Глава 16
ДВЕ БАШНИ
Восемь путников с оружием, хмурых, грязных, будто только что вылезших из дикой пещеры, могли вызвать какое угодно чувство, но уж никак не радушие.
– Неужели ты нас не боишься?.. – Вопрос вырвался сам собой.
– Чего мне бояться? – Обладатель оранжевого халата громогласно расхохотался, и эхо раскатилось вокруг, словно шум далекого камнепада. – Звать меня Бабай-Ага, и злой человек к моему жилищу дороги не найдет, а добрым я всегда рад… Коней расседлывайте и отпускайте – не бойтесь, не убегут!
Была в его густом, могучем голосе располагающая уверенность. Ивар с удивлением наблюдал, как недоверчивые обычно викинги сами отпускают коней, а те безмятежно идут пастись на крошечный лужок, густо поросший зеленой травой вплоть до подножия каменного дома.
– Вот и отлично, – прогудел Бабай-Ага, с видимым довольствием почесывая выпиравшую из-под халата волосатую грудь. – А теперь заходите в дом, располагайтесь!
– Это мы-то добрые?.. – Нерейд посмотрел вслед исчезнувшему внутри строения хозяину, потом перевел взгляд на соратников: – Ну-ну…
В каменной башне было тепло и остро пахло сыром. В центре круглой залы, стены которой служили основанием зданию, дымил очаг. Дым утягивало под высокий потолок, где, судя по воркотне, гнездились голуби. Сверху время от времени падали перышки, какие-то веточки.
– Садитесь, – повел широкой ручищей хозяин и, словно заправский колдун, извлек откуда-то здоровенную оплетенную бутыль. В ней что-то аппетитно булькало, – Каждый гость от богов! Промочим горло с дороги!
Ивар с некоторым удивлением обнаружил, что уже сидит на толстом ковре, а в руке держит налитый доверху рог. От содержащейся в нем жидкости исходил кисло-гадкий, дразнящий запах.
– Так выпьем же! – Рог, который опрокинул себе в Рот Бабай-Ага, принадлежал, должно быть, быку размером с холм. Бордовые струйки бежали по бороде, пятнали халат, исчезали в густой шерсти на груди, но обитатель гор не обращал на это внимания.
Ивар осторожно отхлебнул из рога и тут же в пару глотков прикончил его. Ему доводилось пить вино с императорского стола, но подобного напитка конунг не пробовал. Он обжег гортань сладким огнем, кровь побежала по жилам быстрее, а сведенные от усталости мышцы расслабились.
– Сидите отдыхайте. – Бабай-Ага небрежно отставил бутыль в сторону. – Пойду барана зарежу! Ради таких гостей лучшего не пожалею!
И, игриво подмигнув, он вышел на улицу. Несмотря на солидные габариты, двигался хозяин горного жилища легко, словно наряженное в цветастый халат облако. От него ощутимо веяло весельем и спокойной, уверенной силой, которая не может быть показной, а только искренней.
– Ничего себе!.. – Нерейд выглядел озадаченным, – Откуда у него здесь посреди гор, такое вино?
Из-за дома раздалось истошное блеяние.
Ивар откинулся на мягкие подушки. Ему было хорошо и покойно, не хотелось двигаться и даже думать, а сама мысль о том, что придется из теплого дома выбраться на холод, сырость и ветер горных троп, вызывала озноб
– Может, отобрал у кого? – предположил Лычко. – Или обменял? И какая тебе разница?
– Да никакой, – Болтун вздохнул, – просто интересно… странно это. Мужик живет один посреди гор, ни семьи, ни родственников, даже собаки нет. Как он с баранами справляется?
Взгляд Ивара привлек висящий на стене топор. Отблески играли на острейшем лезвии из черного металла таком огромном, что его можно было использовать вместо стола. Судя по лоснящейся рукояти, оружие часто бывало в деле.
– Ничего себе!.. – восхищенно протянул глядевший гуда же Скафти и с сожалением посмотрел на свою секиру куда меньших размеров. – Я такое и не подниму!
Через порог шагнул Бабай-Ага, и с ним в залу ворвались запахи крови и сырого мяса. Халат его оказался заляпан красным, а в руках бородатый горец держал здоровенный казан, в котором поместилась бы парочка кабанов.
– Сейчас огоньку добавим, – сказал Бабай-Ага и улыбнулся. Улыбка была широкая, дружелюбная, на нее просто невозможно было не ответить.
Казан бухнулся на стоящие в очаге камни, а Бабай-Ага плюхнулся на четвереньки, легонько дунул. Из углей с ревом взметнулось пламя, словно в костер бросили охапку сухих веток.
