Дальше: День третий, переходящий в четвертый

День второй

Саша-зам прекрасно знал, как незавидна участь второго лица.

«Два-в-одном» лица сносно уживались только в организме древнеримского Януса — двуликого божества всякого начала, а также дверей, входа и выхода, то есть различных проходов, среди которых Саша-зам особо отметил бы задний. Именно в этом месте проходила большая часть его жизни и уж точно — весь трудовой день.

«Специально обученные люди» быстро выяснили, что машину Сашиного шефа открывали и эксплуатировали без его ведома и разрешения. Удивительно еще, что вернули!

— Запросто могли угнать в Абхазию, пока вы спохватились! — передал хозяину Саша-зам.

Гордый потомок армянских князей Сергей Акопович не желал признавать, что и сам виноват в инциденте с машиной. Для начала он сделал козлом отпущения, естественно, Сашу («Пачэму под ивушку камеру наблюдения не повесили, савсэм глупые, да?!»), а в дальнейшем желал лицезреть и карать непосредственных виновников, то бишь самовольных катальщиков.

«Специальные люди» утверждали, что таковых было не менее двух и не более трех, причем сзади определенно помещалась дама: ее длинный русый волос сняли с внутренней стороны задней правой двери.

Поскольку сам Сергей Акопович никого такого блондинистого давно не возил — его штатной подругой уже с полгода была рыжая Софочка — и, кроме того, на мойке салон авто регулярно пылесосили, стало ясно, что белокурая бестия покаталась на машине господина Мамиконяна в отсутствие и без разрешения автовладельца.

— Небось, она же и сиденье порвала, — предположил Саша-зам.

— Как порвала, зачем порвала?

— Ногтями, наверное. А может, и зубами, — демонстрируя некоторое знакомство с традициями эксплуатации задних сидений неодинокими дамами легкого поведения, предположил Саша-зам и, к чести его, покраснел.

Сергей Акопович с усилием отогнал порнографическое виденье бурной сцены втроем, за неимением нормальной постели разыгрываемой в его респектабельном авто, и вдобавок к обиде почувствовал зависть.

— Тогда понятно, зачем машину угоняли всего на час-другой, — добавил Саша-зам. — Как говорится, поматросили и бросили! Не иначе, сопляки какие-нибудь бесквартирные, сексуально озабоченные.

— Саша-джан, найди мне этих сопляков, а то сам бесквартирный будешь, — пообещал Сергей Акопович.

Саша-зам еще не расплатился за квартиру, взятую в ипотеку, потому и держался за свою работу на Мамиконяна. Хотя порой ему отчаянно хотелось послать Сергея Акоповича с его многочисленными и разнообразными поручениями туда, где жизнь босса стала бы одной сплошной постельной сценой.

Писать заявление об угоне машины в милицию Мамиконян отказался наотрез — не захотел стать посмешищем.

— А я ему кто — Шерлок Холмс? — возмущался Саша-зам, предусмотрительно удалившись от шефа подальше, за пределы слышимости. — Как я найду этих гадов?

Специально обученные люди снисходительно объяснили ему, что дело, практически, тухлое. Если бы «эти гады» действительно угнали машину, то разыскивать надо было бы именно ее, а уж заодно с транспортом, возможно, нашли бы и угонщиков. Или не нашли бы ни того, ни другого.

Саша-зам и сам понимал, что бесполезно разыскивать угонщиков, которые практически не оставили следов, не зная толком их количества, пола, возраста и внешнего вида — да ничего о них не зная!

Саше-заму осталось уповать на чудо.

И чудо случилось.

Правда, Саша не сразу понял, что это именно чудо, и поначалу не обрадовался.

Сначала он подумал: «Вот угораздило!» и скривился, не в силах убедительно изобразить приветливую улыбку.

Чудо, принявшее вид загорелой фигуристой брюнетки, буквально налетело на него в переулке у гаража.

— Ой, Сашенька, приветик, как дела? — разулыбалась красавица, всплеснув руками с безупречным маникюром.

В Карине все и всегда было безупречным или около того. Бывшая подруга Сергея Акоповича не жалела своего времени и чужих денег, чтобы выглядеть лучше всех. По крайней мере, лучше всех других подруг Сергея Акоповича! Их Карина знала и помнила даже лучше, чем сам Мамиконян, никогда не стремившийся к систематизации и подробному летописанию своих романов.

В бытность свою штатной подругой Сергея Акоповича Карина наводила страх и ужас на его приближенных, при каждом удобном случае дотошно выпытывая у них подробности времяпрепровождения начальника. Она была безобразно ревнива и любую, самую маленькую брешь в деловом расписании Мамиконяна расценивала как сознательно оставленную им себе возможность по-быстрому сбегать налево. Хотя тех промежутков времени, на протяжении которых Сергей Акопович находился вне поля зрения бдительной Карины, для результативного похода налево не хватило бы и шустрому плейбойскому кролику.

Саше-заму гораздо чаще, чем другим сотрудникам, приходилось выдерживать инквизиторские допросы ревнивой бабы, и разрыв Мамиконяна с Кариной он готов был приветствовать бурными аплодисментами. Новая подруга Сергея Акоповича оказалась не такой собственницей, и уже с полгода Саша был избавлен от риска внезапно оказаться припечатанным к стенке фигуристой дамочкой, с пристрастием вопрошающей: «Ну, и где же он был с двух до трех, только честно?!»

И вот теперь ревнивица Карина изображала бег на месте в двух шагах от Саши.

— Здра-а-авствуйте, Карочка, какими судьбами? — выжал он из себя, поднатужившись.

— Бегаю по утрам, держу себя в форме! — кокетливо ответила Карина, проведя ладошками по своим действительно крепко оформленным выпуклостям.

— От самого Привольного бегаете? — удивился Саша, поглядев туда, где в голубой дымке на зеленых холмах располагался элитный поселок. — Двадцать километров по прямой, как птица летит?!

Он перевел взгляд на новехонькие, ничуть не запыленные кроссовки бегуньи и понял: Кара врет. Наверняка она сидела в припаркованной за углом машине, пока не увидела, что Саша вышел из дома.

Точно, она специально приехала, чтобы встретиться с ним не в офисе, куда ее уже не пустят, а на нейтральной территории, как бы случайно.

— Надо держать себя в форме, — не придумав другого ответа, повторила Карина и недобро сверкнула глазами.

Наверное, поняла, что Саша-зам ее раскусил.

— Ну, приятной вам пробежки, рад был повидаться, — светски сказал коварный Саша и деловито загремел ключами от гаража.

— Ты куда-то спешишь?

Карина надула губки.

Саша насторожился.

Кокетливая Карочка — это была серьезная угроза. Не дай бог связаться с этакой дамочкой — ни денег не хватит, ни душевных сил!

— На работу, Карочка, на работу, куда же еще? — жалостливо зачастил он, со скрипом открывая ворота гаража. — Мы люди маленькие, бедные, чтобы регулярно кушать, должны ходить на работу.

— А разве Серго не уволил тебя?

Карочка перестала приплясывать и замерла в ожидании ответа.

«Подходим к теме», — подумал Саша, а вслух совершенно искренне удивился:

— С чего бы? Я как работал, так и работаю.

— Правда? Все так же? А в машине с ним кто теперь ездит?

— В смысле? Шеф по-прежнему сам за рулем.

С этого момента Саша тоже заинтересовался беседой.

— Как же сам, если я видела в его машине каких-то новых людей, — возразила чудо-Кара.

— Каких? Каких именно новых людей?!

Саша затаил дыхание.

— Один такой крупный парень, стрижка ежиком и щеки, как у хомяка, несимпатичный, а второй — хорошенький, как девочка, кудрявый и с глазками, — Карина похлопала ресницами, показывая глазки. — А третья мымра в холщовом платье, вся серая, не на что посмотреть.

Тут Карина покривила душой, если честно.

Платье на мымре было не холщовое, а из экологичного неотбеленного льна, да еще с ручными кружевами. Опытным глазом модницы Карина мгновенно опознала фирменное изделие солидной итальянской марки, любимой дамами с большим вкусом и такими же деньгами. Определенно, мымра не бедствовала.

— А что, Серго уже расстался с дурой Софой? — ревниво поинтересовалась Карочка.

Саша понял, что это и был ее главный вопрос: расстался ли Мамиконян с очередной подругой, свободен ли доступ к телу Сергея Акоповича?

Саша мог бы честно ответить: «Нет, они все еще вместе», но по своим соображениям не хотел так сразу расставаться с Кариной, оказавшейся бесценным свидетелем.

— Как вам сказать… Это трудный вопрос, — вздохнул он, изображая сомнения и колебания верного, но бедного оруженосца, которому предложили очень выгодно сдать в металлолом доспехи благородного рыцаря.

— Может, поговорим об этом за завтраком? — тут же прыгнула в расставленную ловушку напористая Карина. — Мне, чтоб кушать, работать не надо, так что я угощаю!

Она с нескрываемым отвращением посмотрела на скромную «Ладу Калину» в гараже и предложила:

— И поедем на моей, хорошо?

Ее «Тойота» действительно стояла за углом. Саша похвалил себя за догадливость и тихо усмехнулся одной половиной лица — разумеется, не той, что была обращена к Карине.

За завтраком он наплел ей небылиц о непростых отношениях шефа с его новой подругой и притворился, будто тоже не исключает возможности скорых перемен в личной жизни Сергея Акоповича. В этом контексте было уместно дополнительно расспросить свидетельницу о мымре в холщовом платье, а заодно и об ее спутниках.

Выяснилось, что Карочка видела эту троицу у пекарни дяди Самвела — в частном секторе на пролетарской окраине.

Кафе-шашлычная «У Самвела» считалась заведением непрестижным, и столоваться там представители сочинского бомонда себе не позволяли, однако за лепешками к дяде Самвелу ехали со всего города. Очень уж хорошие лепешки делал знатный хлебопек и убежденный интернационалист дядя Самвел — хочешь, вот тебе тонкий армянский лаваш, хочешь, толстый грузинский лаваш, хочешь, осетинский пирог, хочешь, узбекская лепешка с сыром!

Карочка в тот день хотела арабскую питу, а где в Сочи самая лучшая пита? Конечно, у дяди Самвела!

Разумеется, Карочка подъехала к Самвелу не с той стороны, где простецкое кафе, а прямо к арочному входу без всякой вывески, специально сделанному для того, чтобы не смешивать масло и воду, то есть дорогих гостей с обычными посетителями.

За аркой, если открыть дверь во двор, открывался интригующий вид на полусферы двух тандыров, похожих на пышущие жаром могучие женские груди.

Карочка вышла из машины и немного потопталась под увитой прелестными розочками аркой, дожидаясь, пока ее заметят. Вскоре в щель дощатого забора ответно помаячило белое, и через несколько секунд дверь открылась, пропуская полную румяную тетю Марету в белом докторском халате и косынке.

