Глава 24
С днем рождения!
– Ну как, по-твоему, мне стоит беспокоиться? – еле слышно спросила я, глядя, как мама порхает по кухне, расставляя на прилавке миски с чипсами и поливая их сладким соусом.
– Честно? – отозвался Джонатан, который с нескрываемым интересом наблюдал за этим спектаклем.
– Конечно, – приготовившись к худшему, напряглась я.
– Возможно, – ответил он, и у меня внутри все оборвалось.
– Именно этого я и боялась! – простонала я.
– Привет! – открыв входную дверь, радостно воскликнула Сара.
– Здравствуй. – Пришлось срочно прятать беспокойство за веселой улыбкой.
– Сара! – со всех ног кинулась обнимать ее мама.
– С днем рождения, Рейчел. – Сара бросила через мамино плечо выразительный взгляд. Мне оставалось только пожать плечами. – Рейчел, я тут кое-что тебе принесла, – высвободившись из маминых объятий, сказала Сара. И вынула из сумки пакетик размером с карточную колоду.
– Ты моя лапочка! – Мама решительно разорвала упаковку и достала коробочку, в которой лежало ожерелье. Осторожно взяла в руки серебряную цепочку и поднесла поближе к глазам. – Как красиво! Огромное тебе спасибо.
– Носи на здоровье, – ответила Сара.
– Сара, ты наверняка умеешь готовить, – неожиданно заявила мама, застегивая на шее цепочку.
– Да нет. У меня с этим делом как-то не очень, – призналась Сара. – Мама пыталась меня научить, но у нее не получилось.
– Девчонки, нельзя же быть такими неумехами! – покачала головой мама, продолжая наполнять миски продуктами из холодильника. – Придется прочистить Анне мозги. Что ты будешь делать, когда уедешь в колледж?
Но тут раздался стук в дверь. Джонатан пошел открывать, а мы с Сарой понесли миски с чипсами в гостиную. В прихожей появился Джаред с бутылкой в руках. Бутылка была украшена лентой с бантом. Я чуть не отпала.
– Ну, здравствуй, – улыбнулась ему мама.
– Рейчел, это Джаред, – представила своего бойфренда Сара, взяв его под руку.
– С днем рождения, – вручив маме бутылку, сказал Джаред.
– Мое любимое, – просияла мама. – Спасибо большое.
– А где Эван? – Я бросила взгляд на подъездную дорожку и, не увидев его машины, захлопнула дверь.
– Должен приехать с минуты на минуту, – объяснил Джаред и прошел вслед за Сарой на кухню.
Я осталась в прихожей дожидаться Эвана. Возвращаться на кухню не хотелось, так как я твердо знала, что мама меня тут же припашет.
– Ты что, друг Эвана? – спросила мама, выкладывая тортильи на противень.
– Я его брат, – ответил Джаред.
– Никогда бы не подумала, – сказала мама, оглядывая его крепкие плечи и коротко стриженные светлые волосы. – Ты больше похож на нас с Эмили. – И она игриво хохотнула, вызвав у Джареда смущенную улыбку. – Уж ты-тонаверняка должен уметь готовить.
– Нет, совершенно не умею, – признался Джаред и вопросительно посмотрел на Сару, не совсем понимая, как вести себя с этой разбитной бабенкой. – Мы с братом полные противоположности, и даже в таких вещах. Чем еще могу быть полезен?
– Ты умеешь смешивать «Маргариту»?
– Вот с этим я точно справлюсь, – ответил Джаред и прошел на кухню.
– Началось, – еле слышно прошептала я.
В дверь снова постучали, и на пороге с покерным столиком в руках появился Эван.
– Давай помогу, – предложил ему вышедший из гостиной Джонатан. Он забрал у Эвана столик, предоставив тому нести два складных стула.
– Ну наконец-то! – радостно воскликнула мама. – Эван, будь добр, помоги мне с кесадильей. Похоже, здесь только у нас с тобой и есть кулинарный талант.
– У Джареда тоже есть талант, – обиделась за бойфренда Сара. – Но только не к кухне.
