Глава 13
ПОВЕЛИТЕЛЬ ДЖИННОВ
Их долго вели широким светлым коридором, в котором пахло почему-то уксусом, а за первой же дверью открылся тронный зал. Он не был особенно велик, но потолок находился на такой высоте, что можно было поставить несколько драккаров друг на друга, и мачта верхнего все равно не достала бы до него. Из-за этого помещение напоминало громадный колодец.
Стены, которые там и сям прорезали широкие окна, были отделаны песком, неведомым образом закрепленным на гладком камне. Он лежал вертикальными полосами, создавая мягкие цветовые переливы: белый – бе-жевый – желтый – оранжевый – алый, вновь белый…
Смотреть на это было приятно.
Пол оказался выложен черно-красным камнем, похожим на гематит. Ничего кричащего, никаких излишеств, все соразмерно и красиво, чтобы подчеркнуть величие трона, стоящего в самом центре помещения.
Это было не просто кресло, пусть даже и богато украшенное, как у цезарей Миклагарда, а целйе сооружение, символ власти. Взгляд терялся среди ступеней, перилец, декоративных башенок, нагромождений необработанных каменных глыб, меж которых с трудом можно было отыскать невысокого пухлощекого человека в белых одеждах.
Судя по всему, это и был Сулейман ибн-Дауд.
И в настоящий момент он оказался сильно занят.
Двое джиннов, красных, словно киноварь, и пышущих жаром, держали за руки третьего, голова которого униженно клонилась к полу, а согбенная спина белого, почти человеческого цвета выражала покорность.
– Ты, Омар ибн-Хаттаб! – гремел Сулейман, и голос его разносился по помещению, создавая впечатление, что говорит великан. – О наглейший среди нечестивых! Как посмел ты покуситься на чужое добро?
– Подождем, – шепнул людям приведший их визирь, – правосудие должно вершиться без помех.
– О ничтожнейший среди рожденных в пламени! – продолжал распинаться ибн-Дауд. – Ты повел себя как тварь из плоти и крови, и даже хуже! За это ты будешь наказан многовековым заточением! Принесите кувшин!
– Нет, только не это! – истошно возопил провинившийся джинн и задергался, пытаясь вырваться. – Я готов лизать прах пред стопами твоими, повелитель! Все что угодно…
– Я так решил! – громадным гонгом ударил голос ибн-Дауда, и преступник обвис мокрой тряпкой, поняв, что кричать бесполезно.
Прямо из воздуха возник большой узкогорлый кувшин, покрытый причудливым узором. Легко покачиваясь, он вплыл в руки правителю джиннов. Омар ибн-Хаттаб с жалобным воем превратился в столб дыма и вполз в узкое горлышко.
– Своей печатью заклинаю тебя! – сурово проговорил Сулейман. От мощи его голоса вздрагивали стены. – Свободу ты обретешь не ранее чем люди забудут о нас и беззаконие выйдет из крепостей своих!
Непонятно откуда взявшейся пробкой он заткнул горлышко, которое тут же оказалось залито сургучом. Кувшин на мгновение окутался алым сиянием, а потом потух.
– Отнесите его в северные пределы земли! – велел ибн-Дауд красным джиннам и небрежным движением ладони отправил узкогорлую посудину в полет.
Пышущие жаром существа ухватили ее и мгновенно исчезли, словно их тут и не было. После этого хозяин дворца соизволил обратить внимание на людей.
– Ага, ты привел их!.. – обрадованно пророкотал он. – Можешь быть свободен.
Визирь поклонился и медленно растаял.
– Идите сюда, ближе. – Сулейман ибн-Дауд приглашающе помахал узкой белой ладонью. – Вам нечего опасаться…
Первым к трону направился Мануил. За ним тесной группой двигались остальные. Не дойдя до подножия нескольких шагов, посол остановился и, поклонившись, сказал:
– Привет тебе, повелитель джиннов, ифритов и ма-ридов, могущественнейший и сиятельнейший Сулейман ибн-Дауд. Безмерно счастливы оказаться в твоем дворце.
– Складно говоришь! – улыбнулся в ответ пухлощекий правитель, слишком похожий на человека, чтобы им быть. – Но словами меня удивить трудно, гораздо проще – поступками, что вам уже удалось. Люди – нечастые гости у меня, а вот таких, – взгляд его скользнул по русичам и викингам, – со светлыми волосами и глазами, я вижу впервые! Поведай мне, седовласый, кто вы такие и куда следуете?
