Глава 13
Тед

В предпоследнем классе школы Дартфорд-Мидлхем я пригласил на выпускной бал девочку на год младше меня по имени Ребекка Раст. Мы вместе работали в школьной газете. Она была блондинкой и пользовалась тогда успехом. Мне показалось, что она обрадовалась приглашению, хотя я знал, что ее больше интересуют наши спортсмены.

Но за неделю до выпускного я встретил Ребекку на пивной вечеринке на заброшенной военной базе в соседнем городке. Я слышал об этих вечеринках, но никогда там не бывал. Собралось не меньше ста человек, машины стояли на разбитом асфальте старой парковки, ребята толпились на холме с южной стороны заколоченных зданий. Большинство принесли с собой по шесть бутылок пива, выкраденных из родительского дома или купленных старшими братьями и сестрами. Я приехал со своим лучшим другом Биллом, который, как и я, не был ни популярным, ни изгоем. Не успели мы вылезти из машин, как нам захотелось вернуться – нас напугало увиденное, к тому же мы чувствовали себя неловко из-за того, что не принесли выпивку. Но тут я заметил Ребекку – она буквально вывалилась из ближайшего кабриолета вместе со своими подругами – и уговорил себя хотя бы поздороваться с девушкой, которая пойдет со мной на выпускной на следующей неделе.

Как ни странно, она обрадовалась мне, и почти весь вечер мы провели вместе, пили теплое пиво на холме, потом отправились исследовать заброшенную базу. Мы забрались по ржавой пожарной лестнице на низкую плоскую крышу и любовались там звездами, которые от выпитого пива стали расплываться перед глазами, потом поцеловались. Стояла теплая весенняя ночь, на Ребекке был облегающий топ с бретелькой через шею и короткая джинсовая юбка, и она позволила мне трогать ее, где мне хотелось, и вдруг шепнула, что пора притормозить, если у меня нет с собой презерватива. Презерватива не было, но, лежа в постели той ночью, я обещал себе раздобыть его как можно скорее – уж точно до выпускного. Голова кружилась от предвкушения, но еще больше от того, что у меня появилась первая девушка.

В день выпускного я заехал за Ребеккой в скромный дом ее родителей возле Мидлхемского пруда. Пока мама Ребекки фотографировала нас, ее отец, прислонившись к своему «Додж Дарту», курил сигару и бросал на меня леденящие взгляды из-под козырька бейсболки. Я был рад, когда мы сели в машину и поехали к гостинице «Холидей Инн», где проходил выпускной. На Ребекке было светло-голубое платье с глубоким декольте. Волосы она уложила по-французски и пахла ванилью.

Несмотря на то, что я дико волновался, первые часы выпускного прошли хорошо, Ребекка болтала и кокетничала со мной. Мы ели кордон бле с пересушенной курицей и несколько раз танцевали. Во время одного из медленных танцев я нежно поцеловал Ребекку в голову. Она притянула меня к себе, и я вспомнил о презервативе, который завернул в салфетку и спрятал за водительским удостоверением в бумажнике.

До конца выпускного оставалось каких-то двадцать минут, когда все рухнуло. Я отлучился в туалет, а когда вернулся, Ребекки уже не было за нашим столиком. Я заметил ее на дальнем конце танцевальной площадки: она прислонилась к стене и болтала с моим одноклассником, Биллом Джонсоном – полузащитником школьной футбольной команды. Я замер, ноги онемели, сердце сжалось. Вместо того чтобы пересечь бесконечный зал и подойти к ним, я вернулся к столику и оттуда увидел, как Ребекка и Билл обнялись, поцеловались и ушли вместе.

В понедельник после обеда я столкнулся с Ребеккой в коридоре школы. Я надеялся получить ее извинения, но она, едва взглянув на меня, отвернулась. Позже я узнал, что она теперь встречается с Биллом. Не знаю, хорошо это или плохо, что лишь немногие одноклассники знали, как она унизила меня на выпускном. Но я уверен, что, если бы Ребекка хотя бы извинилась передо мной, все могло бы обернуться иначе.

