Книга: Дорога на Запад (сборник)
Назад: 2
Дальше: 4

3

Как и ожидалось, арестованный Холлистер Уокер вел себя довольно тихо — и хорошо, хотя и неохотно, выполнил работу, заделав дыры от своих пуль. Все они были замазаны и готовы к покраске. Даже в желтом свете газовых рожков видно было, что стены ровные.
— Вижу, вы хорошо поработали, — сказал Дэйн, войдя в салун, который в этот час был оживлен, и найдя глазами веснушчатого ковбоя с квадратным лицом, тихонько сидевшего на стуле возле стены.
Не дожидаясь ответа, Дэйн позвал владельца салуна, который в этот момент наливал виски посетителям, заполнившим барную стойку.
— Как тебе это, Оливер?
— По-моему, хорошая работа, — сказал Нэттер, пытаясь перекричать оживленный шум, царивший в салуне. — Вообще-то он закончил еще до полудня. Я просто не хотел, чтобы он красил стены, пока тут столько народу. — Он наполнил очередную рюмку и добавил: — Краска в корыте на заднем дворе.
— Хорошо, — сказал Дэйн и подошел Уокеру, медленно поднимавшемуся со стула.
— Куда дели мою телегу? — хмуро спросил ковбой.
— Она в конюшне. Получите ее, когда выйдете на свободу, — сказал Дэйн. — Вам придется заплатить за ее простой.
— Что? Я не собирался…
— Туда мы обычно отводим лошадей и телеги, оставленные в городе без присмотра. Как ваша. — Дэйн склонил голову набок.
— Я хочу вернуться на ранчо. — Выражением лица Уокер напоминал школьника, выпрашивающего пирожное.
— Конечно, вернетесь. — Дэйн сунул руку в карман своего длинного пальто, чтобы удостовериться, что револьвер на месте. — А пока вы пойдете в тюрьму.
— Черт!
— Я принесу вам ужин… после того, как поем сам.
— Видимо, мне и за него придется платить. — Ковбой пожал плечами и повернулся к двери.
— Нет. За это платит город.
Их путь в сарай за гостиницей проходил в молчании — никто из мужчин не был в настроении разговаривать. Дэйн отпер сарай и распахнул скрипучую дверь.
— Там есть койка и два одеяла.
— Черт! — Уокер поглубже натянул шляпу и вошел внутрь. Затем остановился: — А что если мне приспичит выйти ночью?
— Не приспичит, — Дэйн улыбнулся. — Когда я принесу вам ужин, мы можем прогуляться в уборную. — Он указал на небольшую постройку метрах в пятидесяти от сарая.
— А как насчет фонаря?
— Фонаря нет.
— Черт.
Дэйн закрыл дверь сарая и снова запер ее. Он покачал головой, когда из сарая донеслось очередное вялое «Черт!» и напомнил себе: на днях нужно сказать мэру, что городу нужна тюрьма получше. С этой мыслью он вошел в оживленный ресторан и обнаружил, что его худшие опасения оправдались.
За угловым столиком сидела Мэри Трессиан.
С ней был шериф Тьюрин Стоктон. Хотя он сидел спиной к входу, Дэйн понял, что они беседуют. Увидев Дэйна, девушка попыталась поймать его взгляд. Свет газовых рожков нежно гладил ее лицо и танцевал на каштановых волосах, скрученных в тугой узел. В ее голубых глазах блестел интерес, вызванный приходом Дэйна.
Кузнец огляделся по сторонам, словно в поисках свободного столика, чувствуя, как лицо медленно заливается краской. Все в нем требовало повернуться и бежать прочь, но Дэйн заставил себя остаться. Он не нуждается в ее жалости. Вот что, должно быть, означало сегодняшнее предложение Мэри — жалость!
Усевшись за единственный свободный столик у дверей, он дождался, пока к нему неспешно подойдет лысый официант, не выказавший интереса к тому, что Дэйн выберет на ужин. Дэйн попросил кофе и бифштекс. Порцию среднего размера. И какой-нибудь гарнир. Он передумал спрашивать о сегодняшнем фирменном блюде. Официант кивнул и удалился, даже не сделав пометки по поводу заказа.
Дэйн почувствовал себя глупо. Все посетители ресторана были не одни — и почему он не пошел домой вместо того, чтобы торчать тут? Мог бы прочесть одну из двух книг, которые недавно приобрел в магазине Мэри — издание стихотворений Теннисона в кожаном переплете и «Античное общество» Льюиса Моргана. Он любил читать, это помогало коротать вечера. Обычно он засыпал, прочитав несколько страниц.
Как только принесли кофе, кузнец сделал большой глоток, изо всех сил стараясь не смотреть в сторону девушки. Однако не удержался и глянул поверх поднесенной к губам чашки. Мэри смотрела на него.