— Чего тебе, девочка? — отряхивая запорошенные мукой мозолистые руки, приветливо спросила тетя Марета.

— Пита есть?

— Подождешь минут десять — будет.

— Подожду, — согласилась Карина.

Тетя Марета вернулась во двор, гостеприимно оставив дверь под аркой открытой настежь, и вот тут-то Карочка и увидела хорошо знакомую ей машину Мамиконяна.

Личный автомобиль Сергея Акоповича остановился на параллельной улице, у боковой калиточки, тоже распахнутой.

Карочка мигом отпрыгнула в сторону, чтобы ее не увидели из той машины раньше времени, и лихорадочно прихорошилась: взбила волосы, похлопала себя по щекам, одернула платьице и развернула плечи.

Весь процесс занял считаные секунды.

Когда разрумянившаяся пышноволосая Карочка с прямой спиной и грудью, торчащей почти так же вызывающе, как огнедышащие тандыры во дворе, снова шагнула под арку, автомобиль Мамиконяна все еще стоял задраенный, как танк.

Карочка мелодично засвистела задорный мотив и демонстративно повернула голову в сторону, продолжая внимательно наблюдать за машиной сквозь темные очки.

Со стороны водителя из автомобиля Мамиконяна вылез… вовсе не Мамиконян!

— Что за фигня? — пробормотала разочарованная Карочка, не совсем удачно выбрав слово.

На «фигню» здоровяк с брылястой мордой не походил. На «фигню» и даже «фиговинку» больше смахивал его спутник — вертлявый щуплый юноша с такими крупными светлыми кудрями, как будто ему сделали пересадку скальпа от ухоженной болонки.

Карина задумалась.

В те времена, когда она была штатной возлюбленной Сергея Акоповича, тот не имел привычки пускать за руль своей машины подчиненных, но ведь все меняется… Возможно, Мамиконян завел себе парочку шестерок для особых поручений? И при необходимости даже выдает им в пользование свой автомобиль…

В таком случае, поручение должно быть действительно личным.

Машина стояла пустая, с открытыми дверцами, но Карочка была девушкой неглупой и знала непреложный театральный закон: если в первом акте на сцене висит ружье, значит, в последнем акте оно выстрелит.

Логично было ожидать, что и сюжет с машиной получит продолжение. Карочка только надеялась, что закономерное развитие сценического действия от первого акта до последнего произойдет еще до появления тети Мареты с лепешками.

Так и случилось.

Внезапно в поле зрения Карины буквально ворвалась незнакомая женщина.

«Ага!» — хищно сказала себе Карина.

Она так и знала, что без бабы тут не обойдется!

Незнакомка двигалась стремительно и целеустремленно, как фанатичная диетичка, напившаяся китайского чаю «Летящая ласточка». Если бы она бежала к уборной, сходство было бы полным, но и так было ясно, что потребность как можно скорее оказаться в машине Мамиконяна у нее неотложная и сильная.

Карина меж тем тоже не тратила времени даром и за считаные мгновения оценила внешность стремительной дамочки с точностью до второго знака после запятой.

По пятибальной шкале незнакомка тянула на 3,50. Ладно, на 3,99! Но только в том случае, если ее приодеть, причесать и притормозить в неприличных порывах.

Уважающая себя русская красавица не влетает в машину холостого армянина, как граната в амбразуру!

Карина покачала головой и поцокала языком, но успела внятно произнести только первое сокрушенное «Ц» из намеченной серии — остальные напрочь заглушил дикий вой, от которого захлопнулась калитка.

— Совсем сдурели эмчеэсники с их тревожными сиренами, — заметно вздрогнув при одном воспоминании о том вое, пожаловалась Карина внимательно слушающему ее Саше-заму.

Тот кивнул.

В связи с приближающимися зимними играми на олимпийских объектах Сочи и вблизи них МЧС то и дело проводило учения спасателей. Душераздирающие вопли ревунов местных жителей уже не удивляли, но по-прежнему нервировали.

Саша мысленно запомнил: надо будет выяснить, в какое время вчера включали сирену. Зная, в котором часу блудная машина Сергея Акоповича стояла у дяди Самвела, проще будет найти в окрестностях кафе других свидетелей.

А если таковые обнаружатся, можно будет проследить дальнейший путь угонщиков-катальщиков, а там, глядишь, и отыскать их самих.

Завтрак заказали в номер, потому что Люсинда категорически отказалась вылезать из постели, да и время для первого приема пищи в компании нормальных граждан было уже не самое подходящее: двенадцатый час.

— Семинар мы пропустили, — без особого сожаления проинформировала подругу Оля, помахав у той перед глазами часами.

Те показывали время, для утренней побудки порядочных учительниц совсем неприличное.

— Считай, один пункт из четырех можно вычеркнуть. А по остальным трем я все-таки хотела бы получить твои, Людмилексанна, пояснения. Итак, что все это значит?

— Что — все? — повторила Люсинда, разделив слова долгим сладким зевком.

— Вот это. «Первое. Там будут Ж? Второе. Тогда и мы? Третье. И Громов может!»

— Дай сюда, — Люсинда вытянула из Олиных пальцев бумажку и крепко задумалась. — Я, честно говоря, не очень помню…

— Понятно, — сердито сказала Ольга Пална. — Абстинентная амнезия!

— Второе слово мне известно, — уныло призналась Люсинда.

— Первое тоже запомни, еще пригодится: абстиненция — это синоним похмелья.

— Да не очень-то я и пила, просто сильно устала, — вяло оправдывалась жертва предосудительной амнезии.

— На ногах не стояла, так устала! Какой-то мужик тебя принес, как сноп сена, на плече!

— Какой мужик? — заинтересовалась жертва.

— А я почем знаю, какой он? Обыкновенный мужик: две руки, две ноги, — Оля оборвала перечисление и слегка покраснела. — Вернемся к нашему плану!

— А у нас есть план?

Люсинда заметно обрадовалась.

— Издеваешься? Это же был твой план! Давай вспоминай, что значит «там будут Ж»? Где — там? И кто — «жэ»?

— Где-то там, кто-то «жэ», на девятом этаже… — горестно затянула Люсинда спонтанный акынский напев. — Слушай, Оль, а это у нас был план чего?

Ольга посмотрела на подругу с подозрением.

Придуривается она или правда забыла, что планировала кампанию по захвату монарха Монако?

«Хм, а ведь это шанс похоронить всю эту глупую затею! — торопливо нашептал ей внутренний голос. — Скажи, что ты сама не знаешь, что это был за план, и пусть Люсинда окончательно забудет о принце!»

— Да я сама не знаю, что это за план, забудь о принце! — повторила Люсинда и проболталась. — Ох…

— Ах да, мой принц! — Люсинда просияла: вспомнила. — Та-а-а-ак, дай-ка, я еще разок посмотрю…

Она с новым интересом изучила свои собственные каракули на помятой бумажке.

— Теперь припоминаю… «Там» — это на мероприятии с участием принца Монако! На форуме «Мир спорта».

— «Мир и спорт», — поправила дотошная Ольга Пална.

— Да какая, блин, разница! Хоть «Мир сантехники»! Я для моего любимого принца…

Люсинда зажмурилась и потрясла головой.

— А, ладно, это малость преждевременно. Вернемся к букве Ж. Эта «жэ» — это…

— «Жена», — хмуро предположила Оля. — Вполне резонно ожидать, что супруга принца будет там же, где и он сам. Хотя у тебя тут написано «будут», и это множественное число, а у принца Монако вроде нет официального гарема…

— «Жэ» — это журналисты! — объявила Люсинда, пропустив ехидный пассаж про незаконных принцевых супружниц мимо уха. — Там, то есть на этом форуме, обязательно будут журналисты. Это первое. А второе — тогда и мы!

— Будем там же? — догадалась Оля, невольно втягиваясь в игру.

— Да! Тогда и мы будем там, причем мы тоже будем журналистами! — Люсинда хлопнула в ладоши, как бы аплодируя собственному смелому замыслу.

— Но мы же учителя! — напомнила ей Ольга Пална. — Мы не сможем попасть на этот форум как журналисты!

— Да! Но Громов-то может!

— Ты предлагаешь ему переквалифицироваться? Мне кажется, он вполне успешен как олигарх.

— И именно поэтому он может очень многое, — энергично кивнула Люсинда. — Например, устроить нам с тобой аккредитацию на форуме в качестве журналистов. Ведь может?

Люсинда сделала глаза, как у собачки из сказки «Огниво», — горящими плошками.

Оля задумалась.

Как любящая супруга, она свято верила в то, что ее Громов может все, что угодно. Сказать Люсинде, что организовать для них двоих журналистскую аккредитацию на форуме Громов не может, значило предать свою же собственную святую веру.

С другой стороны, если сказать Люсинде, что Громов может и это, придется доказывать слово делом. А как это понравится самому Громову?

— Теоретически — это возможно, — неохотно признала она наконец. — Но практически может оказаться неосуществимо. Ты, Люсинда, когда-нибудь писала для газет или журналов?

— Да я в школьные годы выпускала нашу классную стенгазету! У меня десять лет опыта работы редактором! Ты звони, звони мужу, пусть включается!

Остаток времени до обеда ушел на составление идеологически правильной и дипломатически выдержанной просьбы о помощи, последующее телефонное общение с удивленным Громовым и нетерпеливое ожидание результатов состоявшихся переговоров.

К середине дня все решилось.

Штатные пиарщики Громова помели по сусекам и нашли в богатых закромах олигарха колбасный заводик с собственной многотиражкой.

Издание с залихватским названием «Батон и палка» слабо ассоциировалось со спортом — разве что с большим сексом, зато его редактор с трогательной готовностью принял в штат пару новых корреспондентов. Ушлые пиарщики олигарха мигом смастерили собкорам Громовой и Пинчиковой красивые удостоверения и прислали их новоиспеченным журналисткам по электронной почте.

— Распечатаем, заламинируем, и будут как настоящие! — с удовольствием любуясь работой дизайнеров, ликовала Люсинда.

Олю же от души порадовала проявленная оперативными пиарщиками деликатность. Сомнительное название «Батон и палка» они сократили до неопределенного «БиП», что в мире спорта могло означать что угодно: хоть «Баскетбол и Поло», хоть «Бокс и Плавание».

Тем же письмом толковые ребята-пиарщики уведомили собкоров Громову и Пинчикову о том, что заявки на получение их пресс-аккредитации в Оргкомитет международного форума не просто отправлены, но еще и подкреплены регистрационным взносом в такой-то сумме, так что отказа не предвидится.

Увидев сумму, собкор Громова уныло присвистнула. Ей стало стыдно, что они разоряют ни в чем не повинную газету колбасников ради женской прихоти. Но Люсинда не дала совестливой Ольге Палне печалиться и увлекла ее из номера в большой мир: распечатывать, ламинировать и обмывать журналистские «корочки».

