ГЛАВА 23

А в том самом пресловутом шестом номере практически в то же самое время вовсю шла подготовка к операции: избавление от смертельно опасных улик.

— Если я доживу до утра, то сразу же пойду в церковь и поставлю свечи у всех икон, какие там есть, — шептал Бобриков, внимательно и взволнованно вглядываясь в окно, чтобы оценить обстановку на улице. В основном его волновало пространство, находящееся прямо под окном номера и чуть поодаль, где он оставил свою машину. Вроде ничего настораживающего и подозрительного там не наблюдалось. Хотя эта территория находилась позади центрального входа и здесь никогда никто не ходил, все равно Иван Иваныч сильно нервничал.

— Валера, ну что ты там возишься? Уже шестой час утра, еще немного — и светать начнет, убей бог мою душу. Мы же влипнем, как куры в ощип.

— Это, конечно, очень удобно, раздавать приказы, а самому ничего не делать, но на сей раз вам не отвертеться, господин директор, — натужно пропыхтел администратор, заворачивая тело покойного в одеяло. — Я не собираюсь один надрываться, идите сюда, будете мне помогать.

— А разве я отказываюсь помогать?— даже не подумал сопротивляться Бобриков. — Говори, что я должен делать?

— Прежде всего нужно чем-нибудь привязать одеяло к телу — оно все время разматывается, чтоб ему провалиться, — сердито проворчал Валерий. — О, я кажется, придумал! Надо снять с брюк покойника ремень и им закрепить одеяло. Иван Иваныч, не стойте столбом — помогите.

Тот с готовностью плюхнулся рядом с администратором и трупом на четвереньки и стал помогать затягивать ремень.

— А теперь откройте окно! — по-деловому распорядился Валера, когда с упаковкой тела было покончено. — А потом помогите мне взвалить сверток на подоконник. Мне одному его не поднять — тяжелый, зараза.

— Да-да, я сейчас, — тут же согласился Иван Иваныч, торопливо распахивая створки окна. Он свесился с подоконника, насколько это было возможно при его небольшом росте, дабы еще раз удостовериться, что на улице никого нет. — Все чисто, можно начинать! — нервно выдохнул он и стал помогать Валерию. Только он нагнулся и ухватил труп за ноги, как в дверь громко постучали. Оба персонажа «трагикомедии» будто по команде замерли в тех позах, в которых и застал их этот неожиданный стук. Валерий окаменел почти на четвереньках, упираясь руками в пол, его начальник на коротеньких полусогнутых ножках, с оттопыренным задом и с ногами трупа в руках в мгновение ока превратился в «соляной столб».

— Кто это может быть? — дрожащим голосом прошептал Иван Иванович, испуганно таращась на Валерия.

— Откуда мне знать, — огрызнулся тот, но из предосторожности тоже шепотом. — Надеюсь, вы дверь догадались закрыть?

— Закрыл, только не на ключ, а на ножку стула, — продолжал шептать Бобриков, нервно озираясь по сторонам. — Но держится вроде крепко, я проверил.

— Вроде крепко! Все у вас не как у людей, — проворчал администратор. — А на ключ нельзя было закрыть? — раздраженно спросил он, пытаясь изменить позу на более удобную.

— Где я тебе его возьму, ключ этот? Вы, молодежь, казенное имущество не бережете, разбрасываете где попало, а я, как всегда, крайний? Назарова вон вообще ключ в раковине утопила, а я за все в ответе, между прочим. Все на балансе числится, а заодно и на моей шее.

— Нашли время, когда про казенное имущество думать, — пробурчал Валерий. — Тут с вами того и гляди вообще на казенное обслуживание угодишь.

В это время в дверь снова настойчиво постучали.

— Ох ты черт! А вдруг там полиция? — охнул Валерий, представив перспективу на ближайшее будущее. — Иван Иваныч, вы имейте в виду — если что, я вижу вас первый раз в жизни и вообще ничего не знаю.