Мануил прокашлялся и начал обстоятельный рассказ.
– Посмотри на пол… – прошептал на ухо Ингьяльд. Ивар опустил глаза: черный камень вокруг трона оказался весь изрезан неглубокими канавками, которые складывались в сложный рисунок, покрытый странными значками. – Тут не обошлось без колдовства…
– Вы опять удивили меня!.. – прервал ибн-Дауд неторопливую речь Мануила. Его пылающие черные глаза смотрели прямо на викингов, и Ивар кожей ощутил горячее дуновение. – Мало кто в состоянии заметить печать, начертанную вокруг моего трона.
– Только тот, кто видит и чувствует больше других, может стать эрилем! – гордо заявил Ингьяльд.
Повелитель джиннов улыбнулся.
– Что же, – сказал он, – тогда, может быть, ты, сероглазый юноша, назвавший себя эрилем, сможешь понять, для чего она нужна?
– Понять – нет, – отрицательно мотнул головой Ингьяльд. – А вот почувствовать – попробую.
На мгновение он замолчал, застыл, будто вовсе перестал дышать, только на шее медленно билась синяя жилка.
– Для поддержания жизни… – вздохнув после паузы, объяснил Ингьяльд. – Вне этой печати ты будешь мертв. Ведь ты всего лишь человек, такой же, как и мы. Или был таким когда-то.
Лицо ибн-Дауда на мгновение перекосилось, щеки затряслись, из горла вырвались сипящие звуки, которых постыдилась бы даже простуженная змея.
– Как-как?.. – бормотал он, пытаясь справиться с собой. – Невероятно…
Дернув рукой, он взял из воздуха белую крошечную чашку и некоторое время жадно и шумно пил. Струйки черной жидкости сползали по подбородку, пачкали белые одежды.
Чашка исчезла, так же как и появилась, а вместе с ней пропали и темные уродливые потеки. Повелитель джиннов вновь выглядел спокойным, лишь левое веко его подергивалось.
– Вы уже трижды поразили меня! – промолвил он. – А я дал себе зарок, что люди, вызвавшие мое изумление пять раз, уйдут отсюда живыми.
– И что, попадались такие? – очень спокойно спросил Бузислав, выразительно кладя руку на меч.
– Несколько раз, – ответил Сулейман ибн-Дауд. – А ты, доблестный воин, не хватайся за оружие! Мне достаточно только моргнуть, как ты будешь убит! Пусть вне этой печати я труп, но, пока я внутри, мое могущество почти беспредельно!
– Несчетные годы сидеть на одном месте? Не хотел бы я себе такой судьбы! – оскалился Нерейд.
– Тебе ее никто не предлагает, – усмехнулся повелитель джиннов. – Чтобы удивить меня еще два раза, у вас есть время до полудня.
С хрустальным звоном на полу возникли огромные песочные часы. Ивар видел такие в Миклагарде, только те были гораздо меньше. Зеленоватый песок медленно сыпался через узкое отверстие, и в верхней части его оставалось не так много.
Русичи начали перешептываться, во взгляде Мануила промелькнула тревога, Бузислав, судя по всему, раздумывал, не попытать ли все же счастья с мечом.
– Встретивший нас визирь много раз упоминал о твоей мудрости, – сказал Ингьяльд. – Соответствуют ли его слова истине?
– Меня считали мудрейшим среди всех царей земных, когда я еще жил в мире людей. – Сулейман самодовольно напыжился. – За века, что я правлю джиннами, мои знания возросли неимоверно!
– Хорошо. – Молодой эриль кивнул, а Ивар все пытался догадаться, что же он задумал. – Тогда слушай!
Ингьяльд отступил на шаг и заговорил:
Внимайте мне все
Священные роды
великие с малыми
Хеймдалля дети!
Один, ты хочешь,
чтоб я рассказала
о прошлом всех сущих,
о древнем, что помню.
Слова знакомого с детства «Прорицания вельвы» вызвали в Иваре странную раздробленность. С одной стороны, он все так же стоял перед троном, а с другой – словно видел те же картины, о которых некогда поведала Отцу Богов пророчица, поднятая им из могилы.
В начале времен,
когда жил Имир,
не было в мире
ни песка, ни моря,
земли еще не было
и небосвода
бездна зияла,
трава не росла.