Она улыбнулась.
Дэйн непроизвольно улыбнулся в ответ. Как глупо, сказал он себе. Она наверняка улыбается тому, что говорит ей Стоктон. Он попытался переключить внимание на свой кофе.
За столиком, стоявшим в самом дальнем углу ресторана, сидел Ксавьер Энтони; с ним были Эдвард Линдсэй, владелец гостиницы, Гарольд Рингли, городской банкир, и лесопромышленник Джеральд Мак-Кормик. Все, кроме Энтони, были членами городского совета. Закончив ужинать, они прогулочным шагом направились к дверям, на ходу приветствуя многочисленных знакомых; точно так же они поздоровались с Дэйном и вышли. Энтони, задержавшийся, чтобы взять свою трость, подошел к Стоктону и что-то прошептал ему на ухо. Красивый, хотя и несколько худощавый, с вьющимися темными волосами и карими глазами, обрамленными длинными ресницами, Энтони был объектом восхищения множества женщин — и некоторых мужчин Торсмилла.
Племянник влиятельного владельца ранчо стремительно обернулся, чтобы увидеть Дэйна, затем отвернулся. Лицо Мэри стало напряженным, и Дэйн догадался, что Энтони рассказал Стоктону об аресте ковбоя Кросса этим утром. Закончив беседу, Энтони похлопал Стоктона по плечу и попытался привлечь внимание Мэри. Но она продолжала сидеть, опустив взгляд в тарелку, и портной удалился, по дороге остановившись у какого-то столика, чтобы поболтать.
Дэйн пожал плечами. Он не надеялся, что арест останется в секрете. В Торсмилле вообще не было секретов. Став инспектором, он узнал — не интересуясь специально — что миссис Мак-Кормик состоит в любовной связи с Ксавьером Энтони. Впрочем, это было известно большей части города — кроме самого Джеральда Мак-Кормика. Он также знал, что банкир Гарольд Рингли подумывает о продаже своего дела и возвращении на восток, где собирается преподавать в колледже. А Рудольф Кросс интересуется покупкой банка. Дэйн знал, что масоны поговаривают о строительстве храма на главной улице города. Еще он слышал, что рассматривается вопрос о пуске второго дилижанса в неделю до Уэйко и что решение выделить деньги для строительства школы, вместо того чтобы вложить их в открытие магазина старого Коллигера, скоро воплотится в жизнь.
Дэйн поднял глаза и увидел, что Энтони подходит к его столику. Он заставил себя улыбнуться.
— Как вы себя чувствуете сегодня вечером, Ксавьер?
— В добром здравии, инспектор, — произнес Энтони, опуская руку в карман. Он постоял секунду, ожидая от Дэйна еще какого-нибудь замечания. Когда его не последовало, Ксавьер Энтони надел шляпу и тихо проговорил: — Будьте осторожны, инспектор. Людям Кросса не понравилось то, что вы сделали сегодня. — Он покачал головой. — Разумеется, я считаю, что это было правильно.
— Разумеется, — сказал Дэйн. — И я уверен, вы поделились этой мыслью со Стоктоном.
На лице Энтони промелькнул гнев, но он тут же совладал с собой.
— Он мой друг. И единственный официальный представитель закона в округе. Вы же знаете, ранчо Кросса играет большую роль в развитии нашего города.
— Я знаю. Закон тоже. — Дэйн потянулся за своей чашкой.
Хмыкнув в ответ, Энтони удалился из ресторана, на ходу поправляя шляпу и постукивая тростью по полу. Амбициозный и тщеславный, на прошлых выборах он баллотировался в мэры, но Фред Микман без особых усилий одержал победу.
Дэйн сосредоточился на еде, неторопливо орудуя ножом и наслаждаясь сочным мясом и жареным картофелем. Двое горожан с женами остановились, выходя из ресторана, у его столика, чтобы поблагодарить за улаженный с такой легкостью утренний беспорядок. Несмотря на свое желание казаться беззаботным, Дэйн ел быстро. Проглотив остатки кофе, он заказал еду для Уокера. В ожидании заказа он сидел, уставившись в свою чашку, и слегка удивился, почувствовав на плече чью-то руку. Он поднял глаза.
Это был Джэй-эр Рикер, мужчина намного старше Дэйна, с седыми волосами до плеч и огромными ушами. В углу его рта покоилась всегдашняя незажженная сигара. Будучи городским судьей, он занимался преимущественно гражданским вопросами. Его небольшая адвокатская контора был завалена памятными сувенирами, в основном из Миссури. До того как стать судьей и адвокатом, он занимался перегоном скота.
