Глава 16
Появилось ощущение нереальности, когда Кэм сплел пальцы с моими и поднес мою руку к губам. Нежное прикосновение к моей коже было как приветствие, и у меня по всему телу побежали мурашки, будто отвечая ему своим «приветом». Кэм повел меня вверх по лестнице в мою квартиру, и все это время я смотрела на него, испытывая совершенно сюрреалистическое ощущение: бетонные ступеньки ложились мне под ноги, как облака из пастилы. Как получилось, что секс не произвел на меня такого «девчачьего» эффекта, а условный жест держания за руку – да? От красоты момента я даже на мгновение смогла забыть, куда он меня ведет.
Мама.
Она сидела на диване и смотрела телевизор, когда мы с Кэмом вошли в квартиру. Как только я услышала приглушенный гул голосов, доносящийся в коридор из гостиной, все мое тело напряглось от осознания, что Кэм вот-вот встретится с ней лицом к лицу – впервые с тех пор, как помогал Коулу той ночью, когда я осталась у Малкольма.
Круто.
Словно прочитав язык моего тела, Кэм успокаивающе положил руку мне на талию и ввел в комнату.
Она сидела, развалясь в кресле, в своем ветхом халате, с мокрыми волосами. Я с удивлением поняла, что она приняла душ, причем без моих понуканий. Горячая кружка в руке задрожала, когда мама поднесла ее к губам, глядя, как мы медленно входим в комнату и приближаемся к ней.
– Мама, – сдержанно кивнула я, а Кэм мягко, но настойчиво прижал меня крепче к своему боку.
Легкое расширение маминых глаз сказало мне, что она не упустила этого намеренного жеста.
– Ты бывал здесь раньше? – спросила она тихо, с мягким любопытством, но без обвиняющей интонации, которой я ожидала. Она явно забыла Кэма и то, что он был здесь той ужасной ночью.
– Кэмерон Маккейб, – отрывисто представился он, чуть сжимая мою талию.
Мама что-то буркнула и вновь перевела на меня налитые кровью глаза.
– Сегодня утром здесь никого не было.
Я ухватилась за рубашку Кэма, как маленькая девочка в поисках защиты, и кивнула:
– Коул остался ночевать у Джейми.
– Я упала. – Ее губы сжались. – Я упала. Моя спина мне жить не дает. Никого здесь не было, никто мне не помог. Если ты собираешься шляться по мужикам, то хотя бы пусть мелкий паршивец будет здесь, чтобы помочь.
Это оскорбление в адрес брата пронзило мой позвоночник, как стальной прут.
Я резко выпрямилась, отступив от Кэма. Прищурившись, я смотрела на нее и старалась отключить боль в груди – боль, накатывавшую всякий раз, как она делала или говорила что-то столь же эгоистичное и злобно-равнодушное, столь же лишенное родительской заботы.
– Неужели джин не помог тебе встать, мама? Забавно, во всем остальном он тебе вроде бы помогает.
Ее обвисшие морщинистые щеки пестрели лопнувшими сосудами, и от моего замечания на них проступила вся краска, какая еще осталась.
– Не дерзи мне только потому, что он здесь.
Вдохнув поглубже и понимая, что если мы так продолжим, то закончим большой ссорой при Кэме, я смягчила тон:
– У нас с Коулом есть своя жизнь, мама. Теперь тебе придется самой следить за собой, понимаешь?
В ожидании ответа я сделала шаг назад, чтобы хоть чувствовать тепло Кэма за спиной. Я была благодарна ему, что он молчал и не мешал разговаривать с мамой по-моему. Покачиваясь, та поднялась на ноги, оставив кружку на столе.
– Мне просто нужно было немного помочь, – тихо сказала она, поразив меня своими словами прямо в сердце.
Во мне опять закопошилась вина, до сих пор не побежденная, несмотря на постоянную борьбу.
Я тяжело вздохнула:
– Если ты действительно будешь в отчаянном положении, в следующий раз позвони мне.
Я бы побила себя за то, что сдалась.