Судя по ошарашенным лицам, чувство, схожее с тем, какое испытывал Ивар, ощущали сейчас не только викинги, но и русичи, которые слышали эту песнь впервые в жизни. Неподвижно, точно суслик перед норой, замер на троне ибн-Дауд, и аллитерированные, полные мрачной мощи строки падали в полной тишине:
Сурт едет с юга
с губящим ветви,
солнце блестит
на мечах богов;
рушатся горы,
мрут великанши;
в Хель идут люди,
расколото небо.
Рагнарёк, Час Судьбы, бушевал вокруг огненными потоками, льющимися с меча Сурта, трещал льдом под шагами вырвавшегося из заточения Локи, плыл по воздуху гнилостным зловонием, вырывающимся из пастей чудовищных его детей!
Солнце померкло,
земля тонет в море,
срываются с неба
светлые звезды,
пламя бушует
питателя жизни,
жар нестерпимый
до неба доходит!
И на этом месте Ингьяльд почему-то остановился, хотя дальше, как знал Ивар, должны были последовать другие строки.
– Довольно ль вам этого? – вопросил эриль и умолк. Он тяжело дышал, пот стекал по его раскрасневшемуся лицу.
– Довольно… – тихо ответил Сулейман ибн-Дауд. – Такого мне на самом деле слышать не приходилось. Считайте, что четвертый шаг к освобождению вы сделали. Но не надейтесь, что пятым будет еще одно сказание! Все удивительно, что в первый раз!
– Да уж… – мрачно пробормотал Нерейд, почесывая подбородок.
Стоящие тесной группой воины начали лихорадочно переглядываться. Казалось, всех занимала одна тревожная мысль: чем можно удивить человека (и в то же время не совсем человека), прожившего под солнцем многие сотни лет?
– Почему бы тебе не убить нас сразу? – спросил Бу-зислав. – Так было бы честнее…
– Но зато менее интересно, – пожал плечами Сулейман. – Моя жизнь так скучна!
Он махнул рукой, из ниоткуда полилась заунывная музыка, а перед троном объявились и задвигались в танце три стройные черноволосые девицы. Одеты они были весьма скупо, ничто не скрывало плоских животов, длинных, стройных ног. Тяжелые смуглые груди колыхались в такт движениям, и призывно сверкали темные глаза.
Ивар ощутил, как кровь стремительно заструилась по его телу. Рядом зашевелился Гудрёд, кто-то из русичей судорожно сглотнул слюну. Для воинов, последний раз видевших женщин в Мйклагарде, зрелище оказалось завораживающим.
– Вот видите, – скорбно промолвил ибн-Дауд, ленивым жестом уничтожая танцовщиц, – все это мне давно надоело! Изысканные кушанья, драгоценности и чудеса пресны мне, как старая лепешка. А от людей, сумевших добраться сюда, всегда есть шанс разузнать нечто новое, что возвеселит меня!
– Пожалуй, стоит снять штаны и нагадить прямо перед троном, – вполголоса сказал Нерейд. – Вот уж будет удивление!
Мысль была оригинальная, но Ивар поспешно проговорил:
– Как бы он от сильного изумления не заставил тебя слизывать дерьмо языком!
– Ха! – Рыжий викинг не смутился. – Зато потом бы отпустил нас отсюда!
Песка в часах, оставалось совсем немного.
Но тут неожиданно для всех вперед выступил Кари. Распихав воинов, он очутился перед троном и сурово засопел, точно подражая разгневанному кабану.
– Слушай меня, правитель этих… джипов и маринадов, – сказал берсерк, – а также ипритов. Я тебя сейчас удивлю. Давай сюда любого из твоих воинов, и я начищу ему рыло в один миг!
– Ты желаешь сразиться с джинном? – Сулейман высоко вскинул тонкие черные брови. – Ты сошел с ума!
– Тут этот мудрец дал промашку, – заметил Ивар, – чтобы сойти с ума, надо его иметь.
– Ты что, струсил? – Кари упрямо наклонил темноволосую голову. Было видно, что сейчас его не остановит даже вставшая на пути гора.
– Ну как хочешь! – Повелитель джиннов слегка откинулся на своем сиденье и хлопнул в ладоши.
Из пустоты сгустился знакомый воинам визирь.
– А позвать сюда марида абу-Яххью! – приказал Сулейман.
Визирь поклонился и исчез, чтобы тут же вновь появиться на том же месте. А рядом с ним, пылая, точно лужа расплавленного золота, образовалась бугрящаяся мускулами фигура.
– Ты звал, о повелитель? – спросила она скрипучим, как ржавые дверные петли, голосом.