Ивар тут же подобрался – колдовство? Покосился на Ингьяльда, но тот сидел расслабленный, чуть ли не спал, хотя чужие чары почувствовал бы за сотню шагов.
– Ну, – сказал Бабай-Ага, с кряхтением опускаясь на ковер, – настало время для беседы. Расскажи мне, конунг по имени Ивар Ловкач, куда путь держите? Что привело тебя в наши горы?
Ивар вздрогнул. Он не помнил, чтобы называл бородатому горцу свое имя, а тем более прозвище. Ведь не написано же оно крупными рунами на лбу?
– Не бойся, – вздохнул Бабай-Ага, правильно оценив замешательство собеседника. – У нас в горах эхо сильное, камень упал, а через сто ущелий слышно! Кто-то шепотом сказал, чуткое ухо и через сто гор уловит!
Только тут Ивар заметил, что в разговоре участвует он один. Ингьяльд откровенно похрапывал, Кари дремал, Широко распахнув рот, даже Нерейд, только что вертевший головой, словно любопытный птенец, клевал носом.
– Они все спят, – мягко сказал Бабай-Ага, – и нашей беседе никто не помешает.
– Кто ты? – спросил Ивар, пытаясь нашарить меч. Но тот словно куда-то запропастился.
– Бабай-Ага, ни больше ни меньше, – усмехнулся таинственный собеседник. Пятна крови и вина на его оранжевом халате успели деться непонятно куда. Зубы у него были крупные, белые. – И я никогда не причиню вреда своим гостям.
– Ладно… – Ивар сел прямо. Беспокойство пропало, растворившись в волне теплого дружелюбия, источаемого хозяином. Конунг неожиданно понял, что говорить с этим человеком (человеком ли?) можно только откровенно, – Сам видишь, мы не купцы и не разбойники…
Слушал Бабай-Ага внимательно, не перебивая, поглаживал бороду. Иногда хмыкал, глядя в сторону очага, где побулькивало варево в казане. Время от времени из-под трепетавшей крышки вырывались струйки пара.
– Вот, значит, как, – сказал он, когда Ивар умолк. – Ищете чародея, который умыкнул Наковальню Сварога? Окольный выбрали для этого путь… хотя напрямую на самом деле не пройти – вся Степь в его власти.
– А горы?
– Что – горы? – Бабай-Ага пренебрежительно хмыкнул. – Их и сотне колдунов не подчинить. Тут в каждом ущелье свой народ, свои боги, и все как на подбор злые да воинственные. Ни перед кем шапку ломать не станут! А ваш чародей на самом краешке поселился, башню отгрохал…
– Ты знаешь к ней дорогу?
– Отчего же не знать? – Бабай-Ага наклонился к казану, приподнял крышку. Изнутри хлынул густой мясной запах. Желудок Ивара судорожно квакнул, спящий Кари тревожно зашевелился, Лычко беспокойно повел носом. – Тут не так далеко, только придется одолеть стражу.
– Ну сражаться нам не впервой, – суровым голосом отчеканил Ивар.
– Это я вижу, – Бабай-Ага бросил внутрь казана щепотку какого-то черного порошка, со звяканьем вернул крышку на место. – Запоминай дорогу, конунг.
Судя по дальнейшему рассказу, обитатель затерявшейся в горной глухомани башни самолично излазил все окрестности вокруг твердыни зловредного колдуна либо не раз облетел их по воздуху.
– Все запомнил? – поинтересовался Бабай-Ага, еще раз заглядывая в казан. Запах на этот раз оказался еще гуще, и, судя по удовлетворенному ворчанию хозяина, все было готово.
– Ага, – кивнул Ивар.
– Вот и отлично, – Бабай-Ага почесал волосатую почти по-медвежьи грудь, дунул, и огонь под казаном мгновенно потух. Остались лишь угли и поднимающийся к потолку дым. – Тогда сейчас разбудим твоих парней…
Он хлопнул в ладоши. Сопение Ингьяльда прервалось, сонно заморгал спавший сидя Нерейд, зашевелился Кари.
– Прошу к столу! – громогласно объявил Бабай-Ага. – Ах какой плов!.. Какой плов!.. Пальцы себе откусите!..
Конь Ивара выглядел таким отдохнувшим, словно не был под седлом дней десять, только отъедался на пастбище. На сбрую посмотрел и печально вздохнул.
– Спасибо за гостеприимство, хозяин, – сказал конунг. В животе ощущалась приятная тяжесть. Остатки плова доедали утром, и викинги ходили раздувшиеся, точно комары на спине коровы. – Будем в этих краях – обязательно заедем еще…
– Заезжайте, – Бабай-Ага широко ухмыльнулся. Сегодня он сменил халат на темно-синий, цвета вечернего неба. – Еще одного барана зарежу! Нет, двух!
