Глава 14
ТРИДЕСЯТЫЕ ВСТРЕЧИ
Под копытами чавкал зеленый, будто лягушачья шкура, мох. Деревья стояли тесно, чуть не сплетаясь корнями, меж серых стволов плыли клочья тумана. Ветви с длинными иголками образовывали настоящую крышу, пробить которую солнечным лучам было не под силу.
Викинги ехали в сыром полумраке. Слышно было шумное дыхание коней, да изредка из чащи доносились тревожные крики неведомых птах.
– Долго еще? – вытрясая из волос набившиеся туда иголки, спросил Нерейд. – Третий день едем, и все лесом. Надоели мне эти дебри…
– Как может надоесть лес? – удивился Лычко. – Тут же здорово!
С душераздирающим скрипом ближайшее к русичу дерево рухнуло. Раздался глухой удар, в стороны полетели обломки веток. В воздух взвилось облако сухих иголок.
– Ага, здорово схлопотать по башке таким вот дубцом, – злорадно согласился Нерейд.
Лычко смущенно потупился.
– Сколько нужно, столько и будем ехать лесом, – сказал Ивар, – от этого места и до победы… В смысле, до тех пор пока лес не закончится.
Наткнулись на ручей или, скорее, на небольшую речушку. В прозрачной воде извивались ленты водорослей, меж них скользили, вспыхивая на солнце каплями серебра, крошечные рыбки. На другом берегу почва была уже более сухой, сумрачные ели сменились березами.
Когда между белых стволов мелькнуло что-то массивное, Ивар сперва решил, что ему померещилось. Но протирание глаз ни к чему не привело. На небольшой, уютной полянке расположилась громадная печь. Белые бока украшали цветастые узоры, из длинной трубы вился легкий дымок, а полукруглое отверстие в передней части казалось ухмыляющимся ртом.
Викинги придержали коней.
– Это еще что такое? – проворчал Эйрик. – Дома нет, а печь есть…
– Тут, в этом сумасшедшем Тридесятом царстве, все бывает, – пояснил Нерейд, почесывая подбородок. – Скоро зайцы по небу полетят…
– Отведайте пирожков, – раздался от печи мелодичный, хоть и несколько гулкий, женский голос. В ее глубине что-то загрохотало – и на свет выдвинулся железный лист, на котором ровными рядами возлежали румяные пирожки
Над поляной поплыл сладкий аромат печева.
Кари шумно сглотнул.
– Как думаешь, не отравлено? – спросил Ивар у Ингьяльда.
– Сейчас проверим, – Эриль спрыгнул с коня. – А то вдруг это особая форма жизни, подманивающая людей ядовитыми пирожками, а потом пожирающая их трупы…
– Опять его понесло. – Нерейд выразительно покрутил пальцем у виска.
Но как бы ни забалтывался Большая Рука, дело свое он знал. Руна Нужды, начертанная ножом на боку пирожка, на мгновение вспыхнула, но тут же погасла, превратившись в два перекрещенных надреза.
– Есть можно, – сказал Ингьяльд, берясь за слегка покромсанный пирожок. – Ай, он горячий!
Викинги посыпались с коней, точно перезрелые ягоды с куста. Всем надоела походная пища, хотелось чего-то домашнего, свежего…
– Кушайте на здоровье! – гулко и ласково приговаривала печь. – Кушайте!
Ивар, храня достоинство конунга, слез с седла неспешно, к печи приблизился последним. Осторожно взял пирожок, некоторое время подержал в руке, а потом откусил. Пропеченное тесто просто таяло во рту, а ягодная начинка была нежной, словно масло.
– Теперь мне нравится этот лес! – пробурчал Нерейд с набитым ртом. – Пусть тут даже печи разговаривают, зато с голоду не подохнешь…
– С голоду в любом лесу не помрешь, – заметил Лычко, уничтожая третий пирожок.
Железный поднос опустошили в одно мгновение. Стояли, сыто поглаживая животы. Харек вытирал губы, перепачканные ягодным соком, а Скафти одолела оглушительная икота
– Опять жрал как в голодный год, – с неудовольствием пробурчал Эйрик.
Печь заурчала, будто огромная кошка, втянула железный лист в себя. Дым из трубы потек гуще, в нем замелькали багровые искры, и тут же выехал новый лист, на котором истекали жиром ряды пирожков, одинаковых, словно шерстинки на пузе медведя.
– Кушайте на здоровье, – проворковала печь.
– Не нравится мне это, – сказал Ивар, глядя, как дружинники с радостными воплями набросились на дармовое угощение. На этот раз пирожки были с мясом, – Бесплатный сыр бывает только в ловушке.