Марид впечатлял. На его широкой груди уместился бы небольшой стол, а руки толщиной превосходили человеческие ноги. Но во взгляде Кари, брошенном на противника, не было заметно ни малейшего страха. Голубизну зрачков берсерка потихоньку затенял багрянец боевой ярости.
– Да… – устало кивнул Сулейман ибн-Дауд. – Ты будешь бороться вон с тем человеком! Условие одно – огнем не жечь! Поединок прекращается только по моему Знаку! Упавший на спину считается проигравшим!
Марид зарычал, расправил чудовищные плечи. По его рукам передвинулись глыбы мускулов, похожих на валуны.
Кари снял с себя пояс с мечом, рубаху, а затем повернулся к соратникам.
– Ударьте меня по лицу… – попросил он.
– Чего? – не сразу понял Ивар.
– А ничего! – вмешался Нерейд и треснул берсерка кулаком по скуле. Тот не дрогнул, но глаза его стали полностью багровыми. Смотреть в них было страшнее, чем в пылающие очи марида.
Кари заревел и вышел на пустое пространство перед троном. Люди предусмотрительно отхлынули назад и в стороны.
– Готова ли ты, смертная тварь? – поинтересовался марид, делая шаг вперед.
– Я посвящу твою гибель Хлорриди, покровителю сильных! – прогудел Кари.
Ивару почудилось, что за стенами дворца, где-то в вышине едва ощутимо пророкотал гром. Встрепенулся Ингьяльд, услышавший, по всей видимости, то же самое, тревога отразилась на лице повелителя джиннов.
Чудовищные лапищи сомкнулись на плечах Кари, похожие на колбаски из золота пальцы вмялись в человеческую плоть. По залу стал распространяться тошнотворный запах горелого мяса. Похоже было, что марид не собирался выполнять приказ Сулеймана или просто не мог смирить составляющее его тело пламя.
Но берсерк даже не пошатнулся. Его кулак врезался в мутный подбородок абу-Яххьи и, вместо того чтобы пройти насквозь, впечатался в него с мягким, чавкающим звуком. Голова марида дернулась, а глаза закатились.
Воспользовавшись тем, что захват противника ослаб, Кари сделал шаг и уже сам ухватил марида за пояс. На покрытых потом руках викинга натянулись жилы.
Громоподобный рев взлетел к потолку, отразился от него и отозвался эхом, заставив зрителей на мгновение оглохнуть. Сверкающее желтизной существо билось в руках человека, громадные кулаки колотили Кари по спине, оставляя на коже пузыри ожогов.
Берсерк стоял неколебимо, только негромко рычал. Он давил и давил, и наконец что-то хрустнуло в теле марида. Тот обмяк.
– Не думал я, что у этой твари есть позвоночник, – почесывая затылок, сказал Ингьяльд.
– Хватит! Все! – закричал повелитель джиннов.
Но оказалось поздно. Кари расцепил руки, марид грудой золотистого пламени рухнул на пол. Его тело плыло, теряя очертания, от него отскакивали и с шипением гасли янтарные искры.
– Я убил его? – спросил огромный викинг недоуменно, словно не веря себе.
– Похоже… – проговорил Бузислав спокойно, делая шаг вперед. – Ну что, теперь ты, повелитель джиннов, маридов и ифритов, достаточно удивлен? Или нам нужно еще кого-нибудь прикончить?
Ответный взгляд Сулеймана ибн-Дауда был страшен.
Между ушами коня виднелись простирающиеся вдаль песчаные холмы – привычный пейзаж последнего времени. Барханы освещал месяц, который с прошлой ночи нескольвд потолстел, напоминая сегодня объевшегося светлячков червяка, разлегшегося в черной плоти неба.
Назад Ивару, который со своими воинами возглавлял караван, смотреть не хотелось. Там, за спиной, еще виднелась черная полоса огромного оазиса, над которым высоко возносилась крыша дворца, принадлежащего тому, кто некогда был человеком…
Сулейман ибн-Дауд не посмел нарушить данного им самому себе обета, и, когда истекающая желтым дымом туша марида исчезла из тронного зала, он заскрипел зубами и процедил:
– Все, можете отправляться на все четыре стороны!
– Нам не нужно на все четыре стороны, – бестрепетно покачал головой Бузислав. – Нам нужно в Багдад. Я думаю, тебе известно, как туда добраться кратчайшим путем…
– Пять ночей на восток… – проговорил повелитель джиннов, который, похоже, готов был многое отдать, лишь бы эти люди убрались из его дворца. – Там начнутся горы. В них проложена тропа – точь-в-точь такая же, как та, по которой вы прибыли сюда. По ней вы выйдете в мир людей в десяти днях к северу от Багдада…
Дворец они покидали с гордо поднятыми головами победителей. Кари, плечи и спина которого были сильно обожжены, слегка ежился, но терпел. Целебные руны Ингьяльду пришлось рисовать прямо на ходу.
