Глава 10
ДОРОГИ АЗИИ
Небо над городом было перламутровым, будто внутренняя поверхность огромной раковины, и по нему неторопливо ползли розовые блики занимающегося рассвета. Для осени утро выдалось непривычно красивым и необычно теплым.
Улицы были пустынны, и шум шагов разносился далеко. Ивар шел во главе маленького отряда и невольно вспоминал недавний разговор…
– Ивар, ты будешь старшим, – сказал Хаук, когда викинги, отправляющиеся на восток, полностью снарядились в дорогу.
– Почему я? – растерялся Ивар.
– А кто еще? – пожал плечами конунг. – Для Гудрёда и Ингьяльда это первый поход, Кари и Нерейд на двоих не умнее, чем пятилетний ребенок. Придется тебе.
– Главное – не давай им слишком часто напиваться, – посоветовал Арнвид. – И да сохранят вас в пути светлые асы!
– Да пребудет с вами удача! – кивнул Хаук, улыбаясь уголками губ.
Выходя из дома, Ивар оглянулся, и холодное предчувствие, похожее на ледяной шип, пронзило ему сердце. На мгновение ему почудилось, что всех, остающихся в Миклагарде, он больше никогда не увидит.
С трудом удалось превозмочь глупое желание повернуть назад.
У церкви Святого Николая их ждал Мануил, восседающий на невзрачной, серой лошади. Его сопровождали несколько конных воинов, судя по бородам и коническим шлемам – русичи. На викингов они смотрели недружелюбно. Но после вчерашней схватки на арене это было неудивительно.
– Прыгайте в седла, – Мануил дал знак слуге, который держал под уздцы пятерых лошадей, – и едем быстрее. На переправе нас уже ждут.
Ивар забрался на коня и с холодным спокойствием наблюдал, как это пытается сделать Гудрёд. Судя по неловким движениям, молодому викингу предстояло ехать верхом в первый раз.
– Не спеши, – посоветовал Ивар. – И не дергайся. Не на крепостную стену лезешь, никто тебя копьем не ткнет…
Русичи загоготали, лицо Гудрёда залил румянец гнева. Упрямо сжав челюсти и не глядя по сторонам, он одним движением вскочил в седло.
– Ничего себе! – воскликнул Мануил, который наблюдал за всей сценой с нескрываемым интересом. – Надеюсь, что этот воин владеет мечом лучше, чем ездит на коне?
– В этом можно не сомневаться, – ответил Ивар твердо, – он доказал это во множестве схваток. А что до езды верхом, то каждому приходится сталкиваться с этим впервые.
– Ну-ну… – недовольно буркнул купец, по велению императрицы ставший послом. – Посмотрим. Если он отобьет себе задницу, то я не остановлю караван. Пусть хоть пешком бежит!
Копыта негромко цокали по улочкам, мощенным булыжником. Многие из них Ивар уже хорошо знал. Миновали проулок с веселыми девицами, сейчас тихий, словно глубины моря, окунулись в густой, смрадный аромат гавани, слегка разбавленный утренним ветерком. У пристани их ждал необычно широкий и низкий корабль без мачт. С его борта на берег были перекинуты мостки.
– Как на этом можно плыть? – возмутился Ивар. – Это корыто затонет во время первой же бури!
– Это паром, – успокоил его Мануил. – Он доставит нас вон туда, – пухлая рука купца поднялась, указывая на лежащий за проливом берег, – и все!
Обширная палуба оказалась запружена лошадьми, людьми и завалена грузами. Едва викинги взошли на борт, мостки с грохотом убрали, и неповоротливый корабль начал медленно отползать от берега. Зашлепали по воде короткие весла.
Ивар только спрыгнул с коня и взял его за узду, чтобы тот, не допусти Фрейр, не взбрыкнул, когда из-за спины раздался хорошо знакомый голос.
– Вот это встреча, клянусь Перуном! – Произнес кто-то, с кем викингу уже довелось встречаться.
Не веря собственным ушам, Ивар обернулся. И с трудом сдержал рвущееся с языка проклятие: в двух шагах, рассматривая викинга с благожелательным интересом, стоял не кто иной, как Бузислав. Он был без кольчуги и шлема, широкую грудь охватывала белая рубаха с вышитым узорчатым воротом, а на русых, чуть кудрявящихся волосах, свободно падающих на плечи, сидел серебряный обруч.
– Кто это тебя так разукрасил? – спросил русич, чьи острые глаза сразу углядели синяк.