– Этого я не переживу, – простонал Нерейд, тяжело, точно баба на сносях, забираясь на коня, – Я и сейчас готов лопнуть, а уж что со мной будет после двух баранов?
– Понос будет, – заключил Ингьяльд, который из осторожности ел меньше всех и сейчас почти не мучился.
– Да, – трагическим шепотом согласился Нерейд. – Но от плова все равно не откажусь!
– Пусть будет легок ваш путь. – Бабай-Ага поднял руку, и кони неторопливо двинулись по широкой тропе прочь от круглой башни из серых камней и ее странного обитателя.
Через сотню шагов Ивар обернулся. Наползший непонятно откуда туман скрыл склон горы, и позади ничего не было видно. Когда конунг оглянулся в следующий раз, уже издалека, то на том месте, где недавно стояло гостеприимное жилье, увидел лишь пологий скат, усеянный валунами.
Ивар вздрогнул и отвернулся, больше он не оборачивался.
Тропа вихляла между гор, точно небрежно брошенная лента. Тянулась по краю пропастей, таких глубоких, что, падая в каждую из них, можно было успеть десять раз вспомнить всех родственников. Порой тропа спускалась вниз, и приходилось семенить по острым камням, по дну ущелий, из которых почти не было видно неба, а отвесные стены нависали, как готовые сойтись исполинские ладони.
Ни клочка зелени вокруг – только камни, черные, словно угли, серые, точно пыль, или белые, как снег. Из всех звуков – стук копыт да заунывные рулады ветра.
Некоторое время ехали по берегу горной речки. Вода пенилась и яростно бросалась на берег, от нее веяло холодом. Потом река свернула в сторону, а впереди открылось очередное ущелье, которое, для разнообразия, разверзлось поперек пути.
Сооружение, болтавшееся над ним, мостом назвал бы только очень жизнерадостный человек. Конструкция из веревок, обрывков кожи и досок опасно поскрипывала, покачиваясь на ветру.
– И по этому нам предстоит проехать? – спросил Нерейд, опасливо заглядывая в пропасть.
С ее дна доносился негромкий рокот водяного потока. Взблескивали на солнце искры, в одном месте над кипящими бурунами повисла крошечная, словно нарисованная, радуга.
– Придется! – отрезал Ивар, слезая с коня, – Ко всему прочему, на той стороне нас ждут.
– Кто?
– Если Бабай-Ага не ошибся, то эту дорогу караулят. Полтора десятка воинов – дозор того самого колдуна, которого мы так упорно стремимся навестить.
– О, это меняет дело! – Болтун выпятил грудь, точно кочет перед соперником, темные глаза задорно сверкнули. – Давненько я не сражался!
– А как же те скелеты? – удивился Эйрик. – По-моему, тогда неплохо позвенели мечами!
– Нашел чего вспомнить, – махнул Нерейд рукой, – С этими костяками драться никакого удовольствия! То ли дело с людьми, когда слышишь их вопли, ощущаешь вкус крови на языке…
– Как бы они сами нашей крови не отведали… – мрачно проронил Ивар. – Если полезем в открытую, то нас просто перестреляют. Ингьяльд, сможешь сделать нас невидимыми?
– Я попробую. – Эриль, вопреки обыкновению, не покраснел. – Только… только мне придется рисовать руны на каждом. Еще и на лошадях.
Укрывшись за камнями, чтобы их не увидели с той стороны пропасти, все ждали, пока Ингьяльд подберет нужную комбинацию священных знаков. Тот возился с округлым камнем. Булыжник то нагревался до красноты, го начинал дымить, словно непогашенный костер. Потом вдруг мигнул и пропал.
– Готово. – Эриль рукавом утер со лба пот. – Кто первый?
– Я. – Ивар шагнул вперед. На сердце было неспокойно, но кому, как не конунгу, первому шагать в неведомое?
Палец Ингьяльда быстро скользнул по щеке. Ивар ощутил, как по телу пробежала легкая щекотка, голову на мгновение словно окутало теплым одеялом, потом стало прохладно.
– Эй, куда Ивара дел? – напряженно спросил Нерейд, шаря взглядом по сторонам.
– Тут я, – поспешно сказал конунг. Еще кинутся искать, сгоряча зарубят эриля, остолопы…
– Зачарованные видят друг друга, – сказал Ингьяльд, рисуя руны на щеке Кари, – Остальные же нет. Но это будет действовать очень недолго, примерно до заката.
– Хорошо, времени достаточно, – Ивар взял за повод лошадь, которая недоуменно мотала головой. Чуяла, что с ней что-то не так, но что именно, понять не могла.
