Глава 15
ИНТРИГИ КАМЕЛОТА
– Вот игла. – Хаук сделал шаг вперед, на его широкой ладони свободно перекатывалась неказистая иголка.
На первый взгляд – обычное изделие, изготовленное человеческими руками. Но Оберон так и впился в нее глазами, в этот момент желтыми, как речной песок. С шелестом колыхнулись одежды Титании. Толпа придворных, все время клубящаяся вокруг трона, возбужденно загомонила. Из задних рядов послышались выкрики: «Обман! Подделка!»
– Это Луйн, – после паузы сказал правитель Страны Чар, и все сразу стихло. В громадном зале повисла тишина, плотная, словно кисель. – Вы все же принесли его!
На лице Оберона застыло величайшее изумление, черные волосы на голове топорщились, точно иглы громадного ежа.
– Но как? Как? – поспешно спросила Титания. – Вы совершили то, чего не смогли выполнить сильнейшие воины Британии! Поймали чудесную птицу, которая украсила наш дворец, – изящная рука поднялась, указывая на клетку, в которой нестерпимым золотом сияла птаха, – избавили горы от дракона, а теперь еще и принесли иглу, что была сокрыта многие тысячи лет! Это выше человеческих сил!
Хаук посмотрел на могущественных фэйри почти с жалостью.
– Не всего можно добиться силой, – сказал он спокойно. – У человека есть еще ум, храбрость, честность… все это оружие куда лучшее, чем просто сила! Но мы выполнили все ваши задания, вы должны отдать котел!
– Да, должны. – На лице Оберона нарисовалась хищная ухмылка, в открывшемся рту сверкнули острые зубы. – Но не опробовать ли нам иглу на ком-либо из приближенных к нам…
Он окинул взглядом толпу у трона. Среди придворных началось движение: одни протискивались назад, стремясь укрыться за чужими спинами, вторые, натянув на лица и морды честное выражение, рвались вперед – вдруг да получится выслужиться, третьи стояли на месте. В глазах фэйри мелькал страх…
– Король, – слова конунга падали тяжело, как каменные глыбы, и с треском эха разбивались о пол, – ты можешь развлекаться как угодно, но сначала отдай котел. Нас ждет еще долгий путь домой, в свой мир!
– Ах, котел? – Оберон вновь улыбнулся. – Вот этот?
Он щелкнул пальцами, и Ундри повис прямо в воздухе, огромный, точно бочка, лоснящийся золотистыми боками. Блики, белые, алые и зеленые, бегали по драгоценным камням.
– Да, именно этот! – Хаук сделал шаг вперед.
– Подожди, конунг. – Голос правителя Фэйрилэнда. сделался вкрадчивым, как мурлыканье ленивой кошки. – Может быть, тебе не так уж и нужен этот котел? Может быть, тебе достаточно будет простых драгоценностей?
– Мне Ундри не нужен, – бесстрастно ответил Хаук. – Но я обещал доставить его королю Артуру, а слово мое крепче стали. И я вижу, что со словом короля Страны Чар все обстоит по-другому?
Оберон дернулся, как от пощечины, багровое лицо побелело.
– Мы смогли бы проводить вас до самого драккара и помочь безвозбранно покинуть Британию! – проговорил он. – Что вам, воинам севера, король Артур?
– Я дал слово, – просто ответил Хаук. – И не могу от него отступиться. Или вы отдаете нам котел так, либо мы заберем его силой. По крайней мере, попробуем забрать…
Ноздри Оберона раздувались, глаза сверкали, как молнии, голос гремел, точно гром, но силы, той самой, которую дает только уверенность в своей правоте, в нем не было:
– Хорошо, забирайте!
– Но сначала мы проверим, тот ли это котел или подделка! – бесстрастно ответил Хаук. – Если попытались обмануть один раз, то попробуете и второй!
– Твоя наглость, доблестный вождь, может соперничать лишь с твоей же смелостью! – в изумлении выдохнула Титания, глядя, как конунг бестрепетно погружает руку в кипящие недра котла.
Когда Хаук извлек ладонь из воды и выставил ее на свет, то в ней был зажат кусок вареного мяса.
– Медвежье сердце! – одобрительно заметил Арнвид. – Пища вождя! Дай-ка я там поймаю чего-нибудь…
Эрилю досталась сочная, чуть поджаренная печень.
– Съев печень, ты получишь знания человека, которому она принадлежала, – проговорил Оберон холодно. – Кто, кроме друида, рискнет есть такое? Теперь вы верите, что котел тот самый?
