласилась, что в мире всякое бывает.
— А зачем вам много денег, капитан? Что вы будете с ними делать среди безбрежных океанских просторов?
— Зачем? — Тейлор раскурил трубку и, выпустив изо рта густое облако дыма, ответил вопросом на вопрос: — А зачем много денег вашему отцу или вашему дяде? Что они будут делать с ними на забытых людьми и богом островах?
— Ну, они же не собираются провести в колониях всю свою жизнь. Через год или два оба они могут вернуться в Англию…
— И я не собираюсь всю жизнь скитаться по морям или вести жизнь кандальника. Если удача не отвернется от меня, если меня не смоет за борт волна, не сразит шальная пуля, не искромсает на куски палаш или топор, я брошу якорь в какой-нибудь тихой гавани, где меня не отыщут королевские ищейки, и буду жить в свое удовольствие, вспоминая о былых приключениях и не заботясь о днях грядущих.
— Неужели ради этого вы готовы рисковать своей головой, топить и сжигать корабли, резать и расстреливать людей?
Дик Тейлор почесал ногтем за ухом.
— Я предпочел бы разбогатеть, не прибегая к насилию, мисс Моррис. К сожалению, мои попытки добиться успеха очень часто натыкаются на сопротивление тех, с кем меня сталкивает судьба.
В дверь каюты осторожно постучали.
— Кто там? — капитан инстинктивно положил руку на рукоять пистолета.
Дверь приоткрылась. Из-за нее выглянула озабоченная физиономия Джима Флая.
— Это я, сэр.
— Чего тебе?
— Хочу посоветоваться с вами.
— О чем?
— Не зарифить ли нам паруса?
— Не топчись в дверях, — Тейлор указал штурману на койку. — Проходи и садись… Так, слушаю тебя.
— На норд-осте, появилось подозрительное облако, сэр, — доложил мистер Флай. — Боюсь, нам грозит ухудшение погоды.
— Все?
— Все, сэр.
— Кто у нас штурман?
— Я, сэр.
— Так какого черта ты лезешь ко мне со своими проблемами? Разве ты, Джим Флай, не знаешь своих обязанностей? Может, прикажешь мне вести судно?
— Извините, сэр, — пробормотал штурман. — Я подумал, что потеря скорости хода может вам не понравиться и… гм… решил узнать ваше мнение на сей счет.
— А ты думаешь, идиот, что мне больше понравится потеря парусов или мачт? — Тейлор в раздражении встал из-за стола и, громко топая ботфортами, двинулся к выходу.
Штурман с виноватым видом поспешил за ним. На шканцах они столкнулись с Джоном Барни.
— Капитан, — закричал пленник, не скрывая тревоги, — куда смотрят ваши люди? Взгляните туда! Видите это облако?
Тейлор посмотрел в ту сторону, куда указывал Барни. Внутри у него все сжалось и похолодело.
Огромное черное облако с рваными краями, напоминающими когти дракона, и пепельно-белой завесой дождя в своем ядре, стремительно приближалось к «Причуде» со стороны норд-оста. Оно летело низко над поверхностью океана, причем нижний край его все время менял форму.
— Это шквал, — пробормотал капитан.
Шквал надвигался узкой длинной полосой, ширина которой равнялась примерно одной морской миле. Скорость его составляла не менее сорока ярдов в секунду. Времени на уборку парусов не было.
— Рубите мачты! — зарычал Дик Тейлор, вытряхивая пепел из трубки.
Яростные трели боцманской дудки подняли на ноги всю команду. Дорога была каждая минута. Отлично понимая, какую опасность представляет для них приближающийся злой дух океана, пираты орудовали топорами с невероятной быстротой и рвением. Когда мачты с треском полетели за борт, над палубой прогремел громоподобный голос вожака:
— Всем спуститься вниз! Задраить люки и пушечные порты!
Нарастание силы ветра произошло внезапно. Сплошная завеса дождя закрыла весь горизонт, и яркий солнечный день в одно мгновение поглотила черная мгла. Океан закипел как гигантский котел и покрылся огромными валами. В страшном рокоте бури тонули раскаты грома.
Продолжалась эта свистопляска всего несколько минут. Затем ветер вдруг стих, ливень прекратился, и на прояснившемся небе мелькнул робкий солнечный луч.