О мужестве, проявленном Рикером во время Гражданской войны, где он воевал в составе Союзной пехоты, ходило множество легенд. Как и о его боях с команчами. В отличие от Энтони автором этих рассказов не был сам Рикер. Дэйн испытывал симпатию к старому судье, считая его человеком, который не будет говорить о себе направо и налево, но у которого есть крепкий внутренний стержень. Справедливость Рикера, мужество и бесспорное знание закона делали его отличным судьей. За протяжно-медлительной манерой разговаривать уроженца Миссури скрывался острый ум.
— Инспектор, ты сегодня поступил правильно, — тихо сказал Рикер, поправляя очки на выдающемся носу, — но ты нажил опасного врага. Кроссу теперь придется прийти в город — и не ради того, чтобы послушать проповедь в церкви. — Он остановился, пожевал губами и добавил: — Тебе следовало привести ковбоя ко мне для вынесения приговора. Ты не имеешь права и арестовывать, и судить.
Дэйн посмотрел на него и улыбнулся.
— Спасибо, Джэй-эр. Просто не видел необходимости беспокоить тебя по такой мелочи. В следующий раз учту. Что касается Кросса, я не намерен делать поспешные выводы. Пока. Рудольф Кросс не замечен в нарушениях городского закона — по крайней мере насколько мне известно.
Рикер выпрямился и передвинул языком сигару из одного угла рта в другой.
— Будь осторожен, сынок. Кросс из тех парней, которые считают, что законы написаны для других. — Он взглянул в направлении столика, за которым сидела Мэри. — И этому его племяннику обязательно понадобится доказать, что он крут. Крут, как его дядя, — и каким он хочет быть. — Судья покачал головой. — Не понимаю, что эта симпатичная девица Трессиан в нем находит. Деньги и власть, наверное. Хотя он явно не в ее вкусе.
Дэйн снова поблагодарил его за заботу, и старый судья покинул ресторан. Когда официант принес еду для заключенного, кузнец сказал ему, что хочет поговорить с владельцем ресторана. Первой реакцией официанта был вопрос — что-то не так с едой? Дэйн уверил его, что все в порядке и что ему нужно поговорить с Генри Картером о делах города.
Едва официант исчез в кухне, оттуда выскочил Картер и направился к столику Дэйна. Обаятельный хозяин ресторана был высоким, лысеющим мужчиной, основательно раздавшимся в талии от слишком частого взятия проб ресторанного меню.
— Добрый вечер, Иерихо. Слышал, у тебя сегодня был трудный день, — сказал Картер.
Дэйн сознавал, что Мэри наблюдает за обменом любезностями, и это было ему приятно.
— Генри, вот кое-какие деньги на оплату еды для Тэсс. Я знаю, что ты о ней заботишься, но несправедливо тебе в одиночестве нести эту нагрузку. — Он вручил удивленному владельцу свернутые банкноты. — Я буду очень признателен, если ты проследишь, чтобы она питалась регулярно. И дам еще денег, когда понадобится.
Глядя на деньги, Картер сказал:
— Я и так забочусь о ней. — Он вернул деньги обратно. — Мэр дал мне деньги для этой же цели. Вчера.
Дэйн сунул банкноты обратно в руку Картеру.
— Оставь это. Возьмешь их, когда деньги мэра закончатся. Я считаю, что заботиться о Тэсс должен город. Я собираюсь поговорить с городским советом по этому поводу. Нам нужно найти ей подходящее место для постоянной ночевки.
— Что ж, спасибо, Иерихо. Это чрезвычайно мило с твоей стороны. — Картер кивнул и спрятал деньги в карман. — Она уже приходила сегодня вечером. Дал ей бифштекс и картофель. — Он усмехнулся. — Думаю, ей понравилось.
Мужчины пожали друг другу руки, и Генри Картер удалился в кухню.
Дэйн посидел еще несколько минут, ожидая, что шериф Стоктон подойдет к его столику с угрозами по поводу ареста ковбоя. Так и не дождавшись, Дэйн оставил на столике чаевые и ушел, унося с собой покрытую салфеткой тарелку. Обычно он ужинал в счет оплачиваемого городом питания — и еда для заключенного тоже списывалась на счет города.
Кузнец знал, что Мэри наблюдает за ним, и втайне гордился тем, что даже не посмотрел на нее, уходя. Ночь была холодная; темное небо казалось океаном звезд. Мусорной Тэсс не было видно. Обычно она нигде не появлялась в вечернее время. Дэйн надеялся, что кто-нибудь приютил ее, пусть даже в конюшне.
— Надо поговорить с Микманом о том, чтобы город взял на себя заботу о Тэсс, — сказал он себе.
Назад: 2
Дальше: 4