– Верим, – невнятно, с набитым ртом пробурчал Хаук. – Но мои воины тоже хотят поесть…
Вемунд, уже все поняв, сделал шаг к котлу. За ним заторопился Нерейд, оскалившийся, точно голодный волк, который обнаружил на лесной поляне заблудившегося теленка.
Ивар подошел осторожно, с опаской смотрел, как соратники извлекают из кипящей воды дымящиеся куски. Нос ощутил запах, от которого заворочались кишки: жареная вепрятина – пища воинов, от нее прибавляется сил, а мышцы пухнут на глазах.
– Ты чего стоишь?! – прикрикнул на него Арнвид. – Не задерживай хозяев!
Ивар послушно погрузил руку в кипящую жидкость. Ничего не ощутил, кроме легкой щекотки. По предплечью побежало едва заметное тепло. Пошевелил пальцами, но Ундри был пуст, как кабак, в котором погуляли викинги.
– Ты чего? – спросил Арнвид недоуменно.
Ивар пожал плечами, и в этот момент его пальцы коснулись чего-то скользкого и теплого. Он поспешно вытащил и тут же удивился: в ладони, крепко зажатое, истекало жирным соком медвежье сердце, точно такое же, какое досталось Хауку.
– Это как? – спросил Ивар сам себя. – Это мне? Почему?
– Выходит, что и Ундри иногда промахивается, – сказал конунг задумчиво, но глаза его остро блестели. – Этот воин не то что в вожди, он даже в настоящие бойцы не годится…
– Котел не может ошибиться, его создали боги! – В голосе Оберона прозвучала обида. – Он видит достоинство не только явное, но и сокрытое! Забирайте его. Но вы еще пожалеете, что отказались от моего предложения и не взяли золота.
Конунг с достоинством поклонился, лицо его было равнодушным, словно не он только что услышал зловещее пророчество, произнесенное не абы кем, а самым могучим из фэйри. Кари и Вемунд, ухнув, ухватились за ручки и поволокли Ундри к выходу. За спинами викингов возбужденно гомонили придворные.
– Тяжелый! – пропыхтел Вемунд, спускаясь по ступенькам.
– Ничего! – ответил напряженным голосом Кари. – Зато теперь на привалах готовить не надо. Сунул руку в котел – и раз! А бочонок ты отдал?
– Отдал, – с сожалением вздохнул толстый викинг. Неиссякаемый бочонок с пивом у него вскоре после возвращения отобрал («экспроприировал» – по его собственному выражению) королевский секретарь.
За воротами ждали оседланные и нагруженные лошади. Котел взгромоздили на ту, которой придется возвращаться с пустым седлом. При взгляде на нее лица викингов помрачнели…
– Хорошо, – проговорил неунывающий Нерейд, когда дворец короля фэйри скрылся за холмом.
– Почему? – спросил недоуменно Арнвид.
– Возвращаемся в родной мир. – Рыжий викинг с наслаждением почесал грудь. – Тут хоть и красиво, и чудеса, а там все равно лучше!
Спорить с Нерейдом никто не стал.
– Господа, я собрал вас, чтобы сообщить пренеприятное известие. – Голос Ланселота звучал настолько мрачно, что сэр Лукан подавился пивом, и даже Гавейн, которого на эту встречу пришлось тащить чуть ли не силой, оторвался от разглядывания гобеленов, украшающих стены.
– И какое же? – сверкая чистыми голубыми глазами, спросил рыцарь Боре, известный как воинским умением, так и безграничной, временами доходящей до глупости наивностью.
– Они возвращаются! – воздев в красивом жесте руку, значительно проговорил Рыцарь Озера.
В помещении стало тихо. Слышно было только, как сопит королевский сенешаль Кэй да трещат факелы. На лицах собравшихся рыцарей было написано напряженное размышление. Но смысл сказанной Ланселотом фразы, к его вящей досаде, ни один из них не уловил.
– Кто? – недоуменно, выразив общее изумление, спросил Гавейн.
– Гнусные северяне, в последнее время столь угодные нашему королю! – В голосе Ланселота звучала злоба.
– Неужели они добрались до Фэйрилэнда и достали котел? – В черных глазах Мордреда, королевского племянника, застыло удивление. – Это невероятно!
– Увы, это так, – горько ответил Ланселот. – Владычица Озера, та, что воспитала меня, сообщила об этом…
– Да, новость неприятная, – зло усмехнулся Гавейн, и вслед за ним схожие усмешки украсили лица его младших братьев: Агравейна, Гахериса и Гарета.
