Глава 21
Можно было бы подумать, что после участия в моем бредовом истерическом выступлении Кэм что-то сообразит и подготовит меня к тому, кто ждет меня в его квартире.
Но нет.
Он желал устроить сюрприз.
Немного нервничая по поводу ожидающей меня неизвестности, я последовала за ним в гостиную.
Мой взгляд немедленно привлекла молодая женщина, вставшая с дивана: ростом меньше меня, но выше Джосс, с соблазнительными изгибами фигуры и изумительными волосами. Почему-то первым делом я подумала, что это Блэр. Я уставилась в ее глаза, ореховые, но исключительно светлые, почти золотые, и ощутила, как сжимается мое горло. Кто-то мог бы сказать, что женщина чуть полновата, но я заметила только пышную грудь и соблазнительные бедра, которые вовсе ее не портили. Ее угольно-черные волосы ниспадали на спину восхитительной копной мягких локонов. Решив, что эта женщина – Блэр, я возненавидела ее с первого взгляда, и некоторое время до моего сознания не доходило, что в остальном она выглядит совершенно заурядно. Ее волосы, глаза и фигура создавали впечатление чего-то экстраординарного.
Тут она улыбнулась.
У нее была сногсшибательная улыбка.
– Джо?
И американский акцент.
А-а… что?
– Джоанна?
Хрипловатый голос заставил меня посмотреть влево, и при виде крупного мужчины, стоящего у камина, у меня глаза полезли на лоб. От тяжести взгляда его карих глаз я отшатнулась. Я была так поглощена ревностью, думая, что женщина – это Блэр, что даже не поняла, какими знакомыми выглядят ее экзотические глаза.
– Дядя Мик? – потрясенно выдохнула я, озирая его с ног до головы.
Теперь он смотрелся старше, седина пестрела в его темных волосах и бороде, но это был он, и никто другой. Башня, а не человек, шести с половиной футов ростом, с широченными плечами, он казался таким же крепким и здоровым, как одиннадцать лет назад. Все говорили, что дядя Мик сложен как настоящий громила.
Таким он и остался.
Что он здесь делает?
– Джо, – покачал головой Мик, ухмыльнувшись мне так, что я сразу заскучала по дому, – я всегда знал, что ты вырастешь убойной красоткой, девочка, но ты только посмотри на себя.
Его манера говорить на секунду смутила меня – резкие, четкие шотландские интонации в некоторых словах смягчались американской протяжностью. Это был акцент Джосс наоборот.
Все еще ошарашенная, я могла только повторить его имя:
– Дядя Мик?
Я посмотрела на Кэма, открыв рот от удивления. Сердце пульсировало у меня где-то в горле.
– Что тут происходит?
Кэм выступил вперед и успокаивающе взял меня за руку:
– Ты сказала мне фамилию Мика и то, что он уехал в Аризону. А еще показала старые фотографии. У Мика есть аккаунт на «Фейсбуке», там я его и нашел.
«Фейсбук»? Я недоверчиво уставилась на Мика, все еще не веря, что он здесь. Все хорошее, что было в моем детстве, сейчас стояло передо мной, и я не знала, чего хочу больше: уткнуться ему в грудь или развернуться и сбежать.
– Мы с Кэмом разговорились, и он рассказал, как тебе трудно жилось, милая. Мне так жаль. – Голос Мика звучал тихо, как будто он говорил с перепуганным животным. – Мне так жаль, что меня не было здесь.
Я сглотнула и в сотый раз за этот день постаралась не расплакаться.
– А почему ты здесь сейчас?
– Мы приезжали несколько лет назад в Пейсли, ненадолго, но никто не знал, куда вы пропали. Я виделся с твоим отцом.
Я содрогнулась при мысли о нем.
– Значит, он по-прежнему там?
Мик кивнул, делая шаг ко мне:
– Я рад, что Фиона увезла вас от него. Рад, что он понятия не имеет, куда вы уехали, и слишком туп, чтобы вас найти.
В носу защипало от слез, которые я не могла больше сдерживать.