Бархан впереди вдруг лопнул, отвлекая Ивара от воспоминаний. Из развороченного песка, оставив довольно крупную яму, вылетело нечто круглое и светящееся. Словно огромный слепень, оно стремительно облетело караван и замерло прямо перед конем Ивара. Жеребец от неожиданности всхрапнул и попытался встать на дыбы.
Пока Ивар успокаивал животное, сияние успело оформиться в небольшого джинна, который висел в воздухе головой вниз, скрестив ноги и сложив руки на животе.
– О доблестные воины, красотой подобные алмазам! – заблеяло огненное существо, выглядящее не столь грозно, как его более крупные сородичи. Впрочем, внешний вид тут мог быть обманчив. – Возьмите меня с собой!
– Что ты городишь? – изумился Ивар, нащупывая рукоять меча. – Взять тебя? Куда? Зачем?
– Я скромный Малик ибн-Исмаил, самый ничтожный из нашего рода! – Выронив из глаза светящуюся голубым слезу, которая с шорохом упала на песок и загорелась там крошечным костерком, джинн почти по-человечески всхлипнул. – Жизнь моя в этой пустыне хуже, чем даже в аду, где мучаются души неверных! Нет моих сил больше терпеть издевательства родни! Отвезите Меня в мир людей!
– Вот уж точно – плачет горючими слезами! – усмехнулся Нерейд. – Хотя чего просит этот плакальщик, я так и не понял…
Ивар слегка опешил.
Выручил его подъехавший к голове каравана Мануил.
– Это еще кто? – полюбопытствовал он.
– Джинн, – честно сообщил Ивар, – Малик ибн… эээ… Исмаил! Просит взять с собой в мир людей!
– А что, разве ты сам не способен туда добраться? – поинтересовался посол, без особого воодушевления взирая на светящееся существо. – Вы же, джинны, вроде как исключительно могучи?
– Ты прав, о муж, исполненный многих достоинств! – витиевато согласился ибн-Исмаил. – Но стены нашего мира непроницаемы для нас, если нет на то особенного соизволения нашего повелителя! Нас могут вывести отсюда только люди!
– Ясно… – слегка смутившись, хмыкнул «муж, исполненный многих достоинств». – А твой повелитель, он ведь нас по головке не погладит, если мы тебя с собой возьмем.
– Только когда об этом узнает! – Джинн в волнении полетал туда-сюда, оставляя за собой след из белого пламени. – А если меня хорошенько спрятать, то он ничего не заподозрит! Главное, чтобы наши не заложили! А я вам в пути пригожусь – мало ли что!
– Да, карманный джинн нам не помешает, – сказал подоспевший Бузислав.
– И куда тебя можно спрятать? – все еще сомневаясь, спросил Мануил.
– Если у вас нет кувшина или бутылки, то сойдет и лампа! – радостно воскликнул ибн-Исмаил.
– Лампа? – переспросил Ивар.
– Ну да, такая штука, в которую наливают масло для освещения! – подсказал джинн.
– О, у меня есть факел! – встрял в беседу Нерейд.
Джинн поглядел на него как на идиота. К удивлению Ивара, рыжий викинг смутился.
– Как я понимаю, тебе нужно любое место, где ты будешь скрыт со всех сторон? – помедлив, уточнил Бузислав. – И тогда ни Сулейман ибн-Дауд, ни прочие джинны тебя не увидят?
– Воистину так, о воин, чье сердце тверже гранита! – В славословиях ибн-Исмаил, похоже, знал толк.
– Эй, Лычко, – повернулся старший из русичей к своим дружинникам, – кажется, у нас там оставался пустой мех…
– Был где-то… – отозвался молодой голос. Во дворце Сулеймана ибн-Дауда людям позволили набрать воды, но одну емкость воины Бузислава забыли заполнить. – Сейчас поищем!
Под свет месяца был явлен бурдюк, смахивавший на огромное мохнатое сердце. Когда его открыли, то в нос шибанул крепкий хмельной запах. Но джинн, похоже, ничего не заметил. С радостным воплем он втянулся в отверстие, и изнутри послышался его тонкий, странно исказившийся голос:
– Ой, что это тут у вас было?