– Тогда о какой комнате идет речь? – усмехнулась мама. – О спальне?
– Так далеко мы еще не продвинулись, – удивленно заметил Джаред, переводя взгляд с мамы на Сару.
Сара расхохоталась, а я в шоке уставилась на маму. Боже, неужели она уже успела приложиться к бутылке?!
Эван снял куртку и присоединился к нам.
– Ну вот. Чем могу помочь? – спросил он, явно не понимая, на что подписывается.
– Переверни, когда будут готовы. – Мама вручила ему лопатку. – Выпить хочешь?
– Не знаю, как ему, а мнеэто точно не повредит, – влез в разговор Джаред.
Мама достала из шкафчика два бокала, положила в них лед и протянула их Джареду, чтобы тот налил туда собственноручно приготовленную им «Маргариту».
Она подняла свой бокал и с усмешкой произнесла:
– За скрытые таланты.
Джаред удивленно поднял брови и чокнулся с ней.
– Эй, я тоже хочу, – сказала Сара, наполнив свой бокал.
Я смотрела, как мама разливает «Маргариту», и понимала, что еще немножко – и у меня точно будет инфаркт. Хотя, конечно, времени, чтобы морально подготовиться к этому безобразию, было более чем достаточно. И вообще, чему быть, того не миновать.
– Ты в порядке? – спросил Джонатан, перетаскивавший с крыльца складные стулья.
– Нет, и вряд ли буду, пока не кончится этот треклятый день, – пробормотала я.
– Эмили, ты не включишь музыку? – крикнула из кухни мама.
Впрочем, могла бы и не орать, так как я, слава богу, пока не глухая.
– Конечно. – Я перебрала CD-диски, но не нашла ничего подходящего случаю.
– Вот, – протянул мне свой iPod Джонатан. – Это плей-лист для дня рождения Рейчел.
– Спасибо. – Я взяла iPod и подключила к стереосистеме. Прокрутила плей-лист. Когда зазвучала первая песня, мама завопила от восторга:
– Чудесно, Эмили!
Я уже собралась было сказать, что подборка не моя, но Джонатан меня остановил:
– Пусть себе думает, что музыку выбирала ты.
– Ну ладно, – пожала я плечами, не совсем понимая, какая разница.
Примерно через полчаса дверь открылась и в дом без стука ввалилась компания из шести человек. Они несли коричневые пакеты со спиртным и закусками.
– Это здесь устраивают вечеринку? – заглянул на кухню какой-то бородатый парень, тут же раскрывший маме объятия. Та с радостным визгом повисла у него на шее и поцеловала в щеку. Он вернул ей поцелуй со словами: – С днем рождения, Рейч.
Мама по очереди обняла вновь прибывших, помогла им раздеться и велела поставить пиво в ведерко на крыльце. Она была, несомненно, приятно взволнована, поэтому я поспешила отогнать прочь все сомнения и порадоваться за нее. Ведь сегодня все же ее день рождения.
– Мы тоже принесли карточный столик и складные стулья, – сообщил один из парней, вернувшийся с крыльца с открытой банкой пива в руках.
Нам пришлось самим представляться новым гостям, так как мама в этот момент наливала «Маргариту» двум незнакомым женщинам, которых прямо с порога затащила на кухню.
– Вау, Эмили! Надо же, как ты выросла! А я помню тебя еще совсем крошкой, – заметила весьма потасканная тетка по имени Шарон.
– Спасибо, – ответила я, внимательно рассматривая мамину подругу, которая, как оказывается, когда-то хорошо меня знала.
У нее был хриплый голос курильщицы. Помятое лицо в сеточке морщин. Кудрявые черные волосы до плеч, жирно подведенные черным карандашом темные глаза и густо накрашенные ресницы.
– Ты очень похожа на своего папу, – продолжила она.
– Да что ты говоришь?! – протягивая Шарон бокал, воскликнула мама. – Клянусь, от меня у нее вообще ничего нет, – игриво добавила она.
