ЭПИЛОГ
Четыре месяца спустя
— Вадим, не томи душу, расскажи уже все, — ныла Наташа, наливая капитану кофе. — Еще немного — и я скончаюсь от любопытства в цветущем возрасте. Тебе совсем меня не жалко?
— Конечно, жалко, — засмеялся тот. — Что же я без своей любимой делать буду?
— Ну вот, а чего тогда молчишь, как партизан на допросе?
— Не имею права! Обнародовать тайну следствия посторонним — это должностное преступление.
— А кто здесь посторонняя? — возмутилась Наташа. — Это я что ли посторонняя? Как тебе не стыдно говорить такие вещи? Значит, ты считаешь меня чужой, да?
— Наташ, успокойся, пожалуйста, — попытался урезонить ее Вадим. — Какая же ты чужая? Ты мне самая родная! И я тебе, конечно, все расскажу, но только чуть позже. Осталось всего несколько дней, и тогда ты все узнаешь. Почти четыре месяца терпела, потерпи еще немного, кисонька моя, — улыбнулся он и чмокнул Наташу в нос. — М-м-м, какой замечательный кофе ты варишь! — похвалил он ее, сделав глоток тонизирующего напитка.
— Не подлизывайся, — проворчала Наталья. — Обычный кофе — как всегда.
— Между прочим, я думаю, что не одной тебе интересно все знать, — заметил Лапин. — Иван Иванович, Валерий и твоя подружка Маргарита тоже сгорают от нетерпения.
— Я считала, что имею права знать все одной из первых, — заметила Наташа. — А что касается Марго, так ей сейчас совсем не до детективных историй, — засмеялась она. — У нее безумная пора очарований, любовь-морковь и все такое прочее. Я тебе говорила, что они с Шаталиным заявку в загс подали?
— Нет, не говорила, — ответил Вадим. — Что, действительно подали?
— Да, три дня назад. Кстати, мне Марго такое про Женькину бывшую подружку сообщила, упасть и не встать, — возбужденно сообщила Наташа. — Хочешь расскажу?
— Ох уж мне эти сплетни, — вздохнул Вадим. — Ты же знаешь, я терпеть не могу всяческие бабьи склоки.
— Какие склоки? Это вовсе не склоки, а свершившийся факт наглого мошенничества, между прочим. Эта зараза, бывшая пассия Шаталина, каким-то образом узнала номер его счета в банке Испании и сняла оттуда два миллиона евро. А после этого написала прощальное письмо на адрес его электронной почты. Ты, мол, меня не ищи, все равно не найдешь. А за два миллиона не обижайся, это всего лишь «небольшая» компенсация за мое напрасно загубленное время и месть за утраченные иллюзии.
— Вот скажи, разве не стерва? Квартиру на Кутузовском проспекте, что он ей купил, она тоже успела быстренько продать, а это еще один миллиончик евро. Неплохо бабенка упаковалась, правда?
— Неплохо, — согласился Вадим. — Надеюсь, Евгений написал заявление в полицию?
— Напрасно надеешься, — фыркнула Наташа. — Сказал: может, теперь, когда стала богатой и независимой, она наконец почувствует себя счастливой?
— Подарок с барского плеча, значит?
— Ага! Как ни крути, а Шаталин настоящий мужчина!
— А вот я с тобой не совсем согласен, — возразил Вадим. — Это называется — медвежья услуга, а не мужской поступок.
— Почему?
— Потому что таких, как его бывшая подружка, нужно пресекать на корню, — сердито ответил Лапин. — Первый раз удалась афера, и наверняка ей это понравилось. У таких дамочек деньги улетают со свистом, поэтому очень быстро заканчиваются. И вот как только они закончатся, ей захочется пополнить свой бюджет и повторить ту же аферу еще раз. И она будет искать очередную жертву, для которой деньги, что уплывут со счета, могут оказаться последними. Не все же такие богатые и щедрые, как Шаталин. По сути дела, она украла деньги с его счета, и это является самым настоящим воровством. А вор где должен сидеть? Правильно — в тюрьме! Ты со мной согласна?
— Ты мыслишь как прокурор, — засмеялась Наташа. — Но по большому счету я с тобой согласна — вор должен сидеть в тюрьме, а не наслаждаться всеми благами шикарной жизни за чужой счет.