– Брага, – ответил Бузислав. – Тебе что, не нравится?
– Почему? – удивился ибн-Исмаил и тут же запел тонко и противно: – Это кара-кара-кара, это кара-кара-кум! Пустыня, жгучее солнце, кара-кум!
– Чего это он? – спросил Гудрёд.
– Уже надрался! – вздохнул Ивар. – Иным и бочонка пива мало, – добавил он, с презрением проигнорировав укоряющий взгляд Нерейда, – а этому, видать, и запаха оказалось достаточно.
– Дайте-ка бурдюк сюда, – попросил Бузислав, – я сам повезу этого юного пропойцу!
– И вовсе я не юный! – обиделся джинн, удобно устроившийся в бурдюке. – Мне две тысячи триста семьдесят пять лет!
Новая его песня оказалась не лучше старой.
– Учкудук, три колодца! – заголосил ибн-Исмаил так, что лошади вздрогнули. – Защити, защити, защити нас от солнца! Ты пустыни спасительный круг, Учкудук!
Бузислав поспешно заткнул пробку, пение стало чуть тише, но полностью заглушить его не удалось. Зрелище было дикое; висящий около седла мех дергался и издавал вполне осмысленные звуки.
Песни, заунывные и однообразные, звучали почти до самого рассвета. Затем джинн, похоже, устал.
– Чем-то не нравится мне это место, – во второй уже раз сказал Бузислав, беспокойно поглаживая рукоять меча.
Закат окрасил лежащие впереди пески в желтый цвет, и черные тени, падающие от всадников, бежали далеко-далеко, прежде чем раствориться в наступающем с запада мраке. На песке виднелись странные следы, словно кто-то ездил на телеге, колеса в которой толщиной были под стать столетнему дубу.
– И чем же?.. – спросил Ивар, настороженно вглядываясь вперед. За песками маячила черная линия гор, в которых, если верить ибн-Дауду, лежал путь домой. Среди них выделялся высокий черный пик, имеющий правильную конусовидную форму. Срезанная его вершина время от времени озарялась алым. Земля при этом ощутимо вздрагивала.
– Не знаю, просто одолевают дурные предчувствия… – пожал плечами русич. – Если бы была такая возможность, то я направился бы по другой дороге.
– Но ее нет! – жестко заключил Ивар. – Придется ехать этой.
– Придется, – вздохнул Бузислав и слегка пришпорил коня.
Караван двинулся вслед за ним. Ивар стоял на месте, пока с ним не поравнялись собственные воины, замы-кавшие колонну.
– Ну что, конунг, скоро дома будем? – весело поинтересовался Гудрёд. – Пива напьемся, девиц потискаем?
– Как ты меня назвал? – удивился Ивар. – И что за дом ты имеешь в виду? Если Трандхейм, то нам до него как до луны!
– Ну дом для меня – мир людей! – Халогаландец улыбнулся, обнажив крепкие, молодые зубы. – И разве ты у нас не конунг?
– Нет! – отрезал Ивар. – Конунг у нас один – Хаук Лед!
– Это точно, – кивнул Нерейд, – но… Договорить он не успел. Дующий навстречу каравану ветер принес странный звук – будто тысячи зерен хрустели под огромным прессом. Из-за вершины ближайшего бархана поднялась в воздух огромная туча пыли. В ней угадывалось какое-то движение.
– Это еще что? – изумился Ивар, и будто в ответ на его слова из рваных клубов высунулась пасть таких размеров, что в ней запросто уместился бы бык. В пасти имелся полагающийся комплект зубов, а сверху к ней были приставлены пара вывороченных ноздрей и глаза, похожие на светящиеся плошки. Выражение в них было очень нехорошее.
– Вперед! – Ивар, выхватив меч, помчался к голове каравана, где готовились к бою русичи. За спиной колотили по песку копыта – викинги не хотели отставать от вожака.
Ветер в последнем усилии унес пыль прочь, и взглядам людей предстало черное змеиное тело, толщиной превосходящее замковую башню. Рядом с первой пастью обнаружились еще две. Они выглядели голодными и, уставившись на людей, сладострастно пускали слюни.
В караване послышались испуганные крики.
– Ну и змейство! – ухмыльнулся Нерейд. – И как только такое выросло на пустынных харчах?
– Эй, джинн, вылезай! – Бузислав откупорил бурдюк и принялся трясти его горлышком вниз. – Настало время отрабатывать!
Светящаяся белым капля размером с ведро выдавилась из меха и превратилась в Малика ибн-Исмаила.