– Почему же? – Рыцарь Борс озадаченно разинул рот.
Ланселот покачал головой: этот рыцарь, хоть и силен, как бык, в душе еще ребенок, не понимает самых простых вещей, без которых не выжить в королевском замке.
– А потому, что они вновь сделали то, что не смог выполнить кто-то другой! Я бы привез этот котел, но чуть позже, через месяц… Они просто опередили, но ведь опередили же!
– Уничтожили Черного Рыцаря, убили великана, – Кэй говорил размеренно, точно читал заранее заготовленный список, и губы его сжимались в тонкую линию, – а теперь еще и котел? Они выставили нас посмешищем, слабаками перед лицом короля!
– Вот-вот, – мрачно бросил Герайнт, правитель Девона. – Скоро эти лохматые здоровяки сядут за стол двенадцати паладинов, а нас отправят нести стражу у ворот или вовсе – чистить конюшни…
– Я рад, что вы поняли меня! – Ланселот оперся о стол локтями. – И я надеюсь, что вы поймете, что в борьбе с этими чужаками мы должны забыть собственные дрязги!
– Должны, – нехотя согласился Гавейн, покосившись в сторону. – Но только до тех пор, пока не уничтожим выскочек!
– Прекрасно! – Ланселот с удовольствием оглядел собравшихся: самого непримиримого врага уломал, а уж остальные пойдут за ним, как бараны за мясником на бойню. – Теперь осталось договориться о совместном нападении! Они выходят в наш мир завтра, в месте, откуда до Камелота три дня пути. Перехватить их удобнее всего…
Озерный рыцарь говорил, отчаянно жестикулируя. Рыцари слушали затаив дыхание, в глазах было жадное внимание, смешанное со злорадной кровожадностью. Скоро эти мерзкие северяне погибнут, и жизнь станет такой же, как всегда, понятной и спокойной…
– Это почему без гербов? – вопросил сэр Борс оскорбленно. – Как же так? Что мы за рыцари, если нападем на кого-то с чистыми щитами?
Ланселот едва не застонал от досады: ну как же объяснить дураку, что, пронюхай об их затее хоть кто еще, завтра же вчерашние паладины Круглого стола будут мерзнуть и мокнуть в подземельях Камелота. Бесчестие рыцарей пятнает и самого короля, так что Артур не простит, не простит…
– Сэр Лионель, объясните хоть вы вашему брату, что такое воинская хитрость! – воззвал Ланселот. – У меня на это сил не хватит, клянусь Тремя Ликами Богини!
Лионель, такой же крупный, как и Борс, только чуть выше и тоньше в кости, зашептал тому что-то на ухо, тот растерянно слушал, время от времени кивая.
– Хорошо, – проговорил он, наконец поднимая на Ланселота взгляд, достойный взгляда трехлетнего карапуза. – Но почему все сразу, да еще с простыми воинами? Почему бы не вызвать по очереди на поединок?
Озерный рыцарь был уже готов пожалеть о том, что пригласил этого дурака.
– Чтобы наверняка! – сквозь зубы прошипел он. – Чтобы убить их всех, чтобы даже костей, даже клочка мяса от них не осталось! А чудесный котел мы доставим в Камелот сами!
– И кто же это сделает? – подозрительно осведомился Гавейн, а братья его сердито нахмурились. – Кто получит всю славу?
– Все вместе, – сказал Ланселот, чувствуя, что душит себя собственными руками. Но ради уничтожения ненавистных северян он был готов наступить на горло даже собственной гордыне.
Лес тянулся вокруг угрюмый и недружелюбный. Над головой, мешая видеть солнце, смыкались толстые ветви, но все же Ивар ощущал себя так, точно вырвался из затхлой пещеры на свежий воздух. Краски родного мира были живыми, настоящими, а красоты Страны Чар потихоньку тускнели, начиная казаться не более чем сном. Копыта мягко стучали по земле, в кронах деревьев перекликались птицы, и даже запах гнили, что тянулся из сырых ложбин, казался приятнее аромата роскошного луга перед дворцом Оберона.
– Ну что, котел отдадим – и на драккар? – спросил Нерейд.
– Надеюсь, – ответил равнодушно Хаук.