– Обязательно позвоню, дорогая. – Она проковыляла мимо нас, уставясь в пол. – Приятно познакомиться, Кэмерон.
Это была наша самая любезная беседа с тех пор, как я на нее набросилась из-за Коула. Припомнив, насколько ей нельзя доверять, я сильно пожалела, что вообще проявила хоть какую-то вежливость. «Не надо было отступать», – с горечью подумала я.
Кэм что-то буркнул в ответ, здорово напомнив Коула. Я подождала, пока мама не исчезнет из комнаты, пока мы не услышим, как закрывается дверь ее спальни, а потом перевела взгляд на Кэма:
– Ну, как тебе?
Его лицо стало жестким.
– Эта жаба – манипуляторша и знает, на какие кнопки в тебе давить. – Он развернулся и направился в кухню.
Я последовала за ним с колотящимся сердцем:
– Я тебе рассказывала, какова она.
– Ага, то мерзкая ведьма, то абсолютно нормальный, даже милый человек. Все это она делает намеренно. Ведьме ты противодействуешь, а милашке поддаешься, и она это знает. Она играет с тобой, такое у нее развлечение.
Понимая, что Кэм прав, и не особенно желая углубляться в эту тему сегодняшним утром, начавшимся как лучшее в моей жизни, я стала помогать ему готовить чай и кофе. Мы вернулись в гостиную, придя к молчаливому соглашению отложить мысли о моей маме на потом, и вдвоем уселись на диван. Кэм тут же затащил меня к себе на колени, чтобы я сидела на них верхом.
– Что ты делаешь? – спросила я трясущимися от смеха губами.
– Устраиваюсь поудобнее.
Он потянулся мимо меня, достал наши кружки и вручил мне мою. Я взяла ее, совершенно ошарашенная такой внезапной близостью. Мы так тесно сплелись, что я видела медные прожилки в его кобальтово-синих глазах.
Я смотрела, как он непринужденно отхлебывает кофе, другой рукой обнимая мое бедро, так что ладонь ложилась на мягкое место.
– Тебе так удобно?
– Чрезвычайно, – мурлыкнул он.
Пожав плечами, я привалилась к нему боком и стала пить чай.
На этом моя расслабленность и закончилась. Звук открывающейся входной двери немедленно привел меня в боевую готовность, и я попыталась спрыгнуть с колен Кэма.
Он без усилий удержал меня одной рукой.
– Что ты делаешь? – прошипела я, гневно щурясь.
Мое сердце гулко застучало при мысли, что Коул войдет и сразу, без предварительных объяснений, увидит нас обнимающимися.
– Кхм, что тут происходит?
Поздно.
Я на миг закрыла глаза, а открыв, пронзила Кэма убийственным взглядом. Потом, глядя мимо его головы, сконфуженно улыбнулась брату, который при его росте и крепнущем телосложении уже занимал большую часть дверного проема. Его зеленые глаза сощурились на затылок Кэма, затем на меня.
– Ты об этом хотела поговорить?
Я кивнула и еще раз попыталась, опять безуспешно, подняться. Коул вошел в гостиную, прошествовал мимо дивана к креслу, и Кэм улыбнулся ему, прежде чем отхлебнуть кофе, – совершенно расслабленный, не считая прижимающей меня руки.
Коул вздохнул и плюхнулся в кресло.
– Значит, вы теперь вместе?
Мы ответили одновременно.
К сожалению, не одно и то же.
– Да.
– Посмотрим.
Коул приподнял бровь, его глаза заискрились весельем. Кэм резко повернул голову и уставился на меня:
– Посмотрим?
«Блин!»
Теперь он подумает, что я этого не хочу. Я этого хочу. Я просто не хочу, чтобы он ощущал давление, если оно его может отпугнуть.
– Я не хочу, чтобы мы решали это так поспешно.
– Ерунда. Ты не хочешь, чтобы я решал так поспешно, то есть чувствовал принуждение. Я думал, мы уже все обсудили.