– Поклонники воинского таланта, – огрызнулся Ивар. – Подстерегли ночью, и давай поклоняться…
– Бывает! – понимающе мигнул Бузислав. – Ты-то что тут делаешь?
– Мануил нас нанял, – Ивар кивнул в сторону соратников, – в охрану.
– Так, – на лице русича появилось недоуменное выражение, – почему же он не сказал об этом мне? Ведь именно я в этом походе командую стражей!
– Мы тебя чем-то не устраиваем? – Ивар выпятил подбородок и ощетинился, точно еж, решивший, что его колючей шкуре грозит опасность.
– Да нет, устраиваете, – пожал широкими плечами Бузислав и добродушно улыбнулся. – Только уж больно все это неожиданно. А я все гадал, кого мы еще возьмем… Кстати, сколько вас?
– Пятеро, – ответил Ивар, – один из нас знает руны и врачевание.
– О, волхв! Это хорошо! – довольно воскликнул русич. – И нас пятнадцать, из них пятеро лучников. Как-нибудь справимся…
– А что, дорога будет опасной? – поинтересовался Ивар.
– Об этом разве что отец наш Сварог знает, – бесстрастно отозвался Бузислав. – Ладно, о том, что да как, мы на первой ночевке потолкуем. Пока же будете караван сзади прикрывать. Все равно пути не знаете. И, коротко кивнув, русич отошел.
Дорога вилась среди голых каменистых холмов и напоминала небрежно брошенную веревку. Бледно-желтый кружок солнца, пришпиленный к куполу небосвода, оказывался то спереди, то справа, а то и вовсе сзади. То и дело приходилось преодолевать подъемы, спускаться по откосам столь крутым, что лошадей надо было вести в поводу. Переправлялись вброд через неглубокие, быстрые потоки. Вода в них была ледяной.
Из-под копыт поднималась мелкая, едкая пыль. Ехавшие последними викинги глотали ее в немалых количествах, Нерейд почти беспрерывно чихал, заставляя вздрагивать лошадей.
– Что за земля… – хмурился Ивар, когда по правую сторону от тропы открылась глубокая пропасть, на дне которой гостеприимно белели острые камни, похожие на зубы великана. – Как тут можно жить? Не иначе боги забыли про нее!
– Наверняка так оно и есть, – серьезно ответил Ингьяльд. – Когда-то очень давно наши боги жили тут…
– Да ну? – Ивар удивленно вытаращился на ученика эриля так, словно тот сказал, что небо оранжевое.
– Эта земля называется Азия, – пояснил Ингьяльд, слегка покраснев от смущения, – то есть обиталище асов. Некогда они жили тут вместе с нашими предками.
– А теперь эту землю забыли? – спросил Гудрёд.
– Да, – отозвался Ингьяльд. – Боги видят наш мир глазами людей, им поклоняющихся. А здесь никто не приносит жертв Тору и не посвящает новорожденных Фригг, так что для асов этих гор как бы и вовсе нет. Точнее, не было до этого момента. Ведь теперь тут появились мы.
Караван вывернул на довольно большую ровную площадку, ограниченную с одной стороны пропастью, а с другой – отвесной стеной, и от того места, где ехал Мануил, донеслось громкое:
– Стой!
– Неужели тут остановимся? – прокряхтел Гудрёд, слезая с коня. Ходить молодой викинг, судя по всему, мог только враскоряку. – Ни травы, ни дров… Даже воды нет.
– Все это мы возим с собой, – ответил оказавшийся поблизости ромей, один из помощников Мануила, – такие уж здесь места.
С удивительной быстротой слуги натянули большой шатер из плотной красной ткани – негоже послу могущественной империи ночевать под открытым небом. У входа в шатер стали двое русичей в полном вооружении, включающем злые и хмурые физиономии. Остальные воины принялись устраиваться вокруг шатра.
Нерейд отыскал небольшую ложбинку у самой скалы и уже собирался расстелить там одеяло, когда откуда-то явился русич с рыжей бородой, которая походила на плохо приклеенный к подбородку лисий хвост.
– Это место занято, – нагло заявил он, – так что, северянин, убирайся отсюда подобру-поздорову.
– Оно занято мной, – ответил не собиравшийся уступать Нерейд, – так что сам проваливай…
– Что?! – Рыжебородый изобразил на круглом лице удивление. – Ты на грубость нарываешься, никак обидеть норовишь?
Он картинно принялся засучивать рукава. Сзади к нему подоспели еще двое могучих, широкоплечих русичей.
– Проблемы? – спросил один из них мощным, рокочущим голосом.