— Как это «не знаю»? — от всей души возмутился тот.

— А вот так! Я пришел сюда буквально три минуты назад и застал вас за тем, что вы упаковываете покойника в одеяло.

— Ну ты и хлыщ, — прошипел Бобриков.

— Думайте обо мне что хотите, только это в ваших же интересах. За сговор группой лиц статья будет такая, что мама не горюй. А учитывая ваш предпенсионный возраст да безупречную репутацию, одному вам дадут минимальный срок, — выдал свою версию Валерий. — А может, вообще обойдется условным сроком и отпустят вас прямо из зала суда.

В дверь еще раз постучали, но уже не так уверенно, видно просто для контроля, а потом все стихло.

— Кажется, пронесло, — через минуту облегченно выдохнул Бобриков и, наконец, разогнулся. — Ох ты, матерь божья, спина-то как болит. Это все на нервной почве, между прочим, — убей бог мою душу, — сам себе поставил он диагноз и с упреком посмотрел на администратора.

— А я-то здесь при чем? — изумленно захлопал глазами тот. — Сами знаете — своя рубашка ближе к телу, и вообще я в этой истории совершенно случайно оказался.

— Случайно или нечаянно, это мы потом разбираться будем, а сейчас: раз, два — взяли и поехали. Времени в обрез, скоро светать начнет, а у нас... сам видишь, что тут творится, — нервно напомнил Бобриков, показывая на труп. — На чем мы с тобой остановились? Я беру за ноги, а ты... Валера, ну что ты стоишь, как истукан? — вскричал он, увидев колебания администратора. — Чем быстрее мы все сделаем, тем скорее вздохнем свободной грудью.

— Не по-людски это, между прочим, — проворчал тот. — Он же человек, а не собака, чтобы его в лесу...

— Скажите пожалуйста, какие мы жалостливые, — всплеснул руками Бобриков. — А то, что у этого «человека» целый рюкзак настоящей отравы, которая приготовлена, чтобы убивать людей, это ничего для тебя не значит? Это для тебя нормально? — раздраженно спросил он. — Предлагаешь похоронить его с почестями и духовым оркестром, а самим «лечь грудью на амбразуру»? Вот они мы, герои нашего времени! Берите нас тепленькими, хоть полиция, хоть бандиты. Ты такой вариант мне предлагаешь? Что же ты молчишь, Валера?

— Даже и не знаю, что сказать, — откровенно признался тот. — Вы абсолютно правы, Иван Иванович, просто мне очень страшно. Вы же понимаете, что этот рюкзак с наркотиками... я даже думать о нем боюсь. И полиции боюсь, и бандитов боюсь, — тяжело вздохнул Валера. — Вот попали, твою мать.

— Я тоже боюсь, только от этого ничего не меняется. Если мы сейчас сами о себе не позаботимся, тогда... думаю, и так все понятно. Вспомни свои же недавние слова — нас на пятаки порежут, в асфальт закатают и клумбу разобьют.

— Ну, это я так — образно, — нахмурился Валерий. — Может, не все столь печально, а?

— В наше время все может быть, — усмехнулся Бобриков. — Могу даже рассказать, как это будет выглядеть. В полиции из нас обязательно сделают крайних. И пока мы будем доказывать, что вовсе не являемся верблюдами, я успею пять раз умереть от сердечного приступа, а ты подхватить в тюремной камере туберкулез или того хуже — какой-нибудь гепатит А, Б, С и так далее. С бандитами, конечно, намного проще, там разговор будет коротким и практически «безболезненным». Повторю твою же версию — нас просто закатают в асфальт или утопят в болоте, привязав к ногам по бетонной плите, чтобы ненароком не. всплыли. Валерочка, дорогой мой, какая из версий тебе больше нравится? — прищурился Бобриков. — Ты чего притих-то? Выбирай!

