Глава двадцать девятая

Калеб пришел вечером, как и обещала Дженни. Арвет услышал, что кто-то стоит у дверей. Дьюла молчал, значит, он пропустил гостя. И раз он не входит…

Арвет взглянул на Ласа. Зелье Лекарей медленно выходило из его крови, он спал в ногах Дженни и сейчас подергивал кончиками ушей.

Арвет открыл дверь.

Раньше он не видел Калеба и теперь с любопытством рассматривал парня, из-за которого Дженни пришлось пережить столько опасностей.

«А ради меня она стала бы так рисковать? – шевельнулось внутри гадко и зло. – А для этого пошла…»

Среднего роста черноволосый парень. Худой, с острым болезненным лицом. С виду хлипкий, но Арвет давно уже понял, что надо не на внешность смотреть, а слушать то чувство, которое возникает при первом взгляде на человека. А чувство это говорило, что внутри этого мальчика есть стержень, который не смогла сломить воля темника. Внутри его дремало холодное зерно, говорил ясный взор, это спит химера, но не она источник его силы. Скорее это причина действия.

Калеб Линдон пришел за обещанным. За свободой.

– Мне нужна Дженни, – темные глаза, упрямый взгляд. Арвет мягко прикрыл дверь, вышел.

– Она спит, – сказал он. – Ты пришел, чтобы исполнить ритуал? Я помогу тебе.

– Ты?

– Я Арвет. Друг Дженни. У меня есть камень, и я нашел Властного. – Он показал сумку с футляром.

Калеб недолго поколебался, кивнул:

– Ты не хочешь меня обмануть.

Это был не вопрос, а утверждение.

– Нет, – покачал головой Арвет. – Пойдем, надо найти Властного. Кажется, они уже закончили свое заседание. Дьюла…

Откуда появился клоун, Арвет не успел заметить. Не было никого, кроме них, возле вагончика, и вот стоит зверодушец, опирается на стену. Смотрит он на Калеба спокойно и внимательно, как один вольный зверь на другого:

– Здравствуй, малыш.

– Здравствуйте, мистер Вадаш, – сказал Калеб.

– Как оно?

Калеб пожал плечами:

– Могло быть лучше, но чего жаловаться?

– Это правильно, – одобрил Дьюла. – Пока ты жив, ничего не кончилось. – Он перевел взгляд на Арвета: – Ты хочешь, чтобы я пошел с вами?

Арвет замялся:

– Вы поняли, да?

– Что, Марко придумал, как освободить химеру от власти темника? – клоун оскалился. – У тебя отличная накидка, Арви, но топаешь ты как слон. Думаешь, так просто пройти мимо меня, если я этого не хочу?

– Тогда вы знаете, в чем затруднение…

– Из всех Властных на фестивале ты выбрал того, с кем меньше всего мне хочется иметь дело, – сказал Дьюла. – Наверное, ты прав. Все началось в его Магусе, и все должно закончиться там же.

– О чем вы? – спросил Калеб.

Дьюла подошел к нему, посмотрел в лицо долгим взглядом и вдруг оскалился – зло и весело. Хлопнул по плечу.

Калеб вздрогнул под его рукой, захотел отстраниться… и не стал.

– Идем, малыш, будем тебя расколдовывать.

Он двинулся в сумерки, насвистывая какой-то мотив. Довольно бездарно, заметил Арвет.

Они шли недолго, миновали шатер Собора, уже опустевший, огни в нем были погашены, и только у входа Морель о чем-то горячо спорил с Никифором Ермаковым.

– Отстранить Талоса от должности – этого мало, и вы знаете. Мы должны принять решение о заключении его под стражу и расследовании преступлений.

– Это полномочия Судьи Авалона. Нам следует избрать нового Владыку Медного дворца, а после этого он подвергнет Талоса справедливому суду.

– Собор может создать специальную комиссию по расследованию его преступлений!