– Сейчас будут! – ответил Нерейд, зло оскаливая зубы.
К нему придвинулся Кари, вид у него пока был спокойный, но любой из викингов знал, насколько быстро огромный берсерк впадал в бешенство.
Ивар наблюдал за столкновением, по привычке ожидая, когда явится Хаук и во всем разберется. Не сразу до него дошло, что конунг остался в Миклагарде и что разрешать создавшуюся ситуацию придется ему самому. Или Бузиславу.
Ивар огляделся. Старший из русичей куда-то запропастился.
Рыжебородый воин уже засучил рукава и ждал, когда то же самое сделает Нерейд. Рядом с соратником гневно сопел Кари. Драка могла начаться в любое мгновение.
– А ну стойте! – сказал Ивар, набравшись решимости. Получилось вовсе не так громко и уверенно, как он хотел, но все же его услышали. Две пары глаз повернулись в его сторону: темные у Нерейда и зеленые, как молодая трави, – у его противника.
– А ты кто такой? – спросил рыжебородый, презрительно кривясь.
– Это наш старший, – мрачно сообщил Кари, – и если ты его обидишь, то я тебя по камням размажу.
Угрозы в голосе огромного берсерка не прозвучало, была только спокойная уверенность в собственных силах. И буян это почувствовал, он спешно захлопнул раскрывшийся было рот, хотя смотрел по-прежнему с вызовом.
– Негоже выяснять отношения между собой кулаками тем, кто завтра будет драться плечом к плечу! – промолвил Ивар. – Ты, – он глянул в сторону русича – обладателя рокочущего голоса, – найди мне Бузислава, и мы вместе решим, как поступить. Всем, кто в сваре не замешан, разойтись.
Кари, недовольно ворча, отступил к лошадям. К удивлению Ивара, послушался и второй из тех русичей, что явились поддержать рыжебородого. Без единого слова он быстро отошел.
Явился Бузислав.
– А, два рыжих сцепились, – сказал он, выслушав рассказ о случившемся, – ну прямо петухи! Витко, ты опять чужаков задираешь? Знаю я – тебя хлебом не корми, дай с кем-нибудь поцапаться!
Нерейд хмыкнул, уловив в описании рыжебородого нечто знакомое.
– Да ладно тебе, воевода, – примирительно сказал воин, названный Витко, – уж и пошутить нельзя… Ничего тут занято не было. Я уже ухожу…
– Вот так-то лучше! – внушительно сказал Бузислав, глядя вслед уходящему воину, затем повернулся к Ивару: – Да и стоило ли вмешиваться? Ну и помахали бы кулаками чуть-чуть.
– Боюсь, «чуть-чуть» бы не получилось, – вздохнул Ивар, – потешных драк у нас не признают. Полезли бы все своего защищать, а Кари в священной ярости с пяток ваших убил бы запросто голыми руками.
– Да? – Бузислав бросил быстрый взгляд на громадного викинга. – Тогда ладно. Но скажи своим, пусть ждут подначек и будут к ним готовы. У нас принято новичков подзадоривать.
– Хорошо, – кивнул Ивар, – я скажу.
Пустились в путь рано, с первыми лучами солнца. Викинги, которым довелось половину ночи простоять в дозоре, дремали в седлах. Кари зевал так, что пугалось даже горное эхо. Ивар время от времени начинал клевать носом.
Поэтому момент, когда на караван напали, он проворонил. Что-то свистнуло над ухом, тонко вскрикнула лошадь едущего впереди толстого писца из посольской свиты. В ее крупе вдруг обнаружилась длинная стрела с белыми перьями на конце.
– К оружию! – только успел крикнуть Ивар, прежде чем вторая стрела тюкнула его в голову чуть повыше виска и отскочила, наткнувшись на шлем.
Визг и улюлюканье скатились сверху подобно лавине. По двум крутым склонам, меж которыми проезжал караван, сбегали, размахивая оружием, оборванные, тощие люди.
Ивар вытащил меч и обрушил его на шею самого быстрого оборванца. Тот ловко увернулся, но потерял равновесие и брякнулся на камни. Успевший покинуть седло Гудрёд пригвоздил его к земле.
Ивар спрыгнул с лошади. Твердая, каменистая земля ударила в подошвы с неожиданной силой, перед самыми глазами блеснула полоса чужого клинка. Инстинктивно уклонившись, Ивар заработал мечом. На него насели сразу трое. На худых лицах блестели черные голодные глаза. Одеты разбойники были в невообразимые лохмотья, истлевшие еще несколько лет назад, но вот клинки у них оказались добрые, и владеть ими они умели.