Месть я планировал больше года. Если я решил поквитаться с Ребеккой, то нужно было подождать какое-то время. Иначе я стану первым подозреваемым. Весь последний год я учился как одержимый, стараясь получать самые лучшие оценки, не высовываться и не подвергать себя риску новых унижений. Меня приняли в Гарвард, что удивило даже школьного психолога, и хотя это поступление уже было в какой-то степени местью, я все еще хотел отплатить Ребекке. Я мечтал унизить ее так же, как и она меня, но ничего не мог придумать. Тогда я перешел к запасному плану – напугать ее, очень, очень сильно.

За неделю до ее выпускных экзаменов, в один хмурый день, я припарковал свой «Форд Эскорт» возле магазина спиртных напитков «Арнис» и пересек небольшой парк, направляясь к черному входу дома Растов. Если бы кто-то заметил меня, они увидели бы парня в джинсовой куртке и бейсболке, – то есть в том, что обычно я не ношу. Но никто меня не заметил. Я принес в рюкзаке железный ломик с загнутым концом, чтобы взломать дверь, но она оказалась не заперта. Я знал, что дома никого нет, мистер Раст уехал несколько месяцев назад, а миссис Раст работала в дневную смену в аптеке. Я надеялся, что Ребекка вернется из школы одна примерно в три часа. Спрятавшись в шкафу в ее спальне, я стал ждать.

До сих пор помню ужас и возбуждение, которые я испытывал, сидя в крохотном темном пространстве под шуршащими одеждами Ребекки Раст и потея в лыжной маске, которую нацепил на лицо. Я приоткрыл дверцу шкафа и услышал, как подъехала машина Ребекки, как она вошла в дом и неспешно поднялась по лестнице. Сначала она направилась в туалет и провела там целую вечность, затем, наконец, спустила воду и вошла в спальню, что-то напевая. Сердце стучало так громко, что я удивился, как она не услышала. Я собирался выпрыгнуть из шкафа в своей лыжной маске, но она сама подошла прямо к шкафу и распахнула дверцы. Я шагнул на нее – с ножницами в одной руке и скотчем в другой. Она открыла рот, чтобы закричать, но звука не последовало. Я видел, как ее лицо побледнело, казалось она вот-вот лишится чувств, но вместо этого она бросилась бежать. Я схватил ее сзади и вдруг понял, что она в одном белье. Я скрутил ее, заставил нагнуться и скотчем обмотал сначала лицо и рот, затем руки и колени. Было нелегко; несколько раз она умудрилась пнуть меня ногой, но я молчал, чтобы она не узнала мой голос. Надежно связав ее скотчем, я затащил ее в шкаф и, прежде чем закрыть дверцу, провел кончиком ножниц по ее шее. Она зажмурилась, слезы катились по щекам. Я почувствовал резкий запах мочи.

Я бросил куртку, лыжную маску, ножницы, ломик и рюкзак в мусорный бак за магазином, где продавали алкоголь, и поехал домой. Руки у меня дрожали, но я чувствовал огромное удовлетворение от того, что отомстил Ребекке за боль, которую она причинила мне, однако мне было невыносимо стыдно, что я зашел так далеко. Эти чувства не покидали меня все лето, стыд периодически уступал место страху, что меня поймают. Меня публично опозорят и отправят в тюрьму, и в Гарвард я уже не попаду. Но полиция за мной так и не явилась, лето подходило к концу, и я решил, что мне удалось избежать наказания. Правда, однажды я услышал о случившемся – от моей подруги Молли, которая обожала собирать сплетни. Она рассказала мне, что на Ребекку Раст – «Ты же знаешь ее? Да ведь ты ходил с ней на выпускной, да?» – напали в ее собственном доме, связали и засунули в шкаф, и все думали, что это ее отец, мерзкий тип, который работал на заправке. Больше я ничего не слышал.