— Что и требовалось доказать!
— Но Женька все равно настоящий мужик, и я уверена, что Марго обязательно будет с ним счастлива.
— Что касается счастья твоей подружки, то я ничего не имею против, — по-доброму улыбнулся Вадим. — Она хорошая девушка, несмотря на то что обвиняла меня во всех смертных грехах и даже считала убийцей.
— Ну, во-первых, не считала, а подозревала, — сделала поправку Наташа. — А во-вторых, вы же с ней с первых дней «полюбили» друг друга, и она окрестила тебя прохвостом после того телефонного разговора.
— Я не мог ей объяснить, что у меня с моими сотрудниками особый язык общения, — затрясся от смеха Вадим. — Конспирация — дело тонкое, сама понимаешь. Вспоминаю ваш пансионат вместе с массажным кабинетом, как кошмарный сон.
— Сам говорил, что это издержки профессии, так что не жалуйся.
— А я и не жалуюсь, — улыбнулся Лапин. — Массажист — это еще ничего, однажды мне пришлось ассистентом пластического хирурга выступить, вот где была «настоящая песня».
— Да ладно? — не поверила Наташа. — Расскажи!
— Обязательно расскажу, только не сейчас.
А ты знаешь, Вадик, вот я, например, сразу поняла, что ты порядочный человек, — призналась Наташа. — Верней, не столько поняла, сколько почувствовала. И какие только доводы мне Марго не приводила, когда все случилось, я ей все равно не поверила ни единого разочка.
— Любовь зла, — притворно вздохнул Лапин и хитро посмотрел на Наташу. — Ты правда уверена, что я именно тот мужчина, который тебе нужен?
— На все сто! А как насчет меня? Я та или не та?
— Еще какая та-та-та, — засмеялся Вадим и, схватив Наташу в охапку, крепко поцеловал. — Если бы ты была не той, какую я искал, то я никогда бы на тебе не женился. Ты случайно не забыла, что у нас свадьба через три недели?
— Да ты что? Неужели и правда свадьба? — округлила глаза Наталья. — И как это меня угораздило?
* * *
В пансионате «Родник» в кабинете Ивана Иваныча Бобрикова собралась веселая компания и оживленно беседовала на отвлеченные темы. У всех в руках были бокалы с шампанским, ждали только одного человека — капитана Лапина.
— Вот и верь после этого мужчинам, — недовольно проворчала Наталья, бросив взгляд на часы. — Сказал, что будет ровно в пятнадцать ноль-ноль, а время уже половина четвертого.
— Ладно тебе, не ворчи, сейчас приедет, никуда твой Вадим не денется, — улыбнулась Маргарита. — Наверняка в пробку попал.
— Почему тогда мобильный отключен?
— Мог разрядиться.
— Семеро одного не ждут, — не сдалась Наташа. — Обещал, значит, будь любезен, не нарушай своих обещаний.
— Добрый день, господа! Прошу прощения за опоздание, — выдохнул Вадим, врываясь в кабинет Бобрикова. — На дороге ужасное ДТП, пробка образовалась в несколько километров. Уже думал, что обратно в Москву возвращаться придется. И позвонить никак не мог, телефоны в том месте, как нарочно, не ловят.
— Здесь это не редкость, — подтвердил Валерий. — А мы уже заждались тебя, сидим вот, шампанское хлещем, чтобы заживо не сгореть от любопытства, — весело засмеялся он. — Тебе налить бокальчик?
— Нет, я за рулем, — ответил Лапин и уселся в кресло. — А вот от чашечки кофе не откажусь.
— Ну, видишь, что я тебе говорила? — шепнула Маргарита на ухо подруге. — И нечего каждый раз переживать из-за пустяков, и уж тем более ругаться с мужем.
— Не учи ученого, — проворчала Наталья. — Никто ругаться не собирается, а ворчу я для самоуспокоения. И он мне пока что не муж, между прочим, — отметила она. — Свадьба только через две недели.