Ивару приходилось нелегко. Где-то рядом, судя по гневному реву, сражался Кари, изредка хлопала тетива лука, принадлежащего Нерейду. От головы каравана что-то кричал Мануил, испуганно ржали лошади.
Наконец один из нападавших на него разбойников повалился плашмя на землю, хватаясь за горло, в котором застряла стрела. Воспользовавшись замешательством второго, Ивар ударил его мечом в пах. «Детей у тебя уже не будет», – подумал он, глядя, как раненый катается по земле, воя и прижимая ладони к промежности. Только в этот момент Ивар ощутил исходящую от грабителей вонь немытых тел.
Третьего сразил подскочивший Гудрёд.
Ивар огляделся. На земле в вольных позах распростерлись несколько особенно неудачливых разбойников. Кари, размахивая мечом, теснил остальных. За его спиной Нерейд, хладнокровно улыбаясь, накладывал на лук очередную стрелу. Ингьяльда видно не было.
– За мной! – приказал Ивар замершему над трупом врага Гудрёду.
И они побежали к голове каравана, где русичам, прикрывавшим посла, приходилось туго. Первым им встретился рыжебородый Витко, вчера сцепившийся с Нерейдом. Сегодня ему не повезло – стрела воткнулась в незащищенную кисть правой руки, и сражаться воин мог только левой.
Шипя и ругаясь, он вертелся в седле, отбивая атаку двоих оборванцев, выглядящих точь-в-точь как нищие с базара в Миклагарде.
Ивар на бегу воткнул меч в затылок одному из наседающих на русича разбойников. Второй закрутился на месте, пытаясь сообразить, что же делать, и клинок Гудрёда располосовал ему грудь. Рана раскрылась, словно жадный длинный рот. Алой рвотой из нее хлынула кровь.
– Спасибо… – прохрипел Витко, оседая в седле. – Давай вперед… там посол…
Вокруг Мануила, восседающего на лошади с невозмутимостью статуи императора, кипела яростная схватка. Создавалось впечатление, что дикие и грязные разбойники вовсе не интересовались богатствами, которые мог везти караван, а целенаправленно стремились убить посла.
Меч Бузислава вертелся с такой скоростью, что его не было видно. Просто мелькали его руки и что-то, кажущееся их продолжением, взблескивало на солнце, чтобы тут же возникнуть в другом месте.
Клинки разбойников отлетали, словно наткнувшись на невидимую стену,
Ивар с изумлением увидел, как предводитель русичей перерубил в воздухе стрелу. Лучник, застывший в десятке шагов выше по склону, прицелился и спустил тетиву. Что-то треснуло, и на землю упали две одинаковые по длине палочки.
В бой вступили стрелки русичей. Соратники сумели прикрыть их, стать стеной на пути волны нападающих, а стрелки взялись за длинные, на диво тугие луки. Их тетивы не хлопали, а гудели, точно струны.
Никто из викингов и подумать не мог, что в воздухе можно держать одновременно несколько стрел. Русич одним плавным движением вытягивал стрелу из колчана, клал ее на тетиву, стрелял и, до того как посланный его рукой убийственный снаряд вонзался в чью-то плоть, успевал выпустить еще две или три стрелы.
Похоже было, что тут справились бы и без помощи викингов. Но оставаться в стороне от схватки Ивар не захотел. Яростно вскрикнув, он обрушил меч на голову ближайшего из разбойников. Нечто изображающее шлем, небрежно склепанный из металлических пластин, со скрежетом прогнулось, и под лезвием смачно хрустнула кость.
– Рази их, братья! – донесся крик Бузислава.
С яростным ревом его дружинники бросились вперед. Гудрёд успел зацепить еще одного оборванца, оставив ему на память длинную царапину на лопатке, и сражаться оказалось не с кем.
Разбойники, истошно вопя, удирали со всех ног. Карабкались по скалам со скоростью белки, взлетающей по стволу дерева. Но оружие, несмотря на охвативший их страх, не бросали.
– Хватит! – выдохнул Бузислав, опуская клинок, с которого капала кровь. – Вам же стрелы собирать.
Один из лучников, не удержавшись, спустил тетиву, и разбойник, почти взобравшийся на вершину крутого гребня, с визгом покатился вниз по склону.
– Это все? – поинтересовался Мануил, державшийся так спокойно, будто он находился не на поле брани, а где-нибудь на рынке.
