Глава 14
В следующую субботу все, что я старалась не чувствовать, все, что не признавала вслух, созрело и достигло критической массы.
За неделю до того Малкольм пригласил меня на вечеринку, которую устраивал сосед Бекки. Вечеринка намечалась в их квартире в Брантсфилде, и Малкольм пообещал, что ненадолго заглянет. Однако ему не хотелось чувствовать себя там вытащенной из воды рыбой, так что он чуть ли не умолял меня пойти с ним. Я не особенно горела желанием увидеть Кэма в паре с Беккой, но поскольку изменяла Малкольму в своих фантазиях, то решила, что хотя бы это для него могу сделать.
Утром той субботы я встала рано, потому что мама разбудила нас, швыряя пустые бутылки из-под джина в кухонную раковину. Я поймала ее до того, как она успела сильно испоганить кухню, залепила пластырем мелкие порезы на руках, держала ее, пока она голосила, как младенец, уткнувшись в меня, и в конце концов приняла помощь Коула в транспортировке пострадавшей до кровати. Мышцы на ее ногах таяли. Чудо, что она вообще могла ходить. Мы с Коулом перестали пытаться поставить маму на ноги, и, оглядев повреждения, я начала чувствовать себя виноватой.
Пытаясь развеять угрюмую тоску, которая всегда накатывала на меня, когда мама находила способ сообщить нам, что ее зависимость так же бесит и мучает ее саму, как и нас, я решила в кои-то веки провести субботнее утро за чтением, а Коул поспешил вниз, в квартиру Кэма. Поскольку я все еще пыталась просчитать, сможем ли мы себе позволить расходы на занятия боевыми искусствами для Коула, Кэм начал тренировать его по субботам с утра. Коул обожал каждую минуту этих занятий, и, честно говоря, я думаю, Кэм с наслаждением учил тому, чему выучился сам.
Я с головой погрузилась в переводной роман одной из моих любимых японских писательниц, когда раздался звонок в дверь.
Это был Джейми, друг Коула.
Как только я открыла дверь, невысокий, немного пухловатый мальчик сделался свекольно-красным. Я прикусила губу, чтобы не улыбнуться.
– Привет, Джейми.
– Привет, Джо, – выпалил он, глядя куда угодно, только не мне в лицо. – А Коул дома? Мы должны были встретиться на улице пятнадцать минут назад.
Очевидно, Коул потерял счет времени. Я подавила раздраженный вздох – меня прервали на самом интересном месте книги – и вышла из квартиры, тихонько закрыв за собой дверь.
– Давай я тебя к нему отведу.
Я постучала в дверь Кэма, и он крикнул мне заходить. Я оставила Джейми ждать снаружи и вошла в квартиру, найдя Кэма и Коула стоящими по центру гостиной рядом с матом. Вся мебель была раздвинута по стенам и углам. Братишка улыбался во весь рот, пот струился по его шее, оставляя мокрые пятна на футболке.
Кэм был в футболке и беговых шортах, которые и так вполне можно было носить.
– Ты ничего не забыл? – спросила я Коула, подняв бровь.
Он тут же нахмурился:
– Нет.
– Скажи это одному парню у двери Кэма.
– Ой, блин… – Он запнулся. – Я забыл про Джейми.
– Он ждет.
Коул поспешно схватил свои носки и кроссовки:
– Спасибо за занятие, Кэм.
– Без проблем, приятель.
– Ты лучше вымойся и переоденься, прежде чем идти на улицу! – крикнула я вслед брату, исчезнувшему в коридоре. – И пиши мне, чтобы я знала, что ты делаешь… – Услышав хлопок Кэмовой входной двери, я закрыла рот и повернулась к Кэму: – Да чего я беспокоюсь?
Он одарил меня кривой улыбочкой – четвертой из моих любимых, идущей после поднятых уголков губ, – и поманил пальцем.
– Хочешь начать с того места, где он закончил?
Я немедленно отступила, качая головой:
– Сомневаюсь.
– Да брось. – Он внезапно посерьезнел. – Я видел, как некоторые клиенты ведут себя с тобой, и Джосс сказала, что не единожды ей приходилось тебя спасать от чрезмерно пылких ухажеров. Дзюдо поможет тебе научиться справляться с особенно настырными.
Я полагала, что было бы весьма неплохо уметь самой справляться с агрессивными козлами, вместо того чтобы обращаться за защитой к друзьям. Но тренироваться с Кэмом? Нет, это только подбавит масла в огонь.
– Нет, спасибо.
Кэм вздохнул, но сдался:
– Ладно. Хочешь чашку чая?
Я кивнула и прошла за ним на кухню, стараясь, но не слишком, сосредоточить взгляд на чем угодно, кроме его мускулистых плеч и упругой задницы.