– Конечно, ты ведь столько лет пыталась от нее откреститься, – загоготала Шарон. – Уж я-то знаю. Ведь именно я отвезла тебя в больницу, когда начались роды. Забыла, что ли?
– Ну, я тогда была не в том состоянии, чтобы садиться за руль, – надулась мама.
– Просто та бутылка вина явно оказалась лишней, – добавила Шарон, ее хриплый смех мгновенно перешел в кашель.
Сердито прищурившись, я в упор посмотрела на маму.
– Расслабься, Эмили, – хихикнула мама. – Это она так шутит.
Я неловко кивнула, а Шарон прикрыла рот рукой, чтобы сдержать смех, и буквально согнулась пополам от нового приступа кашля.
– Эй, а я могу закурить? – просипела она, вынув пачку сигарет.
– На крыльце, – сказала мама. – Я сейчас к тебе выйду.
И мама с Шарон исчезли за дверью.
Эван наконец справился с кесадильей и тоже покинул кухню. В гостиной Джаред с Джонатаном при помощи двух новых гостей освобождали место для второго покерного столика. А мы с Сарой внесли туда кувшины с «Маргаритой».
– Я и сама знаю, да? – сказала мама Шарон, когда они, пропахшие сигаретным дымом, вошли в гостиную, и, обратившись к Эвану, добавила: – Эван, можешь выпить пива, сегодня же мой день рождения. А кроме того, ты ведь остаешься у нас ночевать, значит за руль тебе не садиться. – И она с улыбкой протянула ему открытую бутылку.
– Спасибо. – Он взял бутылку и обнял меня за плечи, возможно, почувствовав, что я сейчас упаду в обморок.
И тут я с ужасом увидела, что мама наливает себе очередную порцию спиртного. Я закрыла глаза и, чтобы хоть как-то успокоиться, сделала глубокий вдох.
– Ты в порядке? – прошептал Эван.
– Да, конечно. Вот только волнуюсь насчет покера. В жизни не брала в руки карт, – убрав с лица озабоченное выражение, ответила я.
– Не переживай, я тебе помогу, – сказал Эван. – Напишу специальную шпаргалку.
– Ладно, уговорил, – напустив на себя веселый вид, ответила я.
И неожиданно встретилась глазами с Джонатаном. Он бросил выразительный взгляд в мамину сторону и покачал головой. Похоже, предчувствовал недоброе. Мне сразу стало не по себе, поскольку и моя интуиция подсказывала, что это все плохо кончится. Хотя, возможно, не стоит расстраиваться раньше времени.
– Давайте играть, – объявила мама, приглашая гостей в гостиную.
Но чем больше она пила, тем менее активно играла. А под конец вообще заявила, что за нее играет Джонатан и его выигрыш следует записывать на ее счет. Она переходила от стола к столу, отвлекая игроков болтовней, то и дело вскакивала, чтобы сменить музыку, и по очереди вытаскивала мужчин танцевать.
А я тем временем действительно играла в покер или, по крайней мере, пыталась играть. Хотя и постоянно заглядывала в шпаргалку Эвана, чтобы понять, достаточно ли у меня карт на руках, чтобы сделать ставку. Фишки покупались за деньги, и ставки были вполне реальными – естественно, по настоянию новорожденной. Поэтому кое-кто из парней отнесся к игре слишком серьезно для чисто развлекательного мероприятия.
И вот после того, как опустело несколько кувшинов с «Маргаритой», мама уже ходов не писала. Она сидела на коленях у Джонатана и, хихикая, обнимала его за шею.
– Ну, давай же, малыш! С такой комбинацией тебе стоит идти ва-банк! – целуя его в щеку, говорила она.
Естественно, после такого заявления один из парней сразу сбросил карты.
– Спасибо тебе, Рейчел. Удружила, – нахмурился Джонатан, сделав ставку.
– Нет, ставь больше. – Она кинула еще несколько фишек. – Мы точно выиграем партию. – С этими словами она показала язык Саре, не успевшей сбросить карты. Сара рассмеялась и глотнула «Маргариты». А мама, явно под воздействием текилы, неожиданно призналась: – Сара, я тебя обожаю!