– Но все же…

– Заседание кончилось большим скандалом, – сказал Дьюла. – Когда Германика твой шарик достала, из половины Собора диббуки как пробки из шампанского повылетали. Понятное дело, после такого у Талоса сторонников не осталось. Собор единогласно проголосовал за его смещение с поста. Остальные обвинения в адрес СВЛ даже и не рассматривались. Чистая победа. Жаль, что связаться с Авалоном пока не удалось. Говорят, на Дороге Снов настоящий торнадо.

– Вряд ли Талос согласится с таким решением, – сказал Арвет. Он мало знал о родном деде Дженни, но, судя по его поступкам, это был не тот человек, который отступал от своих намерений.

– Нам еще долго идти? – в беспокойстве спросил Калеб. Руки у него подрагивали.

«Он столько ждал…» – подумал Арвет.

– Да пришли практически, – сказал Дьюла, когда они подошли к небольшому автофургону с надписью «Цирк «Магус», представления на любой вкус! Аниматоры и мимы! Ростовые куклы! Дни рождения! Свадьбы! Похороны! Порадуйте себя и близких! Звоните!».

Дальше шел телефон и мелкими буквами приписка, что звонок – за счет входящего абонента.

– Билл верен себе, – заметил клоун. – Реклама превыше всего.

– Морриган? – Калеб дернулся. – Вы что, хотите, чтобы ритуал провел он?

– А кто же еще? – из-за вагончика выступил Роджер. – Он ведь тоже тебе должен, малыш. Как и я.

Калеб побледнел:

– Мистер Брэдли…

– Роджер, – мягко сказал дрессировщик. – Ты вырос, малыш.

– Вы тоже… вы хотите мне помочь?

– Мне уж сами боги велели, – сказал Роджер. – Теперь надо объяснить господину Морригану, что это и его долг тоже. Вы пока в стороне постойте.

Калеб кивнул и охотно спрятался за спиной Арвета. Тот с удивлением понял, что директора цирка мальчик опасается. Это Калеб-то?!

Роджер обрушил на дверь кулак.

– Кого там принесло?! – Дверь распахнулась, Билл Морриган в халате, с неизменной тростью показался в проеме. И оторопел: – Брэдли? Шельма ирландская, что тебе здесь надо?

– Зарплату. За три месяца, – не моргнув глазом сказал Роджер.

Морриган чуть головой о косяк не ударился:

– Какую зарплату, бездельник? За какие труды? За то, что вы по всяким дырам от одержимых прятались? Или, может, за то, что на Авалоне с дриадами по кустам кувыркались?

– Ладно, – согласился ирландец. – Деньги можешь оставить себе. Только кое-что взамен сделай.

– И не подумаю, – сказал директор и потянул дверь. – Катись отсюда.

– Ты должен, – Роджер схватился за дверь.

– Ты должен, – подтвердил Дьюла, выходя вперед.

– И зверодушец здесь! – рассвирепел Морриган. – Что, следующими на арене появятся близнецы-акробаты?

– Смотри, он таки развил дар предвидения, – заметил мужской голос из темноты.

– Это простое совпадение, всем известно, что у Билла Морригана нет никаких шансов на развитие, – весело ответил женский голос.

Эдвард и Эвелина Ларкин, хрустя чипсами из одного пакета на двоих, вывернули из-за ближайшего шатра. За спиной Эви, на шаг позади, шел ее хранитель, Джей Клеменс. С непроницаемым лицом, убрав руки в карманы куртки. Краем глаза Арвет заметил, что под курткой у хранителя мерцает что-то холодное, и изумился – зачем ему огнестрельное оружие?

– Почти вся команда разгильдяев в сборе, – обрадовался директор. – Не хватает только Ланге, Далфин и Франчелли. Вы их приберегли напоследок?

– Нас вполне достаточно, – твердо заявил Эдвард. Он отряхнул руки, посмотрел на директора. – Ты должен, Морриган.

– Кому я должен, всем прощаю, – сказал директор и снова попытался закрыть дверь.

– Мистер Морриган, я принес камень, – Арвет решил, что пора вставить слово.