Стоя у кухонной стойки, я уплыла в мысли о предстоящем вечере, пока Кэм готовил чай и кофе, и вдруг краем глаза уловила какое-то движение. Я взглянула на движущееся нечто в мою сторону, и меня чуть сердечный приступ не хватил при виде паука, повисшего на кухонных шторах.
– О господи! – взвизгнула я, отпрыгивая от него.
Ком ужаса в моем горле был размером с Канаду.
– Что… что?
Кэм развернулся и пристально уставился на меня.
Я круглыми от ужаса глазами взирала на паука:
– Избавься от него, иначе я и шевельнуться не смогу.
Я не шутила. Я буквально заледенела от страха. Не знаю, откуда взялась моя арахнофобия, но она была достаточно сильной, чтобы тратиться на паучиные репелленты, воткнутые в розетки по всей нашей квартире. Тем не менее изредка пауки появлялись, но с ними всегда имел дело Коул.
Кэм переводил взгляд с меня на паука. Я увидела, как зарождающаяся улыбка изогнула уголки его губ.
– Даже не думай ржать. Это не смешно.
Его глаза смягчились. Видимо, он наконец осознал степень моего ужаса.
– Ладно. Отставить панику. Я от него избавлюсь. – Он протянул руку к шкафу и вытащил сковородку.
Я сердито зыркнула на него:
– Что ты делаешь? Не убивай его!
Кэм замер, ошарашенно склонив голову набок и уставясь на меня:
– Почему ты не хочешь, чтобы я его убивал? Я думал, ты его боишься.
– Я его панически боюсь, – поправила я. – Но что можно сказать о человечестве как виде, если мы будем убивать животных только потому, что их боимся?
«Ничего хорошего, вот что».
Роскошные глаза Кэма потеплели еще больше, и я обнаружила, что растворяюсь в его взгляде, забыв о страхе.
– Что? – прошептала я, ощущая, как что-то поднимается в груди оттого, как он смотрит на меня, – никто и никогда на меня так не смотрел.
Он покачал головой:
– Ничего. Ты просто… Ничего.
– Кэм?
– Мм-хмм?
– Паук.
Он быстро моргнул и пронзил паука суровым взглядом:
– Точно. – Он снял со сковородки крышку. – Я не буду его убивать. Мне просто надо его куда-то посадить.
Пока он спасал паука от меня, а меня от паука, я забилась в угол, боясь, что Кэму не удастся двигаться достаточно быстро и паук как-нибудь бросится через всю кухню на меня. Но оказалось, причин для страха у меня не было. Кэм в рекордное время загнал паука в сковородку, и я с растущим облегчением пронаблюдала, как он просовывает членистоногое в кухонное окно и оставляет снаружи.
– Спасибо, – выдохнула я.
Кэм не ответил. Он аккуратно закрыл окно, поставил сковородку рядом с раковиной и, развернувшись, посмотрел на меня.
Внезапно воздух между нами наполнился электричеством, как всегда получалось, когда мы работали бок о бок в баре. Мне стоило запредельных сил следить, чтобы эти моменты бывали только там, а в реальном мире имитировать обыкновенное общение.
Сейчас притворство уже не прокатит.
Я затаила дыхание от настойчивости во взгляде Кэма, медленно подходящего ко мне. Когда он приблизился на расстояние, которое в обществе считается приемлемым для друзей, я уже собралась спросить его о чем-нибудь, задержать, но тут мои груди уперлись ему в грудь, и слова не успели вылететь изо рта, втянувшись внутрь вместе со всем воздухом мира. От нежного прикосновения его ладоней к моим плечам, от знакомого и опьяняющего запаха лосьона после бритья и жара его тела я вся обмякла и затомилась.
Я была не в силах поднять на него глаза и поэтому смотрела ему в горло, когда он наклонился и запечатлел нежнейший поцелуй на моем лбу. Страстное желание, вырастающее из самых глубин, чуть не разорвало мне грудь, и я припала к Кэму, наслаждаясь восхитительными мурашками, бегущими по моей коже от его губ. Потом он прижался к моему лбу своим. Я закрыла глаза, он тоже – и мы замерли, едва дыша и вместе с воздухом впитывая друг друга.
Меня переполняла нестерпимая жажда, только усиливающаяся от взаимности.
– Кэм, – прошептала я, желая, чтобы он отодвинулся и одновременно никогда не уходил.
Он застонал и мягко скользнул своим лбом по моему, его нос задел мою щеку, прошелся от скулы до подбородка и уткнулся мне в шею.
Я задержала дыхание, выжидая. Его горячие губы коснулись кожи – раз, другой.