— Не буду откладывать свой рассказ в долгий ящик, чтобы вы и правда не сгорели от неудовлетворенного любопытства. Вон смотрю, моя невеста уже дымится потихоньку, — засмеялся Вадим. — Начну сразу с хорошей новости — нам удалось выяснить, кто заправляет сбытом наркотиков, и уже сегодня утром был произведен ряд арестов. Взяли всю верхушку преступной группы.
— А что там Костик говорит? — спросила Наташа. — Я хотела сказать, Константин, — смутилась она. — До сих пор отпирается?
... — Нет, написал чистосердечное признание, и мы оформили ему явку с повинной, это сбавит ему срок, — ответил Вадим. — Если тебя волнует его судьба, то Костику грозит от семи до пятнадцати лет строгого режима.
— Почему это она меня должна волновать? — дернула плечом Наталья. — Просто интересно. А что здесь такого-то? Как ни крути, а я встречалась с этим человеком целых два года и даже не подозревала, чем он занимается. Я была для него хорошим прикрытием и, естественно, в шоке от этого.
— Наташ, ты чего разошлась? — одернула ее Маргарита. — Успокойся! Все прекрасно понимают, что ты просто оказалась... даже не знаю, как сказать, — смутилась она. — Оказалась под рукой у этого бандита, и он воспользовался твоим доверчивым характером, вот и все.
— Вот и все? Да ты даже не представляешь, что мне пришлось пережить, когда меня этот придурок следователь допрашивал. Вадик, ты меня, конечно, извини, но ваш Петров действительно придурок. Он же меня чуть ли не в соучастницы записал. Вцепился в эту версию, как черт в грешную душу, и если бы не ты, мне даже страшно подумать, что бы он со мной сделал.
— Не нужно утрировать, Наташ, — миролюбиво улыбнулся ей Вадим. — Обязательно разобрались бы.
— Ага, разобрались бы, — вскипела она. — Этот Петров меня уже арестовывать собирался. С издевкой так говорит: «Посидите пока в КПЗ сорок восемь часов, может, вспомните, когда, как, сколько, ну и тому подобное. А я пока займусь «распутыванием тех кружев», которые вы мне здесь наплели». Можете себе представить такую наглость?
— Еще как можем, нам тоже «посчастливилось» побывать на допросе у Петрова, — усмехнулся Валерий. — Мои отпечатки пальцев и на рюкзаке нашли, и на трупе их было предостаточно. Пока карманы обыскивал, пока в одеяло паковал, вот и набралось как раз на пожизненное.
— Меня он вообще наркобароном называл, — хихикнул Бобриков.
— Слава богу, что теперь нашими делами другой следователь занимается. Этот хотя бы адекватен.
— Иван Иваныч, а кстати, что ваш следователь говорит? — поинтересовалась Маргарита. — Что вам с Валерой грозит?
— Суд, естественно, будет, — хмуро сообщил тот. — Как ни крути, а попытка сокрытия следов преступления имела место быть. Чего уж теперь отпираться-то?
— Это вам отпираться не следует, тут я полностью согласен, — с возмущением заметил Валерий. — А вот мне за что страдать приходится, не подскажете, господин директор? А ведь я вас предупреждал.
— А ну перестань кричать на моего мужа, — грозно предупредила мадам Бобрикова. — Ему нельзя волноваться, у него давление, аритмия сердца и сахар.
— А у меня геморрой, ну и что? — съехидничал Валерий.
— Друзья мои, хватит ссориться, — остановил их Лапин. — Да, суд будет, этого никак не избежать, как ни старайся. Но к вашему счастью настоящие преступники пойманы, поэтому я уверен, что вы оба отделаетесь минимальным сроком.
К... как сроком? — испуганно спросил Бобриков. — Каким сроком?
— Думаю, что условным, — улыбнулся капитан.
— Значит, места я лишусь так или иначе, — всхлипнул Иван Иванович. — Кто будет держать директора с условным сроком?
— Ну, этот вопрос, я думаю, вполне решаем, но уже в административном порядке. Учитывая ваш опыт, стаж и безупречную репутацию, мне кажется, вас никто увольнять не будет.
— Вы так думаете? — приободрился Бобриков. — Возможно, меня оставят на службе? Софья, ты слышала?
— Уши бы мои не слышали, а глаза бы не видели, — сердито проворчала та, бросив недовольный взгляд в сторону Наташи и Маргариты. — Я очень за тебя рада, дорогой, — уже в полный голос сообщила она.