Мне все еще снится Ребекка Раст. В моих кошмарах Ребекка умирает в ту ночь, когда я связал ее и запихнул в шкаф. В этих снах меня мучают чувство вины и ужас от того, что меня поймают, и я никак не могу вспомнить, хотел ли я убить ее или просто напугать. В любом случае – я убийца, и эта мысль отравила мне жизнь.

В четверг утром, когда Миранда улетала в Майями-Бич на девичник, я проснулся после одного из таких снов. Я лежал один в постели, видения из ночного кошмара мелькали в голове, потом исчезли. Сначала мне снилась Ребекка Раст, затем я вспомнил, что человек, которого я убил во сне, – Миранда. Я засунул ее в шкаф Ребекки Раст, и она умерла там. Я вспомнил другие образы. Похороны, на которых никто не смотрел на меня. Ужас от того, что я забыл спрятать тело. Лицо отца, у которого из носа текла вода. Поле, на котором я в исступлении копал яму. На мгновенье мне показалось, что это не образы из моего сна, а воспоминания. У меня и раньше бывало такое чувство, когда я находился в пограничном состоянии между сном и бодрствованием – с жутким предчувствием, что мне снилась реальность, что я убийца, и рано или поздно весь мир узнает об этом. Я покачал головой и сказал себе, что это всего лишь сон, затем встал со смятой простыни и взял мобильный с комода. Восемь часов; обычно я встаю намного раньше. Такси должно приехать в восемь тридцать, чтобы отвезти Миранду в «Логан». Я натянул джинсы, свитер и спустился вниз.

– Привет, соня, – Миранда была в столовой. Она сидела за длинным деревянным столом, чемодан стоял рядом с ней. На ней было короткое синее платье и красные ковбойские сапоги, она внимательно смотрела на свой мобильный.

– Не замерзнешь в этом?

Она подняла голову.

– Ничего, это ненадолго. Попрошу водителя включить обогрев – чтобы было, как в Майями, – она выключила мобильный, положила в сумку и встала. – Чем займешься, пока меня нет?

– Во-первых, тебя никогда нет, так что мне не привыкать. Во-вторых, буду работать, очевидно.

– Поужинай с Маком сегодня. Уверена, он в городе.

– Вообще-то нет. Он уехал на похороны тети. Помнишь, я говорил тебе? Нет, я разогрею баранину. Устрою себе особый ужин, для одиноких.

– Пожалуйста, доешь все до конца. Кейси сказала, мы будем есть крабов в «Джоуз Стоун Крэб».

Я отнес ее чемодан в прихожую, не обронив ни слова о том, что он слишком тяжелый для трехдневной поездки.

– Лимузин приехал, – сказала Миранда, взглянув на остекленную входную дверь, и притянула меня к себе, чтобы обнять, как обычно. – Буду скучать, Тедди.

– Когда, говоришь, ты вернешься?

Она хлопнула меня по груди.

– Хватит шутить. Я действительно буду скучать. Ты прекрасный муж.

– Я тоже буду скучать, – сказал я, пытаясь вложить хоть какие-то чувства в эти слова. Судя по поведению Миранды, мне показалось, что девичник – выдумка. Неужели она встречается с Брэдом в Майями?

Миранда открыла дверь, водитель выпрыгнул из машины и поднялся по ступенькам, чтобы забрать чемодан. Миранда пошла за ним к машине, холодный ветер задирал подол ее платья. Она обернулась и помахала мне, она казалась такой хрупкой и озябшей в своем слишком легком платье. Прежде чем я захлопнул дверь, она вытащила огромные солнечные очки из сумки и надела их, а затем послала мне воздушный поцелуй.