– Слава Перуну, да, – ответил старший из русичей. – Только разбойники эти какие-то странные, им нужен был ты, а не наше добро…
– Что гадать, – пожал плечами посол, – врагов у империи много. Кто-то мог заплатить разбойникам, чтобы сорвать посольство.
Бузислав обвел взглядом воинов, и глаза его, серые, точно облачное небо, остановились на Иваре.
– Где там ваш волхв? – спросил он. – У нас есть раненые.
Ингьяльд обнаружился у лошадей, где он невозмутимо разглядывал труп разбойника с засевшей в горле стрелой.
– Ты где был? – напустился на него Ивар. – Там есть раненые!
– «Где был, где был»… – ощерился ученик эриля, с явной неохотой отрываясь от своего занятия. – Пиво пил. Ты посмотри лучше, какой интересный череп у этого оборванца. Лоб скошен, а затылочная часть выпучена…
– Я тебе дам затылочную часть! – сурово сказал Ивар. – Иди ранеными займись, дохляков потом будешь щупать!
Большая Рука горестно вздохнул, но спорить не посмел.
На ночевку встали у неглубокой и узкой речушки, с водой настолько прозрачной, что можно было пересчитать камушки на дне. Удивительно тихая для горного потока, она неторопливо текла на северо-восток, а на берегу прилепилась небольшая рощица низкорослых деревьев с изогнутыми серыми стволами. Среди них и расположился караван.
Дозорные растворились меж теней, спрятавшись так, что даже свои с трудом могли их отыскать, прочие воины расселись вокруг костра. По рукам пошел большой бурдюк. Ивар принял его от сидящего рядом русича, и внутри что-то завлекательно булькнуло.
– Что там? – подозрительно поинтересовался Ивар, принюхиваясь к сладкому, медвяному аромату.
– Брага, – объяснил русич, лицо которого выглядело донельзя довольным. – По обычаю, заведенному еще дедами дедов наших дедов, любую победу надо обмыть!
– Совершенно верно! – поддержал своего дружинника Бузислав. – Вы, северяне, сражались сегодня вместе с нами и бились достойно! Не откажитесь разделить с нами застольную чашу!
Ивар поднес мохнатую «чашу» к губам. В горло хлынуло нечто сладкое, прохладное и очень крепкое. Гортань обожгло, но еще один глоток смыл неприятные ощущения, оставив только привкус меда.
Когда Ивар оторвал бурдюк ото рта, из внутренностей, откуда-то из живота, поднималось приятное, мягкое тепло. Оно заставляло забыть об усталости, о полученных в бою ушибах и ссадинах.
– Хорошо? – полюбопытствовал сидящий рядом русич. Его улыбающееся лицо в этот момент показалось Ивару исключительно симпатичным.
Он утвердительно кивнул и передал бурдюк дальше. После доброго глотка глаза Нерейда заблестели.
– Да, – сказал он, – хорошая вещь. Надо будет потом узнать рецептик…
Русичи загоготали.
– Даже не спрашивай! – отсмеявшись, сказал Бузис-лав. – Приготовление сего напитка тайна зело велика есьмь. Никто ее тебе не раскроет!
После знакомства с брагой неожиданно повел себя Ингьяльд. Отправив изрядно опустевший «сосуд» дальше по кругу, он встал.
– Позволь, о вождь, сказать вису о сегодняшнем сражении! – проговорил ученик эриля, обращаясь к Бузиславу. По щекам его плыли алые пятна смущения, но взгляд светлых глаз был тверд.
– А что такое виса? – поинтересовался старший из русичей.
– Хвалебные стихи, – пояснил Ивар, – а это уже деды дедов наших дедов придумали, чтобы после каждой схватки скальды возносили хвалу сражавшимся!
– Хороший обычай, – одобрил Бузислав, – пусть го-ворит.
Ингьяльд выступил вперед, слегка распрямился. Сутулая и нескладная фигура его выглядела в этот момент просто величественно.
Тополь бури стали —
Ран кукушка рьяно
Рвет тела – огнистый
Шип ран в бою кровавил.
Плату взял с презренных
Даритель света моря,
Утвердил ты силу
Среди скал азийских.
Повисла напряженная тишина. Русичи посматривали друг на друга, во взглядах их сквозило недоумение.
– Э-э, – после паузы сказал Бузислав, – все это, конечно, очень красиво.. только я почти ничего не понял!
Ингьяльд беспомощно улыбнулся. Ему и в голову не могло прийти, что существуют на свете люди, не знакомые с основами скальдического стихосложения.