– То есть вы прилетели в такую даль, только чтобы увидеть меня?
– Ты стоишь самолетного билета, малышка, – усмехнулся он.
«Малышка». Он всегда называл меня так, и я это обожала. Именно поэтому я звала Коула «малыш». Всхлип сорвался с моих губ, прежде чем я успела его остановить, и дядя Мик, явно устав терпеливо ждать, издал какой-то невнятный громкий звук, пересек комнату и сгреб меня в медвежьи объятия. Я обхватила его в ответ, вдыхая забытый запах. Мик никогда не любил лосьоны после бритья. Он всегда пах мылом и землей. Боль в моей груди усилилась – в его руках я превратилась в десятилетнюю девчонку.
Мы долго стояли обнявшись, пока мой плач не утих, а потом Мик выпустил меня, и его светлые глаза – глаза, которые я любила больше всех на свете, пока не появился Коул, – сияли от счастья.
– Я скучал по тебе.
Пытаясь подавить еще одну волну слез, я рассмеялась:
– Я по тебе тоже.
Откашлявшись и неловко заерзав от огромности чувств между нами, Мик обернулся к молодой женщине. Хоть он и не представил ее, мне уже не нужно было сообщать, кто она, – ее выдавал цвет глаз.
– Джо, это Оливия, моя дочь.
Оливия шагнула ко мне, ее глаза блестели от слез.
– Так здорово познакомиться с тобой, Джо. Папа столько лет о тебе рассказывал, что мне уже казалось, будто мы знакомы. Боже, это так же банально по смыслу, как на слух?
Я слабо улыбнулась, не совсем понимая свои чувства к ней. Видя, с каким обожанием дядя Мик смотрит на дочь, я порадовалась за него. Я была счастлива, что он нашел свою семью. Но тринадцатилетняя девочка во мне злилась на Оливию – злилась, что она отняла у меня дядю Мика.
Я попыталась задавить это чувство на корню, понимая, насколько оно бессмысленное, детское и мелочное, но, вопреки моему желанию, оно оставалось во мне.
– Приехав в Пейсли и не найдя вас, мы попытались искать на «Фейсбуке», но тебя и там не оказалось. Мы думали разыскать Коула, но не могли быть уверены, а папа опасался, что ты о нем вообще слышать не захочешь.
Я посмотрела вверх, на дядю, и сжала его плечо:
– Прости, что перестала выходить на связь. Это было по-детски.
– Малышка, ты и была ребенком.
– Кэм был совершенно уверен, что ты захочешь увидеться с папой, – благодарно улыбнулась куда-то мне за спину Оливия, и я повернулась к Кэмерону.
– Не могу поверить, что ты это сделал, – прошептала я, зная, какое чувство светится в моих глазах, и не скрывая его.
Кэм ласково провел костяшками пальцев по моей щеке:
– Ты счастлива?
Я кивнула, проглатывая ком в горле. Я была счастлива. Даже просто находясь с дядей Миком в одной комнате… я наконец-то ощущала себя в безопасности.
Мы расположились вокруг кофейного столика, а Кэм пошел готовить нам напитки. Я села между Миком и Оливией, удивляясь ее дружелюбию и энтузиазму. Я-то думала, она будет обижаться на меня, потому что первые тринадцать лет нашей жизни ее отец провел со мной, но она выглядела какой угодно, только не обиженной. Казалось, она была счастлива: и за меня, и за отца, и что нам удалось найтись.
– Вы надолго приехали? – спросила я Мика, когда он расслабленно откинулся на подушки, умостив свою длинную руку на спинке дивана позади меня.
Он взглянул на Оливию и ответил:
– Мы пока не знаем.
Когда Кэм снова присоединился к нам, вопросы так и посыпались у меня изо рта.
Некоторые ответы меня огорчили, и моя злость на Оливию стала уменьшаться. Оказалось, я не единственная, кому пришлось нелегко.