– Ты становишься излишне подозрительным, – пожал плечами Эйрик. – Какая тут может быть ловушка?
– Не знаю, но есть это не буду.
Вторую порцию умяли с тем же аппетитом, а с третьей получилась заминка. Глаза у едоков были осоловелые, животы топорщились так, что было заметно даже под кольчугами, Скафти икал громко и равномерно, вздрагивая всем телом, точно его кололи спицей в задницу.
– Кушайте, – настойчиво повторила печь, – Мальчики должны хорошо кушать…
– Сейчас брюхо треснет, – сказал Нерейд, глядя на пирожки с явным отвращением. – Вон даже в Кари больше не лезет…
– Если мальчики не хотят кушать, то их нужно заставить! – В гулком рокотании прорезались грозные нотки, под печью что-то противно заскрежетало, и она сдвинулась с места. – Кушайте!..
Некогда ласковый голос превратился в грозный рык, а печь, здоровенная, словно сарай, напоминала теперь Дракона. Из ее трубы столбами валил черный дым, она медленно, но неумолимо надвигалась. Остановить ее смог разве что горный хребет.
– А ну по коням! – гаркнул Ивар. – И убираемся оттуда, а то она потопчет вас, как бык муравьев!
– Кушайте!!! Кушайте!!! – Печь ревела и грохотала.
Викинги вскочили в седла, испуганные кони сорвались с места в галоп. По сторонам замелькали стволы рев и грохот постепенно затихли вдали.
– Ну и печка, – сказал Лычко, когда шум остался позади. Лоб русича блестел от пота, а в глазах было ошеломление, – закормила бы до смерти!
– Это запросто, – согласился Ивар.
Дальше ехали светлым лиственным лесом. Часто встречались залитые солнцем поляны, в кронах весело пели птицы, из травы блестели упругими шляпками маслята, навевал бодрость густой аромат листвы.
Когда впереди показалась высокая бревенчатая стена, Ивар чуть не выругался. Привык, что от любых строений в Тридесятом царстве только неприятности. За стеной высился раскрашенный, словно шапка скомороха, терем, блестели наличники, солнце отражалось в окнах.
– А тут еще что? – мрачно пробурчал Эйрик. – Говорящий сортир?
На вершине терема распахнулось окошко, оттуда высунулась, махая платочком, девица в алом кокошнике и с русой косой. Коса оказалась длинной и свисала, чуть ли не до середины терема, а на румяном личике играла радостная улыбка.
– Ой, доблестные витязи, – заголосила девица, – ой, счастье-то, какое. Ой, настал конец плену моему тяжкому!
Ивар остановил коня.
– Ой, томлюсь я в заточении уже много лет! Ой, семь злых братьев заточили меня сюда да творят всякие непотребства! Ой, да сокрушите их силушку черную да отвезите меня к отцу с матерью…
– За мной! – скомандовал Ивар и повернул коня в сторону.
– Ой, куда же вы? – В воплях появилась растерянность, – Ой, неужто кинете девицу красную, молодцы добрые?
– Страдает девушка, подсобить надо, – натужно сказал Харек. – Может, повернем, конунг?
– Что страдает, по ее круглой, довольной роже не видно, – мрачно отрезал Ивар. – У нас свои дела. Если будем на всякую ерунду отвлекаться, то никогда не доберемся до цели…
– Попавшие в беду девушки – ерунда? – поразился Ингьяльд.
– Да. – Ивар был неумолим, – Мы отправились в это путешествие не для того, чтобы подвиги совершать.
– Ой, не оставьте меня, горемычную!.. Ой, спасите!
Конунг повел отряд вокруг терема, а истошные вопли, то ослабевая, то усиливаясь, все же доносились сквозь густую листву.
– На наших плечах судьба родины! – продолжил Ивар, понимая, что сердца дружинников так и рвутся туда, где в прекрасном тереме страдает красавица, наверняка дочь конунга, а то и императора. – Вот как спасем ее, так и для девиц время найдется.
Крики постепенно слабели, пока не стихли совсем.
На третий день пути лес поредел, воздух стал суше. Солнечные лучи легко пронизывали пространство между деревьями, висели в воздухе золотистыми дымными полотнищами.
А потом белые, серые и коричневые стволы остались позади, впереди раскинулось бескрайнее травяное море. Ветер гонял по нему настоящие волны, воздух был полон запахов свежей зелени, из пронзительной синевы неба пилась песня невидимой с земли пташки.
– Жаворонок, – с удивлением сказал Лычко. – Даже тут они расплодились.