– Я поясню, – пришел на помощь растерявшемуся юноше Ивар. – Первое четверостишие, здесь хельминг составлен из двух переплетенных предложений: тополь бури стали огнистый шип ран в бою кровавил и ран кукушка рьяно рвет тела. Во втором хельминге предложение одно, тут все ясно.
– Ага, а что значит тополь бури стали? – спросил сидящий рядом русич. – Дерево, на которое ветром зашвырнуло железяку?
– Это кеннинг, – ответил Ивар. – Иносказание. Буря стали – битва, тополь битвы – воин. Другие кеннинги тоже легко понять: кукушка ран – это ворон, огнистый шип ран – сверкающий меч. Слово «рана» дважды в одном хельминге употреблено – это плохо, но наш скальд еще молодой и не особенно умелый…
Ингьяльд зарделся точно красна девица.
– А даритель света моря кто? – полюбопытствовал Бузислав.
– Свет моря – это золото, – растолковал Ивар, – а тот, кто его дарит, – вождь, то есть ты.
– Да, на трезвую голову тут не разберешься, – махнул рукой старший из русичей, – эй, Витко, сходи-ка еще за бурдюком. Там должен быть.
Рыжебородый воин, чья пострадавшая во время схватки рука была перемотана чистой тряпицей, вскоре вернулся, потрясая над головой булькающей добычей.
– Ух, напьемся сегодня! – промолвил Нерейд, сладострастно облизываясь.
Бурдюк, встреченный радостным гулом, закочевал по кругу. Ивар сделал совсем небольшой глоток.
– Ты чего это? – удивился сидящий рядом русич. – Не понравилось?
– Понравилось, – не покривив душой, ответил Ивар, – вот только я старший среди своих, и если они напьются, то должен быть хоть кто-то трезвый, чтобы за порядком следить…
И он тяжко вздохнул, вспоминая счастливые времена, когда был простым дружинником и мог пить сколько угодно, не особенно заботясь о последствиях.
– Ага, – понимающе кивнул воин, – у нас Бузислав тоже обычно не пьет много. Все вы, воеводы, одним миром мазаны…
Бурдюк перемещался по кругу, будто солнце вокруг земли, а разговоры у костра становились все бессвязнее. Русичи затянули заунывную и ужасно длинную песню о битве некоего Таргитая с могучим Ящером. Ревели так, что содрогались скалы, а откуда-то издалека прилегало испуганное эхо.
– Ну вот, – проговорил Ивар, – если кто в окрестностях еще не проведал, что мы тут, то теперь уже точно знает.
– Да л-ладно т-тебе, – заплетающимся языком ответил Нерейд, глаза которого хитрым образом смотрели в разные стороны, – от судьбы не уйдешь!
Спорить с этим было трудно. Ивар сидел у костра, глядя на мерцающие угли, время от времени прихлебывал браги. Спать хотелось все сильнее, но уйти он не мог, пока не утихомирятся четверо его (да, именно его!) дружинников.
Зевота раздирала рот, а неугомонный Нерейд вздумал мириться с Витко. Обняв рыжебородого русича за плечи, он спрашивал его с предельной обстоятельностью:
– Ты меня уважаешь? А?
– А то! – не менее серьезно отвечал тот.
– И пра-правильно! – мотал вихрастой башкой Нерейд. – Ведь деды дедов наших дедов… они тоже… не дураки были выпить! И наверняка друг друга уважали!
Витко соглашался. Ивар вздыхал, поражаясь глубокомыслию гуляк, а в небе, куда выше горных вершин, весело перемигивались созерцавшие землю звезды.
– Ух ты, красотища-то какая! – не удержавшись, воскликнул Гудрёд, когда викинги, ехавшие в этот день передовым дозором, взобрались на гребень невысокой гряды, которая протянулась поперек пути.
Спорить с молодым воином стал бы разве что слепец.
Дорога дальше шла прямо вниз. Надоевшие горы раздвинулись в стороны, превратившись в трибуны цирка, годного для Игр богов, а впереди, до самого горизонта, лежала долина, напоминавшая огромный, золотой с зеленью ковер. Виднелись озера, похожие на осколки некогда разбитого тут исполинского зеркала.
– Интересно, что там внизу? – спросил Нерейд.
– Обжитые земли, – ответил подъехавший Бузислав. – Сегодня можно будет остановиться на постоялом дворе. Больше не придется ночевать у костра.
– А вон там что такое? – И Гудрёд показал на едва различимые серые струйки далеко на востоке.