– Спасибо, Рейчел, – улыбнулась Сара. – С днем рождения!
Она подняла свой бокал, и мама неловко потянулась чокаться.
– Пошли потанцуем. – Мама наконец слезла с колен Джонатана и потащила Сару за собой.
– Но я ведь играю, – слабо запротестовала Сара, но мама, не слушая никаких возражений, заставила ее бросить карты и встать со стула.
Она высоко подняла Сарину руку и, раскрутившись, проскользнула у нее под мышкой.
Джаред принялся тасовать колоду.
– Ты что-то не слишком разговорчивая, – заявила крашеная блондинка, которую звали Салли или, кажется, Элли.
– Да, есть немного, – ответила я, не сводя глаз с карт, которые сдавал Джаред.
– И к тому же совсем не пьешь, – поддерживая отяжелевшую голову рукой, заплетающимся языком сказала она.
– Нет, не пью, – отрезала я.
– А ведь когда была маленькой, ты даже смешивала для нас напитки, – неожиданно заявила она. – Ты была такой лапочкой, приносила нам пиво. Рейчел в свое время закатывала классные вечеринки.
Я сидела, внимательно изучая свои карты, поскольку знала, что Эван и Джаред не сводят с меня глаз.
– Беру две карты, – объявила я, сделав вид, что меня ничуть не волнует напоминание о той моей жизни с мамой.
И если честно, то прошлая жизнь не слишком отличалась от нынешней, разве что теперь я не допивала остатки пива из банок. Меня вечно качало на эмоциональных волнах, причем в детстве даже сильнее, чем сейчас: безутешный плач непременно сменялся радостным смехом. У нас всегда играла музыка, приходили и уходили какие-то люди. Правда, несмотря на вечное присутствие посторонних в доме, я была в основном предоставлена самой себе. Именно тогда я и сосредоточилась на учебе и спорте. Моя успеваемость маму не сильно волновала, но она поощряла мое увлечение футболом и баскетболом, хотя не слишком часто возила на тренировки и матчи.
Мама с Сарой заливисто хохотали, привлекая к себе общее внимание. В результате мама врезалась в приставной столик, уронив несколько фотографий. Покинув свой пост на крыльце, в гостиную вернулась насквозь прокуренная Шарон и не замедлила присоединиться к подруге.
– Элли, а ты чем занимаешься? – глотнув пива, поинтересовался Эван.
– Я барменша. – Она посмотрела на Эвана, задержав взгляд чуть дольше необходимого. – Быть того не может, чтобы ты еще только учился в школе. Эй, постой-ка… – Она перевела глаза с Эвана на меня. – Сдается мне, что вы двое встречаетесь, да?
Эван кивнул и попросил Джареда сдать ему две карты.
– Как я скучаю по школьным годам, – приложившись к бокалу, вздохнула Элли.
– Будет врать-то, – вклинилась в разговор мама, плюхнувшись на свободный стул рядом с Элли. – Ты ведь всегда ненавидела школу!
– Сущая правда, – рассмеялась Элли. – В какие только передряги мы не попадали! Вечно влипали в какое-нибудь дерьмо. Правда, нам всегда удавалось выкрутиться.
– Да уж, было дело, – подхихикнула мама.
– Помнишь, как ты отпросилась у мистера Холла с контрольной, типа у тебя колики в желудке, а вместо урока мы отправились в лес и там здорово набрались? – вызвав у мамы припадок истерического смеха, спросила Элли и добавила: – А еще, как ты дала Эмили виски с кока-колой и мы все засняли на видео? Она еще тогда битый час ходила по стенке.
Мама схватилась за живот и покатилась со смеху. Парень, сидевший возле Элли, весело поддакнул:
– Помню-помню. Прикол. Умереть не встать!
Я выдавила сдержанный смешок, сбросила карты и, под предлогом, что мне надо в туалет, встала из-за стола. И, уже выходя из ванной, прямо на пороге столкнулась с мамой.