— Вадим, давай дальше рассказывай, а то мы до ночи будем сидеть, — поторопила капитана Маргарита. — А у нас сегодня важное мероприятие намечается, мы в Большой театр идем, — лучезарно улыбнулась она своему жениху Евгению Шатилову. Тот ответил влюбленным взглядом.
— Как вы уже знаете, мой отдел работал над операцией по выявлению наркотрафика, который проходил через город «Н», — продолжил свой рассказ капитан Лапин. — Регулярная передача партий наркотиков осуществлялась в пансионате «Родник» раз в два месяца, и забирал эту посылочку Константин Заварзин. Эти подробности стали нам известны после того, как новый советник мэра Кузнецов Виктор передал своему человеку, а тот уже нам некую папку с подробным описанием преступных действий компании... пока назовем ее «X». Настоящего имени компании назвать не могу, так как следствие еще продолжается, и презумпции невиновности пока никто не отменял. Имеется и диск с видеозаписью, которая не позволит преступникам уйти от ответственности.
— Вадим, ответь на вопрос, который меня мучил все это время, — обратился к нему Бобриков. — Кто такой был убитый?
— Это курьер!
— Тогда я не могу понять — почему его убили, а рюкзак с наркотиками не забрали сразу?
— Убийца ничего не знал про наркотики и вообще он приходил убивать не курьера, а совсем другого человека.
— Как это? Кого же тогда? Его, кстати, поймали? Это маньяк, да? Киллер? — посыпались на Вадима вопросы со всех сторон.
— Тише, тише, друзья мои, — засмеялся Лапин. — Давайте все по порядку!
— Валяй по порядку, — махнул рукой Валерий. — Ритуся, если тебя не затруднит, плесни мне еще шампанского, что-то в горле пересохло.
— Да, того человека мои ребята взяли, когда он через дырку в заборе собирался в лес уйти. Это наемный убийца, который находился в федеральном розыске. Как же он злился, что не успел избавиться от оружия. А еще больше он злился на то, что перепутал и убил другого человека, и из-за этого ему пришлось задержаться, чтобы выследить настоящую жертву. Но если уж с первого раза все пошло наперекосяк, то в этот день лучше отказаться от повторения, все равно ничего не получится.
— Постой, постой, Вадим, я что-то ничего понять не могу, — произнесла Маргарита. — Как он мог перепугать и убить другого человека? И кого же ему заказали на самом деле?
— Сейчас все объясню! Наемному убийце заказали Кузнецова, советника мэра. В кармане у преступника была записка с названием пансионата, временем прибытия и цифрой номера, где он поселился. Маргарита, вспомни — когда ты подошла к номеру, какая цифра была на двери?
— Как это «какая»? Номер шестой, значит, и цифра... ой мамочки, я же ее сняла и в карман сунула.
— Зачем ты это сделала? — удивился Иван Иваныч.
— Шуруп разболтался, цифра перевернулась и превратилась из шестерки в девятку.
— Вот! А кто у нас в девятом номере остановился?
— Виктор Кузнецов с супругой, правда, никто об этом даже не подозревал. День был сумасшедший, все занимались подготовкой к празднику, Валерка тоже куда-то с ресепшена в это время свинтил, вот советника мэра электрик и зарегистрировал.
— Очень интересная информация выплывает на свет, — заметил Бобриков. — Обязательно приму к сведению. Особенно электрика.
— Да ладно вам, Иван Иваныч, мне что уже и в туалет нельзя отлучиться? Между прочим, Олег Петрович лучше меня всю нашу работу знает, — начал оправдываться Валерий. — Он до пенсии в гостинице «Украина» старшим по персоналу служил, ему можно доверять. И потом, не такая уж это и сложная операция — зарегистрировать постояльцев в журнале и отдать им ключи от номера. Оплату клиенты в кассу несут, так что никакого криминала.
— Как же ты мог прошляпить советника? В журнал трудно было заглянуть?
— Я заглядывал!
— Почему же тогда не увидел, что советник мэра приехал и зарегистрировался?