Я разинула рот. До сих пор Кэм не отличался проницательностью в отношении меня, но, очевидно, чем ближе узнавал, тем лучше понимал. Неужели я становлюсь предсказуемой?
Я понятия не имела, что чувствую по этому поводу.
– Если вам нужно мое одобрение, то оно у вас есть, – буркнул Коул, снова поднимаясь, и ухмыльнулся, проходя мимо Кэма. – Наверное, ты знаешь, что делаешь.
– Ах, как смешно, – обиделась я на брата за такой сомнительный комментарий и закатила глаза, услышав, уже из коридора, его фырканье. Снова взглянув на Кэма, я обнаружила, что он тоже ухмыляется. – Даже не думай объединиться с ним против меня.
Кэм расхохотался, и его глаза превратились в щелочки, от которых я просто растаяла.
– И не думал.
Он поставил на стол сначала свою кружку, потом мою и обнял меня. Я обвила руками его шею, плотнее прижимаясь к нему:
– Все прошло удачно.
– Прошло так, как любой разговор с Коулом в последнее время.
– То есть?
– Быстро.
Я ощутила, как плечи Кэма вздернулись под моими руками.
– Он парень. Мы любим сразу переходить к делу.
Наслаждаясь смесью удовлетворенности и волнения, я крепче прижалась к нему всем телом, ощущая, как растет его эрекция под моей ягодицей. Я легонько дотронулась губами до его губ, упиваясь заминкой в его дыхании.
– Ты сегодня утром совсем не сразу перешел к делу.
Блеск в его глазах был единственным предупреждением, и я вдруг обнаружила, что уже лежу на спине. Кэм сжал мои колени, раздвинул и улегся между ними. Я обхватила его своими длинными ногами, и он поцеловал меня, медленно и глубоко. Так мы и валялись, словно два подростка. Это было чертовски волнующе!
Когда его сильная ладонь погладила мое бедро, я, вдохнув его привычный запах, пожалела, что нам надо идти на обед. Прочитав мои мысли, Кэм приподнялся, и я не могла отказать себе в удовольствии провести пальцем по его губам. У него из всех моих знакомых мужчин и в самом деле был самый умопомрачительный рот.
Продолжая разговор, как будто этих пяти минут поцелуев не было, я прошептала:
– Я не имела в виду, что это было плохо. Я имела в виду, что это очень, очень хорошо.
– Тогда я постараюсь не сразу переходить к делу в будущем.
– Я сказал, что одобряю, но не говорил, что хочу это видеть, – проворчал брат где-то над нами.
Мы оба вскинули голову и увидели Коула, стоящего у дивана и сурово взирающего на нас – с тарелкой сэндвичей в одной руке и стаканом кока-колы в другой.
– Ну что ты делаешь? – зашипела я, отталкивая Кэма. – Мы же собираемся на обед. Испортишь себе аппетит.
– Вау, я только что заглянул в будущее, – весело сообщил Кэм, садясь.
– Что?
Он рассмеялся, покачав головой, и повернулся к Коулу:
– Я возьму штучку.
Коул протянул ему тарелку, и Кэм непринужденно взял сэндвич.
Я изумленно таращилась на эту парочку, жующую бутерброды и портящую себе аппетит.
– Господи. Теперь их двое.
Это только побудило Кэма и Коула обменяться довольными ухмылками в стиле «тайного мужского клуба». Тепло – прекрасное, расслабляющее, умиротворенное тепло – расползлось из моей груди, окутав все тело таким счастьем, какого я не испытывала никогда прежде.
Это ощущение перепугало меня до чертиков.
* * *
Всю поездку в автобусе до Стокбриджа я болтала. Кажется, даже ни разу не остановилась, чтобы вдохнуть. Коул сидел позади нас в наушниках и слушал аудиокнигу, так что полностью пропустил мой рекордный по длине монолог, обращенный к Кэму. Я излагала преимущества засекречивания наших отношений. Честно говоря, и сама не знаю, почему я хотела их скрыть.
Подозреваю, это как-то было связано с тем, что мне не хотелось, чтобы много людей знало о моем разбитом сердце, если все рухнет, о чем я, конечно, не собиралась говорить Кэму – просто болтала, болтала и болтала.