Солнце округлым боком коснулось горы, которая вздымалась ввысь, словно громадный наконечник копья. От нее протянулась длинная черная тень.
– Помните, что нас слышно так же, как и раньше. – Предупредил Ивар, первым вступая на мост. – Шагайте тихо!
Хрупкое сооружение тряслось под ногами сильнее, чем утлая лодчонка, угодившая в шторм. Веревки скрипели, Ивар осторожно переступал с одной, ступеньки на другую, надеясь, что они еще недостаточно прогнили, чтобы обломиться. А то придется тогда лететь, кувыркаясь и противно вопя, пока не хрястнешься о камни со всего размаха…
Внизу равнодушно шумел поток, готовый принять бухнувшиеся с высоты тела.
От падения, которое Ивар так явственно себе представил, его бросило в жар. По спине потек пот. Конунг крепче сжал повод, заставил себя глядеть только вперед. До края моста осталось с десяток шагов, когда из-за спины донесся треск ломающегося дерева, испуганно заржала лошадь.
Из-за валуна, над которым поднимался растрепанный столб дыма, высунулись головы в легких кожаных шлемах, ошеломленно уставились на пустой мост, который шатался и скрипел так, словно по нему шествовал караван верблюдов. На лицах караульных все явственнее проступало подозрение, что их обманывают…
– Давай!.. – Ивар махнул рукой. За его спиной тренькнула тетива, один из дозорных получил стрелу в лоб и с чмокающим стоном свалился за камень. Судя по выпучившимся глазам остальных, руны невидимости перестали действовать.
– Одину слава! – Почувствовав под ногами твердую землю, Ивар ощутил такое облегчение, что едва не рассмеялся. Отшвырнул повод – конь теперь никуда не денется, и выхватил меч, – Никого не выпускать!
Навстречу ему выскочили двое, завизжали истошно. Сверкнули изогнутые сабли.
Ивар взмахнул мечом, ударил быстро и страшно. Один из степняков рухнул наземь с широкой раной на груди, рука второго, отсеченная у локтя, шлепнулась рядом. Из обрубка хлестала кровь, смуглое лицо раненого медленно серело.
– Бабе Яге! – крикнул Ивар, выполняя данное в Тридесятом царстве обещание. Пусть старушка порадуется…
Мимо с оскаленной рожей пронесся Нерейд. От того места, где дозорные жгли костер, слышались полные ярости вопли, испуганное ржание лошадей. Взобравшийся на валун Харек раз за разом спускал тетиву, лицо его. было сосредоточенным, глаза сурово блестели.
Ивар ворвался в драку, словно тунец в стаю макрели. Сам себе не признался бы, но соскучился по схватке с обычными противниками, с людьми, в которой все решают воинское мастерство и боевая закалка.
Рядом махал длинным, тяжелым мечом Ингьяльд. Лезвие было окровавлено, багровые потеки украшали лицо Большой Руки, рот кривился в кровожадной усмешке. И не скажешь, что это мудрый эриль, ведающий тайны рун…
Ивар отбил направленный в голову удар, и тут же в груди его противника словно расцвел цветок с лепестками из белых перьев. Стрела пробила доспехи, вонзилась внутрь по самое оперение.
– Ну вот, уже все кончились, – тяжело дыша, сказал Нерейд. – Я только начал разогреваться
– Ничего, будут еще, – утешил его Ивар. – Ну что, никто не улизнул?
– Никто, – гордо сказал с верхушки валуна Харек. – Я всех лошадей перестрелял, на чем им было уходить?
– Молодец, – похвалил Ивар. – Добиваем раненых и вперед.
– А может, тут заночуем? – предложил Нерейд. – Чего ноги зря околачивать?
– Не стоит. – Ингьяльд деловито вытирал клинок об одежду одного из убитых. Длинное лезвие сыто блестело. – Место битвы всегда привлекает всякую нечисть. Ты же не хочешь проснуться с обглоданными боками?
– Пожалуй, нет. – Болтун быстро вложил меч в ножны. – Ну что, поехали? Я готов!
Эйрик деловито бродил между поверженных врагов, по очереди втыкал каждому в горло меч. Лицо у него было спокойное, отрешенное, он даже что-то напевал под нос. Привычная работа не вызывала у старого воина никаких чувств.
Тропа нырнула в ущелье. Хотя светило стояло высоко, солнечные лучи не проникали в темную глубину, и оттуда веяло стужей. Снизу слышался равномерный клацающий звук – когти стучали по камням.
– Что, точно нет другой дороги? – спросил Нерейд, заглядывая в ущелье. В голосе рыжего воина слышалось что угодно, только не жизнерадостность.