— Вы думаете, я помнил его фамилию? Побойтесь бога Иван Иваныч, перед моими глазами за сутки столько народу проходит. Я что, должен фамилию каждого знать? А сколько телефонных звонков с разными вопросами? Успевай только поворачиваться.
— А мы по твоей милости за молодоженов совсем других людей приняли, — хихикнула Маргарита, бросив лукавый взгляд на Евгения.
— Что бог ни делает, все к лучшему, — хмыкнул Валерий. — Зато теперь выскочишь замуж за олигарха и забудешь «Родник» как страшный сон. Вадим, на чем ты остановился? Давай дальше рассказывай.
— Вадим, постой, а откуда ты про цифру узнал? — поинтересовалась Маргарита. — Я вроде никому об этом не говорила.
— Циферка у тебя в кармане юбки лежала, а юбка эта от костюма, который я брал на «Мосфильме». Там всегда карманы проверяются на приемке. Когда наемный убийца рассказал, что перепутал номера и зашел в другой, я сразу же вспомнил про цифру и понял, почему произошла ошибка. Элементарно, Ватсон, — развел руками Лапин.
— И все равно странно, что профессионал мог так облажаться, — заметил Валерий. — Во-первых, почему он не обратил внимание на другие двери, на которых тоже есть номера? А во-вторых, он должен был знать свою жертву в лицо. Или я не прав?
— Совершенно прав, но здесь опять злую шутку сослужили сложившиеся обстоятельства. Киллер рассказал, что, как только поднялся на второй этаж, он услышал, что кто-то идет по лестнице практически за ним следом. Он, естественно, запаниковал, стал лихорадочно искать номер девятый и сразу наткнулся на него глазами. На проверку у него просто не было времени, да он и подумать тогда не мог, что перепутал номера. А курьер из шестерки решил перед праздником немного отдохнуть, прилег на кровать и уснул. В комнате горел только тусклый ночник, за окном темнота. Убийца вошел в номер, увидел спящего мужчину и сразу же выстрелил ему в голову. Он был уверен, что это Кузнецов, ведь на двери висела цифра «девять». Когда в дверь постучала Маргарита, он поспешно сфотографировал труп, чтобы предъявить снимок заказчику, накрыл его одеялом с головой и, прихватив с журнального столика зажигалку убитого, выпрыгнул в окно. Ее он, кстати, и обронил в сугроб, а вы, девушки, нашли. Уже позже, когда он рассмотрел снимок и понял, что это не Кузнецов, а совсем другой человек, ему пришлось вернуться обратно в пансионат. Он стрелял в советника дважды и оба раза промазал, потому что все происходило на улице, и «жертва» ну никак не хотела стоять на месте. Через двадцать минут на киллера уже надевали наручники мои ребята, что сидели в засаде у дыры в заборе.
— А след под окном? Он тоже принадлежит киллеру?
— Ему, конечно, — хмыкнул Вадим. — У преступников такая новая фишка появилась, называется — посылать следаков к едрене фене, а именно по ложному следу. Если преступник большого роста, то след делают маленьким. Если наоборот, бандит маленького роста или среднего, то делают отпечаток аж сорок шестого размера.
— Не понимаю, для чего? — спросил Валерий. — Что это дает?
— Это давало выиграть время, — ответил Лапин. — По горячим следам всегда легче найти преступника. А когда следствие идет по ложному пути и только потом возвращается к исходной точке — время упущено, след уже остыл. Теперь понятно?
— Не очень, но прикольно, — хмыкнул Валерий.
— Сейчас эту их фишку уже раскусили, но вот молодые опера все еще попадаются.
— Я про этот след так и говорила, между прочим, — напомнила Наталье Маргарита. — А Заварзина как удалось поймать? — обратилась она к Вадиму.
— Заварзин сам себя поймал, — засмеялся капитан. — Это ведь он тот самый воришка, что схватил рюкзак и дал деру. Он когда приехал в пансионат, якобы готовя для Наташи сюрприз, и увидел в шестом номере не курьера, а голых девушек во главе с воинственной Софьей Адамовной, естественно, растерялся. А потом, когда Софья Адамовна еще и пригрозила всем полицией, то страшно испугался и поторопился уйти. Только далеко ему уходить было нельзя, он должен был выяснить — куда делся курьер и где товар, за которым он приехал? Заварзин болтался в пансионате, стараясь никому не попадаться на глаза, хотя на него и так никто не обращал внимания — рождественская ночь, все празднуют, веселятся, короче, отдыхают, и до него никому нет дела.