– Эмили! – радостно воскликнула она. – Ну как, веселишься?
– Да, все здорово, – натянуто улыбнулась я. – А ты?
– Пытаюсь, – бросила она. – Хотя лучше бы он перестал на тебя так пялиться. – И с этими словами она захлопнула дверь, оставив меня в полной растерянности.
О ком это она?
Я уже собралась было спуститься к гостям, но на верхней ступеньке столкнулась с Джонатаном.
– Эй, здесь что, очередь? – спросил он.
– Нет, – ответила я и, погруженная в раздумья о смысле маминого странного заявления, прошла мимо.
– Что случилось?
В ответ я только пожала плечами, поскольку решительно ничего не понимала.
– Что?! – Дверь ванной комнаты распахнулась, и оттуда выскочила мама.
Мы с Джонатаном дружно обернулись на крик.
– А-а-а! – У нее был такой вид, будто она застукала нас на месте преступления. – Вот вы оба где. И вы знаете, что я знаю. Я же не слепая. Что, не могли подождать, пока не отвалите в Калифорнию?! Все-таки сегодня мой день рождения. И не стоит тыкать мне этим в нос!
– Рейчел, ты о чем? – неестественно рассмеялся Джонатан.
– Ну да ладно! – махнула она рукой. – Замнем для ясности.
Однако я продолжала смотреть на нее во все глаза:
– Неужели ты думаешь, что между нами что-то есть?
– Все может быть. – Она пожала плечами и стала неуклюже спускаться по лестнице.
Я тяжело вздохнула и поплелась за ней, а Джонатан прошел в ванную.
Остаток вечера мы с ним друг на друга даже не смотрели. По крайней мере, я точно. Совершенно не хотелось подбрасывать поленья в костер ее ревности. Более того, я реально опасалась, что она продолжит нести этот пьяный бред при Эване.
Денег в карманах становилось все меньше, впрочем, как и игроков за столом. Джаред с Сарой откланялись первыми.
– Похоже, я слегка перебрала, – рассмеялась Сара, неуклюже обняв меня на прощание.
– Все нормально. – Я неловко похлопала Сару по спине. Джаред уже держал наготове ее куртку. – Завтра поговорим.
Вскоре пришлось сложить один покерный стол и стулья, поскольку партия гостей, приехавшая на одной машине, решила отчалить.
– Нет, не уходите, – вцепившись в Элли, принялась упрашивать мама.
– С днем рождения, Рейч.
Мама вышла проводить их на крыльцо, а когда вернулась, спросила:
– Как насчет того, чтобы пропустить еще по рюмашке?
Вопрос, должно быть, был чисто риторическим, поскольку она выставила на кофейном столике стопки, наполнила их текилой и стала совать в руки всем подряд, включая меня.
Когда передо мной оказалась стопка с золотистой жидкостью, я сморщилась и беспомощно посмотрела на Джонатана.
– За вечную молодость! – провозгласила мама. – Эван, не тушуйся, давай выпьем!
Эван вместе с остальными поднял стопку и, скривившись, опрокинул в себя. Но я к своей даже не притронулась. Тогда Джонатан незаметно пододвинул ее к себе, залпом осушил и снова поставил передо мной.
– Вот умничка, девочка, – похвалила меня мама.
Когда она скрылась на кухне, Эван тихо спросил:
– Ну как, хочешь остаться или, может, все-таки уедем?
Не зная, как лучше поступить, я нервно прикусила губу. Но тут бородатый парень поднял руку и громогласно заявил:
– Все, я уже достаточно проигрался. Шарон, мы уезжаем.
– Нет, – пробормотала Шарон, лежавшая, скрючившись, на диване.
– Не нет, а да. Еще немножко – и ты вырубишься. – И он решительно встал со стула.
– Ну вот, и ты туда же! – надулась мама, увидев, что он достает из шкафа пальто.
– Вы, ребята, и так меня без штанов оставили, – ответил он. – С днем рождения. Только не вздумай все сразу спустить.