– Парни там от скуки с ума сходят! – В глазах рыжего викинга появилось мечтательное выражение. – Эх, приедем, надеремся…
– Клянусь бородой Тора, Эйрик не даст им тосковать! – покачал головой Вемунд. Поход в горы все еще сказывался на его фигуре, но крепкий сон и обильная еда на привалах делали свое дело. – Будет гонять, точно Один Слейпнира! Может запросто отправить в пеший набег куда подальше, чтобы жиром не заплыли…
– Да, у него заплывешь, – буркнул Ивар, вспоминая тяжкие дни, когда Эйрик Две Марки нещадно наставлял его, заставляя упражняться с мечом.
Деревья впереди чуть разошлись, и взглядам викингов предстал ручей, с негромким журчанием струившийся по дну неглубокого оврага. Склоны его густо заросли ивняком, и в нос шибал мощный аромат свежей зелени.
– Что-то мне тут не нравится, – неожиданно остановив коня, проговорил едущий первым Арнвид.
– Что именно? – Глаза Хаука сразу стали настороженными, точно у матерого волка, почуявшего рядом людей.
– А не знаю, – ответил эриль, уши которого шевелились тоже совсем как у волка. – Но лучше бы надеть шлемы и быть наготове.
– Все слышали? – спросил конунг.
– Опять на себе тягу таскать, – проворчал Нерейд.
Но подчинились воины безропотно. Тот, кто не слушает совета человека, якшающегося с самой Судьбой, обычно дорого за это платит.
Холодная тяжесть шлема легла на голову, и Ивар задергал шеей, привыкая к новой нагрузке. Проверил, легко ли вытаскивается из ножен меч. За спиной ругался, натягивая на лук тетиву, Нерейд.
– Все готовы? – Конунг еще раз оглядел дружинников и первым пустил коня вниз, в овраг. Прорвавшийся через листву луч солнца упал ему на голову, в мгновение осыпав волосы искрящимся золотом.
Ветви кустарника трещали, точно ломаемые кости, затем под копытами заплескалась вода, и в тот же самый момент из зарослей на верхней кромке оврага поднялись люди. Несколько десятков воинов в снаряжении простых ратников, с короткими одинаковыми мечами и круглыми щитами без эмблем.
– Это что еще за… – недоуменно вопросил Вемунд, обрушивая на одного из набежавших секиру. Шлем у нападавшего смялся, словно яичная скорлупа, из-под него брызнула кровь. – Засранцы?
Ивар поспешно обнажил меч, вскинул на локоть висевший на седельном крюке щит. Впереди конунг, не слезая с коня, рубился сразу с тремя, под его прикрытием Арнвид рисовал в воздухе какие-то знаки.
Выругался Нерейд, один из бегущих по склону воинов упал, с шумом покатился по зарослям. Из глаза его торчала стрела. Пользуясь мгновением, Ивар соскочил с седла и принял на щит первый удар, будучи уже пешим. Рука занемела, но он заученно отвел меч противника в сторону, ударил сам. К его удивлению, лезвие легко пропороло кольчугу на боку нападавшего, тот захрипел и рухнул на колени, выплескивая изо рта багровую жидкость.
Тут на Ивара насели двое. Он скакал по траве, точно белка по ветвям, стремясь отразить все удары и не пропустить врага за спину, туда, где раз за разом тренькала тетива Нерейда.
Рев, похожий на медвежий, заставил оглохнуть. Кари, весь багровый от залившей его крови, бросился вверх по склону, сметая все на пути. Один из сражавшихся с Иваром ратников отвлекся и тут же получил удар в лицо. Затрещали ломаемые кости, уже мертвое тело, дергаясь в агонии, упало под ноги сражающимся.
Последний оставшийся перед Иваром воин испуганно попятился, в глазах его мелькнул страх. Начал было разворачиваться, готовясь бежать, но откуда-то сбоку налетел Вемунд с перекошенным лицом, ударил, молодецки хакнув. На землю упала отрубленная у плеча рука, а изуродованный бритт с криком поскользнулся и свалился в ручей. Равнодушно плеснула вода.
– Давно я так не дрался! – Глаза Борова горели двумя зелеными светляками, на лице был дикий оскал.
Над лесом звонко и чисто пропел рог. Воины, уцелевшие после столкновения с викингами, поспешно отбегали. Они были похожи на муравьев – такие же одинаковые и быстрые, вот только осталось их очень мало.
– Ну что, кто следующий? – прохрипел Нерейд. Стрелы у него кончились, лезвие длинного меча было обагрено, слипшиеся от пота волосы выбивались из-под шлема рыжими сосульками.
По оврагу, с топотом сминая остатки ивняка, красиво и грозно несся отряд рыцарей. Блестели наконечники длинных копий, лиц не было видно за опущенными забралами.