«Причуда» вышла из шквала с разбитой кормой, сломанным рулем и трюмом, полным воды. Лишившись управления, она стала игрушкой вспененных волн, которые наступали на нее, словно покрытые снегом горные гряды. Непрерывные удары то слева, то справа сотрясали корпус судна, расшатывая доски наружной обшивки, шпангоутов и бортовых стрингеров. Практически весь экипаж вынужден был посменно работать на трюмных помпах, пока конопатчик и двое плотников пытались заделать щели и починить руль.
Во второй половине дня ветер снова усилился, а горизонт постепенно затянул сплошной облачный покров. Дрейфуя по ветру, бригантина неумолимо продвигалась в сторону островов Святого Духа, но теперь этот курс больше пугал, чем радовал пиратов. Судя по карте, подступы к любому из шести островов архипелага были прикрыты извилистыми ожерельями скал и коралловых рифов, а те немногочисленные проходы, которые в тихую погоду позволяли судам достичь укромных бухточек, являлись недостижимыми для дрейфовавшего без руля и ветрил пиратского корабля.
Охватившее большую часть разбойников уныние не могло не насторожить вожака. Уж кому-кому, а ему, просоленному морскому волку, было хорошо известно, к каким катастрофическим последствиям приводит гнетущая атмосфера, воцаряющаяся на борту неуправляемого судна. В любой момент уныние могло перерасти в глухое раздражение, а потом и в ожесточение, которое, как правило, вымещалось на первом попавшемся козле отпущения.
Чтобы хоть как-то подбодрить своих людей, Тейлор велел выкатить на палубу бочонок рома, и каждая очередная смена, направлявшаяся к помпе, имела право промочить пересохшие от ветра и морской соли глотки эликсиром блаженства.
В четыре часа пополудни капитан вызвал на квартердек штурмана и Джона Барни. Вытянув руку в направлении могучих кряжей высококучевых облаков, выраставших за кормой, он отрывисто спросил:
— Что это, по-вашему, джентльмены?
Барни сощурился и некоторое время молча обозревал горизонт. Было видно, как с плоского основания темных хмурых туч срывается дождь, а над их белоснежными клубящимися вершинами все еще простирается ослепительно яркая синяя полоска неба.
— Идет шторм, — наконец ответил он.
— Пожалуй, — кивнул мистер Флай. — Слишком много чаек вокруг.
— Сможем ли мы уйти от него? — поинтересовался Тейлор.
— Если бы мы успели починить руль и заткнуть пазы в корпусе, — неуверенно промолвил штурман, — у нас были бы неплохие шансы…
— Откровенно говоря, — сказал Барни, — многое будет зависеть не столько от судна, сколько от людей. Даже протекающий парусник в руках хорошей команды может выстоять там, где добрый парусник, находящийся в руках дурной команды, обязательно скажет этому миру последнее «прости».
Неожиданно с нижней палубы донеслись проклятия, и спустя короткое время на шканцы выбрались пять или шесть моряков со стертыми в кровь руками. Во главе этой отчаянно жестикулирующей и орущей группы находился боцманмат Нэд-Багровый Нос.
— А я вам говорю, что все наши несчастья начались после того, как на борту появилась эта ведьма! — услышал капитан хриплый голос боцманмата. — Выбора у нас нет: либо мы немедленно выбросим ее в море, либо она отправит нас в сундук к Дэви Джонсу!
— Что за шум, Нэд? — окликнул боцманмата Дик Тейлор. — На тебя возбуждающе подействовал ром?
— Нет, капитан. На меня возбуждающе действует губернаторская дочка, запертая в вашей каюте! Она принесет нам беду, это точно!
За кормой послышался тоскливый крик чайки.
— Откуда у тебя такие сведения, Нэд?
— Откуда? Да ведь всем известно, что женщина на корабле — к несчастью. И все, что произошло с нами, подтверждает это.
— Сэр! — подал голос голландец Хендрикс, стоявший чуть позади Багрового Носа. — Есть предзнаменование, которое мы расцениваем не иначе, как предупреждение свыше.
— Что еще за предзнаменование? — спросил капитан, с неприязнью рассматривая с высоты квартердека столпившихся внизу разбойников.
— Нынче утром Лохматому приснились клубы серного дыма, напоминающие женскую фигуру. Это дурной знак, сэр. Он предвещает нам погибель.