День тянулся бесконечно. Мне надо было сделать пару звонков, проверить каталог, но все это можно успеть до обеда. Я налил себе кофе и сел к компьютеру. Я сотни раз искал в Google имя Лили Хейворд, но не нашел ничего похожего на нее, кроме должности в колледже Винслоу. Я поискал город Винслоу и проложил маршрут от моего дома до симпатичного ресторана в центре города. Что плохого, если я съезжу туда пообедать? За окном чудесный октябрьский день; после жаркого бесконечного лета листья отливали золотом. Я могу прогуляться, поесть, осмотреть город, где жила Лили. И если я увижу ее – что маловероятно – разве это плохо? Нам даже здороваться необязательно, но если и поздороваться, что это изменит?

Я закончил свои дела, принял душ и оделся. В гараже я вдруг решил вместо «Ауди» поехать на винтажном «Порше 911» 1976 года, который купил после первой крупной сделки. Я объехал Пайк и направился к реке, затем выехал на Сторроу-драйв. На реке было полно гребцов из колледжа, они готовились к соревнованию. День стоял идеальный, небо бороздили только газовые следы самолетов. Я посмотрел наверх и задумался, нет ли среди них следа от самолета, который увозит мою жену во Флориду.

Со Сторроу-драйв я выехал на Солджерз-Филд-роуд, затем свернул на Волтхем и Ньютон до Бостон-Пост-роуд и поехал на запад, через пригород, к Винслоу. Переключая скорость, я пожалел, что взял «Ауди» с автоматической коробкой передач, следующую куплю с «механикой».

Я поехал по Мейн-стрит через центр города в поисках парковки; было на удивление многолюдно. Студенты большими группами переходили улицу. В основном девчонки в джинсах и сапогах с волосами, собранными в хвостик. Пропуская их на пешеходном переходе, я взглянул сквозь щель металлических ворот на кампус колледжа и заметил три низких кирпичных здания вокруг ухоженной лужайки. Вдоль вязов шла тропинка через кампус. Может, Лили в одном из тех зданий? Интересно, приносит ли она еду с собой и ест в офисе или обедает в центре города? В конце концов, сегодня пятница, солнечный октябрьский день. Машина позади меня засигналила, и я тронулся с места, затем свернул с Мейн-стрит в переулок к платной парковке. Я оставил машину и вернулся пешком к ресторанам, мимо которых проехал. Ресторан, о котором я читал – «Карвери» – находился здесь, но я выбрал другой, «Элисонз», со столиками на улице, прямо напротив полуденного солнца и кампуса Винслоу. Подозвав официантку-студентку колледжа, я заказал «Кровавую Мери» и кобб-салат и стал наблюдать за прохожими. Студенты с серыми, изможденными лицами, похожие на убежденных молодых феминистов, тащили на спинах тяжеленные рюкзаки. Кроме студентов встречались домохозяйки средних лет, которые вышли за покупками или пообедать. На них были вязаные шарфы и юбки с оборками, скрывающими их бедра. Я заметил несколько профессоров – мужчин с плохой стрижкой, в твидовых пиджаках, и женщин, напоминавших состарившихся мрачных студенток. Но Лили я не увидел, даже когда после обеда и второй «Кровавой Мери» решил прогуляться по кампусу колледжа.

Там было красиво, кампус располагался на откосе, который вел от центра города к пруду, окруженному пешеходными дорожками. Я присел на деревянную скамью в ботаническом саду, рядом со зданием консерватории с высокой остроконечной крышей. Было безлюдно, и я представил, что именно в таком месте Лили могла бы обедать. На этой скамейке. Я сидел, пока на небе не появились тучи, солнце исчезло, и внезапно похолодало.