– Ой, Трехголовый Извивающийся Черный Мангас… – пролепетал он, обозрев окрестности.
Словно услышав собственное имя, чудовище издало громогласное шипение. Ивару показалось, что кожа слезает с его тела, начиная от макушки.
– И что это значит? – чуть поморщившись, спросил Бузислав.
– А то, что дело непростое… – Джинн грустно вздохнул. – Но я попробую!
Мангас величаво перевалил через бархан. Вслед за тремя головами двигались бесчисленные извивы змеиного тела. Лунный свет играл на черных чешуйках величиной в ладонь.
– Сдавайся, чудовище! – внезапно гулким и раскатистым голосом проревел джинн, после чего скачком увеличился в размерах и бросился навстречу исполинской твари.
Мангас недоуменно моргнул тремя парами глаз, разглядывая напавшего на него светящегося воина, а затем неожиданно чихнул.
Волной воздуха джинна сдуло, точно листок во время урагана, и он с воплем врезался в склон бархана, а на песок с чавканьем посыпались капли желтой слизи, которой хватило бы, чтобы заполнить небольшое озеро. Воняла она хуже, чем труп, неделю пролежавший на солнце.
– Да он больной какой-то! – возмущенно воскликнул Нерейд, прикрываясь щитом от летящих с неба соплей. – И что, меня слопает змея, страдающая насморком? Какой позор!
– Не привередничай! – огрызнулся Ивар, пытаясь совладать с конем, который, по-видимому, решил, что ему тут явно не место и пора уносить копыта.
Мангас с шумом втянул воздух и возобновил движение.
Свистнула стрела, но лишь бессильно отскочила от чешуи, которая, судя по всему, была прочнее стали.
– М-да… – Гудрёд извлек из ножен меч. Лицо его выражало решительность. – Жалко, что так и не побываем в Багдаде!
– Зато увидишь Вальхаллу! – расхохотался Нерейд, вскидывая клинок и готовясь ринуться в самоубийственную атаку…
Ноздри уловили аромат цветущего луга. Это оказалось так неожиданно, что Ивар на мгновение потерял ориентацию и завертел головой, пытаясь понять, где находится.
Увы, он стоял все там же. Чудовищный змей в полусотне шагов разевал сразу три пасти, готовясь сытно поужинать. А чуть в стороне от каравана, непринужденно повиснув в воздухе, расположилась стройная черноволосая женщина. Она была облачена в нечто странное и пестрое, но на одежде взгляд не задержался, намертво прилипнув к удлиненному миловидному личику со жгучими темными глазами.
– Так-так… – сказала женщина низким грудным голосом, от которого по телу Ивара прокатилась сладостная дрожь. – И что это у нас тут творится?
Даже Мангас, казались, удивился ее появлению. Правая голова вытаращила буркалы, левая с громким стуком захлопнула пасть, а средняя сердито зашипела.
– Ой, пери! – пискнул выбравшийся из бархана Малик ибн-Исмаил. Он был весь покрыт зеленой слизью и менее всего напоминал сейчас джинна.
– Заткнись! – Черные глаза женщины на мгновение вспыхнули, а за спиной ее колыхнулся плащ, напоминавший крылья летучей мыши. – Кто вы, посмевшие забрести в эти места?
– Путешественники! – нашелся Ивар. Прочие застыли с раскрытыми ртами, откровенно пялясь на незнакомку. А посмотреть было на что: из разрезов в длинных и широких рукавах высовывались изящные ручки, полупрозрачные шаровары вовсе не скрывали длинных ног, а под вышитым золотом одеянием угадывалась высокая грудь. Стан женщины казался так тонок, что его можно было обхватить ладонями. – Но сейчас не время для бесед! Вон тот змей вот-вот нас сожрет!
– Пока я тут – не осмелится! – с чувством собственного достоинства произнесла красавица. – А вот когда я уйду – точно съест…
– Э, может, не стоит уходить? – сказал Ингьяльд. – Ты, как я вижу, могущественная колдунья и не откажешься нас выручить?
– Я пери, а не колдунья. – Женщина покачала головой, одарив юного эриля такой улыбкой, от которой он едва не свалился с коня. – Помочь я готова, но только… в ответ на небольшую услугу.
– Это на какую? – подозрительно спросил Мануил.