– В стороны! – гаркнул Хаук. – Иначе сомнут! Ивар, ощущая, как от усталости ноги подгибаются, а пот течет по спине горячими ручьями, бросился вверх по склону. Едва не упал, тут же что-то свистнуло над ухом, а разочарованный голос проорал что-то в вышине. И тут наконец сработали чары Арнвида. Земля вздрогнула, точно стол, по которому изо всех сил саданули кулаком, в ней разверзлись трещины, похожие на жадные черные рты. Испуганно заржали потерявшие равновесие лошади. Они проваливались в ямы, сбрасывали наездников, бешено молотили по воздуху копытами. Только самые ловкие из рыцарей успевали спрыгнуть сами.
Ивар ошеломленно моргнул, будучи не в силах понять, что ему кажется странным в напавших на них всадниках, и только потом догадка уколола почище раскаленного шила: ни на одном из рыцарских щитов не было герба!
Но обдумать эту мысль до конца он не успел. Здоровенный рыцарь, похожий на закованного в доспехи быка, налетел с поднятым мечом. Ивар уклонился от удара и в свою очередь с разворота ткнул атаковавшего мечом в затылок. Раздался металлический звон, рыцарь пробежал несколько шагов, после чего запнулся и упал, разворошив носом муравьиную кучу. Некоторое время полежал, приходя в себя, а потом с ревом кинулся в лес. Судя по тому, как он бился о стволы, укусы муравьев, оборонявших свое жилище, были весьма болезненны…
По всему оврагу стоял треск и звон. Кари, ухватив одного из противников поперек туловища, швырнул его в ряды наступающих рыцарей. Там все смешалось, воины покатились по земле, теряя щиты и мечи.
Поняв, что соратникам без него приходится туго, Ивар бросился в гущу схватки. Он яростно рубил, отшибая чужие мечи, разбивая щиты, непривычно серые, безо всяких эмблем. Боевая ярость туманила голову, и когда чужое лезвие, ядовитой змеей скользнув вдоль руки, коснулось лица, он не ощутил боли. Только что-то горячее потекло по щеке.
Не задумываясь, попытался слизнуть – и ощутил соленое.
Бой тем временем заканчивался. Неожиданно лишенные главного преимущества – обученных коней, рыцари пятились, отступали, пока не обратились в бегство, оставив на поле боя с десяток тел. Большинство из поверженных были лишь ранены, но изо всех сил старались лежать тихо, притворяясь мертвыми.
Может быть, победители поленятся добивать.
Ивар опустил руки, внезапно ощущая, что от слабости не в силах стоять на ногах. Только что яростно махавший мечом, он был готов упасть.
Появившийся в поле зрения Арнвид с тревогой взглянул на него.
– Ну-ка, сними шлем, – сказал он строго, – посмотрю, чего у тебя с лицом…
Защищающий голову стальной колпак показался в этот момент таким тяжелым, словно его высекли из куска скалы. Ивар с тяжким кряхтением стащил его и замер, ощущая, как холодные пальцы эриля ощупывают лоб и щеки.
– Ничего, – пробормотал тот. – Чистая рана. Шрам останется – будешь к старости хвастаться! Если доживешь!
И, оставив Ивара размышлять над странными словами, Арнвид перешел к следующему раненому. А повреждения в неожиданно разгоревшейся схватке получили почти все: Нерейд баюкал ушибленную руку, Вемунд зажимал рану на ноге, мелкие уколы покрывали грудь Кари, как всегда сражавшегося без доспехов. И только конунга вражеское оружие не посмело коснуться.
– Ну что, отправляемся? – проговорил он нетерпеливо, когда Арнвид обошел всех.
– Может, добьем? – предложил Нерейд, кровожадно облизываясь. Лицо его было забрызгано кровью, и он выглядел страшным, точно вырвавшееся из мира Хель чудовище.
– Не стоит, – ответил конунг, равнодушно обозревая живописно разбросанные тела. – Пусть те, кто уцелел, помнят об этом дне…
Ивар ощутил, что Хаук сказал эту фразу со смыслом, причем явно– не для своих дружинников, а для кого-то еще. Но для кого – все еще гудящая после удара (пришедшегося, к счастью, вскользь!) голова соображать отказывалась.
Конь пугливо обнюхал залитого кровью хозяина, в испуге попятился.
– Куда? – прошипел Ивар, твердой рукой хватаясь за узду. Одним махом вскочил в седло.