— Да чтоб вы сдохли, канальи! Погибель нам предвещает лишь облачный вал, который приближается со стороны кормы, — ответил Тейлор. — Если мы не успеем починить руль и не остановим поступление воды в трюм, всем нам понадобиться последний лоцман — тот, который проведет нас в царство теней!
— Команда думает иначе, — упрямо стоял на своем Багровый Нос. — Команда полагает, что сначала надо избавиться от ведьмы, сидящей в вашей каюте, сэр.
— У тебя что, мозги набекрень, Нэд? Это — заложница! Потеряв ее, мы потеряем надежду на богатый выкуп.
— Лучше потерять надежду на выкуп, чем голову!
Багровый Нос в нетерпении махнул рукой сообщникам, приглашая их пройти вместе с ним в капитанскую каюту. Но тут Джон Барни резким ударом сбил с ног штурмана, выхватил у него из ножен саблю и, спрыгнув с квартердека вниз, преградил боцманмату дорогу.
От неожиданности Багровый Нос отпрянул назад, челюсть его отвисла, но, быстро опомнившись, он протянул трясущуюся от бешенства руку к пистолету.
— Поздно, Нэд! — крикнул ему капитан.
В ту же секунду грянул выстрел. Боцманмат пошатнулся, судорожным движением схватился за грудь и, выпучив стекленеющие глаза, повалился на палубу.
Второй пистолет Дик Тейлор навел на опешивших дружков Багрового Носа.
— Одно неосторожное движение, ребята, — оскалился он, — и кто-то из вас отправится вслед за этим тупоголовым бараном.
Приятели убитого боцманмата замерли у его тела, в нерешительности переглядываясь между собой. Тем временем, привлеченные звуком выстрела, на шканцы устремились квартирмейстер, боцман и прочие члены команды. То тут, то там раздавались удивленные голоса:
— Что случилось? Кто стрелял? Кого убили?
Воспользовавшись толкотней и неразберихой, воцарившейся на судне, Ян Хендрикс, Лохматый и другие участники неудавшегося покушения на жизнь мисс Моррис сочли за лучшее ретироваться; они бросились туда, откуда пришли, а именно — в трюм. Там, забаррикадировавшись и взяв в заложники конопатчика, они решили не выходить наверх до тех пор, пока капитан не сменит гнев на милость и не простит их.
Но капитану было уже не до них. Сплошная стена облачности и дождя приблизилась к бригантине вплотную, ветер перестал просто свистеть и завывать, а перешел в ужасающий рев, который настолько заглушил все остальные шумы, что разряды молний и раскаты грома стали трудно различимы. Океан встал на дыбы и покрылся плотным серым облаком из пены и брызг. Ливень обрушился на судно, точно водопад, а гигантские волны, разбиваясь о наветренный борт, бурлящими потоками устремлялись через палубу в подветренную сторону.
Двух матросов, не успевших спуститься вниз, настиг кулак Нептуна; он с такой силой двинул их в спину, что бедняги, взмыв над фальшбортом на высоту семи футов, в мгновение ока были поглощены разбушевавшейся стихией.
Вода просачивалась теперь не только в трюм, но и в жилые помещения. Казалось, она течет отовсюду: сквозь щели палубного настила и надстроек, пазы обшивки, пушечные порты и окна кают. Откачивать ее у изможденных матросов не было ни сил, ни желания.
В капитанской каюте весь пол был залит водой, с шумом врывавшейся через разбитое кормовое окно. Кэрол, страдая морской болезнью, корчилась на койке, откуда ее постоянно сбрасывало при каждом очередном крене судна на правый бок.
Капитан, квартирмейстер, штурман, Джон Барни и Гвинеец Пат, укрывшиеся в большой каюте, находились не в лучшем положении. Все готовились к самому худшему. Но прошла ночь, наступило хмурое утро следующего дня, а «Причуда» все еще болталась на вздыбленной белой поверхности Атлантического океана, то взлетая на пенный гребень волны, то вдруг проваливаясь в пропасть с отвесными стенами, в которую ревущим водопадом низвергались гигантские потоки.