– И ты здесь?! – Хватка Билла ослабла, но он все еще держался за ручку. – Сказал же, это невозможно. Философского камня не…

Арвет достал футляр. Отстегнул тугие защелки. И на миг приоткрыл.

Багровый свет выплеснулся из узкой щели, разрезал темноту горячим ножом, разбросал густые тени. Они извивались, но не от ветра – они двигались сами по себе, увлекая взгляд игрой изменчивых форм…

Арвет захлопнул футляр.

Морриган потрясенно моргал.

– Здесь камень. И Калеб…

Мальчик выступил из-за его спины:

– Здравствуйте, мистер Морриган.

– Эльфы вас прострели… – выдохнул директор. – Вы что, серьезно?

– Магус должен этому мальчику, – сказал Роджер. – Он один из нас.

– Этот ритуал… – Билл запахнул халат, сел на порог. – Я не знаю, хватит ли у меня сил.

– Мы будем рядом, – сказал Эдвард.

– Мы поделимся, – подтвердила Эвелина.

– Мы Магус Англии, – подытожил Дьюла. – Мы не бросаем своих.

Морриган с трудом встал, держась за косяк. Раздраженно отпихнул Роджера, который сунулся ему помочь.

– Я еще дышу, убери свои грабли, Брэдли. Дайте хоть одеться. Нам надо уйти со стоянки, такой ритуал сметет светлый сон. Нужно выйти в поле.

Арвет протянул сумку с камнем Калебу:

– Дальше вы справитесь без меня.

– Не будешь смотреть? – удивился Дьюла.

– Дела, – коротко сказал Арвет и исчез.

– Я чего-то не понимаю, или у парня есть артефакт невидимости, и это не жаба-светоед? – спросил Эдвард. – Потому что жаба у меня.

Дьюла засмеялся:

– Пацан приплыл на Авалон. В одиночку поймал повелительницу диббуков с доброй сотней ее подручных. Его выбрала Дженни. Он давно уже не простой ученик священника, Эд.

Бард повертел медальон. Серебряный листок счастливого клевера, пять лепестков. Два уже почернели. К завтрашнему дню сила медальона иссякнет, и придет расплата. А тут еще ритуал…

Арвет долго, сколько позволяло время, сидел у кровати спящей Дженни, смотрел на нее, запасался на всю жизнь. И никак не мог насмотреться. Гладил по волосам. Потом тихонько подул в лицо:

– Просыпайся, Джен.

Она просыпалась медленно, долго возвращался ее дух с Дороги Снов. Когда она открыла глаза, Арвет сжал зубы, чтобы ничего не сказать.

Ее глаза, прежде синее неба, глубже горных озер, были теперь как темный лед. Она неуверенно двинула рукой, и Арвет торопливо поймал ее пальцы.

«Она совсем ничего не видит», – понял он.

– Арви…

– Я нашел Властного, – прошептал он. – Это Билл Морриган, представляешь? Ваш директор. Сейчас он проводит ритуал.

Дженни слабо улыбнулась:

– Ни за что не поверю, что он согласился.

– Не сразу. Но потом Роджер, Дьюла и Эд с Эвелиной его убедили.

– Вот у него рожа, наверное, была!

Арвет сжал ее тонкие холодные пальцы.

– Джен… – улыбнулся он. – Дженни.

– Что?

– Я знаю, что надо делать. Чтобы это кончилось… То, что с тобой сейчас.

Дженни села, сложила руки на коленях.

– Ты слышишь, как лес зовет меня? – торжественно прошептала она. – Нам надо торопиться.

– Да.

Арвет бережно одел ее – натянул джинсы, надел две пары теплых носков, два свитера…

– Ты меня так укутываешь, как будто мы на Северный полюс отправляемся, – улыбнулась девушка.

– Там холодно, – коротко сказал Арвет, продолжая собираться. Покидал в рюкзак продукты – шоколад, печенье, бутылку с водой, нож, спички и зажигалку, горелку. Сунул спальный мешок и свернутую в тугой рулон пенку. И саперную лопатку. – Ты сможешь идти?