Маленький отряд сдвинулся с места. За спинами викингов остался истоптанный, заваленный обломками оружия и трупами овраг, на дне которого испуганно журчал ручеек, ощущающий, что в его чистых волнах появились струи тягучей багровой жидкости.
Камелот они увидели на закате, когда весь западный горизонт пылал пурпуром, а рассеянные по небу облака казались воспламенившимися. Сам замок гордо высился на вершине холма, за время отсутствия викингов в нем ничего не изменилось.
– Любопытно, как нас там встретят? – вопросил Нерейд мечтательно.
– С распростертыми объятиями! – мрачно буркнул Арнвид. – Смотри не захлебнись только от всеобщей радости по поводу твоего прибытия…
– Грубый ты, – вздохнул Нерейд. – Хоть и скальд! А еще висы сочиняешь!
Замок медленно приближался. По сравнению с твердыней властителей эльфов он казался массивным и неизящным, башни нависали, как древние скалы, в них чувствовалась мощь, а стены подавляли толщиной. Мрачно светились багровым щели бойниц.
Стоящая у ворот стража проводила викингов мрачными взглядами, в которых заметно было злорадство: всякому видно, что все в шрамах, явно обломали все рога на шлемах, по лесам мотаясь…
Без торопливости спешились. Появившиеся неслышно, точно призраки, конюхи увели коней. Вместе с облаком оранжевого света, исходящего от факелов, которые держали в руках громыхающие панцирями стражи, явился сенешаль Кэй. Лошадиное лицо его было мрачным, под глазом лиловел здоровый синяк, а левая рука висела на перевязи.
– Приветствую вас, доблестные воины, – сказал он, без особой приязни склонив курчавую голову.
– Кто ж его так отделал? – шепнул Нерейд Ивару. Темные глаза вечного шутника смеялись. – Вот бы я поглядел, как этого барана колошматили…
– Привет и тебе, сенешаль, – ответил спокойно Хаук. – Здоров ли король?
– Государь готов вас принять, – процедил Кэй сквозь зубы. – Надеюсь, вы привезли котел?
– Он здесь. – Рука конунга поднялась, указывая на здоровенный сверток, который держали Кари с Вемундом.
– Прошу за мной. – И сенешаль развернулся, направляясь к входу во дворец.
Поднялись по ступеням, о высоте которых Ивар уже успел забыть. В огромном зале было жарко, в камине полыхали дрова. В нос ударил запах множества вспотевших тел, слегка разбавленный «ароматом» гари. Рыцари выстроились вдоль стен, блики гуляли по парадным доспехам, блестели золотые украшения, драгоценные камни.
Артур восседал на троне, величественный, точно орел на горной вершине. Взгляд его был спокоен, обруч короны серебрился в черных волосах. Глаза застывшего рядом Мерлина метали настоящие молнии.
– Рад приветствовать вас, – проговорил король Британии, когда викинги остановились, не дойдя до тронного возвышения нескольких шагов. – Я вижу, что ваш отряд уменьшился?
– Доблестный Торир перебрался на пир к Одину в Вальхаллу! – резко ответил Хаук, и лицо его потемнело.
Ивар видел, как чуть заметно скривился Мерлин. «Как же, – можно было прочесть на лице у друида, – в Вальхаллу! Грызет ледяные глыбы в самой нижней из преисподних…»
И со внезапным холодком молодой воин ощутил, что столь мирный на вид старик в смешной и неудобной, спадающей до пола мантии вполне мог устроить погибшему викингу печальную посмертную судьбу…
– Но не время печалиться! – Голос конунга неожиданно усилился, и удивленно смолкли шушукавшиеся до сих пор рыцари. – Время радоваться! Ибо мы привезли то, о чем просил нас ты, король!
Хаук дал знак, зашелестела разворачиваемая ткань.
На стены зала легли золотые отблески, раздалось дружное «Ах!». Глаза Артура расширились, в них плескалось удивление.
– Вот он, Ундри! – проговорил король медленно. – Чудесный котел, созданный в те времена, когда еще боги ходили по земле Британии, а фэйри жили бок о бок с людьми…
– Это он, – с кислой миной подтвердил Мерлин.
– Благодарю тебя, конунг Хаук по прозвищу Лед! – Взгляд Артура прямо лучился радостью, сияя сильнее, чем котел фэйри. – Проси любую награду, какую возжелаешь!
– Не ради награды отправились мы в Фэйрилэнд. – Конунг гордо поднял подбородок, – а ради чести. Но за то время, что не было нас, в стране твоей объявились разбойники. Не далее как позавчера множество их напало на нас в лесу к северу от Камелота.