Когда выехали из-под сени деревьев, сразу стало жарко. Кони лениво перебирали ногами, а высокая трава колосилась, точно спелая пшеница. С тяжелым гудением носились насекомые.
– Вот так же раньше выглядела степь южнее Киева, – с горечью промолвил Лычко. – До тех пор пока туда не нагрянул враг!
Сонное настроение пропало, словно жаркое солнце закрыли холодные тучи. Конунг пришпорил коня. Лес вскоре превратился в темную полосу, а затем скрылся за горизонтом.
К вечеру впереди показалась небольшая рощица, а рядом с ней – зеленый округлый холм.
– Ой, не нравится мне эта штука, – сказал Нерейд, привстав на стременах и приложив ладонь ко лбу. – Больно уж она правильная…
– Мне тоже, – согласился Ивар. Что-то тревожащее было в очертаниях возвышенности, слишком мало походила она на покрытую травой кучу земли. – Но лошади устали, а там, где деревья, вода. Лучшего места для ночевки не сыскать. Так что рискнем.
К роще подъезжали медленно, чуть ли не шагом. Холм рос, заходящее солнце играло бликами на его округлых склонах, потом стала видна идущая наискосок полоса треугольных каменных глыб, торчащих прямо из земли.
– Это еще что? – Эйрик хмыкнул. – Забор?
– Непохоже. – Ивар жадно шарил глазами, пытаясь понять, что именно они сейчас рассматривают. Холм высился вплотную к краю рощи, в которой несколько деревьев были повалены, а в земле виднелись длинные борозды. Чуть дальше, в центре рощи, через густой кустарник посверкивала вода.
– Ой, – сказал Харек, – Это же дракон!..
В голове Ивара что-то щелкнуло – и все стало на свои места, полоса плит сделалась гребнем на спине громадного, будто скала, зверя. Он лежал на боку, свернувшись, точно кот. Хвост, лапы и голова прятались с другой стороны, и викинги видели только спину.
– Стоять! – поспешно велел конунг.
Дракон был неподвижен, чешуйчатые бока не колыхались.
– Может, он подох? – с надеждой в голосе предположил Нерейд. – Или спит?
– Надо проверить. – Ивар спрыгнул с седла. – Коней оставим здесь, на твое, Скафти, попечение. Остальные за мной.
Шлем с отвычки показался тяжелым, кольчуга неудобной, а меч, которым как следует не орудовал с самой схватки со степняками, и вовсе заупрямился, не желая вылезать из ножен.
– Готовы? – спросил Ивар, отцепляя от седла небольшой круглый щит. Понятное дело, что от удара чудовищной лапы или от потока пламени он не спасет, но все же с ним чувствуешь себя уверенней.
В ответ прозвучал нестройный хор согласных возгласов.
В нескольких десятках шагов от дракона стал слышен храпящий, булькающий звук. Словно в огромном котле неторопливо кипело густое варево, огонь под которым раздували дырявыми мехами.
– Это еще что? – тихо спросил Ивар, повернувшись к Ингьяльду.
– А я почем знаю? – ответил тот. – Это первый дракон, которого вижу! Может, это у него в брюхе бурчит!
– После сытного обеда, – добавил Нерейд.
Подкрались ближе. Зеленая спина, покрытая чешуйками размером с ладонь, нависла над головой. От нее исходил слабый запах тины. Булькающие хрипы стали громче, теперь было ясно, что их испускает дракон.
– Это у него в легких хрипит, – с недоуменной миной сказал Ингьяльд, – не будь я эрилем…
– Хоть в тяжелых!.. – цыкнул Ивар. – Тихо!
На цыпочках прокрались вдоль спины, туда, где должна была начинаться шея. Но с ней что-то было не так. Спина заканчивалась тремя толстенными чешуйчатыми наростами, которые уходили из поля зрения.
– Три? Три головы? – Нерейд едва не подпрыгнул от изумления. – Не может быть!
– Это еще почему? – удивился Лычко. – Это не дракон, а змей. Ему так положено. Скажи спасибо, что не двенадцать.
С той стороны, где должны были находиться головы, донеслись громогласные кашляющие звуки. Огромное тело шевельнулось, земля ощутимо вздрогнула.
– Ну что, зарубим тварь, чтобы не мучилась? – предложил Нерейд. Лицо его раскраснелось, глаза азартно горели, – Когда еще такой шанс завалить дракона… ну змея будет?
– Как ты его зарубишь? – возразил Эйрик. – Погляди, чешуя какая! Ее ничем не проткнешь! День будешь мучиться, пока одну шею перережешь! Лучше убраться подобру-поздорову, пока он нас не заметил… Что скажешь, конунг?