В последующие дни ветер дул неравномерно. Периоды относительного затишья чередовались с сокрушительными шквалами, и Барни, неплохо изучивший климатические особенности Гвинейского региона, объяснил Тейлору, что такое резкое изменение погоды связано с наступлением переходного сезона от зимы к лету, когда жаркий и сухой северо-восточный пассат уступал место влажному юго-западному муссону.
На пятый день шторм начал стихать, однако временами пена все еще срывалась с гребней волн, залетая вместе с фонтанами соленых брызг на верхнюю палубу бригантины. В девятом часу утра, когда снопы солнечного света прорвались сквозь толщу свинцовых облаков, пираты выбрались наверх и, скользя по мокрым доскам палубного настила, осмотрелись по сторонам. Впереди, прямо по курсу, виднелись два гористых острова. Ветер и течения влекли «Причуду» к тому, что был крупнее и лежал несколько севернее.
Капитан Тейлор взял подзорную трубу и навел ее на остров. С минуту он молчал, потом, повернувшись к штурману, спросил:
— Джим, тебе знакома эта земля?
— Нет, сэр. Но, если верить карте, мы приближаемся к островам Святого Духа. Тот, что лежит у нас на курсе, может быть островом Коммодора.
— А ты что скажешь? — капитан испытующе взглянул на Джона Барни.
— Думаю, мистер Флай прав. Два северо-восточных острова архипелага называются островами Адмиралтейства и Коммодора. Я никогда не бывал здесь, но знаю, что земли эти необитаемы, а подходы к ним чересчур опасны из-за подводных камней.
— Что же делать? Если мы не сможем провести судно в одну из бухт острова, нас выбросит на рифы, — испуганно пробормотал Жак Фурбэн.
— Надо срочно ставить мачту и ремонтировать руль, — сказал Тейлор. — Пока половина людей будет занята на этих работах, другая половина пусть откачивает воду из трюма.
— В трюме засели Хендрикс и его дружки, — напомнил капитану Джо Хьюз.
— Вот пусть они и заступают на смену! А если вздумают ослушаться, забросаем их горшками с серой!
В виду новой опасности, грозившей им гибелью, все пираты безропотно повиновались приказам командиров и работали с полной отдачей. Когда время стало приближаться к полудню, плотники доложили, что руль отремонтирован. Это известие было встречено ликующими криками, и квартирмейстер на радостях предложил премировать плотников сотней фунтов из общественной кассы. В четвертом часу пополудни с помощью тех же плотников удалось установить временную мачту в носовой части судна. К ней подвесили длинный рю, или латинский рей, несший большой латинский парус. Теперь, маневрируя с помощью руля и паруса, пираты могли надеяться на то, что им удастся войти в проход между коралловыми рифами и благополучно достичь бухты Трех Веселых Покойников, обозначенной на карте в восточной части острова.
Земля была уже совсем близко. Она манила к себе укрытыми душистой пеной тропического леса склонами гор, серебристыми нитями водопадов, низвергавшихся с огромных гранитных террас, и сахарно-белым кружевом коралловых пляжей. Казалось, еще немного, и люди, изнуренные бессонными ночами и долгими днями борьбы со стихией, смогут, наконец, насладиться отдыхом на берегу, освежиться чистой родниковой водой и подкрепиться свежими фруктами. Но когда «Причуда», лавируя, подошла к узкому проходу, пролегавшему между бурунами, у нее за кормой вдруг выросла почти отвесная стена тяжелого океанского вала. Тонны воды с ревом обрушились на пиратский парусник. Послышались удар, страшный грохот и треск ломающегося дерева. Киль с неприятным скрежетом врезался в острые края кораллового рифа, и «Причуда», вздрогнув всем корпусом, закончила свою последнюю пляску на шабаше морских ведьм.
Вода хлынула через пробоину в трюм. В то же время громоздящиеся в хаотическом беспорядке волны продолжали крушить обшивку и шпангоуты, угрожая разломать судно пополам.
В момент крушения бывший капитан бригантины Джон Барни находился на нижней палубе и только благодаря этому не был смыт за борт набежавшей волной. Ударившись спиной о пиллерс, он отлетел к пушечному лафету, но тут же вскочил на ноги и бросился к трапу. Времени на раздумья — куда бежать, что делать? — у него не было. Он действовал будто в тумане, почти неосознанно, руководствуясь какими-то обрывками мыслей и внутренним чутьем; при этом тело его трясло как в лихорадке — не то от холода, не то от нервного возбуждения.