Ивар готов был поклясться, что в голосе Хаука, обычно лишенном всякого выражения, звучала не особенно скрываемая насмешка.
– Если бы не наша доблесть, – продолжил конунг, и интонация его напомнила Ивару манеру выражаться Нерейда, – то Ундри мог бы и не попасть в твой замок…
– Как? Разбойники? – Брови Артура сошлись над переносицей. – Не может быть! Последних повесили два года назад! Но мои рыцари займутся этим. Паладины– ко мне!
Громыхнули доспехи. Рыцари дружно шагнули к королю, выйдя из тени у стены, в которой до сих пор стояли. К собственному изумлению, Ивар увидел, что на лице красавца Ланселота имеется свежая царапина, сэр Гавейн, некогда пострадавший от Сигфреда в замке Черного Рыцаря, держится за бок, а лицо могучего сэра Борса было опухшим точно его покусали пчелы.
– Что я вижу? – вопросил король изумленно. – Где вы все пострадали? Почему на твоем лице, Кэй, синячище размером с тарелку? А ты, Мордред, держишься за плечо, точно оно вывихнуто?
Рыцари беспомощно переглянулись.
– Мы… это, ну… – заговорил Ланселот, щеки которого медленно наливались багрянцем, – как бы… турнир… между собой, подготовка к войнам!
– Турнир? – Артур наклонил голову к плечу, как удивленная птица. – Между собой? Не понимаю, почему я об этом ничего не знаю? Гавейн, а где твой брат Гарет?
– Ему нездоровится, – скосив глаза в сторону, ответил носатый рыцарь. – Он… э-э-э… чего-то не то съел…
– Клянусь утробой Фригг, он съел не один удар добрым викингским мечом! – прошептал, давясь от смеха, Нерейд, и тут Ивар понял и над кем насмехался конунг, и кому предназначались его слова, сказанные на месте боя в лесном овраге…
– Очень странно. – Лицо короля покраснело, в голосе прозвучали первые раскаты нарождающегося гнева. – Почему я не вижу тут Эктора Окраинного и где Герайнт из Девона?
Ланселот выглядел настолько растерянным, что Ивар был готов пожалеть его, лицо Кэя выражало полнейшую покорность судьбе. Выручил всех племянник короля, Мордред.
– Они погибли, государь, – сказал он спокойно. – Мы не хотели доносить эту печальную новость до вашего слуха, но теперь вынуждены.
– Как они умерли?
– Они, – черные глаза Мордреда метнули ненавидящий взгляд в сторону викингов, – утонули, перевернувшись вместе с лодкой на реке Эйвон…
– Вместе с лодкой! – Нерейд корчился от смеха, скрываясь от взгляда короля за широкой спиной Кари. – Утонули… От многочисленных проникающих ранений! Ха-ха-ха!
Ивару стоило больших сил не улыбнуться.
– Да, печальная история, – проговорил Артур. Гнев его слегка поутих. – Мы обязаны почтить покинувших нас братьев должным образом! Сегодня же будет пир – в их честь, а завтра – в честь тех, кто доставил в Камелот величайшее сокровище Британии!
По залу пробежал гул, лица многих просветлели в предвкушении дармовой выпивки. Вемунд с гулким звуком похлопал себя по животу и с удовлетворением вздохнул.
Мерлин возник в помещении беззвучно. Не прошумели в коридоре шаги, слуга, стоящий на страже, заснул, похоже, мертвым сном, и даже рассохшаяся дверь, висящая на старых ржавых петлях, не скрипнула, пропуская в комнату верховного друида королевства. Просто Ланселот вдруг ощутил, как колыхнулся воздух, и, обернувшись, напоролся на острый, точно клинок, взгляд темных, глубоко посаженных глаз.
– Вы повели себя как полные дураки, решив напасть на викингов вот так, – проговорил Мерлин негромко, но все разговоры среди неудачливых рыцарей тотчас стихли.
– Почему? – упрямо спросил Агравейн, младший из братьев Гавейна. – Ведь нас было много больше! Мы должны были уничтожить их…
– Не так, – прошелестел Мерлин, усаживаясь на предложенный стул. – Они пришли из страны, где сильнейший из вас был бы слабее ребенка! У вас появился бы шанс, соберись вы перестрелять их из луков, да и то – небольшой! Ведь вы знали, что с ними друид…
– Тот лысый старикан? – сморщился Гавейн, которому в схватке сломали пару ребер. Дышать было больно, и в душе Рыцаря Сокола царил гнев. – Мы думали, он ни на что не способен!