– Я повторяю, мы здесь не для того, чтобы совершать подвиги, – сказал Ивар, – И поэтому…
Змей захрипел сильнее, кашель донесся вновь, такой мощный, словно простуда одолела горный хребет и тот прочищал горло, заваленное камнями. Земля тряслась как драккар в бурю.
– Вы как хотите, а я останусь тут и попробую его вылечить! – твердо сказал Ингьяльд.
– Ты свихнулся? – Нерейд тряхнул рыжей гривой. – Он тебя сожрет сразу, как увидит. Это ж тварь безмозглая, хищная!
– А вот за тварь безмозглую ответишь, – прорычал кто-то гнусаво. Над спиной змея показалась громадная, как телега, зеленая морда. Белесые глаза размером со щиты заливала муть, в ноздрях что-то пузырилось но острые белые зубы, длиной превосходящие кинжалы, внушали уважение. – Тебя… съем… сразу… Апчхи!
Викингов обдало зловонным смрадом, комки слизи размером с ежей полетели во все стороны. Чмоканье раздавалось такое, словно отряд быков маршировал по большому котлу, наполненному густой кашей.
– Э, будьте здоровы, – сказал вежливый Ингьяльд, вытирая лицо.
– Спасибо. – Рядом с первой головой показалась вторая. Благодаря длине шей змей мог запросто заглядывать себе за спину.
– Да… Плевал на меня верблюд… – Нерейд стоял, весь покрытый зеленой слизью, словно сутки побарахтался в яме с отбросами, на лице его сердито блестели темные глаза, – даже мангас как-то сморкался в мою сторону, но все равно это было не то, совсем не то…
– Будешь знать, как обзываться! – злорадно прорычала третья голова, самая большая. – А… а… апч…
Огромная пасть, похожая на вход в пещеру, распахнулась для чиха, в ней дернулся красный язык. Викинги кинулись врассыпную. Ивар поспешно отскочил, прикрываясь щитом.
Но шума и извержения соплей не последовало. Зуд в носу рассосался сам собой. Самая большая голова с шумом втягивала воздух, кривилась, шевелила ноздрями, в каждую из которых легко протиснулся бы заяц. Первой, гудя по мутному взору, было совсем худо, так что в разговор вступила вторая.
– Кто вы такие будете?.. – спросила она, пустив из пасти тонкую струйку дыма. Скорее всего, для солидности,
– Путники, – степенно ответил Ивар и на всякий случай добавил: – Люди.
– Что не песиголовцы, сам вижу. – Вторая голова мелко захихикала, пока не подавилась смехом и не зашлась в кашле. Первая и вовсе пропала из виду, а третья рассматривала викингов с каким-то зловещим интересом, подозрительно похожим на кулинарный. – А зачем обидными словами ругаетесь?
– Это мы от невежества, – объяснил Ингьяльд, тщетно пытающийся стереть сопли с кольчуги, – Приняли вас за тупого дракона…
– Чего ты с ними болтаешь? – спросила самая большая голова. – Давай съедим, и вся недолга!
– Когда болеешь, жрать много вредно! – наставительно изрекла вторая голова. Она казалась самой умной, а чешуйки вокруг ее пасти выглядели потертыми, – К тому же выковыривать их из кольчуг долго, а прямо с кольчугами есть – брюхо вспучит!
– А вон кони! – не сдавалась большая голова. Она яростно клацала челюстями, пускала слюни и выглядела ужасно голодной.
– Как ты за ними гоняться будешь на трясущихся лапах? – прохрипела невидимая для людей первая голова, потом вновь чихнула, – К тому же я слышал, что один из них собирался нас лечить…
– Это правда? – Потертая голова посмотрела на людей с любопытством.
– Я бы попробовал, – без особой охоты сказал Ингьяльд, – Сделал бы отвар…
– Ужин отменяется, – потертая голова строго посмотрела на большую, та разочарованно зашипела и отвернулась, – а вы, люди, занимайте место вон там, у озера. Когда будет готов твой отвар?
– К полуночи.
– Приступайте, – благосклонно кивнула потертая голова. – А мы будем следить.
Она исчезла, громадное тело дрогнуло, взвился и опал хвост, длинный, слоено вековая сосна. Чешуйчатый зверь извернулся, приподнялся, стали видны лапы, мощные и короткие, как у ящерицы, блеснули острейшие когти, способные дробить камни.