Константину необходимо было проникнуть в шестой номер, но он никак не мог этого сделать, там все время кто-нибудь находился. Уже отчаявшись, он вышел на улицу покурить и решил прогуляться на задний двор здания, чтобы посмотреть на окна вожделенного номера. До зубовного скрежета его мучили вопросы: что произошло? где товар? почему курьер не выходит на связь?
В последний раз они разговаривали в одиннадцать вечера и договорились, что Константин приедет в половине четвертого. Он приехал точно в назначенное время, а в номере...
— А в номере мы — все в белом, — захохотала Наташа. — Я очень удивилась его внезапному появлению. Даже растерялась, если честно, хотя тогда уже точно знала, что расстаюсь с ним. Сейчас,когда вспоминаю тот момент, сразу же становится понятно, что Заварзин был очень удивлен, растерян и даже напуган. Я очень хорошо помню, как он стоял в дверях, а глаза так и бегали по номеру, как будто он кого-то искал. Теперь-то ясно, кого он там искал.
— Этот момент обсудили, переходим к другому, — перебил ее Вадим. — Как я уже сказал ранее, Заварзин решил прогуляться, подошел к тому месту, где было окно шестого номера, и увидел, что кто-то его открывает. Он быстро шмыгнул за высокий сугроб и стал наблюдать за происходящим. Что произошло дальше, вам всем прекрасно известно. Увидев, что из окна выбрасывают какой-то сверток, а следом летит рюкзак, Заварзин подумал — хватай и беги. Что он, собственно, и сделал. Схватил рюкзак с товаром и побежал прямо в гостеприимные руки моих ребят.
— Да уж, теперь долго не побегает, в камере места маловато, — с сарказмом заметил Валерий.
— Иван Иваныч, вам звонит Кузнецов Виктор Сергеевич, — испуганно прошептала секретарша, заглядывая в дверь кабинета. — Соединять?
— Ты еще спрашиваешь, убей бог мою душу? — подпрыгнул на стуле тот. — Соединяй немедленно, не заставляй человека ждать.
Все присутствующие невольно замерли и притихли, а Бобриков осторожно поднял трубку, дрожащей рукой поднес ее к уху и тихо прошептал:
— Алло, я вас слушаю!
— Иван Иванович, добрый день! — раздался по громкой связи уверенный голос Кузнецова.
— Добрый!
— Вы что, заболели?
— Нет! Почему вы так решили?
— Голос у вас странный, охрипший какой-то.
— Нет-нет, все нормально, это от волнения. По какому вопросу звоните, Виктор Сергеевич?
— Я хочу, чтобы завтра вы приехали в мэрию. Меня самого, к сожалению, не будет на месте, но моя секретарша передаст вам договор и профинансированную смету.
— Какой договор? Какая смета? — не понял Бобриков.
— А я вам разве не сказал? Вот голова садовая! Договор о дополнительном финансировании и смета на капитальный ремонт пансионата.
— Шутите? — не поверил своим ушам ошарашенный Бобриков.
— Какие могут быть шутки, Иван Иванович? Кстати, на следующие выходные мы с Аленой и нашими друзьями приедем к вам в «Родник» на праздник — открытие шашлычного сезона. Я про него на вашем сайте рекламу видел. Так что готовьте номера и мангалы.
— Милости просим, мангалы уже неделю как готовы, — радостно сообщил Бобриков. — Будем рады вас видеть.
— Кстати, что касается спортивного инвентаря для пансионата, над этим я подумаю в ближайшее время, обещаю.
— Вот спасибо, это было бы замечательно.
— Всего доброго, Иван Иванович, завтра обязательно приезжайте в мэрию.
— Буду непременно, до свидания, Виктор Сергеевич, и спасибо вам.
Бобриков положил трубку, обессиленно плюхнулся в кресло и, вытащив из кармана носовой платок, стал промокать им вспотевшую лысину.
— Ведь бывают же на свете чудеса, — ошарашенно прошептал он. — Убей бог мою душу.