– Старикан!.. Думали!.. – Лицо Мерлина исказила презрительная усмешка. – Разве вы это умеете? А он не думал, а просто ссадил вас с коней! А уж с пешими они разобрались легко…
Лица рыцарей осветились одинаковым изумлением – откуда друид может знать обстоятельства битвы, о которой все молчат крепче, чем о неудаче в постельных делах?
Мерлин тяжело вздохнул.
– Тут нужно действовать хитростью, – проговорил он, про себя кляня воинскую тупость. – Чарам противопоставить чары, а грубой силе – изощренный обман…
– И что ты предлагаешь? – поинтересовался кто-то из задних рядов.
Здесь, в небольшой комнатке одной из башен замка, собрались все, недовольные северянами, и в комнате стоял густой запах мужского пота.
– Что ценит король больше всего на свете? – чуть поморщившись, вопросом ответил Мерлин.
– Собственную честь! – выпучил глаза, став похожим на огромного рака, сенешаль Кэй.
– Это так, – согласился Мерлин. – Но честь короля – это еще и честь его жены, верно?
Рыцари закивали. На лице Ланселота появилось выражение, какое бывает у собаки, которая стащила со стола кость, но пока не знает, накажут ее за это или нет.
– Любое покушение на честь жены короля – это посягательство на его собственную честь, – продолжал гнуть свою линию друид, с удовольствием отмечая, что наиболее догадливые из рыцарей уже поняли его план.
– Осталось лишь подстроить все так, словно предводитель чужаков покусился на честь Гвиневры, – проговорил задумчиво Гавейн, как никогда похожий на хищную птицу. – И так, чтобы король об этом узнал. Что ж, это может сработать! Но, укуси меня волк, я-не понимаю, как мы это устроим!
– Да, – Мерлин улыбнулся, – в этом деле вам без моих чар не обойтись…
Пир получился не таким веселым, как хотелось бы королю. Песни бардов звучали тоскливо, как похоронный плач баньши, отличное пиво горчило, а лица рыцарей казались противнее, чем рожи грязных, пахнущих навозом крестьян, что обитают в мерзких халупах.
Артур медленно накачивался хмельным и откровенно скучал.
Его супруга, сославшись на нездоровье, отказалась присутствовать на пиру. Мерлин, который только делал вид, что служит королю, а на самом деле преследовал свои, непонятные даже владыке Британии цели, тоже куда-то запропастился. Артур сидел за столом в окружении паладинов, которые веселились как-то натужно, а во взглядах их, бросаемых на короля, сквозила непонятная опаска.
Зато викинги гуляли напропалую. Кувшины на их столе пустели с такой скоростью, что слуги не успевали приносить новые, обглоданные кости усеивали столешницу, а дикий блеск в глазах северных воинов говорил о том, что без драки сегодня не обойдется.
Рыцари, такие храбрые на словах, поглядывали на северян с опаской и старались держаться от них подальше.
Предводитель викингов осушил очередную кружку, лицо его, всегда неподвижное, неожиданно дернулось. Конунг встал и, держась за живот, направился к выходу из зала.
«Перепил, – с вялым удивлением подумал король. – А ведь всегда был крепок на питье. Ничего, проблюется, и все будет нормально…» Но время шло, а Хаук по прозвищу Лед все не возвращался.
Легкое дуновение коснулось затылка Артура, тихий голос Ланселота, который весь пир прошлялся неизвестно где, прозвучал прямо над ухом:
– Государь, прошу простить меня, что отрываю от веселья, но новость слишком страшна…
Король в удивлении повернул голову. Лицо белокурого рыцаря было странным, голубые, точно летнее небо, глаза смотрели в сторону.
– Что такое?
– Вы должны это видеть, государь. Прошу следовать за мной.
Изумленный Артур послушно поднялся, раздраженно махнул рукой двум рыцарям, что собрались было пойти вслед за ним, охраняя короля даже здесь, в замке, в котором мышь не осмелится покуситься на корку, оставшуюся от хозяина. Ланселот вывел его из зала и повел по лестнице наверх. Сапоги глухо стучали по камню, факелы на стенах едва рассеивали сгустившийся мрак.
– Да в чем дело? – не вытерпел Артур.
– Тише, государь. – Рыцарь Озера повернулся, приложил палец к губам. – Смотрите, только не пророните ни слова!