Выбравшись на шканцы, Барни переступил через бездыханное тело квартирмейстера — Джо Хьюз лежал с разбитым черепом — и устремился к капитанской каюте. Дверь ее была заперта. Напрягая все силы, он навалился на дверь плечом, но высадить ее не смог. Глубоко досадуя на свое бессилие и свою нерасторопность, Барни поспешно вернулся на шканцы, вцепившись в перила трапа, переждал очередную атаку пенного вихря, и, отыскав у борта увесистое чугунное ядро, снова потащился к капитанской каюте.
Орудуя этим снарядом, как молотом, он в ярости разбил замок, толкнул дверь ногой и ввалился в полузатопленное помещение.
Кэрол, мокрая и растрепанная, забилась в угол и с ужасом взирала на то, как бурлящие потоки воды врываются через окно в каюту. Страх парализовал ее. Было ясно, что без посторонней помощи она не сможет сделать и шагу.
— Мисс Моррис! — перекрывая шум волн и ломающихся бортов, воскликнул Джон Барни. — Судно гибнет! Если мы не выберемся отсюда, то очень скоро угодим в суп к дьяволу!
Кэрол открыла рот, отвечая ему, но голос ее был настолько слаб, что он ничего не услышал. «Не время вести беседу», — подумал он. Оттолкнув подплывший к нему перевернутый стол, Барни направился к девушке, подхватил ее на руки и повернулся, чтобы выйти из каюты; но в ту же секунду корма бригантины резко осела, стремительный водный поток хлынул в каюту и, закружив капитана и Кэрол в бешеном танце, увлек обоих в холодную бездну.
Джон Барни не растерялся лишь потому, что успел вдохнуть полную грудь воздуха. Не выпуская из рук свою хрупкую подругу по несчастью, он с титаническим упорством, то подталкивая ее снизу, то подтягивая сверху, всплыл вместе с ней на поверхность моря примерно в двадцати ярдах от разваливающегося на куски судна. Мощное течение отнесло их вместе с деревянными обломками от рифа и затянуло прямо в бухту, где с увеличением глубины высота волн заметно уменьшилась.
Теперь, чтобы спастись, Барни и его спутнице оставалось преодолеть последнее препятствие — полосу прибоя. Сделать это в условиях шторма было не так-то просто. Известно, что волны, накатывающиеся на побережье, в какой-то мере подталкивают пловца в нужном для него направлении; но, с другой стороны, отхлынувшая вода неизменно увлекает его обратно в море. Так, то приближаясь к берегу, то удаляясь от него, человек может, в конце концов, выбиться из сил и стать жертвой рокочущей стихии.
— Пока вода несет вас к берегу, гребите что есть мочи! — крикнул капитан губернаторской дочке. — Слышите?
— Да!
Она послушно выполняла все его указания.
— А теперь — внимание… Волна откатывается от берега… Не сопротивляйтесь ей! Просто удерживайтесь на плаву!
Когда очередной вал приподнял Барни вверх, он внимательно осмотрел пустынный берег и, заметив пологий песчаный участок, обрамленный гнущимися на ветру пальмами, начал энергично продвигаться в том направлении. При этом он не забывал подталкивать мисс Моррис, которая с каждой минутой все более и более слабела. Возле зоны прибоя, ухватившись за какой-то ящик, она попыталась опустить ноги и нащупать ими дно — и жестоко поплатилась за это! Кэрол не учла, что по дну в море откатывается обратный поток воды, увлекающий с собой песок, гальку, ракушки и даже крупные камни. Этот поток сбил ее с ног, тогда как сзади накатила новая волна, накрывшая ее с головой. Если бы не быстрые действия Барни, вовремя пришедшего ей на помощь, она могла захлебнуться или, в лучшем случае, травмироваться.
Дождавшись наступления спокойного периода, капитан оглянулся, удостоверился, что сзади им не угрожают слишком высокие валы, и, воскликнув: «Живо на берег!» — из последних сил бросился преодолевать опасную зону. Уже у самого пляжа он сгруппировался, встал на скользкий грунт и, схватив Кэрол за локоть, поволок ее за собой.
Выбравшись на сотрясаемый волнами берег, они, шатаясь, прошли от кромки прибоя несколько футов и, как подкошенные, рухнули на песчаную насыпь.