— Смена профессии — это событие! — вещала она в лифте. — Мы просто обязаны его отметить!

Трясущейся рукой жертва абстиненции Люсинда промахнулась мимо нужной кнопки и даже не заметила этого. В результате приехали подружки не на первый этаж, а в подвал — все к тому же бассейну.

Там было шумно: за дверью с ухмыляющейся акулой гулко ухало и звонко плюхало, а в «предбаннике» распевался еще молодой и голосистый певец Николаев.

— Дельфин и русалка — они, если честно, не пара, не пара, не пара! — уверял он из динамика.

Люсинда по инерции проскочила площадку в направлении, которое на первом этаже вывело бы их с Олей в беломраморный холл, и с разгону ударилась в неприметную дверь без опознавательных знаков.

— Графин и графиня — они, если честно, не пара, не пара, не пара! — насмешливо напела Оля, прозрачно намекая разом и на похмельное состояние, и на матримониальные планы охотницы за коронованным женихом.

— Надо меньше пить, — согласилась Люсинда и за неимением возможности понять, что там, за дверью, по табличке, которой просто не было, прижалась к затемненному стеклу ухом.

— Ну, вот зачем ей это? — за неимением других вменяемых собеседников со стоном спросила Оля акулу на вывеске фитнес-клуба.

Улыбчивая рыба с чахоточным румянцем на синих щеках тоже не выглядела здоровой и все же представлялась гораздо более нормальной, чем Люсинда с ее утомительным любопытством.

— По-моему, там какое-то служебное помещение, — сообщила она, поерзав по двери сначала одним ухом, а потом и другим.

— То есть, нам туда не надо, — подсказала правильный вывод Ольга Пална, которую даже стремительная переквалификация в журналисты не лишила похвального учительского долготерпения.

— Тем более что там уже кто-то есть, — согласилась Люсинда, отлипая от двери. — Там дамочка интересно причитает: «Пегестаньте, пгошу вас, я не бгала, я никогда не бегу!»

— Куда она не бежит? — не поняла Оля.

— Я бы спросила — куда она не берет? — хмыкнув, поправила Люсинда. — Девица картавит, как вождь мирового пролетариата. Пойдем-ка, не будем людям мешать сливаться в экстазе. Брать, как завещал великий Ленин, банки, арсеналы, почту, телеграф и друг друга.

— Черт-те что, — покраснев, ругнулась Оля и торопливо забежала в лифт. — Они другого места не нашли?

— Товагищи! — с напором закартавила Люсинда. — Великая сексуальная геволюция свегшилась!

— Вижу, тебе стало лучше, — сердито отметила Оля.

— Тема секса меня всегда бодрит, — согласилась Люсинда, расправляя плечи.

Лифт тренькнул, двери разъехались, и подруги вышли в холл.

С помощью услужливой дежурной на рецепции они распечатали и заламинировали свои новые журналистские удостоверения, после чего пошли их обмывать, благо, прозрачный пластик защищал документы от воздействия жидкостей.

У самих подружек такой защиты не было, так что за обедом обе закономерно захмелели и где-то в районе десерта немного поспорили, так как разошлись во мнениях об экипировке для своего дебюта в роли специальных корреспондентов.

Люсинда считала, что ей необходимо появиться на мероприятии в лучшем виде, и с этим Оля согласилась. Она прекрасно понимала, что принц Альбер насмотрелся на прекрасных дам во всех видах и вряд ли впечатлится чинной Людмилексанной в черепаховых очках, твидовой юбке до середины голени и крахмальной блузке под горло.

— Хотя, если ты при этом будешь воинственно размахивать указкой, а в левую руку возьмешь, к примеру, глобус, то наверняка не затеряешься в толпе, — хихикнула Оля.

— Моя задача не просто выделиться, моя задача — покорить и властвовать, — возразила Люсинда, у которой проснулись поистине имперские амбиции. — А это значит — я должна быть необыкновенно эффектна. А в каком виде я необыкновенно эффектна?

— В пьяном! — не подумав, честно брякнула Оля, вспомнив вчерашнее и наблюдая сегодняшнее.

— Хм…

— Нет, не вздумай! Принц Монако известен как ярый приверженец здорового образа жизни, так что про алкоголь и прочие допинги даже думать забудь!

— Ладно, тогда скажи, в каком виде я наиболее эффектна трезвая?

— В платье номер четыре — лиловом, с открытой спиной! — Оля вздохнула. — Только оно никак не подходит корреспонденту спортивной газеты. Не тот формат!

— А если в бикини? — хищно прищурилась Люсинда. — Купальник — это вполне спортивно.

— С ума сошла? Кто же ходит на пресс-конференцию в купальнике?!

— А в чем же?

— В джинсах, конечно. А вот сверху можно какую-нибудь интересную блузочку надеть. Полупрозрачную или с декольте, а лучше даже с вырезом лодочкой, чтобы открыть плечи. Они у тебя загорелые, будут поочередно выныривать, получится очень заманчиво.

На джинсы с лодочкой Люсинда согласилась, но нужную блузку пришлось еще поискать, потому что ничего подходящего в учительском гардеробе подружек просто не было.

Обстоятельная и утомительная прогулка по сочинским магазинам съела остаток дня до вечера, и в отель подруги возвращались уже затемно.

По пути Люсинда, не теряя времени, совершенствовала журналистское мастерство: смотрела на все, кроме пакета с обновками, критическим взглядом и сразу же обличала недостатки.

— Ценовая политика сочинского общепита возмутительно недемократична! — припечатала она, когда выяснилось, что сдачи с покупки блузки не хватит, чтобы расплатиться за ужин, а на слово ресторатор клиентам верить не хочет.

Пришлось подружкам уйти из заведения несолоно хлебавши и удовольствоваться пирожками из ларька.

На такси до отеля денег тоже не хватило.

— Общественный транспорт в Сочи работает с перебоями! — отметила Люсинда, напрасно просидев на лавочки в ожидании автобуса двадцать минут.

Пришлось идти пешком.

— Ведущиеся в олимпийском Сочи строительные работы причиняют большие неудобства горожанам и курортникам! — громко объявила Люсинда, споткнувшись о выбоину в асфальте.

— Вчера ты на это не жаловалась, — не выдержала Оля. — Наоборот, тебя очень радовала возможность разжиться аутентичным сувениром.

Накануне Люсинда нахально стибрила на центральном проспекте оранжево-белый столбик временного дорожного заграждения. Полосатый пласмассовый конус был похож на колпак Буратино, сделанный не из старого носка, а из современного полимерного материала, и выглядел, бесспорно, симпатично. Хотя благонравной Ольге Палне это не казалось достаточной причиной, чтобы нагло тырить имущество автодорожников.

— Да это же бесценная вещь! Настоящий сувенир с олимпийской стройки! — ликовала Люсинда, транспортируя свой трофей на седьмое небо отеля.

Ей хватило сообразительности обернуть пустотелый конус газеткой, перевернуть его дыркой вверх и сунуть в полость букетик, чтобы эта необычная ручная кладь не привлекла внимания персонала.

Оля в качестве сувенира из Сочи собиралась привезти домой магнит на холодильник. До размаха и темперамента подруги она серьезно недотягивала.

Едва войдя в номер, Люсинда продолжила обличать недостатки:

— Наша горничная плохо выполняет свою работу! Она сегодня к нам вообще не приходила!

Оля прошлась по комнатам.

На столике в гостиной все так же красовался декадентский натюрморт с огрызком яблока, на кроватях в спальнях громоздились скомканные одеяла, запылившиеся поверхности не очистились, и шторы на окнах не собрались в симметричные складки.

— Это безобразие! — Люсинда поставила пакет и потянулась к телефону. — Алло, это рецепция? Добрый вечер, скажите, а у нас в пентхаусе раз в два дня убирают, что ли? Для ежедневной уборки наши апартаменты недостаточно дороги, да?

— Люда, — с укором сказала Оля. — Мы же не какие-нибудь зажравшиеся буржуины, зачем ты так?

— Да, кстати, можно нам ужин в номер или повара у вас тоже работают, как горничные, с перебоями? — ничуть не стушевалась Люсинда.

Она продиктовала заказ, повесила трубку и отправилась в ванную — примерять перед большим зеркалом новую блузку.

Оля убрала со столика пустую бутылку, грязные стаканы и побуревший огрызок, включила телевизор и села ждать посыльного с ужином.

По телевизору рассказывали о современном методе исследования под названием «Тайный покупатель».

Самого обыкновенного вида тетечка ходила по супермаркету, неторопливо наполняя тележку разнообразными покупками и в процессе приобретая типичный покупательский опыт. Пилотируя вертлявую тачанку, протискиваясь между штабелями а-ля верблюд в игольное ушко, чтобы обнаружить на подходе к нужным ей рядам заградительные ленты, за которыми неспешно копошатся люди в униформе, уворачиваясь от подкрадывающихся сзади электропогрузчиков и рассматривая штемпели на продуктах с просроченной годностью, тетечка сохраняла на симпатичной физиономии самое добродушное выражение. Никому и в голову не приходило, что эта милая дама — настоящий секретный агент!

— Какая хорошая работа! — восхитилась Ольга Пална.

— Сюда смотри! — потребовала пришлепавшая из ванной Люсинда — в новой блузке сверху, в стрингах снизу и босиком.

— Какая хорошая блузка! — покорно восхитилась Ольга Пална.

— То-то, — горделиво молвила Люсинда и ушлепала обратно.

— Какая противная баба! — с отвращением глядя на тетечку с вертлявой тележкой, сказал старший администратор Валера.

В беломраморном холле отеля работал большой телевизор. Не особенно обремененный работой персонал на рецепции между делом поглядывал на экран.

— Это называется «тайный покупатель», по-другому — «контрольный клиент», — под прикрытием стойки освежая лак на ногтях, со знанием дела сообщила администратор Верочка, заочно обучающаяся на пятом курсе института предпринимательства и менеджмента. — Метод применяется не только в торговле, но и вообще в сфере обслуживания. В гостиничном бизнесе тоже.

Она сделала страшные глаза и добавила:

— Представьте: любой из наших гостей может оказаться таким вот засланным казачком!

Старший администратор Валера забеспокоился.

— А как узнать, настоящий клиент или подставной?

— Да в том-то и дело, что никак! — Верочка развела руками и мазнула красной кисточкой по локтю соседки. — Ой, Маш, прости! Никак ты этого засланца, Валера, не узнаешь, пока начальство не начнет разбираться с жалобами, которые он на тебя накатал!

— А помните, в прошлом году из ГУВД края подполковник приезжал проверять работу городской полиции? — встрепенулась, оттирая локоть, администратор Маша. — Кассиршу нашего валютного обменника тогда заставили позвонить местным ментам с сигналом об ограблении, а приезжий подполковник сидел в засаде с секундомером — проверял быстроту реагирования. Кого-то после этого уволили взашей.