– Вы отдадите мне одного из вас, по моему выбору. – Пери вновь улыбнулась, золотая диадема на смоляных волосах рассыпала вокруг горсть ярких бликов. – Не бойтесь, у меня ему не будет плохо…
– Но… – попробовал было возразить посол, однако Мангас прервал все его попытки начать торговлю. Громадный гад, похоже, от голода совсем потерял терпение. Он зашипел, как тысяча гадюк сразу, и решительно пополз к людям.
– Мы согласны! – завопил Мануил, растерявший все аргументы, едва он взглянул на круто изогнутые клыки.
– Хорошо, – кивнула пери, – я так и думала.
Она легко развернулась на месте. Притопнув высокими каблуками изящных сапожек, пропела какую-то фразу и резко, вскинула вперед руку. Из тонкой ладошки вырвался луч желтого, слепящего света.
Ударив в Мангаса, он окутал того сетью молний. Змей задергался, пытаясь вырваться, бешено замолотил хвостом. Чудовищное тело металось, как разрезанный надвое дождевой червь, песок тучами летел в стороны.
Но все было напрасно. Тогда пери шевельнула ладонью, что-то вспыхнуло – и исполинского гада не стало. На том месте, где он только что лежал, дымилась неровная яма с оползающими краями.
– Вот и все! – проговорила красавица, поворачиваясь к людям. – Убить Мангаса не под силу даже мне, но вот обезвредить его на довольно долгое время – это пожалуйста! Теперь я выберу того, кто уйдет со мной!
Русичи засмущались под ее плотоядным взглядом, Ивар ощутил мгновенный укол страха где-то у пупка. Только Мануил выглядел спокойно – знал, наверное, что на него юная красотка не позарится.
– Выбери меня! Выбери меня! – завопил вдруг Нерейд, выдвигаясь в первые ряды. Его загорелая рожа сияла как медный таз, улыбка была мужественно красивой. Рыжий викинг расправил плечи и напряг мышцы на руках. Конечно, до Кари ему было далеко, но все же…
– Хорошо, – пери призывно улыбнулась Нерейду, – ты мне нравишься… Езжай за мной!
Красавица грациозно изогнулась всем телом, словно обернулась вокруг себя, и растворилась в воздухе. А на том месте, где только что она была, появилось прямоугольное, достигающее земли отверстие. Оно источало неяркий молочный свет и смахивало на дверь.
– Ну все, я пошел! – довольно осклабившись, объявил Нерейд. – Не поминайте лихом!
– Счастливо! – проговорил Ивар, глядя, как рыжий викинг проходит в светящуюся дверь и та исчезает вместе с ним. Почему-то сильно зачесались глаза.
– Уф, легко отделались… – сказал Мануил. – А то эта тварюка могла нас всех сожрать.
Ивар покосился на него так, что посол осекся на полуслове.
– Нерейд сам вызвался! – забормотал он. – Его никто не заставлял!
Викинг ничего не ответил, просто пришпорил коня.
– Послушай, Малик, а кто такие пери? – Этот вопрос Ивар задал через два дня после того, как случилась встреча с Мангасом. Караван пересек пустыню и очутился в предгорьях. Тут были растения, была вода, и путники устроили привал на берегу самого настоящего озера.
– А?.. Что? – Джинн прекратил барахтанье в воде и посмотрел на человека. Сопли трехголового гада оказались на редкость липкими и стойкими, и все дни Малик ибн-Исмаил только тем и занимался, что пытался оттереться песком. Труд его был вознагражден, и уродливые зеленые пятна оставались только в некоторых местах. Последний и решительный бой с ними джинн собрался провести в озере.
– Пери кто такие? – повторил вопрос Ивар.
– А, ты все боишься за друга… – усмехнулся ибн-Исмаил. – И зря! Пери – могущественные духи женского рода, чаще всего опасные для людей.
– А ты говоришь – не бойся!
– Пери может напакостить, но она взяла твоего приятеля себе в мужья и вряд ли будет вредить ему! – пояснил Малик. – Он проживет долгую и счастливую жизнь без болезней и тревог! Ни в чем не будет знать недостатка! Видишь, как ему повезло?
– Ничего себе – повезло! – ухмыльнулся Ивар. – Он же от скуки там свихнется!
– Странные вы – люди… – вздохнул джинн. – Идет счастье вам в руки, а вы его изо всех сил отпихиваете: скучное оно, мол. А потом плачете: ой, плохо живем…
– Не тебе нас судить!
– Это точно! – Малик ибн-Исмаил бултыхнулся в воду, подняв облако брызг. – Хоть я и сотворен из огня, а вы – из глины, Аллах заставил джиннов поклоняться человеку, а не наоборот!