– Похоже на дым… – Старший из русичей почесал затылок, во взгляде его мелькнуло недоумение. – Только вот откуда он там? Может, жгут чего?
К вечеру караван достиг первого селения. Из-за невысокого плетня к чужакам вылетели, радостно скаля зубы и сердито гавкая, лохматые, толстые псы. Развлечься, облаивая проезжающих всадников, им, судя по всему, удавалось нечасто.
– Нам тут рады, – заметил Ингьяльд.
– Еще как! – отозвался Бузислав. – Сейчас осень, все торговые караваны прошли, а любой путник для местных – возможность заработать…
На единственную улицу селения, встречая чужаков, высыпали дети. Их галдеж тут же перекрыл собачий лай. Сверкали любопытством черные, как кусочки угля, глаза. Из-за заборов, окружающих дома, на караван смотрели взрослые. Все они казались для викингов на одно лицо – смуглые, широкоскулые, приземистые.
Постоялый двор представлял собой длинное строение с притулившейся сбоку конюшней.
– Да благословит вас Аллах, путники! – Выскочивший навстречу тощий старик в длинном цветастом халате был, скорее всего, хозяином. – Ты ли это, Мануил Торговец? И где же твой товар? Или ты везешь на продажу этих вот молодцов, обвешанных оружием, точно деревья – листьями?
Ивару захотелось дать старику в зубы. Чтобы не болтал попусту.
– Я это, Али, кто же еще! – ответил Мануил, слезая с коня. – Но не купец я теперь, а посол самой цесаревны императрицы!
Тощий старик в притворном ужасе всплеснул руками:
– Вай! Для такого гостя мой скромный постоялый двор покажется слишком бедным!
– Может, и покажется, – спокойно заметил Мануил, – но другого все равно нет. Так что вели готовить плов! Да не жалей баранины!
Что такое плов, Ивар узнал тем же вечером. И едва не отгрыз себе пальцы, которыми полагалось есть это замечательное блюдо.
– Куда держите путь, во имя Аллаха? – спросил хозяин, когда гости насытились до такой степени, что едва могли двигаться. – В Конью, к султану?
– Бери выше, Али! – отозвался Мануил с легкой улыбкой. – В Багдад, к самому халифу!
– О… – Лицо старика сморщилось, став похожим на усохший диковинный плод. – Плохое время выбрал ты для путешествия, Мануил Торговец! Далее на востоке бесчинствует, как рассказывают, безбожное племя турок! Они пришли откуда-то из-за пустынь, и несть числа им – как саранче! Кое-кто поговаривает, что это те самые Джудж и Маджудж, предвещающие конец мира!
– Вот откуда дымы, которые мы видели с гор… – задумчиво проговорил Бузислав. – Кто-то жжет там селения…
– Джудж и Маджудж – это вряд ли… – Мануил помрачнел. – А что султан?
– Говорят, что войска его разбиты, а сам он осажден в Конье, – ответил Али. – Вот только вести это непроверенные, ненадежные…
– И к тому же очень плохие! – добавил посол. А потом медленно произнес: – Как бы ни была велика моя охрана, против целого племени ей не выстоять.
– А объехать этих самых турок никак нельзя? – спросил Ивар.
– Сложно… – покачал головой бывший купец. – Есть одна дорога, которую они наверняка не перекрыли, но на нее я сверну только в крайнем случае.
– Ты имеешь в виду тропу дэвов? – На лице Али отразился суеверный ужас.
– Да! – кивнул Мануил. – Бывало так, что люди, ступившие на нее, возвращались живыми.
– Но нечасто, – добавил хозяин, – так что упаси тебя Аллах от этого пути!
– Попробуем пройти напрямую, – принял решение глава посольства. – Если будет на то Божья воля, прорвемся! Если же не получится, то путь на тропу дэвов всегда открыт.
– Что за тропа дэвов? – поинтересовался Ивар у Бузислава, когда купец отправился спать, а стражники остались допивать бурдюк медовухи.
– А Ящер ее знает… – откликнулся русич, на лбу которого, обычно гладком, залегло в этот вечер несколько морщин. – Я о ней слышал немало, но все разное. Вроде какая-то дикая тропа через горы, на которой водятся всякие чудовища…
– Если я все правильно понял, у нас скоро будет шанс узнать, что это такое! – заявил Нерейд, вытряхивая в кружку остатки хмельного напитка.
– Я бы предпочел оставаться в неведении! – резко ответил Бузислав. – Ивар, не забудь, первая стража сегодня ваша!
