Люсик! Это опять я! Адрес я тебе написал правильно, но с ошибками, а надо так: Латвийская ССР, Огрский р-н, п/о Айзкраукле, киноэкспедиция – мне.

Почему-то от тебя до сих пор ничего нет, и я беспокоюсь, может, ты уже родила троих, и все черненькие, и тебе дали 2-х нянь и пособие. Это я вчера начитался в «Огоньке» про негров – как они у нас великолепно себя чувствуют и женятся на белых женщинах, и их за это не линчуют. В общем, здесь им – прекрасно. И я теперь жарюсь на солнце, хочу почернеть. Пока – старания напрасны. Обгорели ноги до мяса, а спина не обгорела до мяса – обгорела до костей. Хожу с трудом, все болит – к тому же лошади оставили след тоже и ноги от них ломит. Никак, лапа, не посещает меня муза, – никак ничего не могу родить, кроме разве всяких двустиший и трехстиший. Я ее – музу – всячески приманиваю и соблазняю, – сплю раздетый, занимаюсь гимнастикой и читаю пищу для ума, но… увы – она мне с Окуджавой изменила. Ничего… это не страшно, все еще впереди. Достаточно того, что вся группа, независимо от возраста, вероисповедания и национальности, распевает «Сивку-бурку», «Большой Каретный» и целую серию песен о «шалавах».

А Севка Абдулов получил письмо от геологов из Сибири – они просят прислать тексты песен и говорят, что геологи в радиусе 500 км от них будут их распевать. Так что все в порядке, и скоро меня посадят как политического хулигана.

Конечно, нас до сих пор не снимают, вернее, меня, а Ялович уже ел в кадре яйца и этим совершенно убил режиссера. Теперь его вызывают каждый день – нужен он или не нужен. Он ропщет, но не очень, потому что съедает много исходящего реквизита и на этом экономит. После выступления на «голубом огоньке», у меня здесь есть почитатели – инженеры и техники, которые хотят мне рассказать про добычу электроэнергии и экономику нашей страны, а еще научить пользоваться земснарядом, бригадира которого я играю. Завтра начнем.

Режиссер все время советуется, просит выдумывать новые сцены и предлагать. Что мы и делаем.

Люсик! Пиши мне. Я знаю, что некогда, но хоть немного. Звонить я могу только до 7 вечера. Лену вряд ли застану, а у матери пока не знаю, есть ли телефон.

Лапа моя! Я тебя люблю, и ты мне опиши про себя и про дитю нашу (а может, уже и про вторую) и целуй его (или их).

Позвони отцу – расскажи, какой я есть распрекрасный трезвый сын В. Высоцкий, и спроси про цыган – нашли или, наверное, нет!

Привет всем. Аллочке скажи, что про карандаш я помню и в следующий раз в Риге обязательно куплю. Целую, люблю.