В ответ она дружески его обняла, чмокнув в губы.
Когда мы остались втроем, Джонатан спросил:
– Ну что, закрываем лавочку?
– Самое время. – Я поднялась из-за стола и пошла наводить порядок на кухне, а Эван принялся помогать Джонатану складывать фишки в серебряную коробочку.
Дверь открылась, и с крыльца, ежась от холода, вернулась мама.
– Похоже, остались только свои. – Она оглядела опустевшую гостиную и кухню. Потом обратилась ко мне: – Я действительноот души повеселилась.
– Хорошо, – ответила я, складывая недопитые бокалы в раковину.
– И я сожалею о том, что сказала там, наверху. По поводу Джонатана. Иногда я веду себя ужасно глупо.
Не зная, как на это реагировать, я молча кивнула.
И тут она ни с того ни с сего спросила:
– Значит, ты все забыла, да?
Я повернулась к ней и удивленно поинтересовалась:
– О чем? О твоих вечеринках, когда мы жили вместе? Нет, я помню.
– Я вот тут думала… думала, – проигнорировав мой ответ, продолжила мама. Она тяжело опустилась на стул, возможно потому, что уже плохо стояла на ногах. – Все эти годы я свято хранила в памяти этот день, а ты ничего не помнишь. – Она лениво подняла на меня глаза, лицо ее было абсолютно бесстрастным.
Я только собралась было открыть рот, чтобы узнать, что она имеет в виду, но тут меня внезапно осенило: она говорила о том дне, когда погиб отец. Я промолчала и отвела глаза.
– Ты всегда ходила в розовом. – Ее глаза затуманились, она снова вернулась в прошлое. – Каждый год он покупал тебе новое розовое платье.
Я словно попала в ловушку ее слов, у меня не хватило духу сказать ей, чтобы она замолчала. И почему-то заныло сердце.
– Ты ждала его у окна и волновалась из-за того, что он задерживается. Каждые пять минут спрашивала, где он. – Ее лицо стало печальным. – Это несправедливо, что ты не помнишь день, который я не в силах забыть. Эмили, когда ты в последний раз отмечала свой день рождения? – Ее вопрос острым ножом вонзился в сердце.
Внутри словно все заледенело, мне стало нечем дышать. И я вдруг оказалась далеко отсюда: стояла у совсем другого окна в розовом платье с оборками.
– Он собирался пораньше вернуться с работы, чтобы развесить на заднем дворе дурацкие цветные фонарики, – монотонно бубнила она.
И я сразу их увидела. Смешные разноцветные фонарики, натянутые на заднем дворе. У меня похолодело в животе, я была не в состоянии пошевелиться.
– Он должен был привезти неоправданно дорогой праздничный торт, сделанный на заказ в лучшей кондитерской города. Шоколадный, с малиновой начинкой.
– А когда приедет папочка? – спрашивала я, раздвинув занавески, чтобы лучше видеть.
– Совсем скоро, – каждый раз слышалось в ответ.
Но отвечала мне почему-то не мама, а какая-то другая женщина. Я оглянулась и увидела, что она вытаскивает из духовки противень.
– Но уже темнеет, а он никогда не возвращается домой, когда темно, – продолжая глядеть в окно, возразила я.
– Ну как, есть новости? – с беспокойством в голосе спросила она какого-то мужчину, вошедшего в комнату с телефонной трубкой в руке.
– Нет, – ответил он. – Они говорят, что он давным-давно уехал из офиса.
Мужчина показался мне знакомым, но я так и не смогла идентифицировать его.
– Рейчел! – крикнул он.
– Что? – отозвалась она с верхней ступеньки.
– Кажется, пора звонить в полицию.
Но она не успела ответить, так как неожиданно зазвонил телефон. Она кубарем скатилась с лестницы.
– Кто это?! – нетерпеливо спросила она, не дав мужчине сказать «алло».
Тревога в ее глазах тут же передалась мне. Я смотрела на нее и не могла отвести взгляд от ее убитого лица. Волнение сменилось отчаянием, когда она проронила:
– Произошла авария.