Ивар кивнул и принялся выбираться из-за стола. Не важно, что вокруг не дикие горы, а дома, – охранникам платят не за то, чтобы они просиживали задницы на лавках.
Вслед за старшим неохотно начали подниматься прочие викинги.
Целый день они ехали на восток. Дым, который вчера вдалеке виделся тонкими струйками, вырос в громадные серые столбы, угрюмо поднимающиеся к небесам, а потом слился в сплошную стену, словно сотканную из волчьей шерсти. На нее даже глядеть было жутко.
Ветер нес ощутимый аромат гари.
Дорога была пустынна, будто бочонок пива после попойки, поэтому показавшиеся с востока повозки вызвали среди дружинников оживление. Но по мере их приближения более мрачным становилось лицо Нерейда, самого зоркого в караване.
– Это не торговцы! – предупредил рыжий викинг, когда до повозок осталось около двух сотен шагов. – Там женщины, дети…
Первую из телег тащила ободранная гнедая лошадь, такая тощая, что напоминала конский скелет с наброшенной на него шкурой. Среди барахла, грудой сваленного между бортов, копошились дети числом около пяти. На козлах сидела женщина. При виде воинов она втянула голову в плечи, точно ожидая удара, а на довольно красивом лице появилось испуганное выражение. Дети зарыдали одновременно, как по команде.
– Да, здорово им досталось… – пробормотал Бузислав, но даже у него не хватило духу спрашивать о чем-либо женщину, которая, казалось, была готова упасть в обморок от любого слова.
Следующей телегой правил старикан с окладистой седой бородой, а за его колымагой семенили копытцами две тощие козы на веревках. Свалявшаяся клоками шерсть не могла скрыть выпирающих ребер.
– Откуда путь держишь, отец? – осторожно поинтересовался Бузислав.
– Оттуда, – ответил старик, дергая за поводья и останавливая повозку. – Или не видишь?
– Вижу… – Старший из русичей подъехал к телеге поближе и затряс головой. Ивар его понимал. Он сам остановился: козлиный запах шибал в нос. – Что там такое?
– Ужас… – едва слышно проскрипел старик. Темные глаза его переполняла страшная усталость, избавить от которой может разве что смерть. – Аллах покарал нас за грехи тяжкие… Они несутся толпами, и никто не в силах остановить их!
– Ты имеешь в виду турок?
– Именно их, – подтвердил старик. – Они ворвались в наше селение семь дней назад на рассвете. Выжили только я и дочь моей троюродной сестры с детьми. – Он кивнул в сторону удаляющейся повозки с испуганной женщиной. – Все остальные стали трупами, а место, где стояли наши дома и росли сады, стало обугленным пепелищем… Только воронье, радующееся поживе, поет там свои песни…
– Серьезные ребята, – шепнул Нерейд на ухо Ивару, – почти как мы!
– Вы надеетесь укрыться на западе? – спросил Бузислав.
– Да! – Старик дернул поводья, его лошаденка обреченно махнула головой и тронулась с места. – Вдруг они не пойдут в горы?..
– Сдается мне, что пойдут… – вздохнул русич.
Караван двинулся дальше – по направлению к встающим над горизонтом пожарищам. Теперь виднелся не только дым, но и огонь, серые облака были подсвечены снизу оранжевым, словно под ними всходило яростное светило.
Навстречу одна за другой тянулись повозки с беженцами. Сидящие в них люди были полны страха, ужас сквозил в каждом их движении, и на приближавшихся вооруженных всадников они бросали опасливые взгляды.
– Есть у тебя руны? – Чуть придержав коня, Ивар поравнялся с Ингьяльдом.
– А?.. Чего?.. – Ученик эриля, как обычно, пребывал мыслями где-то далеко и не сразу понял вопрос. – Есть, да…
– Спроси, что ждет нас впереди! – велел Ивар. – А то сдается мне, что зря мы туда едем…
Ингьяльд порылся в привешенном к поясу холщовом мешочке и вытащил костяную пластинку с выжженным на ней угловатым значком.
– Руна Града, – проговорил он напряженно. – Ничего хорошего она предвещать не может.
– А плохого?
– Полный набор… – Ингьяльд вздохнул и спрятал пластинку в мешочек. – Препятствия, разрушения, уничтожение. Судьба готовит нам нелегкие времена.
– Ну что же, – сказал Ивар, стараясь не обращать внимания на то, что сердце тревожно сжимается, – постараемся встретить их так, как подобает мужчинам!
Он надеялся, что голос его звучит достаточно смело.