К тому времени, как мы вышли из автобуса, его, наверное, уже тошнило от звука моего голоса, но зато я прояснила свою позицию: мы молчим о наших отношениях.
– Мы с Джо теперь вместе.
Прошло десять минут, и теперь мы стояли в гостиной Элоди, а на нас глазела вся семья Николс плюс Адам, Брэден и Джосс. Это маленькое объявление Кэм сделал в ответ на вопрос Элли:
– Как дела?
Как сказала бы Джосс, меня словно пыльным мешком ударили. Я недоверчиво уставилась на Кэма:
– Ты что, ни слова не слышал из того, что я говорила в автобусе?
Он одарил меня этой своей широченной успокоительной улыбкой, которая творила с моим сердцем черт-те что.
– У меня избирательный слух, детка. – Кэм положил руку на мое бедро, подтягивая меня поближе. – Это хорошо, иначе мои мозги из ушей бы вытекли. Я и не знал, что человеческое существо способно произносить так много слов в минуту.
Я посмотрела на друзей, глядящих на нас с лукавыми ухмылками.
– Мы с Кэмом только что разошлись.
Кэм рассмеялся и еще крепче притиснул меня к своему боку.
Я зашипела, пытаясь высвободиться:
– Что ты делаешь?
– Схожусь с тобой опять.
От едва сдерживаемых смешков мои щеки покраснели. О господи, мы устроили шоу «очаровашки» перед всей честной компанией. Я взглянула на Джосс. Она, понятное дело, буквально сияла. Выиграть этот раунд было невозможно, но я могла хотя бы снизить градус очаровательности.
– Ладно, – нелюбезно буркнула я, расслабляясь в его руках.
Элоди и Кларк, которым Кэма представили всего три минуты назад, начали забрасывать его вопросами о том, каково быть графическим дизайнером, каково вырасти в Лонгниддри, о его родителях, пока я наконец не оставила его и Коула и не устроила побег вместе с Ханной. Не ощущая во взгляде Джосс особенно горячего интереса, я решила, что она просто рада за нас с Кэмом, а детали ее не волнуют. Элли же – иная история: она хотела знать абсолютно все, буравила меня взглядом, и я почти слышала телепатические приказы посмотреть на нее, поэтому я начала поглядывать на Ханну, посылая, в свою очередь, сигналы «помоги мне».
Моя маленькая спасительница вскочила:
– Мне нужно кое-что показать Джо. Наедине, – подчеркнула она, бросив на сестру взгляд, не оставляющий места для споров. Это она переняла у Элоди.
– Но…
Прежде чем Элли успела сказать еще хоть слово, мы уже вышли из гостиной и, стараясь хихикать потише, ввалились в комнату Ханны.
– Ты лучший друг на свете, – улыбнулась я.
Ханна усмехнулась в ответ и плюхнулась на кровать:
– Ты же знаешь, тебе все равно придется пройти этот инквизиторский допрос.
– Знаю. Просто считаю, что лучше позже, чем раньше.
Внезапно щеки девочки чуть покраснели.
– А он и правда сексуальный.
Смеясь, я уселась рядом с ней, ощущая, как пылает мое собственное лицо при воспоминании о сегодняшнем утре и прошлой ночи.
– Он такой.
– Я не буду спрашивать про Малкольма и все прочее, но… Я слышала, как Элли разговаривала с Джосс, и они в один голос утверждали, что Кэм не твой обычный типаж. Наверное, это неважно, если ты счастлива.
Я любила эту девочку. Искренне и глубоко.
– Сегодня я счастлива. Немного боюсь, но счастлива. Кэм убедил меня сделать что-то ради самой себя, а не ради себя и Коула. – Я припомнила гарантированную безопасность и обеспеченность, ушедшие от меня вместе с Малкольмом вчера вечером, и ощутила укол тревоги. Пытаясь избавиться от нее, я толкнула Ханну плечом: – А как там Марко?