— Какое свинство, — опасливо пробормотал Валерий и огляделся.

Холл был пуст, но это ничего не значило. Шпионский элемент запросто мог затаиться на одном из шестнадцати этажей отеля и прямо сейчас писать донос, по результатом которого кого-то уволят взашей.

— Я думаю, если очень внимательно следить за клиентом, можно выявить подозрительные несоответствия, — предположила Верочка, довольная тем, что ей предоставилась возможность блеснуть профессиональными знаниями. — К примеру, вот эта дама в телевизоре спрашивала у служащих, где стоит четырехлетний односолодовый виски, но ничего подобного не купила. Очевидно, ей просто надо было выяснить, правильно ли в магазине делают выкладку элитного алкоголя.

— Ну, если говорить о подозрительном и странном поведении, то я бы отметил тех двух лесбиянок из пентхауса, — сказал Валерий и крепко задумался.

— А что не так с лесбиянками из пентхауса? — заинтересовалась Маша, только сегодня заступившая на дежурство.

— Они не устраивают у себя шумных оргий, не заказывают в номер массажистов и стриптизеров, не выбрасывают в окна пустые бутылки, не писают с балкона в бассейн, не смывают в унитаз бриллиантовые украшения, — начала перечисление Верочка, по опыту работы знакомая с поведением типичных обитателей пентхауса.

— И еще они подозрительно интересуются графиком работы горничных и поваров! — мрачно напомнил Валерий. — А вчера спрашивали, есть ли у нас телефонный справочник, и зачем-то рвались после закрытия в «Катран»! А сегодня полюбопытствовали, что находится за дверью без таблички напротив входа в бассейн!

— Кладовка с грязным бельем для прачечной, — автоматически ответила Маша.

— О боже! — Верочка схватилась за голову.

Тот факт, что девушка забыла о свеженакрашенных ногтях, выдавал ее запредельное волнение.

— Они же печатали у нас какие-то свои документы!

— Какие? — старший администратор побледнел.

Верочка зажмурилась и помотала головой.

— Ну?! Вера, что за документы?!

— Журналистские удостоверения, — шепотом ответила девушка, пугающе распахнув глаза.

Валерий посмотрел на экран, где как раз замерли титры: «Программа подготовлена независимой редакцией ОТС».

— Общественное телевидение страны, — машинально перевела услужливая Маша.

— У этих в «корочках» тоже какое-то трехбуквенное название было, — печально вспомнила Верочка.

Они помолчали.

— Что ж, кто предупрежден, тот вооружен, — наконец сказал Валерий. — С этого момента наши гостьи из пентхауса обслуживаются по высшему разряду, как члены королевской фамилии. Ублажать их по полной программе и глаз не спускать! Охрану предупредить, швейцару велеть, чтобы улыбался, как Олег Попов! Кухне наизнанку вывернуться, но кормить так, чтобы за ушами трещало! Когда они съезжают?

— Через три дня, — доложила Маша, проверив записи.

— Продержимся, — мужественно постановил Валерий и с вызовом посмотрел на светящийся телеэкран.

— Ты что заказала? — с подозрением спросила Оля, первой заглянувшая под крышку на блюде.

— Да что попроще: омлет, сырную нарезку и простой черный хлеб, — ответила Люсинда, задрав голову к потолку и похлопывая себя по шее, умащенной кремом. — Я же знаю, что кухня в отелях после девяти вечера работает кое-как.

— Шутишь? Похоже, после девяти повара тут в самый раж входят, — возразила Оля, продолжая заинтригованно созерцать горячее. — Так, вот это, наверное, и были яйца, раз оно желтенькое и пышное. А эти вот козявочки внутри, они кто?

— Козявочки? — Люсинда забеспокоилась и подошла посмотреть. — Козявочек я не заказывала!

— Это креветки, — объявила она, любознательно поковыряв желтенькую пышность пальцем. — Мелкие, должно быть, черноморские. И тут же кусочки какие-то, тоже явно органика, хотя похоже на мелко нарезанный ластик. Я вроде не заказывала ластик в омлет!

— Может, это сыр? — близорукая Ольга Пална беспомощно прищурилась на желтенькое с креветками и ластиком.

— А, это кальмары! — сообщила Люсинда, пожевав и подумав. — Их, впрочем, я тоже не заказывала… А сыр, наверное, тут.

Она сняла крышку с другого блюда и озадачилась:

— Не тут! Оль, а это что за катышки?

— Стой спокойно, не надо ничего трогать, похоже, это не наш заказ! — велела Оля, убегая за очками.

— Ффе-таки фыв! — покричала ей вдогонку подружка, моментально набив рот чем не надо. — Не фкуфный, бееее!

— Именно что «бе», — подтвердила Оля, вернувшись с очками. — Это овечий сыр, французский, очень дорогой. Его подают в оливковом масле с травами. Положено отрезать себе от головки сколько нужно, а остальное вернуть.

— Мне нисколько не нужно, давай сразу вернем! — сплюнув в ладошку, сказала Люсинда. — Фигня этот французский сыр! Нельзя было голландский заказать?

Она метнулась в ванную, выбросила редкой гадости сыр в унитаз, порывисто вымыла руки и схватила телефонную трубку.

— Алло, это ресторан? Слушайте, девушка, мы у вас заказали ужин, а нам принесли не наш заказ. Так вот, я вас предупреждаю, мы за эту дрянь платить не будем!

Оля приподняла край крахмальной салфетки и заглянула в хлебницу. В соломенной плетенке парочками лежали золотистые булочки, румяные круассаны и одинокий крендель — глянцевый, коричневый, похожий на фрагмент бронзовой ограды и с виду совершенно несъедобный. Простого черного хлеба в плетенке не было.

Оля наклонилась и заглянула в нижний ярус сервировочного столика на колесах.

В нижнем ярусе горделиво высилось сверкающее металлическое ведерко, набитое колотым льдом. Из ледника вершиной айсберга торчало бутылочное горлышко в серебряной фольге.

— Это совершенно точно не наш заказ! — убедилась Ольга Пална.

— Представь себе, наш! — вернулась Люсинда. — На кухне сказали — у них для клиентов всегда все самое лучшее, а шампанское — это нам подарок от заведения! Я открою?

— Ну, открой, — неуверенно согласилась Оля.

Шампанское было дорогое, французское. С какой стати им такой подарок?

Нежно запиликал телефон.

— Передумали, — предположила Оля. — Сейчас отнимут шампанское!

— Не, это Варвара, — прикрыв трубку ладонью, проинформировала Люсинда. — Звонит узнать, как продвигаются поиски кота?

Она энергично пошевелила бровями, давая понять, что ждет ответа на этот вопрос от подружки.

Оля растерялась. Поиски кота, в отличие от бровей Люсинды, не продвигались никуда и никак.

— Скажи, нам нужна фотография Бертика! — придумала она отговорку. — Скажи, что мы уже подготовили объявление и договорились, что его напечатают и расклеют по городу.

Люсинда кивнула и бодро отрапортовала в трубку:

— Мы почти завершили подготовительный этап и готовы к активному поиску! Предоставьте нам портрет кота, и мы сразу же запустим станки.

— Какие станки? — удивилась Оля.

Варвара на том конце провода, очевидно, спросила то же самое.

— Типографские! — важно объяснила Люсинда. — Мы тут внедрились в масс-медиа и готовы напечатать и распространить объявления о пропаже кота. Дадите фото?

Оля ждала, ковыряя омлет.

— Не даст, — сообщила Люсинда, завершив телефонный разговор и вернувшись к столу. — Нет у нее тут никаких фотографий кота: новых еще не сделали, а старые все дома остались, в другом городе. Придется обойтись словесным портретом: кот Робертино, он же Бертик, две тысячи десятого года рождения, помесь перса и британца, черной масти, шерсть густая, не кастрированный. Морда круглая, глаза желтые. Особая примета: под левой задней лапой небольшой шрам.

— Представляю, как весело будет проверять подходящих котов на наличие этой приметы! — заметила Оля и вправду живо представила, каково это — хватать незнакомых кошек за задние ноги и пытливо разглядывать их.

— Без фотографии как-то неправильно, — раскручивая проволочку на бутылке, рассудила Люсинда. — Может, давай из Интернета кота помордастее подберем? И, мне кажется, не надо писать, что Робертино какой-то метис непонятный. Я думаю, лучше будет, если мы объявим, что кот очень редкий и ценный, тогда его будут искать.

— И вознаграждение назначим, — предложила Оля, мысленно извинившись перед супругом за то, что так легко транжирит деньги, заработанные кровью и потом родного олигарха.

Они быстро поужинали, выпили шампанское и занялись объявлением.

— Валер, а, Валер?

Дежурный администратор Верочка поскребла алым ногтем филенку двери начальничьего кабинета.

Старший администратор со вздохом отложил журнал «Плейбой» и разрешил:

— Входи. Чего там? Что случилось?

— Ничего не случилось, просто эти, из пентхауса, опять в бизнес-центре сидят.

— В одиннадцатом часу вечера?

Валера вышел за барьер и посмотрел сквозь стеклянную перегородку, отделяющую большой холл от маленькой комнаты с громким названием «Бизнес-центр».

Оснащая помещение подключенным к Интернету компьютером с факсом и ксероксом, администрация отеля, конечно, предполагала, что у серьезных гостей даже на отдыхе иногда случается острая надобность в этой технике. Однако было удивительно, что таковая надобность возникла у кого-то поздним вечером.

— Что они делают? — нахмурился старший администратор. — Пойди предложи помощь и узнай.

— Уже, — коротко сказала умница Верочка и протянула начальнику смятый бумажный лист. — Они печатают это.

Валерий расправил листовку и крякнул, увидев суровую звериную морду. «Внимание! Разыскивается за вознаграждение!» — большими красными буквами написано было сверху. Ниже, под тройным мохнатым подбородком необъятной кошачьей рожи, помещался текст: «Пропал редкий кот д’ивуарской породы. Окрас — антрацитовый черный. Морда круглая, глаза желтые, не кастрирован. Особая примета: под левой задней лапой небольшой шрам. Откликается на имена Робертино и Бертик. Три года».

— Три года такой разбойной морде даже мало, — пробормотал Валера. — Какая, какая это порода? Дивуарская? Никогда про такую не слышал.

— Кот дивуарский — должно быть, из Кот-д’Ивуар, — опять блеснула эрудицией умница Верочка. — Это в Африке.

— Не удивительно, что он черный, — заметил старший администратор и свободной от листовки рукой энергично почесал в затылке. — Я не пойму, зачем им это нужно? Разве они с котом приехали? Не может быть, у нас запрещено проживание животных.

— Может, они не только нас проверяют? — конспиративно понизив голос, предположила Верочка. — Не только отель, но и весь город? Тестируют Сочи на отзывчивость, гостеприимность и гуманизм, отсутствие расизма и ксенофобии? На Олимпиаду-то к нам кто только не приедет!