— А чего мы стоим и пустой болтовней занимаемся, Иван Иваныч? Берите этого бедолагу за ноги, — как по мановению волшебной палочки засуетился тот. — Нечего тянуть кота за хвост: время — деньги! Сами сказали — скоро светать начнет, а у нас в номере это безобразие.

Вот так бы и давно, — довольно пропыхтел директор, хватая труп за ноги. — Давай, Валера, на счет три.

Они закинули куль с телом на подоконник, и Валерий уже собрался идти вниз, но Бобриков его остановил: — Слушай, давай его сразу сбросим, — смущенно предложил он. — Мне неудобно об этом говорить, но... я до смерти боюсь покойников и не хочу оставаться с ним наедине.

Валерий уже было открыл рот, чтобы съязвить, но, увидев бледное лицо своего начальника, передумал.

— Нет проблем, Иван Иваныч, давайте сбросим, — согласился он и, не долго думая, спихнул труп с подоконника вниз. Раздался глухой звук упавшего в снег тела, следом полетел и рюкзак.

— С глаз долой, из сердца вон, — прошептал Иван Иваныч. — Господи, спаси, сохрани и помилуй, — набожно перекрестился он и, еще раз глянув в окно, подпрыгнул точно ужаленный. — Валера, ты только посмотри, что творится! — закричал Бобриков, возбужденно показывая за окно. — Откуда он взялся? Он же его спер! А ну стой, негодяй! Стой, кому говорю!

— Иван Иваныч, что вы делаете? — прошипел Валерий, оттаскивая начальника от окна. — Вы зачем так кричите? Хотите весь пансионат здесь собрать?

— Валера, ты ничего не понимаешь, — брыкался Бобриков, пытаясь вырваться из крепких объятий администратора. — Там вор! Он украл наш рюкзак и сейчас убежит!

— Нам его все равно не догнать.

— Отпусти меня, я догоню, — продолжал брыкаться Бобриков. — Это наш рюкзак, наши наркотики, а он их своровал .

— Иван Иваныч, опомнитесь, — сердито произнес Валерий и как следует тряхнул его. — Что вы такое говорите? Какие «наши наркотики»? Своровал, ну и бог с ним, пусть травится на здоровье. Все равно же мы этот рюкзак закапывать собирались.

— Да как же ты не понимаешь, Валера? — всплеснул Бобриков руками. — Это же наша страховка, если вдруг что.

— Что, например? Да я даже рад, что воришка появился так вовремя, пусть бандиты теперь за ним гоняются.

— Ай, да ну тебя, — обреченно махнул рукой Бобриков. — Давай спускайся вниз и...

Договорить он не успел — в дверь снова постучали. Стук на этот раз был не таким, как в прошлый раз, а более настойчивым и требовательным.

— Постучат, поймут, что здесь никого нет, и уйдут, — дрожащим голосом прошептал Бобриков, сам же не веря тому, что говорит.

Как будто в опровержение его слов дверь с треском слетела с петель и упала на пол. Стул, ножка которого была засунута в ручку двери, разлетелся на мелкие кусочки.

— Всем оставаться на местах! Руки за голову! Полиция! — раздался не голос, а буквально рев, и следом за ним в номер ввалилась целая толпа бравых парней в камуфляже, в масках и с автоматами в руках. Бобриков стоял с открытым ртом и, дрожа всеми частями тела, пытался поднять руки. Они почему-то не слушались и шарили по телу, пытаясь найти карман и нащупать там валидол.

— О, Наташка как в воду глядела, — хмыкнул бледный Валерий. — Один в один картинку нарисовала. Здравия желаю, господа омоновцы! А мы вас уже заждались.

— Вы можете сохранять молчание, любые ваши слова могут быть использованы против вас, — спокойно проинструктировал задержанных вошедший следом за омоновцами Вадим Лапин собственной персоной. — Иван Иванович, доброе утро! — с улыбкой поприветствовал он своего недавнего «начальника».