– Может, и есть, – ответил Ивар. – Да только я ее не знаю… Можно попробовать обойти, но сколько мы на это потратим? Месяц? Два?
В стороны, сколько хватало глаз, тянулась мешанина обрывов, пропастей, острых пиков и отвесных стен Дорогу среди них отыскал бы разве что горный козел, да и то не всякий.
А впереди – всего лишь ущелье,
Ивар еще раз заглянул вниз. На него, злобно выкатив желтые, словно лучащиеся золотом глаза, смотрела тварь размером с доброго быка. Ее бока, словно кольчуга, покрывала чешуя, а на гибкой змеиной шее сидела голова как у ящерицы. В пасти влажно поблескивали зубы, колотил по камням длинный, мускулистый хвост.
Тварь походила на небольшого дракона без крыльев. Оскалившись, она зашипела, как бы приглашая конунга спуститься. Сама по непонятным причинам не поднималась – то ли склон был слишком крут, то ли мешало наложенное хозяином этих мест колдовство.
И таких тварей в ущелье оказалось целых три.
– Эх, ошибался тот предсказатель в Багдаде, – пробормотал Нерейд. Голос его чуть подрагивал, в глазах застыла тоска.
– А чего он тебе напророчил? – Эйрик разглядывал лезвие своего меча с таким видом, словно предстояла не опасная схватка, а учебный поединок.
– Что я умру ото льда, – вздохнул Нерейд. – А эти зверюги внизу – они из плоти и крови. Интересно, чем они там питаются? Неужели тут так часто бывают путники?
– Кто их туда посадил, тот и кормит, словно сторожевых псов, – пояснил Ингьяльд. – Мясо им скидывают. Вон кости на дне белеют. Бараньи, по-моему…
– А как же тут его воины проезжают? Те же дозорные, которых мы позавчера перебили?
Ивар усмехнулся – Нерейд верен себе. Поджилки трясутся от страха, но лезет с вопросами. Похоже, что любопытство Болтуна не погаснет даже в ледяной бездне Хель.
– Амулеты с собой возят, тем же колдуном зачарованные, – Ингьяльд виновато вздохнул, почесал голову. – Помните, у них на шее еще такие штуки болтались, вроде больших монет? Я еще думал, зачем они! Надо было взять…
– Может, вернемся? – предложил Скафти с надеждой в голосе.
– Поздно, – мрачно сказал Ивар. – Те трупы давно растерзали стервятники. Да и кто знает, подействуют ли те амулеты? Лучше надеяться на свой меч и силу рук, а не на чужое колдовство.
– Это точно, – уныло согласился Лычко.
– Тогда вперед! – Ивар улыбнулся как можно мужественнее. – Держаться вместе. Клянусь Гунгниром, мы порубим этих тварей в фарш!
Завидев спускающихся по склону люден, нелетающие драконы зашипели, разинув зубастые пасти, нетерпеливо кинулись навстречу.
– Как они нам рады, – дрожащим голосом сказал Скафти, покрепче перехватывая секиру.
– Как конь – плетке, – добавил Нерейд.
– Держаться вместе!
Ивар поднял щит.
– Стреляйте!
Стрела коротко свистнула, ударила в чешуйчатую грудь и отскочила, оставив небольшую царапину.
– Уды Перуна! – выругался Лычко, отбрасывая лук. Первая тварь врезалась в людей, словно каменное ядро из катапульты в частокол. Ивар успел ударить, лезвие слегка рассекло гибкую шею, запузырилась черная кровь, и тут же что-то садануло в бок, отшвырнуло. Покатился по камням, больно стукнулся затылком. Когда вскочил, в голове плескался звон, точно внутри черепа кто-то отчаянно лупил по медным тарелкам.
Самый шустрый зверь уже неподвижно распластался на камнях, голова его была расплющена ударом чудовищной силы. На груди Кари, повергнувшего монстра, зияли глубокие раны, из которых сочилась кровь.
Лычко попытался достать мечом второе чудовище, но клинок лишь впустую рассек воздух, а громадные челюсти ухватили щит русича, смяли его, точно он был склеен из тонкой фольги.
Скафти часто и мощно рубил секирой, словно колол дрова, но тяжелое, острое лезвие отскакивало от прочной чешуи. Зверь раздраженно рыкнул, отмахнулся лапой, и молодой викинг отлетел в сторону.
Ивар бросился вперед, стремясь закрыть брешь, возникшую в боевом порядке. Его пошатывало, в голове царил туман, но меч он сжимал крепко. Не успел конунг делать и пару шагов, как третье чудовище, широко разинув пасть, вклинилось в строй дружинников. От страшного удара с головы Эйрика слетел шлем, и когтистая лапа располосовала ему грудь, как будто на нем вовсе не было кольчуги.