— Масштабно, — согласился Валерий и озадаченно моргнул.

Хлопнула дверь. Из бизнес-центра с деловым видом выдвинулись дамочки с листовками. Обогнув застывших посреди холла Верочку и Валеру, они притормозили у рецепции и озадачили чем-то дежурную Машу.

— Чего они хотели? — дождавшись, пока дамочки удалятся, спросил ее старший администратор.

— Клей попросили.

— Дала?

— Конечно! И еще коробку кнопок в придачу.

— Вот занозы в заднице! — выругался Валерий, вовсе не имея в виду канцелярские кнопки. — Скажи охране, пусть присматривают за ними, мало ли что!

Лелик с Борисом понимали, что после вчерашнего им не стоит соваться в отель. Более чем вероятно, что администраторша, которую они схватили по ошибке, дала описание внешности злоумышленников. И хотя вряд ли кто-то догадается, что именно они злоумышляли, у каждого входа и выхода наверняка поставлен человек из охраны. В отель Борису с Леликом уже не попасть, значит, надо подстерегать жертву на подступах. Она-то и входит, и выходит!

— Как раз вышла, — сделал вывод Лелик после того, как трижды безрезультатно позвонил в номер.

— Вышли, — поправил Борис. — И опять надо голову ломать, как разделить их!

— Не надо ломать голову, хватит с тебя уже, — съехидничал Лелик.

— Молчи, девочка! — в свою очередь съязвил Борис.

Оба надулись, обиженные.

То, что планировалось ими как небольшое приключение с большим призом в итоге, превращалось в комедию ситуаций. Теплым октябрьским вечером на лавочке у фонтана сидели не мускулистый мачо Борис и модный юноша Лелик, а черт-те что и с боку бантик.

Лелик, чтобы швейцар у недалекой двери не разглядел в нем кудрявого блондина из ориентировки, натянул на голову бежевую резиновую шапочку для плаванья и в сумерках казался лысым. Вернее, лысой, потому что, кроме шапочки и тапочек, на Лелике было девичье платье с оборками — маскировка что надо.

Борис, разбитая голова которого была обмотана бинтом, прятал предательскую белизну повязки под темной бейсболкой, натянутой по самые уши. Низко надвинутый головной убор с выпуклым и длинным козырьком неприятно походил на маску чумного доктора.

Вместе откровенно нездоровая лысая девочка и врачеватель чумы смотрелись пугающе. Лавочки справа и слева от них пустовали: отдыхающие держались подальше от странной парочки.

— Ой, кто это?! — испуганно пискнула девушка Лиза, хватаясь за крепкую руку своего кавалера Антона.

— Люди, просто люди, — кавалер успокаивающе похлопал трусишку по попе.

Эта часть у девушки Лизы была приятно выпуклой и обширной. Вероятно, замечательную увесистую попу природа подарила девушке Лизе для того, чтобы компенсировать вакуум в ее голове.

Антон не считал себя гигантом мысли, но пустоголовая Лиза изрядно его утомляла. За последние три года Лиза прочла три книги, и все они принадлежали перу заграничной писательницы Стефани Майер, написавшей вампирскую сагу. Лиза безоговорочно верила печатному слову мадам С. Майер и в существовании вампиров и оборотней ничуть не сомневалась. Более того, они мерещились ей на каждом шагу!

— Какие же это люди, это зомби какие-то, — походя обидела категоричная Лиза костюмированных Бориса и Лелика.

Приятели возмущенно посмотрели ей вслед и едва не прозевали Олю с Люсиндой, которые выдвинулись из отеля бодрым маршевым шагом, разительно контрастирующим с расслабленной походкой немногочисленных любителей поздних прогулок.

— Вот они! — Лелик подобрался, пропуская деловитых подружек мимо лавочки. — Идем за ними!

— Разделимся, — предложила подружке Люсинда. — Порознь мы охватим более обширную территорию. Пятьдесят объявлений и клей — мне, пятьдесят объявлений и кнопки — тебе, и расходимся: ты налево, я направо. Встретимся у фонтана через час.

— Я обещала Громову не ходить налево, — сказала Оля. — Я лучше направо пойду, хорошо?

— Налево пойдешь — коня потеряешь, направо пойдешь — жизнь потеряешь, прямо пойдешь — жив будешь, да себя позабудешь, — бойко процитировала Люсинда народный фольклор.

— Типун тебе на язык, — поежилась Оля и пошла направо.

— Она осталась одна! — обрадовался Лелик и тут же сделал каменное лицо, пропуская мимо себя Люсинду, шагающую налево.

— Подождем, пока вокруг не будет людей, — не открывая рта, зловеще прошептал чумной доктор Борис.

Оля быстро поняла, что с кнопками она прогадала. Люсинда с клеем справится со своими листовками гораздо быстрее, потому что сможет лепить их не только на деревья, но также на бетонные столбы и заборы.

— Р-раз, два, тр-ри, четыр-ре, руки выше, ноги шире, — бормотала Ольга Пална, с усилием вкручивая в углы трепещущего листка стальные кнопки.

Кошачья морда на фото производила сильное впечатление. Это была классическая «морда протокольная», и к ней идеально подошел бы заголовок «Их разыскивает полиция». «Их», а не «его» потому, что обширной меховой физиономии с лихвой хватило бы на двух мурзиков.

— Вы имеете право хранить мурчание! — строго сказала Оля фотографическому коту, наставив на него палец пистолетиком. — Все, что вы мяукнете, может быть использовано против вас!

Она быстро выяснила, что на пальмах бумажки не держатся — кнопки из стволов вываливаются, а вот в кору дуба металлические зубцы впиваются крепко. Уяснив это, Оля пошла по аллее, украшая листовками каждое пятое дерево.

С присущей ей методичностью Ольга Пална разделила процесс на технологические этапы. На первом из них она опускала на траву под деревом пачку объявлений и ставила сверху коробочку с кнопками. Затем готовила крепеж — четыре кнопки, которые держала в зубах, как гвоздики, пока прилаживала к дереву листовку. Потом — тык, тык, тык и тык! — закрепляла объявление по углам, любовалась своей работой, подбирала инвентарь и шла дальше. Просто и без затей. Процесс ускорился, когда глаза Ольги Палны попривыкли к темноте и она перестала стукаться головой о ветки.

Тем временем девушка Лиза и ее кавалер, прогуливающиеся по той же аллее, беседовали на тему, интересную даме.

— Ну, и какие же они — твои вампиры? — старательно скрывая скуку, спросил Антон, машинально щупая далеко не бесплотный Лизин тыл.

— И ничего они не мои! — возразила девушка. — Не дай бог с ними встретиться, что ты! Вампиры — они бледные, с красными глазами и длинными острыми клыками. Ведут ночной образ жизни, передвигаются бесшумно и очень быстро, даже в человеческом облике.

— А могут и не в человеческом? — хмыкнул Антон.

— Конечно! Вампир запросто может превратиться в летучую мышь, например, или в черного кота!

— Лиииизонька, — не выдержал юноша. — Ты же неглупая девушка! Ты же в школе училась. Ну как вампир превратится в кота, если кот в четыре раза мельче человека? А как же масса тела, закон всемирного тяготения, энергия?

— Чего?

— Того! Положим, при трансформации восьмидесятикилограммового вампира в двадцатикилограммового кота избыток энергии канет в пространство, — завелся Антон. — А что с обратным превращением? Где мелкий кот возьмет недостающую массу?

— А он сожрет кого-нибудь, Тошенька, кило на шестьдесят, — зловеще сказала Лиза. — Тебя, например!

— Как сожрет?

Кавалер отпрыгнул во тьму и через несколько мгновений снова выскочил на дорожку, обнажив зубы в хищном оскале и растопырив загнутые пальцы:

— Так? Р-р-р-р-р-р!

— Дурак! — плаксиво выкрикнула девушка. — Напугал меня, дубина!

— Что, правда, страшно? Похож я на вампира? — довольно хохотнул шутник. — А ну, сфоткай меня на телефон, я хочу посмотреть!

— Дурак, — повторила Лиза, вытягивая из кармана мобильник. — Не получится уже ничего, темно… Ой! Мама!!!

— Лиз, ты чего? — «вампир» опешил.

Девушка стремглав убегала прочь.

— Лиза, постой!

Антон догнал свою подругу уже на набережной.

Бледная Лиза сидела на парапете, туго обхватив себя руками и крупно трясясь. Рядом лежал мобильник, на который она нервно косилась, одновременно невнятно бормоча про вампиров.

— Да что там такое?! — запыхавшийся и раздосадованный Антон схватил телефон. — Ой, мама!

На экране застыло вполне удачное фото не одного вампира, а сразу двух!

Первый — в исполнении самого Антона — был карнавальный, неубедительный и нестрашный. Зато второй, прячущийся во тьме за деревом, запросто мог напугать самого Ван Хельсинга.

Не особенно крупный, он был лохмат и красноглаз. В спутанных волосах торчали сухие листья, сосновые иглы и прочий растительный мусор, определенно выдающий привычку вампира спать в сырой земле и выбираться наружу напрямик сквозь дерн. Очи вампира на фото горели алыми звездами, а зубы и вовсе сверкали, как молнии! Если бы Лиза не знала, что нежить не страдает никакими человеческими хворями, она бы поклялась, что клыки у этого вампира металлические!

Некстати промелькнула мысль, что уж вампир-то вполне мог потратиться на керамику.

— Тоша, я хочу домой! — стуча собственными — не стальными — зубами, проныла девушка.

— Я тоже, — признался ее кавалер.

Озираясь и вздрагивая от малейшего шума, они вернулись с аллеи на ярко освещенный проспект, и только там Антон устыдился проявленного малодушия и обрел почти прежний покровительственный тон:

— Все, детка, теперь ты в безопасности!

— Не уверена, — пробормотала Лиза, пристально глядя на украшающее афишную тумбу объявление: «Пропал редкий кот, разыскиваем за вознаграждение…»

Кот на фото был черным, как сапог, и пугающе мордатым.

— Ты спрашивал, в каких котов превращаются вампиры? Вот в таких! — сказала Лиза, потыкав дрожащим пальчиком в звериный оскал.

— Мау! — глубоким басом с прозрачным намеком произнес кто-то крупный в кустах, и Лиза с Антоном унеслись вдаль со скоростью, которую развил бы не каждый вампир.

— Итак, мы остались одни, — вылезая из зарослей, с удовольствием констатировал Лелик. — Ты, я и наша девушка.

— Мау! — согласился Борис. — В смысле, ага!

— Итак, приступим!

Аллея закончилась раньше, чем листовки.

«Частить», лепя афишки слишком густо, Оля не захотела, потому что некачественная работа ей претила. С последней листовкой в руках она нерешительно покрутилась на месте, озираясь по сторонам и не замечая, как на заросшем сорняками пустыре поплавками всплывают и тонут макушки Бориса и Лелика.