— А в чем, собственно, дело? — спросил тот, изумленно глядя на массажиста плюс инструктора по йоге. — Что происходит?

— И вы еще спрашиваете? — прищурился тот. — Вы своими необдуманными действиями чуть всю операцию мне не завалили.

— К... какую операцию? — заикаясь, спросил Бобриков, мучительно соображая, каким образом его новый сотрудник причастен к происходящим событиям. — Я ничего не понимаю, — жалобно всхлипнул он и тихонечко стек по стене на пол. — Вадим, дорогой, объясните старому дураку, вы вообще кто?! Массажист, инструктор или...

— Или, — усмехнулся тот. — Старший оперуполномоченный отдела по борьбе с наркооборотом капитан Лапин, — представился он.

— Капитан?

— Так точно!

— С наркооборотом?

— Именно!

— Очуметь! — подал голос Валерий. — И что теперь с нами будет?

— Поживем — увидим, — неопределенно ответил Лапин. — Но ответить, естественно, придется! Нарушать закон не дозволено никому, а вы его нарушили самым дурацким способом, о каком мне только приходилось слышать.

— Охренеть! — обреченно вздохнул администратор. — Я так и знал, что добром это не кончится.

— Ну, какие здесь дела? — спросила запыхавшаяся Маргарита, торопливо вбегая в номер. — У вас все в порядке?

— Риточка, душа моя, ты даже представить себе не можешь, как я рад тебя видеть! — вскричал Бобриков, увидев ее. — Ведь ты же подтвердишь, что мы совершенно ни при чем? Скажешь, что это недоразумение и мы просто хотели сохранить хорошую репутацию нашего пансионата. Мы никого не убивали, и этот рюкзак...

— Не волнуйтесь так, Иван Иваныч, Вадим уже в курсе всех дел, так что можете расслабиться, — успокоила Маргарита директора.

— Если в курсе, зачем тогда весь этот спектакль с масками и автоматами? — недовольно проворчал Валерий. — Я от страха чуть не обо... чуть в штаны не наложил.

— А это вам наглядный урок за «самодеятельность», — откликнулся капитан Лапин. — Чтобы в следующий раз неповадно было такие фортеля выкидывать.

— Нет уж спасибо! Следующего раза со мной никогда не будет, — замахал руками Валерий. — Да и этого раза тоже бы не было, если бы не Иван Иваныч.

— А что это сразу «Иван Иваныч»? — бурно возмутился тот. — Я хотел как лучше!

— Во-во! Хотел как лучше, а получилось... Если бы вы не были моим начальником, я бы никогда не пошел у вас на поводу.

— Да неужели? — ехидно прищурился Бобриков..— Может быть, напомнить тебе про...

— Ну все, хватит уже! — хлопнула в ладоши Маргарита, прервав дальнейшее выяснение отношений. — Сейчас нужно всем успокоиться, а не ругаться.

— А никто и не ругается, тебе показалось, — ответил ей Бобриков и грустно улыбнулся. — Ночь была очень тяжелой, вот нервы немного и расшатались.

— Если бы не совершали необдуманных поступков, нервы были бы в полном порядке, — строго сказал Вадим Лапин.

— Век живи, век учись, — вздохнул Бобриков. — Надо же, вот никогда бы не подумал, что наш массажист и вдруг... О, господи, что теперь скажет советник? — неожиданно вспомнил он о госте. — Он ведь наверняка все видел и слышал, — кивнул директор в сторону омоновцев. — Они такие шумные.

— Ой ребята, вас же Наташа в ресторане ждет, уже и столы накрыли, — улыбнулась Маргарита. — Да, кстати, Иван Иваныч, ваша супруга спит в десятом номере, так что не волнуйтесь, если вдруг не сможете до нее дозвониться.