– Клянусь Йормунгандом, он чудовищно велик! – Нерейд, забыв про то, что весь вымазан слизью, восхищенно уставился на змея. Тот походил на покрытую зеленой чешуей гору.
– Помните, мы будем следить! – громыхнуло из вышины, где на длинных, как мачты, шеях качались головы.
Одновременно распахнулись пасти, и вечернее небо рассекли три языка багрового пламени.
– Это чтобы ты лучше работал, – догадался Ивар. – Пойдем, лагерь разобьем.
Костер развели у самого берега круглого, как монета, озерца. Оранжевый, пламенный цветок отражался в тихой темной воде, а отражения искр летели вниз, в глубину, и гасли, будто наткнувшись на дно.
Ингьяльд отобрал самый большой котел, набросал туда каких-то вонючих трав, которые извлек с самого дна мешка. Теперь эриль сидел у огня, помешивая варево, которое негромко, но мощно булькало. Горький травяной запах плыл над степью, заставляя лошадей нервно фыркать. От него кружилась голова, а сердце гулко и мощно колотилось.
– Ты лекарство варишь или отраву? – поинтересовался Нерейд, который с помощью озерного песка пытался отчистить кольчугу от змеиных соплей. Судя по доносившимся время от времени ругательствам, дело продвигалось туго.
– Не задавай такие вопросы! Вдруг услышит! – Ингьяльд боязливо оглянулся туда, где в наступившей темноте угадывалась громадная туша трехголового зверя. Там время от времени рокотало, чувствовалось движение, иногда змей чихал, сотрясая землю и заставляя беситься лошадей. В иное же время, прислушавшись, можно было услышать, как хрипит у него в груди.
– Пусть даже услышит, – упрямо продолжал гнуть свое Болтун. – Что с того? Пить откажется – так ему же хуже!
Эриль пугливо озирался, но змей никак не показывал, что слышит человеческие разговоры.
Когда варево было готово, Ингьяльд выдернул из костра горящую палку, поднял над головой. Голос его слегка подрагивал.
– Пойду. Не поминайте лихом.
– Да поможет тебе Один, – сказал Ивар.
Держа перед собой импровизированный факел, Ингьяльд направился во тьму. Во мраке шелестели его шаги, потом над степью пронесся недовольный рев. Змей что-то спрашивал, ответов эриля слышно не было.
– Уговаривает, – догадался Нерейд, развешивающий мокрую одежду около костра, – я бы тоже такую гадость без уговоров пить не стал. Этот зеленый хоть и змей, но не дурак!
– Что не дурак, понятно, – хмыкнул Эйрик, – Три головы, и каждая куда как больше твоей! Ума должно быть – завались…
– Хватит ли отвара? – почесав голову, спросил Харек. – Эта тварь вон какая большая, а котел маленький..
– Должно хватить, – ответил Ивар, напряженно вслушиваясь. – Если надо, то еще сварим.
Послышались шаги, в круг света вступил Ингьяльд. Несмотря на багровые отсветы, лицо его было белым, словно его обсыпали мукой, а руки тряслись. Пустой котелок раскачивался, точно дерево в бурю.
– Ну что? – спросил Лычко, – Выпил?
– Выпил, – кивнул Ингьяльд. – Сейчас спать укладывается…
– Может, мы под шумок того, ноги сделаем? – Нерейд понизил голос – А то вдруг твой отвар не подействует!
– Две головы спят, одна бдит, – безрадостно вздохнул эриль. – Не ускользнешь. Ложитесь-ка лучше. Я посторожу, мне все равно еще одну порцию готовить. На утро.
– Есть можно всех. Находясь на вершине пищевой цепочки, нечего привередничать! Ведь ты не будешь возражать, что мы находимся на вершине? – Этот голос звучал гнусаво, словно нос его обладателю крепко зажали.
– Не буду, – второй голос был пропитан занудством, как у эриля, бормочущего о благодеяниях асов, – но ведь разум – такое редкое явление! Нельзя есть существ, им обладающих…
– А также тех, от кого потом брюхо болит, – третий говорил так же просто и незамысловато, как Кари. И ума, видимо, был такого же, – Всяких волшебников, колдунов и магов.
– Это точно!.. – хором согласились два первых голоса, а второй хитро добавил, словно искушая остальных:
– Но иногда нужно, с познавательными целями! Ивар лежал в полудреме, пытаясь осознать, кто это может вести такой разговор у них на стоянке. Выходило, что все это ему снится, хотя для сна беседа была слишком связной.
– Тише вы! – послышался раздраженный голос Ингьяльда. – Перебудите всех!..
Ивар рывком откинул одеяло и сел. Уж эрилю в сновидениях конунга делать было совершенно нечего!