Куда же прицепить оставшееся объявление?

Ближайшая стена была кирпичной, ограда чугунной, парапет и вовсе гранитным. Впереди тянулся пустырь с разбросанными по нему бетонными блоками. Потемневшие кубы и сваи забытой стройки выглядели как разрушенный Стоунхендж.

«А на лавочку?» — новаторски предложил Олин внутренний голос.

Скамейку с горделивой надписью «Дар депутата городского собрания четвертого созыва Максима Прокопенко жителям любимого города, 2009 г.» некий мастер-мебельщик соорудил из волнообразно изогнутого фанерного щита. За истекшее с момента исторического события время жители и гости любимого депутатом города отполировали и сиденье, и спинку скамейки до лакового блеска. Усидеть на ней можно было только при наличии грушевидной фигуры или клея «Момент» на пятой точке.

«Да, клей бы тут не помешал», — согласился Олин внутренний голос.

Чтобы пронзить обыкновенными канцелярскими кнопками эту глянцевую твердь, придется попотеть, поняла она — и не стала экономить силы.

Все равно ведь у нее это было последнее объявление.

Первую кнопку она воткнула только с третьей попытки. Со второй справилась быстрее, потому что значительно увеличила нажим. А третью вознамерилась вонзить с разгону и даже с подкруткой, из-за чего не успела остановиться, когда между стремительно приближающейся кнопкой и фанерной спинкой скамейки внезапно возникла помеха.

Стальной зуб вонзился в живую плоть.

— Ай-е-ооо! — заорал Борис.

Он мгновенно отказался и от мысли сохранять режим молчания, и от намерения обхватить Ольгу Палну руками, одна из которых кровоточила.

— Ты, дура!

«Сам дурак!» — возмутился Олин внутренний голос.

Сама-то она хотела извиниться, но сразу не смогла, потому что держала во рту последнюю кнопку.

— Тьфу! — энергично плюнула Ольга Пална, освобождая себе речевой аппарат.

Некстати подоспевший Лелик ойкнул и схватился за глаз.

— Прости, девочка! — виновато охнула Оля, бочком отступая от лавочки, на которую, баюкая раненую руку, тяжело опустился Борис. — И вы, мужчина, извините, я не нарочно, я вас просто не заметила!

— Девушка! Вам помочь? Мы вам поможем! — донесся из темноты бодрый бас.

Из аллеи вынырнул гражданин, при виде которого начитанной Ольге Палне припомнились бессмертные строки Корнея Чуковского: «Вдруг из маминой из спальни, кривоногий и хромой, выбегает умывальник и качает головой».

На громоздкого Мойдодыра ночной бегун походил много больше, чем на спортсмена. Трусил он тяжело и неспешно, переваливаясь с одной плохо гнущейся ноги на другую, да и одет был не для пробежки: в строгий черный костюм.

— А это еще кто? — сердито удивилась одноглазая лысая девочка Лелик.

— Служба… охраны… отеля! — не особенно быстро приближаясь, в три приема выдохнул бегун.

— Скажите, у вас есть аптечка? — обрадовавшись явлению официального лица, спросила Оля. — Тут мужчина поранился, и девочка тоже.

— Так точно, девушка, не сомневайтесь! У нас аптечки для гостей на каждом этаже! В полном соответствии с приказом Минздрава, еще советского, — ленивый бегун перешел на утиный шаг и задышал ровнее.

Стало слышно, что из прилепленной у румяного уха коробочки доносится деловитый бубнеж. Прислушавшись к нему, охранник максимально дополнил свой ответ:

— Состав аптечки для гостей отеля утвержден в Приложении один к Инструкции по санитарному содержанию помещений гостиниц от ноль шестого двенадцатого восемьдесят второго года, номер ноль семь, ноль шесть, тридцать пять.

— А с собой?

— Бу-бу-бу, — азартно затрещала всезнающая коробочка.

— К сожалению, снаряжение дежурного охранника не включает аптечные средства, однако все сертифицированные сотрудники охраны нашего отеля обучены оказывать первую медицинскую помощь при получении различного рода повреждений, — скосив глаза к носу, после паузы доложил сертифицированный сотрудник.

Он еще немного помолчал и добавил:

— А также могут провести комплекс неотложных реанимационных мероприятий, как то: искусственная вентиляция легких и непрямой массаж сердца!

— Прекрасно! Вот тут людям…

Оля обернулась к пустой лавочке, растерянно моргнула и перевела озадаченный взгляд на кильватерный след в волнующихся травах.

Борис и Лелик, пригнувшись, добежали до руин Стоунхенджа и опустились наземь под прикрытием бетонного блока.

— Видал? — Лелик потряс перед лицом Бориса мятой бумажкой с фотографией брюнетистого кота. — Теперь она у нас в руках!

В теплое время года климат города Сочи весьма благоприятен для проживания под открытым небом. Отчасти поэтому, дефицита бездомных котов на курорте не наблюдалось.

Первый звоночек с сообщением о бесхозном черном мурзике поступил Ольге Палне через пять минут после того, как она избавилась от последней листовки.

— Де-э-э-э-ушка! — душевно напела телефонная трубка незнакомым мужским голосом. — Это не ваш ли котик в китайском ресторане «Мао»?

«Мао» на слух хорошо сочеталось с котиками. Вдобавок, Оля тут же вспомнила, что в кантонских ресторанах предлагают блюда из кошачьего мяса.

Это ее встревожило.

— Может, и наш! А какой он? — тут же спросила она.

Было бы просто ужасно, если бы незнакомец ответил: «Вареный» или «Жареный».

— Как заказывали! — игриво сказал незнакомец, щекоча Оле нервы. — Че-о-о-орный, как смертный грех! И голодный, как волк. Не поверите — он жрет китайскую кухню!

— Слава богу, что не наоборот! — брякнула Оля. — Задержите его, я сейчас!

— Нужна помощь? — расправил могучие плечи приставучий охранник в костюме.

Пять минут назад он настоял на том, чтобы проводить дорогую гостью отеля до хорошо освещенного холла.

— Да. Скажите, где «Мао»? — требовательно спросила его Оля.

— Э-э-э… Где Мао? — озадаченно повторил телохранитель.

— Мао Цзэдун? — после небольшой паузы уточнил невозмутимый голос из наушника.

Чувствовалось, что его обладатель почти энциклопедически образован.

— «Мао» — ресторан! — пояснила Оля. — Ресторан китайской кухни где-то здесь, в Сочи!

— Ах, это«Мао»! — обрадовался охранник. — Оно на набережной, между «Стамбулом» и «Парижем»!

— Занятная география, — коротко прокомментировала Оля, стартуя в указанном направлении.

Одышливый охранник дернулся было следом, но быстро отстал.

Чем выгодно отличается сочинская набережная от марсианского ландшафта? Разумеется, не отсутствием канав и кратеров — их и в Сочи немало. Зато вопрос, есть ли там жизнь, не возникает в принципе!

Курортная набережная — это такое место, где живые и полуживые организмы присутствуют постоянно. Те из них, которые более или менее твердо стоят на ногах, бесцельно, но с важным видом фланируют вдоль моря. А те, которые уже утратили способность к прямохождению, размещаются за столиками многочисленных уличных кафе.

Китайскую ресторацию «Мао» Ольга Пална отыскала без труда. Филиал Поднебесной легко было опознать по веренице бумажных фонариков на фронтоне и красным водосточным трубам в виде глистообразных, но башковитых драконов. По причине засушливой погоды пасти их были раззявлены нефункционально, из-за чего казалось, что легендарных рептилий мучат пошлые рвотные спазмы. Это воспринималось как плохая реклама местной кухне.

В списке входящих звонков на мобильном, который на бегу она зажимала в кулаке, как гранату, Ольга Пална нашла последний вызов и позвонила своему информатору.

— Да-а-а? — игриво пропел тот.

Оля просканировала взглядом открытую террасу и выхватила из пестрой массы трапезничающих фигуру с ярко выраженным мужским достоинством — дорогим коммуникатором последней модели, слитым с левым профилем.

В частях, не закрытых купальными трусами и майкой с надписью «Гений секса», фигура была ярко-розовой. По мнению Ольги Палны, имеющей ныне спину аналогичного цвета, это однозначно выдавало в самозваном гении неосторожного обитателя северных территорий Российской Федерации.

«Здорово, паря! — подсказал ей первую реплику внутренний голос, знакомый с северорусскими диалектами исключительно по анекдотам. — Где моя кот, однако?»

— Здрасьте, где мой кот? — отредактировала фразу Ольга Пална.

— Где, где… В Вологде-где! — радостно напел ей в ответ опаленный южным солнцем северянин. — Только что был тут. Жрал мое мясо.

— Спасибо, — поблагодарила Оля и тоже покусилась на рацион северянина, сцапав с блюда остывший кусок шашлыка. — Кис-кис-кис?

— Да вы присаживайтесь, деушка, присаживайтесь! — гостеприимно пригласил ее добрый розовый человек.

— Спасибо, — повторила Оля и присела, но не на стул, а на корточки. — Кис-кис, Бертик! Кис-кис-кис!

Бывшая подруга Сергея Акоповича Кариночка знать не знала человека по фамилии Юнг, по имени Карл Густав. Трудов швейцарского психиатра она не читала, о феномене синхронности даже не слышала.

Между тем происходящее с Кариночкой как раз подтверждало теорию Юнга, утверждавшего, что якобы случайные совпадения в жизни индивида — та самая синхронность — происходят именно тогда, когда индивид в них особенно нуждается.

По Юнгу, если бы индивид в полуденный час шагал по раскаленной улице без единого банкомата и без гроша в кармане, отчаянно мечтая о бутылочке водички за пятьдесят рублей, с ним, этим нищим жаждущим индивидом, вполне могло случиться маленькое чудо: он нашел бы деньги, причем как раз полтинник — аккурат на воду!

Но Карина умирала не от жажды и безденежья, а от желания выяснить, с кем хороводится Сергей Акопович. И найти она мечтала не цветную бумажку, а серую мымру, катавшуюся в машине Мамиконяна.

Так что кто-кто, а Карл Густав Юнг ничуть не удивился бы тому, что индивид Карина внезапно узрела индивида Ольгу Палну на террасе китайского ресторана.

В первый момент Кариночка даже не поняла, что перед ней та самая серая мымра. Ей просто и в голову не могло прийти, что действующая и исправно финансируемая подруга такого состоятельного и уважаемого человека, как Серго Мамиконян, отирается в дешевом общепите!

Но застарелый шопоголизм в положительных результатах числил феноменальную память на необычные наряды, и Карина не могла не узнать итальянский балахон из неотбеленного льна с ручным кружевом.

Предполагать, что в одном и том же месте, не являющемся столицей моды и заповедником миллионеров, могут одновременно находиться два таких платья, не стоило. Определенно, балахон был тот же самый.

Присмотревшись, Карина опознала и владелицу наряда, но даже после этого с трудом верила в реальность происходящего.