— Софья спит в номере? — удивленно переспросил тот. — С чего это вдруг она здесь спать расположилась?

— Так получилось, — неопределенно пожала плечами Маргарита.

— Надеюсь, она здорова?

— Абсолютно!

— Ну, это самое главное, остальное — мелочи жизни. Она случайно про развод ничего не говорила?

— Какой развод, Иван Иваныч? — засмеялась девушка. — Милые бранятся, только тешатся. Первый раз что ли ругаетесь?

— Регулярно ссоримся, но вот до разговоров про развод дело не доходило.

— Успокойтесь, все будет нормально — утро вечера мудренее.

— Логично!

— Вадим, ты чего стоишь? — спохватилась Рита. — Веди своих мальчиков, у них тоже сегодня праздник должен быть, Рождество ведь.

— Да-да, уже идем, — согласился Лапин. — Все на выход, спускаемся на первый этаж.

— А как же мы? — спросил Валерий. — Мы свободны или как?

— Свободны, — махнул рукой Лапин. — Но пока будет идти следствие, из города уезжать повремените.

— Что ж теперь будет-то? — снова схватился за голову Бобриков. — Ведь советнику мэра на верняка все известно. И про труп, и про наркотики.

— Иван Иваныч, а вы очень кстати вспомнили о советнике. Я к вам с хорошей новостью пришла, — спохватилась Маргарита. — Совсем из головы вылетело.

— Ну слава тебе, господи, наконец-то хоть что-то хорошее, — всплеснул Бобриков руками, поднимаясь. — Что за новость?

— Вам нечего бояться, что он увидит в нашем пансионате полицию, — сообщила Маргарита «радостную» весть. — Дело в том, что никакой советник у нас не отдыхает. Мы приняли за него совсем другого человека.

— Как это «другого человека»? — опешил Бобриков. — Как это «не отдыхает»?

— Вот так, — развела Маргарита руками. — Я сама об этом узнала буквально час назад и, как только освободилась, сразу же прибежала вас обрадовать.

— Обрадовала, так обрадовала, — нахмурился Иван Иванович. — А ты ничего не напутала?

— Нет, не напутала, узнала из первых рук.

— Выходит, мы зря все затеяли? Выходит, зря старались? Столько труда положили и все впустую? — возмущенно запыхтел Бобриков. — Я, можно сказать, из кожи вон... из штанов тоже, убей бог мою душу. Про незапланированный бюджет я вообще молчу, а он, значит, не приехал, — унылым голосом закончил он.

— Да ну его, этого советника, — вклинился в разговор Валерий. — Вы мне лучше объясните — что сейчас было?! Если честно, я ничего не понимаю. А что я такого сказал-то? — виновато спросил он, встретившись с сердитым взглядом директора.

— Валер, ты лучше помолчи немного, пока Иван Иваныч переварит информацию, — дала дельный совет Маргарита. — Когда под горячую руку... сам знаешь — результат непредсказуем.

— Не приехал, значит? — снова пробормотал Бобриков. — И как это прикажете понимать? Кого же мы тогда поселили в номере «люкс»? Для кого старались на сцене? Для кого была вся эта мишура с костюмами, с шароварами, с папахами, с национальной кухней, наконец?

— Иван Иваныч, да успокойтесь вы, — погладила его по плечу Маргарита. — Что значит для кого? Для себя, для остальных гостей. Разве это плохо?

— Да нет, хорошо, конечно, — обреченно вздохнул тот. — Просто у меня были такие планы, и вдруг все провалилось.

— Зато сколько впечатлений! — засмеялась Маргарита. — Такое Рождество никогда не забудется.

— Здесь я с тобой полностью согласен, — отозвался Валерий. — Лично я эту ночь буду помнить всю оставшуюся жизнь.

— Да уж, та еще ночка выдалась! — согласился Бобриков и неожиданно засмеялся. — Чумовая ночь под Рождество — убей бог мою душу.