Над степью занималось бледное утро, около угасающего костра хлопотал Ингьяльд, подкладывал на багровые угли, похожие на россыпь мерцающих рубинов, сухие ветки. А чуть дальше, подмяв брюхом прибрежные кусты, разлегся трехголовый змей. Его чешуя тускло блестела.
Три пары глаз, огромных, словно щиты, уставились на Ивара.
– Ага, один проснулся, – сказала правая голова чуть гнусаво, – завтрак сам марширует в пасть!..
– Не обращай внимания – средняя голова, с потертыми чешуйками, хмыкнула, – это он так шутит. Третья, самая большая, бросила на конунга лишь мимолетный взор и принялась разглядывать свое отражение в озере. Скалила зубы, шевелила языком, только что не подмигивала.
– Доброе утро, во-первых, – сказал Ивар, судорожно пытаясь нашарить рядом с собой меч.
– Доброе, – охотно отозвалась средняя голова, правая, самая зеленая, ехидно ухмыльнулась. В ее глазах горел насмешливый огонек, напомнивший Ивару Нерейда.
– Как прошло лечение?..
– Прекрасно, – Ингьяльд, ворошивший угли в костре дунул чуть сильнее, чем следовало, и закашлялся, наглотавшись пепла. – Наш трехголовый друг почти здоров.
– Приятно это слышать, – Ивар наконец нащупал рукоять оружия, но успокоения это ему не принесло. Меч против змея что зубочистка…
– А уж нам как приятно, – прогнусавила зеленая голова. – Аппетит вернулся, мясца охота свежего!
– Хватит тебе. – В глазах средней головы мелькнуло неудовольствие. – Мы тоже умеем быть благодарными. Вы вылечили нас, мы в ответ покажем место, где расположен выход из Тридесятого царства. Эй, левый, не спи…
– Я им сказал, куда мы едем, – чуть виновато шепнул Ингьяльд. – А они в ответ столько всякого наговорили! Я за эту ночь узнал больше, чем за всю жизнь…
Несмотря на красные глаза и осунувшееся лицо, эриль был доволен и напоминал сейчас медведя, дорвавшегося до бочки с медом.
– Ладно, чего уж теперь, – вздохнул Ивар.
– Глядите в точку пересечения, – сказала потертая голова. – Там все увидите!
Три громадных, украшенных острыми белыми зубами пасти распахнулись одновременно.
– Давай! – скомандовала средняя, и светлеющее небо с ревом распорол клинок ослепительно-синего пламени.
По горлу прокатилось вздутие, вырвалось наружу потоком алого огня, такого яркого, что при прямом взгляде на него глазам становилось больно. Самая большая голова выплюнула струю белого пламени.
Гибкие шеи чуть повернулись, и три огненных клинка пересеклись в одной точке, наложились друг на друга и… словно потеряли цвет. В центре пламенного цветка с шестью лепестками протаяло отверстие, в котором Ивар четко разглядел безрадостный пейзаж – серые скалы, беспорядочно громоздящиеся друг на друга, и между ними – яму, как две капли воды похожую на ту, в которую викингам пришлось прыгать у Черного Камня.
– Все, я запомнил! – крикнул Ивар. Пламя исчезло, змей захлопнул пасти.
– Вот и отлично, – сказала средняя голова. – Это место в шести днях пути на восток. Долг, как говорится, платежом красен. Мы расплатились, и теперь нам пора! Удачи в пути!
– Спасибо, – ответил Ингьяльд.
С треском выпростались в стороны широкие крылья, до сего момента так плотно сложенные вдоль гребня, что их и видно-то не было. Змей вытянул три шеи, словно огромный гусь, слегка разбежался, волоча за собой хвост.
– Крылья хлопнули – налетевший вихрь разметал костер, сдул одеяло Ивара, которое унеслось в воду, и чуть не сбил с ног Ингьяльда. Змей подпрыгнул и тяжело, натужно махая крыльями, принялся набирать высоту.
– Вот сарай летучий, – сонным голосом буркнул Нерейд. – Разбудил, чтоб ему пузом в землю шмякнуться!
– Если сейчас шмякнется, то нас раздавит, – заметил Кари, зевая на зависть всем змеям и драконам.
Лычко с проклятиями выпутывал из шевелюры набившиеся туда угольки. От него разило палеными волосами.
Змей поднялся выше, сделал круг. Выглянувшее из-за горизонта солнце обдало его лучами, и чешуя заблистала так, словно она была выложена изумрудами. Тройной пламенный выдох заставил воздух в зените задрожать от восхищения, и громадная трехголовая фигура медленно двинулась на север.