Испустив тяжелейший вздох, Ханна повалилась на спину и уставилась в потолок, избегая моего взгляда.
– Он снова со мной разговаривает.
– Почему ты не особенно восторженно говоришь об этом?
– Потому что этот гад ведет себя, как будто ничего не было, как будто мы просто друзья. Не говоря уже о той девочке из старшего класса, которая всем рассказывает, что целовалась с ним на вечеринке в прошлые выходные. Она очень симпатичная.
– Ну, учитывая, что ты просто красавица, у тебя есть перед ней преимущество. – Ханна издала недоверчивое фырканье, и я потрепала ее по колену. – Однажды ты поглядишь в зеркало и увидишь, о чем я говорю.
– Чокнутую, которой нужно корректировать свои установки?
Я скорчила гримасу:
– Что?
– У меня были неприятности на этой неделе. Мама с папой огорчаются.
Моя болезненно застенчивая Ханна попала в неприятности?
– Что? – повторила я, не веря своим ушам.
– Учитель физкультуры написал на меня жалобу, потому что я отказалась играть в баскетбольной команде девочек против команды мальчиков. Я сказала ему, что научно доказано: мальчики сильнее и быстрее девочек, и выставлять девочек против мальчиков значит обрекать команду девочек на поражение. Он заявил, что я несправедлива к собственному полу. Я возразила, что всего-навсего реалистично подхожу к вопросу и думаю, что он намеренно выстраивает игру в пользу мальчиков. Он пожаловался на меня, и хотя директор велел ему, чтобы отныне все баскетбольные команды на уроках были смешанные, но также вызвал маму и сказал, что мне нужно корректировать свои установки.
Я заметила в ее глазах огорчение и сомнение в себе и, проглотив смешок, покачала головой:
– Что же случилось с ужасной застенчивостью?
Ханна как-то ухитрилась пожать плечами лежа:
– Я просто почувствовала, что застенчивость мне мешает.
– Из-за Марко?
– Нет, не только. Хотя у меня есть впечатление, что я для него недостаточно крута…
– Значит, он идиот.
– Я больше упустила, не вступив в дискуссионный клуб, потому что слишком стеснялась говорить вслух. А я знаю, что в диспутах выступала бы отлично.
– По-моему, мы все это знаем.
Она запустила в меня подушкой и продолжила, как будто я ничего не говорила:
– И я упустила возможность сходить на рождественский бал в этом году, потому что мы с подругами застеснялись идти без парней. А еще я написала стихотворение, которое очень много значит для меня, и хотела отправить его на районный конкурс, но не сделала этого, потому что…
– Слишком застеснялась. – Я снова потрепала ее по колену. – И что? Ты просто проснулась однажды и решила перестать стесняться?
Ханна села, и в ее глазах засветилась недетская мудрость.
– Нет. Я поцеловала мальчика, который мне по-настоящему нравится, а он меня отверг. Если я смогла справиться с этим, то уж наверняка сумею как-нибудь открыть рот перед людьми, с которыми столько лет хожу в одну школу, и сказать то, что хочу сказать.
Я медленно кивнула и ободряюще улыбнулась ей:
– Так, на всякий случай – ты самая крутая личность, какую я знаю.
– Даже круче Кэма?
Кэм, конечно, умен, образован, сексапилен и пляшет только под свою собственную дудку – что да, то да. Он так крут, что помереть не встать, но я не собиралась признавать это перед девочкой-подростком, потерявшей голову от любви, поэтому фыркнула, вставая с кровати:
– Ой да ладно, он только думает, что крут.
– Но он же и правда крутой, разве нет? – усмехнулась через плечо Ханна, открывая дверь спальни.
Я вышла вслед за ней, все мое воображаемое превосходство исчезло.
– Да. Только не говори ему, что я это сказала.
– Кому не говорить? – Внезапно передо мной будто из ниоткуда выросла Элли. Через пару секунд Элли и Джосс загнали нас с Ханной обратно в комнату.
Джосс сочувственно мне улыбнулась:
– Я пыталась ее остановить.