Мик переехал в Феникс, чтобы познакомиться с дочерью, и там роман с ее матерью, Ивонной, вспыхнул с новой силой. Мик заключил договоры с несколькими подрядчиками, они с Ивонной поженились и стали счастливой семьей, пока Ивонне не поставили диагноз «рак груди, четвертая степень». Она умерла три года назад, оставив Оливию и Мика одних в целом мире. Мать и сестра Ивонны жили в Нью-Мехико, но близких отношений между ними не сложилось.
– Мы решили, что письма Кэмерона – это знак, – тихо сказала Оливия. – Возможно, нам просто надо было отдохнуть от Аризоны… – Она пожала плечами. – Нам показалось правильным приехать сюда, повидаться с тобой и перевести дух.
Я нахмурилась:
– Но как же ваша жизнь там? Бизнес дяди Мика? Твоя работа?
– В Фениксе для нас уже давно все переменилось, – мягко ответил Мик. – Мы оба решили, что передышка пойдет нам на пользу. – По печали в его глазах я догадалась, что все для них изменилось после смерти Ивонны. – Как ты смотришь на то, чтобы немного прогуляться со мной, Джо? Там и поговорим.
* * *
Это был самый невероятный день в моей жизни. Я шла под мамонтовым боком Мика и впервые во взрослой жизни ощущала себя маленькой. Он держался поближе ко мне, но я видела, как его глаза впитывают все вокруг, пока мы шествовали до Лейт-уок и продолжали путь по Принцесс-стрит. Дядя Мик долго смотрел через дорогу на отель «Балморал», когда мы проходили мимо.
– Я скучал по всему этому. Эдинбург даже не был моим городом, а я по нему скучал. И по всему здесь.
– Не могу себе представить более непохожего на Шотландию места, чем Аризона.
– Угу. Но дело не в том.
– Ты ведь был там счастлив?
Я почувствовала, как его взгляд вернулся к моему лицу, пока мы петляли среди прохожих на оживленной улице. Как только мы снова пошли рядом, он заговорил:
– Когда у меня были Ивонна и Оливия, да, тогда я был счастлив. Но не проходило ни дня, чтобы я не думал о тебе, Коуле и Фионе. У меня два огромных сожаления в жизни, Джо. Одно – что пропустил первые тринадцать лет жизни Оливии, а второе – что не был с тобой, когда был тебе нужен. Особенно теперь, когда узнал, через что тебе пришлось пройти.
– Значит, Кэм тебе все рассказал?
– Про Фиону рассказал. И как тяжело тебе пришлось трудиться. Он сказал, ты вырастила Коула хорошим парнем. Тебе было трудно, но я рад, что ты нашла человека, который заботится о тебе, малышка.
Припомнив свою истерику в адрес Кэма, я ощутила, как мою голову обдает новый ливень вины. Нужно как-то попытаться ее загладить.
– Я бы хотел встретиться с Фионой.
– Не знаю, хорошая ли это идея.
– Мне нужно увидеть самому. Она никогда не была легким человеком, но она была моим другом.
– Хорошо.
– И я хотел бы познакомиться с Коулом.
– Конечно.
– Не знаю, как долго мы здесь пробудем, но я бы хотел как можно больше времени провести с тобой.
Я ответила ему довольной, но тревожной улыбкой:
– Это не проблема, поскольку сегодня я уволилась.
* * *
Свернувшись калачиком на коленях у Кэма на его диване, я молча смотрела в телевизор. Дядя Мик и Оливия ушли сразу же, как мы вернулись, а вскоре явился Коул, и мне пришлось все ему объяснять.
Кэм настоял, чтобы мы пообедали с ним, и, когда я встала, собираясь домой, чтобы Коул мог помыться и сделать уроки, принялся еще сильнее уговаривать нас переночевать у него. Поскольку я по-прежнему не горела желанием оставлять Коула одного в квартире с мамой даже ненадолго, то согласилась при условии, если Коул помоется у Кэма.
– Ты почти ни слова не говоришь, – внезапно заявил Кэм, неторопливо и ласково поглаживая мою руку. – Недавно ты сказала, ты счастлива, что я связался с ними. Ты все еще счастлива?