– Если ты меня поведешь, – сказала Дженни. Она нащупала Ласа, который мяукнул спросонья.

– Я скоро вернусь, милый, – она прильнула к нему лицом. – Выздоравливай

Они вышли, когда совсем стемнело. Гирлянды красных, синих и желтых фонарей протянулись меж шатрами, по которым пробегали волны радужного света – от основания к вершине, а на центральной площади, вокруг которой ведьмиными кольцами росли шатры, вспыхнули белые прожекторы на мачтах освещения.

Там готовилось вечернее представление: уже был протянут трос над площадью, уже били барабаны, готовя публику к выходу канатоходцев, жонглеры бросали в воздух булавы и серебристые кольца, фаерщики танцевали в облаках пламени и поднимались над площадью выдуваемые факирами клубы огня.

У берега озера дрожали теплые огни, сотни огней – там зажигали воздушные фонари. Еще немного, ночь окончательно утвердится в своих правах – и сотни светильников взмоют над черным зеркалом озера Герледан. Завершающее шоу фестиваля «Феерия» должно было стать мощным финалом, который соберет тысячи зрителей. Морель ожидал телевизионщиков и зарезервировал целое поле под парковку, однако зрителей было совсем немного, и никто из журналистов, кроме репортера местной газеты, не заявился на представление. Не до веселья сейчас было – весь мир лихорадило.

Новости из Африки, Латинской Америки, с Ближнего Востока, из Азии, Восточной Европы напоминали фронтовые сводки. Казалось, разом вспыхнули все застарелые конфликты и затихающие войны, словно кто-то щедрой рукой плеснул бензина в угасающий костер ненависти. Взрывы и кровавые теракты сотрясали улицы мировых столиц, самолетное сообщение по всему миру остановилось – компьютерный вирус парализовал работу всех терминалов. В Саудовской Аравии полыхал факел, дым от которого накрыл половину Ближнего Востока – горели нефтяные скважины. Эхом этого пожарища в США откликались лесные пожары, в Лондоне начались перебои с электричеством и нехватка продуктов. По южной Италии покатились бунты нелегальных эмигрантов, они вырвались из фильтрационных лагерей и продвигаются к Риму. В Париже уже неделю полиция вела бои в предместьях, но толпы погромщиков оказывали ожесточенное сопротивление. Поговаривали о введении чрезвычайного положения во всей Франции. Все эти ужасы докатывались до Бретани слабым отголоском далекой бури, но со вчерашнего дня временное правительство ввело ограничения на подачу электроэнергии – поговаривали, что из-за диверсии на атомной электростанции в Шиноне. Так что гости фестиваля спешно принялись разъезжаться по домам.

Невесело кончался фестиваль. Невесело было и на Соборе Магусов – Лекари спешно покинули его, и Собор единогласно решил сместить Талоса Далфина с должности Судьи Авалона. Однако никто не сомневался, что Талос не согласится с подобной участью. А значит, Авалон и Магусы ждут еще большие потрясения.

С большим сомнением Собор рассматривал необходимость существования Службы Лекарей – председатель Собора Никифор Ермаков призывал полностью пересмотреть отношение к родовой болезни Магусов – чудодейству и полностью реформировать Службу Лекарей. Однако подобное решение мог принять только Великий Совет или Спящий Король.

Выборщики сходились на площадь, желая почтить труды господина Мореля и Магуса Бретани. Германика и Жозеф были в первых рядах: иначе нельзя – как она, глава делегации СВЛ, пропустит это действо? Германику Бодден очень занимало, что делает вся ее команда, и она в очередной раз подумала, что более строптивой и трудно управляемой оперативной группы у нее еще не было.