Мымра в заграничном платье стоимостью в отечественный автомобиль ползала на корточках по заляпанному вином и соусами полу второразрядной забегаловки. В перепачканной кетчупом руке у нее был кусок холодного мяса, стибренный с чужой тарелки, а на одном из пальцев сверкал немаленький бриллиант.

Кольцо и платье не позволяли считать их владелицу побирушкой. Значит, она сумасшедшая!

Кариночка инстинктивно поджала ноги и подобрала руки, сгребая в кучу столовые приборы, пепельницу и оставленный на столе мобильник.

Привычно приняв в себя айфон, правая рука его владелицы сама собой совершила обычное действие, щелкнув встроенной камерой.

— Кис-кис! — заползая под скатерть, призывно молвила богатая сумасшедшая. — Хочешь кушать?

— Нет, спасибо, — шепотом отказалась Карина, от страха потеряв голос.

— Смотри, какой сладкий кусочек! Ну же, давай съешь его! — уговаривала сумасшедшая. — Не хочешь? Иди сюда. Иди ко мне, не бойся.

— Куда? Под стол?! — беззвучно ужаснулась Карина.

— Как хорошо, что я тебя нашла, — сказала чокнутая, волнуя расшитую скатерть. — Теперь все будет хорошо, скоро ты вернешься домой…

— Как это?

Неужели славная дурочка готова вернуть ей теплое местечко под боком Мамиконяна?!

Забыв о страхах, Карина наклонилась и нырнула под стол, но увидела только мелькнувший край льняного подола.

Бертик, если это был он, Олю не признал. А может, наоборот, узнал в ней свою обидчицу и именно поэтому не радовался встрече.

— Гляди веселей, Робертино! — призвала Ольга Пална, с трудом удерживая кота одной рукой.

Вторая ей понадобилась для того, чтобы ответить на телефонный звонок.

— Добрый вечер, здрасьте, это вы потеряли черного котика? — вежливо спросил детский голос.

Оля посмотрела на кота. Кот ответил ей хмурым взглядом, в котором читалось что-то непечатное, и отвернулся.

— А вы нашли черного кота? — спросила она детку.

— Мы не нашли, он у нас уже был, но мы согласны отдать его вам за вознаграждение, — охотно объяснило вежливое дитя. — Вы сколько дадите?

— Пару подзатыльников! — Оля рассердилась. — Вам разве мама не говорила, что друзей не продают? Даже четвероногих.

— Не хотите — не берите, — дитя обиделось. — Жадина!

— Почему это я жадина? — возмутилась Оля, но трубка ответила ей расстроенными гудками.

— Нет, ты видел? Какое поколение растет! Предприниматели! — сказала она коту.

— Мы, — басом ответил тот, как бы примазываясь к подрастающему поколению.

— Нет, мы не такие, — возразила Оля. — Мы котами не торгуем! Если бы мы торговали котами, не ушел бы ты из китайского ресторана дальше кухни.

«Мех, мясо! Шкварок нажарить!» — вкрадчиво процитировал старый мультик внутренний голос.

— Цыц, — сказала ему Оля.

— Ма, — пробасил кот.

— Да, да, я стану тебе родной матерью, — пообещала Оля. — Вот только как же тебя в номер пронести?

На двери отеля красовались наклейки, запрещающие вход с едой и животными.

— М-да, проблема!

Оля немного подумала и воспользовалась услугой «звонок другу», призвав на помощь Люсинду.

— Возвращаются! — швейцар в мундире с галунами посигналил охраннику в костюме.

— Возвращаются! — передал охранник дежурной на рецепции.

— Возвращаются! — доложила дежурная старшему администратору Валере.

— Возвращение Будулая, — проворчал Валера, выйдя за стойку.

В открывшейся ему картине и вправду было что-то цыганское.

Та девушка, что повыше ростом, вышагивала, как лубочный коробейник: с широкой улыбкой на устах и с большой картонкой в руках. Выражение преувеличенной радости на верхнюю половину ее лица не распространялось, настороженным взором как-бы-коробейница пытливо ощупывала физиономии как-бы-покупателей, и до полноты сходства с жуликоватой уличной торговкой ей не хватало только зазывного крика: «А вот кому пирожки? Горячие пирожки!»

— Пирожки с котятами, — снова проворчал Валера.

Коробейница споткнулась. Кудрявая рыжеволосая спутница поддержала ее под локоть, выдвинулась вперед, закрывая собой подругу с коробкой, и поплыла, поводя плечами и сверкая зубами в улыбке, как настоящая плясунья из табора.

— Ай, что мы купили, такую вещь, такую вещь!

— Ай нэнэ, ай нэнэ, — не удержавшись, прищелкнул пальцами Валера.

— Какую? — естественно, поинтересовалась дежурная Верочка.

— Сапоги! — похвасталась рыжеволосая плясунья, танцуя в сторону лифта.

Коробейница, похоже, снова споткнулась, потому что коробка в ее руках затряслась, крышка сдвинулась, и в образовавщейся щели показался темный мех.

— Зимние сапоги! — уточнила плясунья и ловкими пальчиками затолкала меховое поглубже в коробку. — Спокойной всем ночи!

Зеркальная кибитка приватного лифта послушно приняла в себя колоритную пару и уехала вверх.

— Табор уходит в небо, — пробормотал Валерий.

У него было неприятное ощущение надвигающейся беды.

Оказавшись в лифте, Люсинда сдвинула крышку с коробки в Олиных руках и поинтересовалась:

— Ты как тут, сапожок? Кстати, отличное имя для черного котика.

— Он чуть не выскочил, — пожаловалась Оля.

— Держи крепче. Сейчас в дом войдем — на террасу выпустим, там ему будет хорошо.

Люсинда первой вышла из лифта, открыла дверь номера и пропустила внутрь Олю с коробкой:

— Только после вас!

— Спасибо… Ну вот, пожалуйста! Где эта горничная? Она так и не пришла! — Оля всплеснула руками.

Чтобы сделать это как следует, с размахом, ей пришлось выпустить из рук коробку, которая тут же открылась.

— Оля, кот! — всполошилась Люсинда.

— Люся, дверь! — обернувшись, крикнула Оля.

Но кот уже выскочил за дверь, на площадку у лифта. Тот был закрыт, а нажать на кнопку вызова коту ума не хватило, и Оля еще успела подумать, что никуда он не денется, как резвый зверь рванул к лестнице.

«Черной молнии подобный!» — неуместно восторженно прокомментировал внутренний голос учительницы литературы.

— Никуда он… — начала Люсинда и осеклась.

С человеческой точки зрения, боковая лестница в два пролета — один вверх, другой вниз — нормальным выходом не была. Нижний край длинного ряда ступенек, по которым никто не ходил, упирался в площадку перед общими лифтами на предыдущем этаже, верхний уводил на чердак. Обитатели апартаментов в пентхаусе этой лестницей не пользовались — зачем? Вниз они съезжали на VIP-лифте, а чердаком не интересовались вовсе.

Честно говоря, темный проем, за которым помещалась лестница, Оля до сих пор считала недоделанной причудой дизайнера — чем-то вроде ниши, которую забыли укомплектовать мраморной статуей или гигантской вазой.

Кот, оказывается, лучше ее разбирался в архитектуре и дизайне.

— Ку-да? — гаркнула Люсинда.

Это был уместный вопрос.

Когда-то Оля читала, что вспугнутая крыса, если у нее есть выбор, бежит по лестнице вниз, а кошка — вверх.

Бертик без раздумий выбрал чердак.

— Блин! — с чувством воскликнула Люсинда. — Ты почему не закрыла коробку?!

— А почему ты не закрыла дверь? — парировала Оля. — Поздно искать крайнего! Надо ловить кота!

Лестница была крутой и темной. Подсвечивая себе мобильниками, подружки поднялись на чердак, превращенный в склад строительных материалов. Сразу у входа лежали листы фанеры и доски, чуть дальше высились башни из кафельных плиток, чистые и грязные ведра, разнокалиберные тугие мешки.

— Сядь тут и внимательно смотри, не появится ли кот, — велела Оле командирша Люсинда, свалив ближайший мешок поперек прохода. — Я пойду его искать. Если найду, буду гнать зверюгу на тебя, так что ты не зевай.

— Не буду зевать, — пообещала Оля и чихнула, потому что обрушенный Люсиндой мешок с гипсом оказался дырявым и изрядно напылил.

— Кис-кис-кис! — Люсинда крадучись двинулась вглубь чердака.

Синий луч ее мобильника обшаривал темноту, как пограничный прожектор. В призрачном свете плясали пылинки, блистали паутинки и напрочь отсутствовал искомый кот.

Оставшись одна, Оля с большим сомнением посмотрела на обрушенный ей под ноги мешок.

Может, он и годился как заградительное сооружение, но совершенно не подходил приличной девушке в качестве сидячего места. Вымазаться в белой пыли Оле не хотелось. По опыту личного участия в малобюджетном ремонте школы она прекрасно знала, какая это коварная штука — гипсовый порошок. Его же не отстираешь!

— А у вас вся спина белая! — сказала она отвергнутому мешку и пошла вдоль ряда его собратьев, высматривая мешочек почище.

«Ищи с песком, его легко отряхнуть, — посоветовал внутренний голос. — Или с опилками, он будет мягкий!»

Мягкий куль нашелся в самом темном углу. Он отличался от других мешков еще и тем, что был матерчатым, а не полиэтиленовым или бумажным, а сверху его не зашили, а завязали.

Ухватившись за торчащий из узла матерчатый хвост, Оля без труда перетащила избранный мешок на пару метров и аккуратно уронила его на бок, чтобы перегородить проем в целях задержания кота. При этом мешок произвел неожиданный шум, по которому смышленная Ольга Пална поняла, что содержимое узла неоднородно. Там не только тряпки, но и еще что-то более плотное.

Она помяла комковатый куль, намереваясь устроиться на нем как можно удобнее, и замерла, нащупав сквозь ткань предмет, никак не относящийся к строительным материалам.

Это была туфля на устойчивом квадратном каблуке.

Внутренний голос трусливо попытался внушить хозяйке, что это молоточек на кривой рукоятке, но неподкупное воображение одним росчерком пера нарисовало предмет женской обуви и, не останавливаясь на достигнутом, изобразило затем подходящую ножку приблизительно тридцать седьмого размера.

Руки похолодевшей Ольги Палны тоже проявили своеволие, пытливо потискали мешок и сразу же нашли такое, отчего плотный сумрак на чердаке треснул, как грозовое небо, разодранный воплем:

— Люся! Люся, быстро сюда!!!

В отдалении что-то бухнуло, стукнуло, послышалось ругательство, и из темных глубин чердака, потирая коленку, появилась недовольная Люсинда.

— Ну, чего ты орешь? — спросила она совсем как Карлсон.