Я поглубже вдохнула, готовясь к худшему.
И Элли засыпала меня пулеметными очередями вопросов.
* * *
Обед прошел как нельзя лучше. Кэм показал себя благовоспитанным, любезным, умным, интересным. Я-то знала, каков он, но порадовалась, что теперь и Николсы, и Джосс, и Брэден тоже смогли это увидеть. Мне также очень понравилось, что они заметили, насколько уже сдружились Кэм и Коул.
Они сидели вместе за столом и, когда общая беседа не касалась кого-то из них, наклонялись друг к другу и тихо разговаривали о книге, которую слушал Коул. Видимо, Кэм ее и порекомендовал.
Поскольку Кэм обладал таким же, как у Адама и Брэдена, сдержанным, но ехидным чувством юмора, я не беспокоилась, смогут ли поладить эти трое. Брэден все время стрелял в меня поддразнивающими улыбочками, которые почему-то читались как «рад за тебя». Это было приятно, даже очень. Однако маленький призрак тревоги, плавающий вокруг меня и стенающий о том, что же будет, если «все это» с Кэмом развалится, только креп и набирался сил.
Сама я никогда не бывала мишенью той отвратительной жалости, которая обрушивалась на других людей, расставшихся с партнером, потому что мои чувства к ушедшим от меня парням никто не принимал всерьез – каковы бы они ни были на самом деле. Однако я знала: если Кэм уйдет, будет море тягостного сочувствия, и сомневалась, что смогу это выдержать.
Вот, пожалуйста, я уже воображаю крах наших отношений.
Мне нужно прочистить мозги.
Мы втроем шли по Лондон-роуд, и, держась за сильную, немного шершавую ладонь Кэма, прижимаясь к нему, слушая его голос, полный теплоты и нежности, я понимала, что необходимо встряхнуться. У нас все хорошо. Мы едва начали, и уже все хорошо. Я не собиралась позволять своей недоверчивости отравить эти отношения. Ни за что.
Я сжала руку Кэма, и мы вошли в наш дом. Его низкий голос эхом летал в лестничном колодце: он рассказывал о паре вакансий, которые видел в газете.
– Тебе обязательно нужно подать туда резюме, – сказала я, хмуро поглядывая на Коула, поднимавшегося впереди нас. Развязавшийся шнурок волочился за братом по ступенькам. Он же вот-вот убьется. – Коул, завяжи шнурок.
– Да мы уже почти дома, – возразил он.
– Завяжи шнурок.
Мы остановились и подождали, пока он это сделает.
– Рада? – буркнул брат, продолжив подъем.
– Когда ты так разговариваешь со мной, малыш, могу ли я не радоваться?
Я услышала, как Кэм позади меня подавил смешок, так что, когда мы достигли его площадки, я смотрела назад – потому и врезалась в Коула.
– В чем… – Я резко повернулась, чтобы посмотреть, в чем дело, – и осеклась.
Дело было в Бекке, стоящей перед дверью Кэма с большим пакетом в руке.
– Я хочу получить обратно свои вещи. – Она протянула пакет Кэму, который вышел вперед. – Вот твое барахло. Ты всегда старался много у меня не оставлять, так что там только книжка и МР3-плеер.
Ох. Стены отлично отражали ее полный обиды голосок.
Меня тут же охватило чувство вины, и я почти прижалась к Коулу, который шагнул чуть назад, ко мне, словно готовясь защищать. Он встречался с Беккой только один раз, но знал, кто она и в какой ситуации мы сейчас оказались.
Кэм спокойно забрал пакет:
– Какие вещи ты оставила?
– Тебе вообще все равно, да? – злобно спросила она. – Ты только разошелся со мной и уже идешь домой с ней. – Она указала на меня, будто на груду мусора. – Да, Малкольм просветил меня. – Бекка повернулась ко мне, сверкая глазами. – Не беспокойся, шлюха. Мы с Малкольмом помогли друг другу поднять настроение сегодня ночью. Надеюсь, это уменьшит твое чувство вины.