А далеко от шумной площади, где факелы рвали ночь на части, там, где лес на берегах озера расступался, охватывал небольшое поле двумя зелеными крыльями, творил ритуал освобождения ледяной химеры Билл Морриган. Вкруг него собрались члены его Магуса, и директор в глубине души был рад, что согласился. Он никогда бы не сказал этого ни одному из этих безответственных мерзавцев, но все же он, совсем немного, скучал по ним. Задачу Франчелли подкинул зубодробительную – вытянуть имя химеры и, используя огонь философского камня, преобразовать ее в нечто иное, новое, уже не имеющее отношения к колдуну. Билл Морриган был сильным Властным, но без подготовки, очертя голову браться за такую хирургическую операцию… Он честно предупредил Калеба, что не ручается за результат ритуала, но этот мальчишка только махнул рукой.

– Хуже, чем сейчас, уже не будет, – сказал он. – Зов Фреймуса не оставляет меня ни днем, ни ночью.

В это время и вышел Арвет вместе с Дженни. Она прошла недолго, уже через десяток шагов пошатнулась, и он взял ее на руки. Укрытые волшебной накидкой, они прошли, невидимы и неуловимы, сквозь шум фестиваля, сквозь игру огня и тени, минуя звуки гитар, флейт и лютен. Он нес ее к черной стене леса, почти не чувствуя тяжести – так легка была Дженни.

Лес раскрыл темные объятия как давно ожидавший их дом. Узкие залежи снега белыми пятнами выплывали из темноты, хрусткий мартовский снег трещал под ногами, сосны шептались над головой. Арвет чувствовал дыхание Дженни, она слабо обхватывала его шею и уплывала в забытье, сонно целуя его в шею. Огонь ее жизни сбивчиво мерцал.

Надо торопиться, надо сделать все так, как велела Элва. Он искал поляну и старое, сильное дерево. Лучше всего дуб, но, как назло, навстречу выступали только шершавые стволы сосен. В ясном взоре лес был виден как днем, холодный свет Дороги Снов указывал ему дорогу.

«Дуб, мне нужен дуб», – попросил Арвет, и в глубине леса затеплился зеленый огонек.

Светлячок, бродячий живой свет, что забыл он в мартовском лесу, почему проснулся так рано? Арвет шел вслед за ним, порхающим сквозь темноту. Ветки трещали под ногами.

На краю ручья, тихо перекатывающего льдинки на своем прозрачном языке, Арвет остановился. Светлячок манил его дальше, плясал на том берегу, но ясный взор указывал на нечто странное. Молодое дерево раскинуло свои ветви на его берегу, а в земле, у его корней, холодно сиял узкий меч.

Арвет осторожно опустил Дженни на землю, усадил ее на свою куртку и подложил рюкзак под спину. Приблизился к дереву, которое чуть слышно шелестело листьями. Странно – листья в марте?

Он уже видел такие мечи, узкие, острые, из металла, больше всего похожего на серебро. Белая рукоять. Белые ножны на земле. Белоснежная кора, сверкающая в свете восходящей луны.

Он протянул руку к мечу и отдернул ее, когда дерево дрогнуло, потрясло рыжими листьями:

– Человек.

Этот язык! Нечеловеческий, древний, доступный лишь ясному взору.

Арвет подступил ближе, взглядом силясь проникнуть сквозь густую тьму ветвей.

– Какое право у тебя на этот меч…

Арвет отшатнулся.

Это не ветви – это руки! Не ствол, а тело! Арвет различил лицо, черты которого еще не разгладились, рот – узкую щель в коре, глаза – провалы выпавших сучков. Туата!

– Что случилось? – спросил он.

– Расплата… За все поступки надо платить, человек… – Речь его была похожа на шелест листьев и скрип ветвей на ветру. – На Древней земле я поклялся клятвой моего народа в том, что не есть истина. Такова моя расплата… Я прожил долго, видел многое. Теперь пришло время стать частью леса… Иди своей дорогой, человек.

Арвет отступил. Склонил голову и вернулся к Дженни. Туата прав – у него своя дорога, свой путь без возврата.

Он подхватил Дженни на руки и последовал за светлячком, который уводил его все дальше в глубину леса, прочь от огней фестиваля.