– Это ты отняла его у меня, – пробормотала она.
– Рейчел, что ты творишь?! – словно издалека услышала я голос Джонатана.
Слезы мешали мне видеть. А у нее вдруг удивленно расширились глаза.
– О… – выдохнула она. – Ты помнишь.
Боль, как медленный яд, стала расползаться по всему телу. Я хотела крикнуть, но только беззвучно разевала рот.
– Что ты наделала? – уже более настойчиво повторил Джонатан. – Эмма, ты в порядке?
– Эмма, что с тобой? – будто через вату, донесся до меня взволнованный голос Эвана.
Я снова посмотрела ей прямо в глаза и, клянусь, увидела в них ненависть. И содрогнулась.
Все, я больше ни секунды не могла оставаться в ее доме. Мне срочно надо было на свежий воздух. Но я словно приросла к полу. Ноги не слушались. Меня душили рыдания. Тело полыхало огнем. Нет, бежать, бежать от нее – и как можно дальше!
Я выскочила на крыльцо, и ноги, которые только что отказывались слушаться, быстрее ветра понесли меня вниз по улице. Я мчалась во весь опор, не в силах избавиться от боли, буквально раздиравшей грудь. Я пыталась дышать глубоко, но воздуха не хватало. Я бежала куда глаза глядят, не разбирая дороги, и наконец, схватившись за сердце, упала на мокрую землю. Мне казалось, что оно вот-вот разорвется. И тогда я закричала от боли.
Воспоминания разом обрушились на меня. Звонок. Мамин надрывный вопль. И маленькая девочка, словно зритель, смотревшая на все со стороны. Да, тогда я ничего не понимала и одновременно слишком хорошо все понимала. Папа больше не вернется домой. Никогда не вернется домой.
Не знаю, сколько я пролежала на холодной земле, не помня себя от горя. И очнулась только тогда, когда чья-то теплая рука ласково погладила меня по щеке. Он осторожно положил мою голову себе на колени и стал нашептывать ласковые слова, которые я не могла разобрать.
– Все хорошо, – тихо сказал он.
– Боже, как больно! – выдохнула я. – Ну пожалуйста, сделай так, чтобы перестало болеть. – Слезы ручьем текли по щекам.
Эван поднял меня с земли и отнес к машине. Аккуратно усадил на сиденье рядом с местом водителя и поцеловал в лоб. Я сразу свернулась калачиком, продолжая держаться за грудь. Казалось, если я отпущу руки, то буквально развалюсь на части.
А потом меня начало знобить, ведь я продрогла до костей. И хотя в салоне было тепло, я никак не могла согреться. Эван накинул мне на плечи свою куртку, я уткнулась носом в воротник, сразу почувствовав родной запах.
Дыхание со свистом вылетало из груди, от невыплаканных слез дрожал подбородок. Боль давила на меня невыносимым грузом, от нее было ни спрятаться, ни скрыться.
Я настолько погрузилась в печаль, что даже не заметила, как машина остановилась. Он пытался мне что-то сказать, но я ничего не слышала. Его голос звучал глухо и доносился будто издалека. Когда он на руках вынес меня из машины, я закрыла глаза и прижалась к его груди.
Он уложил меня на свою кровать, помог снять туфли и стянуть джинсы. Я лежала неподвижно, с открытыми глазами, не в состоянии сфокусировать взгляд. Пыталась, но не могла загнать воспоминания в потаенный уголок души, где они столько лет хранились за семью печатями. Мне казалось, что я снова потеряла отца.
Эван лег рядом и нежно прижал меня к себе, а я крепко ухватилась за его руку, словно тем самым хотела установить связь с настоящим – с этой комнатой и с этой кроватью.
– Эмма, я здесь. И никогда тебя не отпущу, – прошептал он.
Я содрогнулась от неистовых рыданий, выпустив наружу тот ад, что целых десять лет держала в себе. И только на рассвете мне стало чуть легче. Я забылась неверным сном, но и во сне передо мной вновь и вновь возникал образ отца.