– Нет! – отчаянно крикнул Ивар и вложил в рывок все силы, которые обнаружились в измученном теле. – Клинок туманно сверкнул и перерубил толстую змеиную шею с такой легкостью, словно она была слеплена из масла.
Черная кровь, шипя, потекла по земле, распространился густой смрад. Тяжелое тело упало, когти заскребли по камням, высекая искры, хвост в прощальной судороге замолотил по сторонам.
Где-то за спиной слышались крики, надсадное дыхание, гневный рев – дружинники отчаянно сражались, пытаясь завалить третьего монстра. Но Ивар, не обращая внимания на схватку, опустился на колени перед Эйриком по прозвищу Две Марки.
Перед тем человеком, который когда-то учил держать меч неумелого молодого викинга, прозванного впоследствии Ловкачом.
– Ну… что… все? – прохрипел Эйрик. Глаза его, синие, как горное небо, были открыты, в них не было боли, страха, лишь отражалось странное облегчение. Сквозь рану на груди виднелось разорванное легкое, которое пузырилось розовой пеной.
– Все, – сказал Ивар, сглатывая ком в горле.
– Хорошо… – Две Марки закашлялся, изо рта хлынула кровь. – В бою… погиб… не от старости.
Он дернулся, выгнулся дугой, глаза остекленели.
Ивар опустил голову. В ушах едва слышно звучала грозная и пронзительная песнь, которую поют златовласые дочери Одина, унося в его чертоги очередного павшего на поле боя героя…
– Он был достойным воином, – сказал подошедший сзади Ингьяльд, – Я обязательно сложу о нем поминальную вису! Самую лучшую, которую только смогу!..
– Я плохо знал его до этого похода, – проговорил Лычко, – и теперь жалею об этом…
– Да что там говорить, – вздохнул Кари, – Эйрик был нам всем словно отец.
Ивар поднял голову, встал. Лицо его было неподвижным, будто высеченная из камня маска.
– Остальные живы? – спросил он.
– Да вроде, – ответил Лычко, оглядываясь. На ногах держались все – мелкие раны и ушибы не в счет. Две зубастые твари лежали мертвые, третья, которой отрубили лапы и перебили хребет, дергалась и шипела, тщетно пытаясь уползти.
– Тогда ищите яму для могилы. – Горе жгло сердце, точно его положили в костер, но Ивару удавалось сохранять голос ровным. Не к лицу конунгу выказывать свои чувства, какими бы сильными они ни были, – Чтобы вырыть ее среди этих камней, у нас нет заступов и времени…
Разбежались в разные стороны, вскоре донесся крик Харека:
– Нашел!
Павшего в битве, по обычаю, завернули в плащ, шлем вновь занял место на голове, скрыв седые волосы. В руки погибшему вложили меч, а ноги прикрыли щитом.
Ивар отдал свой: щит Эйрика, побывавший в пасти одного из чудовищ, напоминал окованный железом пучок щепок.
Тело завалили камнями, сверху водрузили большой Балун. Ингьяльд выступил вперед, и в темном ущелье зазвучали слова висы:
Как с открытой грудью
Вождь – не знало дрожи
Сердце – под удары
Стали шел, видали.
В скал краю – друг врана
Разил врагов – смерть
Принял предводитель
Змеи земли ладейной.
– Хорошо сложено, – сказал Ивар. – Достойно погибшего. Но я думаю, что Эйрик будет рад, если его гибель окажется не напрасной и мы все же доберемся до цели! Скафти, Харек, за лошадями! Нам пора в путь!
На запад, сколько хватало глаз, простиралась равнина, ровная, как палуба, и голая, будто лысина старого эриля Арнвида. Назвать ее степью не поворачивался язык —тут даже трава не росла. А поименовать пустыней мешало отсутствие песка.
С востока и юга равнину ограничивали горы. Белоголовые гиганты с отвесными склонами прятались в тумане, и видны были только ближайшие хребты, похожие на громадные крепостные валы из камня.
На выдающемся в степь отроге высилась башня. Основание ее было настолько толстым, что в нем можно было бы спрятать небольшую деревню, а острая вершина терялась в низко нависших серых облаках, которые сеяли Мелкий холодный дождь. Черные стены мокро блестели.
– Да, впечатляет, – сказал Нерейд, выглядывая из-за большого камня, за которым викинги устроили наблюдательный пункт. – Такую штуку с нахрапа не возьмешь. Даже ворот не видно!