Я забыл продлить парковку после обеда и нашел под «дворниками» штраф от города Винслоу. Пятнадцать долларов. Я положил его в карман куртки и сел в «Порше». Неожиданно я почувствовал усталость и поехал по Пайк до самого Бостона, вернувшись домой как раз в тот момент, когда пришло сообщение от Миранды. Она писала, что благополучно долетела до Майями, и праздник уже начался. Я ответил ей, затем сел за компьютер, чтобы проверить почту. Работы было мало, хотя я в ней и не нуждался. Рынок акций после многих лет стагнации снова пробудился. Денег хватало, и работа стала для меня лишь средством заполнить время.

Еще одно сообщение от Миранды: Не забудь достать баранину из морозилки.

Я поблагодарил ее за напоминание.

Я действительно забыл про баранину, спустился на кухню, достал мясо из морозилки, положил его под воду, открыв кран. Следующее сообщение от Миранды удивило меня, как и ее сентиментальное прощание. Неужели она задумала что-то гнусное? Или она порвала с Брэдом и внезапно решила покаяться? Даже если так, это не умаляло ее вины передо мной.

Я зашел в винный погреб, примыкавший к кухне, и выбрал «шираз», который прекрасно подойдет к баранине. Я откупорил бутылку и сцедил вино. Мясо оттаяло, я оставил его в пластиковой упаковке в миске с холодной водой и поднялся в гостиную. Я еще не смотрел сегодняшние газеты, поэтому уселся в кожаное кресло и стал читать свежие новости, попивая джин с тоником. Затем, отложив газету, я стал думать о Брэде, Миранде и Лили и обо всем, что случилось и случится вскоре – с того дня, когда познакомился с Лили в аэропорту. Мыслями я невольно возвращался к тому кошмару, который разбудил меня утром. К тому жуткому чувству невозможности вернуться назад и оживить человека, которого ты убил. Ты уже не сможешь проснуться от кошмара и убедить себя, что, хотя в твоей жизни было немало грехов, ты все-таки не убийца. И внезапно я осознал, что мой план убить Миранду и Брэда – это возможность положить всему конец, чтобы сблизиться с Лили, но для этого мне совершенно не нужно совершать убийство. Я просто скажу Миранде, что хочу развестись с ней, затем напишу Лили по электронной почте и приглашу ее на ужин. Никто, кроме нас, не узнает о планах, которые мы строили. Миранде достанется Брэд, а мне – Лили, и мир не рухнет. Мне всегда удавалось разделять и властвовать, и я спрячу весь свой гнев и позор в коробку и закрою ее на ключ. Я передам свой брак юристам; половина моих денег – более чем достаточно. Какое облегчение. Словно я проснулся от кошмара и понял, что это всего лишь сон, а не реальность.

В дверь позвонили, я вздрогнул.

Подойдя к двери, я инстинктивно взглянул на часы. Чуть больше шести. Кто это может быть? Вероятно, курьер; я стал вспоминать, не жду ли я посылку.

Я приоткрыл дверь, не снимая цепочки. Это был Брэд Даггет, он смущенно улыбался. Я не сразу осознал, что Брэд, из Мэна, стоял на ступеньках моего дома в Бостоне. Это казалось нелепым, подобно тому, как увидеть человека в смокинге на деревенской ярмарке.

– Тед, – сказал он, запыхавшись. – Слава Богу, ты дома. Мы можем поговорить?

– Конечно, – сказал я, снял цепочку и открыл дверь. – Заходи.

Не успел я договорить, как пожалел об этом. Вряд ли Брэд проделал весь этот путь из Мэна, чтобы принести мне добрые вести. Он уже ступил за порог, и я удержал дверь, мешая ему войти.

– Брэд, зачем ты приехал?

– Впусти меня, Тед. Я объясню. – Его голос дрожал, я почувствовал запах алкоголя. Наши глаза встретились, и мне вдруг стало страшно. Я уперся в дверь, но Брэд не двигался. Он полез в карман куртки, и я увидел пистолет.

– Впусти меня, Тед, – повторил он, я отступил, и Брэд вошел в мой дом.