– Конечно, – заверила я его. – Я ощущаю какой-то покой, умиротворение, зная, что у него все хорошо. И Оливия кажется милой девушкой. – Я повернулась и посмотрела в его глаза: – Спасибо тебе.
Он пожал плечами и снова уставился в телевизор:
– Я просто хочу, чтобы ты была счастлива.
Мой желудок совершил еще одно сальто.
– Я вижу.
– Правда? То есть предыдущее драматическое выступление действительно было просто эмоциональной… женской… штукой?
Я чуть не рассмеялась, но, в конце концов, тот бред, который я вывалила на Кэма на лестнице, совсем не был смешным.
– Извини, что я такое устроила. Это просто ужасно. Я разозлилась на Мейкла и на себя и как-то все перевернула в голове, чтобы обвинить кого-нибудь другого, более доступного моей злости.
– И естественно, этот кто-то – я? – фыркнул Кэм.
Я ласково погладила его грудь:
– Прости меня.
Он внимательно поглядел на меня сверху вниз:
– Это не самое удачное время, чтобы сообщать, что я нашел работу?
Застигнутая врасплох, я поднялась с его колен и села.
– В графическом дизайне?
– Ага.
Охваченная радостью за него, я обнаружила, что ухмыляюсь как идиотка.
– Где?
– Здесь. Меня позвали на прежнюю работу. Их реструктуризация не задалась, и они поняли, что людей не хватает. Не могут справиться с нагрузкой без еще одного дизайнера. Мой босс замолвил за меня словечко. – Он пожал плечами. – Довольно рискованно идти к ним обратно, но платят хорошо, и я буду заниматься любимым делом.
Я прижалась к нему и нежно поцеловала в губы:
– Кэм, я так рада за тебя. Когда ты выходишь?
– В понедельник. – Он крепче сжал меня в объятиях. – Су злится, что я не уведомил за две недели, но я не могу упустить это предложение.
– Су справится. Может, я возьму больше смен. – Уголки моих губ опустились при мысли о большем количестве занятых вечеров.
– Знаешь, если ты поймаешь Брэдена на его предложении, это даже не будет проблемой.
– Я сказала «нет». Я что-нибудь найду. Не волнуйся.
Он поерзал подо мной, напрягшись:
– Все-таки ты чертовски упряма. Всегда так заботишься о том, чтобы обеспечить Коула и гарантировать, что у него все будет хорошо. Могу спорить, половина случившегося сегодня на лестнице была из-за него: тебе кажется, будто ты его подводишь. Но раз ты так заботишься о нем, то согласись уже на эту чертову работу, пока тебе ее предлагают.
Я высвободилась из объятий Кэма, вся покраснев от такой прямолинейности. Перебравшись на другой конец дивана, я потянулась за пультом телевизора и сделала погромче научно-фантастическую программу, которую мы смотрели. Меня взбесил не только его тон, но и то, что Кэм был абсолютно прав.
Его усталый вздох разнесся по комнате.
– Ладно, – буркнула я. – Завтра позвоню Брэдену.
Ответом мне было молчание, так что я искоса взглянула на Кэма, прежде чем опять уткнуться в телевизор. Этот самоуверенный нахал изо всех сил старался не улыбнуться.
– Хорошо. Рад это слышать.
– Ты что, специально ведешь себя как самодовольный придурок?
– Как из человека, собравшего твою семью заново, я вдруг превратился в самодовольную заразу? Как мы перешли от обнимашек к сидению как можно дальше друг от друга? – Он ухватил меня за лодыжку. – Вернись.
Я отпихнула его:
– Прекрати.
– Ладно, тогда я приду к тебе.
Он напрыгнул на меня и придавил к дивану, вызвав у меня визг.
– Слезай! – расхохоталась я, когда его нос уткнулся мне в шею, а пальцы щекотно поползли по талии.
– Будешь хорошо себя вести? – пробубнил он мне в ямочку на горле.
– Я всегда хорошо себя веду, – надулась я.