– Окна есть, – сказал Ивар, вглядываясь в квадратные отверстия, расположенные на высоте нескольких поставленных друг на друга деревьев. – Но чтобы добраться до них, нам понадобятся крылья…
– Отрастим, – хмыкнул Болтун, хлюпнув носом Дождь лил не переставая второй день, и все вокруг было мокрым – камни, немногочисленные хилые деревья, растущие на склонах, даже воздух, – Лет за десять.
– Десять лет сидеть в этих скалах? – пробурчал Лычко. – Нет уж, лучше попробовать проломить стену! Хоть собственной головой!
– Ты себе льстишь, – усмехнулся Нерейд. – Твой лоб не настолько крепок. Хотя тут и таран не справится.
Черная башня выглядела могучей, будто старое дерево. Она словно вырастала прямо из скалы, можно было даже рассмотреть каменные корни, толстые и узловатые. От стен веяло холодной, презрительной мощью. Поднимающиеся к ним склоны были круты, и войско, решившееся пойти на штурм твердыни, имело бы не так много шансов,
Даже если бы в этом войске было не семеро дружинников, а многие тысячи воинов.
– Чего-то кочевников не видно, – вздохнул Лычко. – Даже стражи нет.
– Зачем ему здесь охрана? – Ивар пошевелился, разминая затекшие от лежания руки и ноги. В сапогах мокро хлюпнуло. – Через наружные посты никто не пробьется! А если кто и проскользнет, то, что он сделает? Нагадит разве что у подножия…
– А степняки кочуют где-нибудь подальше в степи, чтобы не мозолить глаза хозяину, – добавил Нереид, – Зачем они тут? Костры начнут жечь, песни орать, навозом лошадиным будет вонять. А колдуны, они уединение любят.
– С этим не поспоришь, – согласился Лычко.
Башня содрогнулась от основания до верхушки, на мгновение ее окутало облако темного дыма. В недрах земли родился тяжелый рокот, горы на горизонте зашатались.
– Это еще что? – воскликнул Нерейд, вцепившись руками в землю, которая ходила ходуном, точно льдина во время весеннего половодья. – Землетрясение?
– Непохоже, – Ивар приподнялся, впившись взором в подножие башни. Кусок стены бесшумно провалился внутрь, открыв широкий темный проход.
С острой, как наконечник копья, вершины башни с громким треском сорвались две черные молнии, ударили в облака, и, словно по команде, из проема широким потоком двинулись всадники на низкорослых лошадках. Невысокие, плотные, в кожаных доспехах, воины одинаково покачивались в седлах. У каждого на поясе был кривой меч, за спиной – колчан с луком и стрелами. Круглые щиты выглядели будто чешуйки, срезанные со спины старого дракона. Крохотные искорки горели на наконечниках коротких копий.
Всадники напоминали колонну муравьев, которая выбирается из разлапистого корневища трухлявого дерева.
– Они что, все прятались в башне? – с изумлением в голосе вопросил Нерейд, глядя, как воины сотня за сотней спускаются по крутому склону в степь, где выстраиваются длинными рядами.
– Нет, похоже, что их сотворили только что, – ответил Ивар. – Вместе с лошадьми и оружием.
С запада из пелены дождя вынырнули десятка два всадников. Передний выделялся шириной плеч и горделивой осанкой, гнедой конь под ним шел легко, едва не танцевал на ходу, чепрак посверкивал золотым шитьем.
– Это конунг, который поведет их в бой, – сказал Лычко. – Такого, судя по всему, не сотворишь.
Сразу за предводителем, держась на спине лошади с грацией поросой свиньи, скакал низенький толстый человечек в темных одеждах. Остальные были телохранители – их кольчуги сверкали под дождем словно рыбья чешуя. На серебряных щитах красовался оскаленный черный барс.
– А вот и колдун. – Нерейд сплюнул с таким отвращением, точно в рот ему попало что-то гадостное. – А те молнии в небо были знаком, чтобы они подошли ближе.
Людской ручей, текущий из башни, истончился, а потом и вовсе иссяк. Исполинское сооружение вновь вздрогнуло, будто собираясь подпрыгнуть. Провал у основания мгновенно исчез, не оставив никаких следов, словно стены состояли не из черного камня, а из воды.
– Ничего себе! – потрясенно промолвил Лычко.
Все вышедшие из башни воины спустились на равнину. Вместе они смахивали на огромную тучу, зачем-то севшую на землю. Колышущиеся над рядами копья напоминали волнующийся лес.
Степной конунг приподнялся на стременах, ветер донес его крик. Спрятавшийся за спиной вождя колдун активно размахивал перед лицом руками. При этом кособочился в седле, как старая больная выдра.
Предводитель степняков резко вскинул ладонь. По неровным рядам конных воинов прокатилось шевеление.