«Ты же мне всю рыбу распугал», — машинально продолжил цитату Олин внутренний голос.

— Люся, иди сюда, — ломким стеклянным голосом позвала Ольга Пална.

Руки-ноги у нее сделались деревянными, а глаза оловянными.

— Ну, что еще?

Люсинда подошла и наклонилась над узлом, в который издали тыкала затвердевшим пальцем стеклянно-оловянно-деревянная Оля.

— Потрогай, что там.

— Делать мне больше нечего — мешки лапать? — огрызнулась Люсинда, но все же потрогала. — А что это?

— По-моему, это нога, — шепотом сказала Оля.

— Какая еще нога? — Люсинда ускорила энергичную пальпацию. — О господи… Да тут и рука! С па-па-па…

— С пальчиками, — выдохнула Оля. — Люся, я бы очень хотела ошибиться, но мне кажется, что в этом мешке человеческое тело!

— Как ми-минимум, н-нога и рука.

Они посмотрели друг на друга и, не сговариваясь, отпрыгнули подальше от ужасного мешка.

— Не шевелится, — немного погипнотизировав узел, прошипела Люсинда.

— Тем хуже, — шепнула Оля.

— И что будем делать?

— А какие варианты?

Обеим было ясно, что вариантов только два: самим звонить в полицию или предоставить эту сомнительную честь администрации отеля.

— В любом случае, нам придется объяснять, зачем мы полезли на чердак, — первой сообразила Ольга Пална. — Про контрабандного кота лучше вообще не говорить, чтобы нас с тобой не обвинили в нарушении правил проживания.

— Ладно, я что-нибудь придумаю, — пообещала Люсинда. — Звони в администрацию отеля.

— Почему я?!

— Право первооткрывателя! Хотя…

Она присела у мешка и завозилась, энергично шевеля локтями.

— Ты что делаешь? — испугалась Оля.

— Открываю мешок, что же еще! Должны же мы знать, кого нашли!

— Зачем?!

— Так интересно же!

— Ничуть не интересно! — Оля заволновалась. — Люся, я тебя очень прошу: не надо лезть в эту историю глубже, чем мы уже вляпались! Или ты хочешь, чтобы нас с тобой затаскали по допросам? А у тебя есть на это время? Ты разве не собираешься завтра утром на свидание к принцу?

— Ах да, — Люсинда с сожалением отодвинулась от мешка, распрямилась и потянулась. — У меня же встреча с суженым!

Видно было, что мысли ее моментально переключились на более приятную тему. Оле даже показалось, что она услышала звонкий щелчок тумблера в голове подружки.

Пока Ольга Пална объяснялась по телефону с дежурной, Люсинда энергично стряхивала с себя пыль и паутину.

Ей явно не терпелось закончить неприятный эпизод с обнаружением кого-то в мешке и перейти к подготовке своего собственного тела к свиданию с принцем.

— Где, где вы? — удивленно перебила дежурная Верочка сумбурную речь Ольги Палны.

— Я же сказала — на чердаке! Мы тут случайно обнаружили…

— Они на чердаке, — прикрыв бубнящую трубку ладонью, передала Верочка Валере.

— А у нас там стройматериалы в нарушение пожарной безопасности! — охнул старший администратор, хватаясь за голову.

Верочка приложила трубку к уху и услышала:

— В мешке! Это просто ужасно.

— Но это временное хранилище! — сунувшись к трубке, повысил голос Валера. — Мы завтра же все уберем!

— Завтра?! — неприятно удивилась Ольга Пална.

— Что — завтра? Что — завтра? — возбужденно запрыгала рядом с ней любопытная Люсинда.

— Вынос тела будет только завтра! — отвернувшись от трубки, объяснила ей Оля.

— Как это — завтра? А спать мы будем с трупом над головой?! — громко возмутилась Люсинда.

— Они не хотят спать с грузом над головой, — не дослышав, передала начальнику Верочка.

— Скажи, что потолки очень прочные, а мешки не такие тяжелые, так что повода для беспокойства нет, — скороговоркой просуфлировал Валера.

— Нет повода для беспокойства! — бодро повторила Верочка. — Потолок выдержит.

— Но мы не выдержим! — заявила Оля. — Да мы глаз не сомкнем, зная, что только потолочное перекрытие отделяет нас от трупа!

— От чего? — с беспокойством переспросила Верочка.

— От мертвого тела! Или что там у вас в мешке? Только не говорите, что это обломки мраморной «Девушки с веслом», я точно нащупала туфлю!

— Я ничего не понимаю! — честно призналась Верочка и передала телефонную трубку Валере. — Весла, туфли — какой-то бред. Поговори с ней сам, пожалуйста.

— Алле, добрый вечер! — располагающим бархатным голосом поздоровался старший администратор.

— Ничего себе, добрый вечер! — искренне возмутилась Ольга Пална. — На чердаке лежит мешок с трупом, и никого это не колышет?!

При слове «труп» Валера отчетливо колыхнулся.

— Какой труп? — спросил он, холодея.

— По-моему, женский! Во всяком случае, обувь у нее на каблуках.

— У кого?

— У трупа женского пола!

— Это шутка?

— Ах, если бы! Нет! — Ольга Пална удрученно вздохнула. — Это суровая правда жизни!

— Скорее, смерти, — поправила ее Люсинда.

— То есть вы хотите сказать, что на чердаке нашего отеля находится мертвое тело?

— Я не хотела этого говорить, но уже сказала и повторю еще раз: да! — зверея, рявкнула Ольга Пална. — На чертовом чердаке вашего чертова отеля лежит чертов мешок с чертовым трупом!

— О мертвых плохо не говорят, — укоризненно заметила Люсинда.

Оля стрельнула в нее бешеным взглядом, прислушиваясь к кудахтанью в трубке, и энергично кивнула:

— Разумеется, мы никуда не уйдем! Особенно труп, он точно останется на месте. Да, ждем. Конечно.

— Что — конечно? — спросила Люсинда. — Заметь, я не спрашиваю, кого мы ждем — понятно, что представителей администрации и опергруппу.

— Нас попросили сохранять спокойствие, — объяснила Ольга Пална, обессиленно присаживаясь на твердый мешок с гипсом. — Мое «конечно» было ответом на эту просьбу.

Люсинда тоже присела, придирчиво выбрав себе чистенький мешок с песком.

— Может, Громову позвонишь? — неуверенно предложила она. — Пусть примет меры, чтобы нас с тобой не сильно трамбовали. Хотя нет, не надо. Громов тут же заберет тебя домой, а мне нужна компаньонка для встречи с принцем.

— Не о том ты, Люся, думаешь, — покачала головой Ольга Пална. — Ты думай о том, зачем нас на чердак понесло?

— А я уже придумала: мы полезли сюда за котом!

— Мы же не хотели говорить, что принесли в отель кота?

— Мы и не будем говорить, что принесли его! Мы скажем, что вышли из лифта, увидели убегающего вверх по лестнице кота и, заинтересовавшись этим неожиданным явлением, пошли за ним! Это почти правда.

— Пуффф! — тяжко выдохнул лифт.

По лестнице загремели торопливые шаги.

— Добрый ве… То есть здраствуйте, — сказал Валера, с порога обшаривая чердак испуганным взглядом. — Где он?

— Она, — поправила Ольга Пална и указала на узел. — Там. Можете пощупать.

— Предлагаю ничего не трогать до прибытия полиции! — посоветовал из-за плеча старшего администратора уже знакомый Оле охранник в черном костюме. — Мы можем уничтожить следы преступника.

— Это вряд ли, — пробормотала Люсинда, оглядевшись. — Похоже, мы уже…

Оля мысленно с ней согласилась. Возясь с мешками, они изрядно запорошили пол гипсовой пылью и натоптали вокруг узла, как хороводящиеся поселянки у майского дерева. Следопытам опергруппы можно было только посочувствовать.

Четверть часа компания на чердаке провела в напряженном молчании. Ситуация не располагала к светской беседе, и даже гиперобщительная Люсинда не пыталась завести разговор на какую-нибудь абстрактную тему, например, о погоде. Она только тихо бормотала:

— Вот интересно, кто это? За что ее? И как? — не обращая внимания на грозные взгляды, которые бросала на нее не менее любопытная, но более воспитанная подруга.

Прибывшие по вызову опера первым делом выдворили с чердака лишний люд, в число которого попали все живые. Олю с Люсиндой загнали в номер, пообещав очень скоро «подойти для беседы».

Оля послушно ушла в комнаты, а Люсинда, разумеется, отиралась у приоткрытой двери в прихожей до тех пор, пока не получила хоть какие-то ответы на свои вопросы. Она прибежала в гостиную, чтобы доложить сонной и мрачной Оле:

— Это точно женщина, она точно мертвая, и администраторы ее точно знали! Девушка-дежурная так, знаешь, громко вскрикнула: «Ах! Бедняжка Гита!» — и исчезла прежде, чем Оля успела высказаться по поводу порочной практики привлечения гастарбайтеров из Индии.

Потом Люсинда прилетела с сообщением, что старший администратор вслух задается вопросом: «Да кому понадобилось душить простую горничную?!» — и снова умчалась, не услышав резонного предположения Ольги Палны о том, что не все постояльцы так снисходительны к нерадивой обслуге, как они с Люсиндой.

Нетрудно было догадаться, что несчастная Гита была той самой горничной, которая два дня подряд манкировала своими прямыми обязанностями, не убирая в пентхаусе.

Мобильники у обеих подружек к этому моменту разрядились насмерть, и это избавило девушек от необходимости отвечать на звонки по объявлению о розыске кота.

Впрочем, тема поисков пропавшего Бертика все-таки получила продолжение, потому что настойчивая Варвара позвонила на стационарный телефон гостиничного номера.

— Что ей сказать? Нашли мы Робертино или не нашли? — шепотом проконсультировалась Люсинда у Ольги Палны.

— Скажи, пусть приходит к нам завтра утром, сейчас мы не можем говорить о коте, у нас тут полиция, потому что мы и вправду чертовски находчивые, — безрадостно ответила Оля. — Нашли какой-то труп в мешке! Нет, про труп не говори, не пугай человека.

Варвара пообещала прибыть в семь ноль-ноль.

— Это слишком рано! — стонала Оля, добравшаяся до постели много позже полуночи, уже после беседы с оперативниками.

— Позже никак, — на удивление твердо сказала Люсинда, обычно знатная засоня. — Не то опоздаем к принцу.

Автобус для представителей СМИ, аккредитованных для участия в международном форуме «Мир и спорт», организаторы этого мероприятия заказали на восемь часов утра.

Очевидно, предполагалось, что все участники спортивного форума — люди дисциплинированные, ведущие здоровый образ жизни.

Не гоняющиеся впотьмах за котами, не болтающие за полночь с ментами…

— Самозванки мы, одно слово, — устало подытожила Оля и провалилась в сон.

Назад: День первый

Дальше: День третий, переходящий в четвертый