– Осень… – проговорил Нерейд. – Птички улетают в теплые края.
– Вставай, птичка! – рассмеялся Ивар. – Все поднимайтесь! Нам еще скакать и скакать!
И сам поспешно бросился к озеру – вылавливать одеяло.
Тощие воины в длинных кольчугах поднялись из высокой травы так внезапно, что Ивар едва успел выхватить меч. Обрушил его на голову ближайшему из нападавших та с треском отвалилась, отбил удар следующего.
– Да это же скелеты! – долетел из-за спины удивленный крик.
Ивар отбил еще удар и только после этого пригляделся. На викингов молча и страшно наступали самые настоящие костяки. Кольчуги и мечи их покрывали пятна ржавчины, из-под шлемов скалились гнилые зубы, рукояти оружия сжимали лишенные плоти пальцы.
– Никак родня Костяной Ноги! – предположил Нерейд, ловким ударом снося головы сразу двум противникам.
– Братья, не иначе! – согласился Ивар.
Схватка получилась сумбурной и скучной. Скелетов было много, но они тупо перли вперед безо всякого строя, а двигались медленно, как мухи весной. От любого удара хрупкие кости трескались, ломались, рассыпались в пыль.
– Бей по головам! – крикнул конунг.
Лишенные черепов тела махали клинками во все стороны, попадали по своим, пока сами не разваливались на куски. Обломки тоже пытались ползти, возились в траве отрубленные и отвалившиеся конечности.
Земля вскоре оказалась покрыта копошащимся ковром из тускло-желтых костей.
– Ну что, все? – спросил Ивар, опуская руку с мечом. – И зачем только нападали?
– Может, охраняют чего, – предположил Лычко.
Когда двинули коней с места, то под копытами захрустело, словно ехали по мелко нарубленному хворосту. Животные вздрагивали, прядали ушами, дергали хвостами. Успокоились далеко не сразу.
– Ага, теперь ясно, чего охраняли, – проговорил Нерейд, когда далеко впереди, на горизонте, блеснула искорка:
– Что там? – спросил Ивар.
– Пока вижу только крышу, выстланную золотом, прищурившись, ответил рыжий викинг, – но, судя по ее размерам, строение там немалое.
– Что, жилище очередного колдуна? И стража под стать… – Ивар оглянулся на Ингьяльда.
– Пока ничего не чую, – ответил тот неопределенно, – но лучше бы облачиться в кольчуги…
Искорка росла, надвигалась, потом распалась на несколько сверкающих вершин. Солнечные лучи отражались от золоченых крыш стройных, словно багдадские танцовщицы, башен. Стены их, сложенные из темного камня, казались по контрасту угольно-черными.
Когда подъехали ближе, стало видно, что башни вырастают из громадного здания. Его окружала стена, сложенная из громадных глыб, подогнанных так плотно, что в щелочку не протиснулся бы и муравей. Вместо окон щурились бойницы. Посверкивали металлические створки исполинских ворот.
– Да, тот, кто тут живет, не отличается гостеприимством, – сказал Ивар. – Нам лучше объехать…
Створки распахнулись с таким лязгом, словно их не смазывали лет сто. Из проема на громадном черном жеребце выехал всадник. За спиной его вился темный плащ, а голова блестела, точно яйцо.
Неторопливо и уверенно он направился наперерез путникам.
– Что-то с ним не так, – Ингьяльд пошатнулся в седле, – совсем не так…
– Всего один человек, да и тот лысый, – ответил Нерейд. – Чего его бояться?
– Он не человек, – покачал головой эриль.
– В любом случае уже поздно, – оборвал беседу Ивар. – Будьте начеку!
Лицо одинокого всадника выглядело изможденным, словно желтую кожу натянули прямо на череп, на котором не осталось ни единого волоска. Темные глаза лихорадочно блестели, как у больного, но голос звучал сильно.
– Мир вам, путники. Куда путь держите?
– На восток, – ответил Ивар, взглядом обшаривая незнакомца. Сам тощий, словно кузнечик, оружия не видно, но выглядит более опасным, чем клубок ядовитых змей. Плащ окутывает тело целиком, видны только руки с гибкими, длинными пальцами.
– Не откажитесь от приглашения на пир в моем скромном обиталище. – Всадник улыбнулся, кожа на скулах натянулась, грозя треснуть.
– Откажемся, поскольку даже не знаем твоего имени. – Ивар бесстрастно пожал плечами, – Кроме того, мы торопимся.