– Хватит! – рявкнул Кэм, делая шаг к ней. Он весь ощетинился от ярости, и Бекка оказалась достаточно умна, чтобы заткнуться. – Не смей больше говорить с ней так. Никогда. Ясно?
Ее глаза сузились.
– Просто отдай мне мои вещи.
– Я поищу дома и отошлю тебе все, что найду твоего.
– Но…
– Я все пришлю, Бекка. Разговор окончен.
С его стороны это было излишне резко, но я понимала, почему он так реагирует. Очевидно, ему не хотелось устраивать сцену на лестнице, где все слышали соседи и, увы, Коул. Наилучшим выходом казалось заставить ее уйти. Я отодвинулась с дороги, когда Бекка проходила мимо, но она остановилась и обратилась ко мне:
– Ты и дальше будешь трахаться с каждым мужиком, с которым переспала я?
– Следи за языком, – поморщилась я.
Бекка посмотрела на меня так, будто я только что выползла из-под камня.
– Ты идиотка, что ушла от Малкольма Хендри из-за него. Все знают, Кэмерон Маккейб с каждой девушкой трахается пару недель, а потом находит новую. Ты здорово продешевила. Но это твоя ошибка. – Она одарила Кэма презрительной улыбкой, плохо прикрывающей обиду. Всегда было видно, что Бекка куда больше влюблена в Кэма, чем он в нее. – А я, наоборот, подниму свой статус. – Она наклонилась ко мне с гадкой улыбочкой, предназначавшейся только для меня, и шепнула: – Позвоню-ка я, пожалуй, Малкольму.
Мы трое наблюдали ее уход в молчании, и наконец я, чуть дрожа, пошла вслед за Коулом наверх, домой. Он бросил на меня встревоженный взгляд и скрылся в своей комнате, а я отправилась на кухню и скорее почувствовала, чем услышала, что Кэм идет за мной.
Его тепло обволокло меня и успокоило дрожь в руках, когда он прижался ко мне сзади, а потом обнял за талию.
Я положила свои ладони поверх его и прислонилась к нему.
– Ты в порядке? – тихо спросил он с искренней заботой.
Я пожала плечами, не очень понимая, что именно чувствую:
– Вроде бы. Расстроилась.
– Если тебе от этого будет лучше, то знай, что я никогда ничего не обещал Бекке. У нас все было легко и несерьезно.
– У меня с Малкольмом было по-другому.
Объятия Кэма стали крепче.
– Тебя это задело? То, что она сказала про них с Малкольмом?
Я не знала. Наверное, да. Просто я не могла разобраться, почему так огорчилась: из-за того, что у меня еще оставались какие-то чувства к бывшему парню, или из-за уязвленного самолюбия.
– Это только подтвердило: то, что было между нами, – ненастоящее.
Прикосновение теплых губ Кэма к моей щеке вызвало восхитительную дрожь по позвоночнику, и я на мгновение забыла обо всем.
– Где я сегодня сплю?
Моя кожа запылала от одной мысли о предстоящей ночи.
– Моя кровать слишком мала, чтобы спать вдвоем, но я не могу оставить Коула одного. Давай я приду тебя навестить? Но остаться не смогу.
– Ну и ладно, детка, так тоже хорошо. Слушай, я обещал встретиться с Нейтом, пропустить по стаканчику. – Он отодвинулся и повернул меня лицом к себе. – Значит, увидимся у меня ближе к ночи?
– Ага. Где-нибудь в полдвенадцатого?
– Буду ждать. – Он наклонился, чтобы легонько поцеловать меня в губы, но я ладонями обхватила его подбородок, притягивая его голову ближе.
Поцелуй все углублялся, мой язык дразнил его, пальцы, чуть царапая ногтями кожу, ползли вверх по линии его подбородка и наконец сомкнулись в волосах на затылке. Я целовала Кэма, пока он не оторвался от моих губ, чтобы вздохнуть.
Не отводя от меня чуть расширенных и плоховато сфокусированных глаз, Кэм кивнул и неохотно разжал руки:
– Лучше пол-одиннадцатого.