Чужой конунг крикнул еще что-то. Слов было не разобрать, но в голосе слышались повелительные нотки. Потом развернул гнедого коня и, не оборачиваясь, двинулся прочь.
Телохранители и колдун последовали за ним.
Огромный отряд, в котором было не меньше десяти тысяч человек, сдвинулся с места, словно единое живое существо. Казалось, что крошечная группа волочет его за собой как на аркане. Мягко стучали копыта, изредка доносилось лошадиное ржание.
Разговоров не было слышно. Сотворенные только сегодня воины молчали.
Или еще просто не научились говорить?
– Ну что, назад? – спросил Нерейд. – Сколько можно тут лежать! Ничего нового уже не увидим!
– Давай, – не стал спорить Ивар. – Лычко, ты первым…
Им предстояло ползком преодолеть полтора десятка шагов, прежде чем выступ скалы скроет их от любопытных взглядов со стороны башни. Потом можно пойти в полный рост, пока не доберутся до пещеры, в которой викинги нашли временное убежище.
Тьма была такая, что ее можно было пощупать руками. К ночи тучи сгустились, опустились ниже, и с неба не падало ни единого лучика света. Во мраке уныло шелестел дождь.
– Все готовы? – спросил Ивар, для проверки подскочив на месте. Приземлился бесшумно: ничего не звякнуло, не громыхнуло.
– Готовы, – ответил за всех, как и следовало ожидать, Нерейд. – Только как мы в такой тьме пойдем? На ощупь?
– Именно так и пойдем, – ответил Ивар. – Лычко нас поведет, он и в темноте видит.
– На это у нас в племени все горазды, – хмыкнул русич, – Шагайте за мной.
Лошадей оставили около пещеры, привязав не очень крепко. Если вылазка в башню закончится неудачей, то животные смогут оборвать привязь и уйти. Если все завершится успешно, то их не придется долго искать.
Ивар шел, ориентируясь на шум шагов впереди. Лычко, умевший красться неслышно, нарочито шаркал, иногда шепотом предупреждал о таящихся во тьме препятствиях.
Но помогало это мало. Сапоги скользили по мокрым камням, ямы словно сами сползались под ноги, а выскочивший из мрака валун ударил в коленку. Боль стегнула от бедра до пятки, и дальше Ивар прихрамывал.
Сначала спускались, потом пришлось лезть вверх по крутому склону, на котором и горный козел почувствовал бы себя неуютно. Ноги то и дело срывались с каменистых зазубрин и едва заметных уступов. Вниз летели мелкие камешки – шум от их падения хлестал по ушам сильнее грохота камнепада.
– Тише! – то и дело зло шипел Лычко. – Претесь точно стадо туров по лесу! Вас слышно аж в Царьграде!
Подъем кончился, и тьма впереди сгустилась.
– Добрались, – негромко сказал Лычко. – Не стукнитесь лбами о башню, а то хозяина разбудите!
Ивар спешно остановился, протянул руку, пальцы коснулись холодного камня.
– Ингьяльд, давай! – сказал где-то во тьме Нерейд. Голос его из-за насморка звучал гнусаво, – Продырявь эту штуку! Зря, что ли, мы тебя тащили так далеко!
– Без меня вы бы у Черного Камня и остались! – огрызнулся обиженный эр иль.
– Всем заткнуть рты! – негромко, но властно сказал Ивар. – Замереть и слушать! А ты, Ингьяльд, принимайся за работу!
Некоторое время было тихо, только шелестел дождь да сопел Кари, напоминая простуженного медведя. Тьма пахла сырым камнем. Потом Ив ару показалось, что он различает во тьме контуры нескладной фигуры. От пальцев Ингьяльда, который стремительными росчерками рисовал что-то на стене, источался слабый, едва заметный свет.
Руны загорались на мгновение, каждая – своим цветом, но тут же гасли, словно черный камень заглатывал их, как болото – брошенные в него булыжники. Ингьяльд негромко ругался.
– Не могу, – сказал он наконец. – Тут слишком сильные чары. Мне их не пробить так вот сразу. Только если несколько дней повозиться, разобраться во всем.
– Ага, и все это время хозяин башни будет на нас сверху из окошка спокойно поглядывать и вино попивать, – съязвил Нерейд.
– Может быть, тут есть подземелья, через которые можно проникнуть в башню? – спросил Ивар. – Пробить землю легче, чем камень!
Ингьяльд на мгновение замер, потом проговорил безнадежно:
– Нет, ничего не чувствую. Под нами сплошная скала.
– Что же делать? – растерянно спросил Харек.
– Есть один способ. – Голос эриля дрогнул, – Только он вряд ли вам понравится.