– Ах да, прошу прощения, – незнакомец улыбнулся столь криво, что даже у ящерицы получилось бы лучше, недостаток общения сказывается. Я правитель Тридесятого царства Кощей Бессмертный и думаю, что небольшой пир вас не задержит.
– Бессмертный? – поразился Нерейд. – Это в каком смысле?
– В прямом, – Кощей больше не улыбался, голос его стал торжественным. – В мои владения нет доступа смерти!
– Да? Занятно, – без особого любопытства пробормотал Ивар. – Правитель? А что же мне Баба Яга Костяная Нога сказала, что у вас тут никто не правит…
– А это у нее от старости в голове помутилось! – Бессмертный нахмурился, в небесах потемнело, где-то в вершине зловеще громыхнуло. – Или забыла мою мощь великую?
Кощей вскинул руки.
Синева чистого доселе неба стремительно набухала тучами, черными, словно душа злодея. Завыл ветер, холодный, пронизывающий, тучи сползались, сливались в клубящееся облако. В нем ревело, грохотало, полыхали мертвенно-бледные молнии.
– От такого приглашения трудно отказаться, – бесстрастно сказал Ивар. – Пожалуй, мы заедем на пир.
– Вот и отлично, – Бессмертный опустил руки, развернул коня, похожего на сгусток мглы. Тот даже ступал бесшумно, травинки под его мощным телом едва пригибались, словно плыл по воздуху.
Тучи расползались неохотно, с сердитым рычанием растворялись в лазури, будто пятна краски в воде.
– Ох, зря ты согласился, – подъехав к конунгу вплотную, прошептал Ингьяльд. В голосе его слышалась тревога, – Едем прямо к волку в пасть.
– Как такому откажешь? – так же тихо ответил Ивар. – Понадеемся на удачу. Не пропадем.
Говорил твердо, хотя никакой уверенности не чувствовал. Тощая спина, обтянутая черной тканью, что виднелась впереди, выглядела зловеще, а лысый затылок жирно блестел.
Сложенные из громадных глыб стены надвинулись, копыта лошадей прогрохотали по проложенному над узким, но очень глубоким рвом мосту. На дне рва клубилась тьма, в ней что-то шевелилось, доносился шорох и неприятный скрежет, точно что-то очень твердое скребло по камню.
От этого звука подирал мороз.
За стеной оказался мощенный каменными плитами двор. Лишь в одном месте виднелась заросшая травой земля. Там возвышался, раскинув толстенные ветви, невысокий, но очень мощный дуб. Листья его чуть слышно шелестели, а в развилине примостился здоровенный, окованный металлическими полосами сундук.
– Кто же это так вещи хранит? – сразу заволновался Нерейд. – Украсть могут!
– Следуйте за мной, дорогие гости, – сказал Кощей, легко спрыгнув с коня. – О ваших лошадях позаботятся.
Громыхая костями, во дворе объявились несколько скелетов. Эти были без оружия, бесстыдно голые. На ребрах одного висели клочья сгнившей ткани, с головы другого свешивались остатки волос.
– Ну и слуги у него, – проворчал Лычко, брезгливо отстраняясь от воняющего разрытой могилой конюха. – А еще говорит, что смерти сюда дороги нет!
Вслед за хозяином поднялись на высокое крыльцо вступили в громадный темный зал. Кощей хлопнул в ладоши – и на стенах запылали десятки факелов. Стало видно, что пол покрыт блестящими мраморными плитами, белыми и черными, которые складывались в сложный рисунок. На стенах висели ковры из багровых и фиолетовых тканей, мохнатые, точно гусеницы. Высокий потолок, подпертый витыми колоннами из тусклого золота, терялся во мраке.
Зал подавлял мрачной красотой.
– Прошу, – По второму хлопку из ниоткуда возник стол, покрытый белой скатертью, вокруг него выросли лавки. У торца появилось кресло с высокой спинкой, выточенное из темного дерева. В подлокотниках мрачно сверкали драгоценные камни.
О красоте Бессмертный заботился больше, чем об удобстве.
Ивар сел по правую руку от хозяина, напротив пристроился Ингьяльд. Кощей явно захочет беседы, и кому тешить его речами, как не конунгу с эрилем? В кресле Бессмертный растопырил руки, стал неприятно напоминать паука, затаившегося в центре паутины, глаза его нехорошо заблестели.
Когда хлопнул в ладоши третий раз, то стол оказался уставлен блюдами.
– Насыщайтесь, – сказал Кощей с натужным радушием, – путь ваш был долог.
– Благодарим, – ответил Ивар, пододвигая к себе блюдо.