Кэм поднял голову и поцелуем убрал надутость с моих губ. То, что начиналось как баловство, быстро набирало обороты. Я прижала Кэма к себе, и он глубже вошел в поцелуй, придавив мои чувствительные груди.
Когда его бедра начали мягко толкать меня, а в мою промежность уперся эрегированный член, я оторвалась от Кэма, ощущая, как все мое тело вот-вот заполыхает жарким пламенем.
– Нет, не надо, – выдохнула я, хватая его за бедра, чтобы прекратить эротические движения. – Нам нельзя сейчас ничего делать, а я уже возбудилась не по-детски. Не мучай меня.
– Да? – ухмыльнулся Кэм, и его ладонь, отпустив мою талию, коварно обхватила грудь и сдавила ее, посылая дикую смесь болезненной ласки и взрыва желания в самый низ моего живота.
– Мои глаза! – завопил Коул.
Мы с Кэмом резко расцепились, и, повернувшись, я увидела в дверях младшего брата – в пижаме, со спадающими на лоб мокрыми прядями волос. Рукой Коул закрывал лицо.
– Я ни хрена не вижу, – прорычал он и, отвернувшись, врезался в стену – только тогда он вспомнил, что надо опустить руку.
После этого брат утопал домой, хлопнув напоследок дверью.
Я уставилась на Кэма огромными от ужаса глазами:
– Наверное, мне придется простить ему слово на «х» в этой ситуации.
Кэм фыркнул и расхохотался, уронив голову мне на грудь и вздрагивая всем телом.
Я ощутила, что меня тоже распирает неудержимый смех, несмотря на ужасный стыд за себя.
– Это не смешно. Мы его травмировали. Я лучше схожу проверю, как он там.
Кэм помотал головой. Его глаза искрились весельем.
– Ты последняя, кого он хочет видеть прямо сейчас.
– Но он наверху, с мамой.
– Я уверен, он забаррикадировался в своей комнате и делает все, чтобы выкинуть из головы образ меня, трахающего его сестру прямо в одежде.
– Почему ты всегда оказываешься прав? Это страшно раздражает. – (Он только ухмыльнулся.) – Нет, правда. Или ты перестанешь, или всегда будешь оказываться на другом конце дивана.
– Отлично, – распаленно усмехнулся он. – Мне нравится мириться.
В восторге от ответа, я тут же крепко поцеловала Кэма, слишком одурманенная любовью, чтобы беспокоиться из-за того, что теперь он знает, насколько меня возбуждает его самоуверенность. Наконец отпустив его, я провела большим пальцем по его губам, надеясь, что этот сексапильный изгиб останется со мной навсегда.
– Я так благодарна тебе за сегодня. За все – за то, что ты так заботливо успокаивал меня и вылез из кожи вон, чтобы привезти ко мне дядю Мика.
Глаза Кэма засветились нежностью и тихой лаской. Он не спеша разглядывал мое лицо, как будто запоминая каждую черточку.
– Всегда пожалуйста, детка.
Я обняла его, и мы некоторое время полежали молча. Расчесывая ему волосы пальцами, я робко спросила:
– Кэм?
– А?
– Я помню, ты сказал, что забросил идею найти своих биологических родителей, но после того, что ты видел сегодня, после Мика… ты уверен?
– Это разные вещи. – Его дыхание щекотало мне ключицу. – У вас с Миком были особые отношения. А я не знаю людей, которые меня бросили. Честно говоря, мне уже и не хочется их знать. У меня есть все, чего я только могу пожелать – в Андерсоне и Хелене Маккейб. Мне не нужны причины и объяснения… Ведь как бы разумны они ни были, это никогда не изменит того факта, что эти причины оказались им важнее меня. Те люди отказались от меня. Возможно, из каких-то логических и практических соображений… но это не изменит того, как я себя почувствовал, когда узнал правду. Так какой смысл?
Я ласково и утешительно погладила его по спине, желая затащить его в самое свое сердце, где он был любим больше, чем мог себе представить.
– Они промахнулись, детка. По-крупному продешевили.