А потом я ощутила влажное эротическое касание языка и вся содрогнулась, прижимаясь к нему. Мои соски проступили под тонкой футболкой, умоляя его двигаться дальше.
Внезапный пронзительный звонок вдребезги разнес пространство между нами, и я отпрянула, приходя в чувство. Кэм выругался, стиснув зубы так, что я испугалась – не раскрошились бы. Он потянулся за телефоном на стойке рядом с нами и побледнел, увидев, кто звонит, потом бросил на меня короткий непонятный взгляд.
– Бекка, – мрачно сообщил он.
Я сглотнула, не веря, что позволила ему коснуться меня, что еще пара секунд – и мы бы причинили боль двум людям, которые не заслуживали такого. И более того, я поразилась, насколько безразлично мне это было в тот момент – до какого же эгоцентризма довела меня жажда Кэма.
Это никуда не годится.
Кому-то другому я бы сказала, что пришло время увеличить дистанцию между нами. Но Кэм… Он был нужен мне.
– Я лучше пойду. Через пару часов за мной заедет Малкольм.
Я одернула футболку и покрепче затянула ленту, стягивающую волосы в хвост. Взглянуть Кэму в глаза я не могла.
– Значит, мы и дальше будем притворяться, что между нами ничего нет?
Я рывком выпрямилась и закаменела от его прямоты, подняла глаза – и вздрогнула от яростной боли в его глазах.
«Вот дерьмо!»
Я не могла потерять дружбу Кэма. Она была лучшим из всего, что случалось со мной с рождения Коула.
– Кэм, пожалуйста, не надо. Я с Малкольмом, а ты с Беккой.
Он открыл рот для ответа, но я сбежала, пока не пришлось слушать то, что он собирается сказать.
* * *
Весь день я чувствовала себя так, будто меня вот-вот стошнит. Я едва могла чем-то заниматься, отвлеклась только на ответную эсэмэску Коулу, сообщившему, что он останется ночевать у Джейми. На вечеринку я оделась непривычно неофициально: в обтягивающую мини-юбку и футболку с принтом от «Топшоп». Я дополнила их высокими сапогами на теплой подкладке, чтобы не мерзли ноги, и темной шубкой из искусственного меха, которую добыла на распродаже и обычно надевала с чем-то более парадным.
Сегодня я была не в настроении блистать. Мне хотелось комфорта и молодежности. Я хотела побыть собой хоть капельку. Меня била дрожь все время, пока я одевалась, гадая, чем сейчас занят Кэм и станет ли он теперь со мной вообще разговаривать. Я до сих пор ощущала его жаркие губы на шее. Их отпечаток горел, а там, где моей кожи коснулся его язык, чуть щекотало. Почему он хотел, чтобы мы пошли навстречу нашему влечению, когда оба связаны отношениями с другими людьми?
Он что, хочет бросить Бекку? Хочет, чтобы я ушла от Малкольма?
И самый главный вопрос – а смогла бы я?
Смогла бы вот так запросто уйти от человека, который привязан ко мне, который способен обеспечить мне безопасность и уверенность в завтрашнем дне? Смогла бы рискнуть всем этим ради Кэма? Допустим, да. Но что бы случилось, если бы вдруг выяснилось, что между нами только физическое влечение? Никаких чувств, только короткие искры.
Мой ум кипел от перегрузки.
Малкольм ждал меня у дома, рядом с такси, и я чуть не встала намертво в дверях: настолько странное выражение появилось на его лице при виде моего наряда. Завершив осмотр, мой спутник скупо улыбнулся и быстро поцеловал меня в губы.
– Что такое? – хмуро спросила я, почуяв, что что-то не так, и не радуясь этому.
Мой желудок и без того уже бурлил от предстоящей встречи с Кэмом, и мне совершенно не хотелось волноваться еще и по поводу Малкольма.
Малкольм помог мне сесть в такси и, когда машина тронулась, неторопливо оглядел мои ноги, прежде чем вернуться к лицу.
– Ты сегодня выглядишь очень юной.
Я осмотрела свой наряд и поджала губы. Сегодня я выглядела на свой возраст. Я выглядела собой.
– Тебе не нравится, – тихо сказала я.
Он хмыкнул:
– Дорогая, ты выглядишь адски сексуально, но как юная дикарка рядом со старым брюзгой.
Что-то в его голосе заставило меня посмотреть ему в глаза, и я поймала в них проблески беспокойства. Малкольм казался встревоженным. Лицо Кэма, склоненное надо мной, вспыхнуло у меня перед внутренним взором, и чувство вины накатило сокрушительной волной.
– Ты не старый брюзга. Ты мой сексуальный брюзга.
Его плечи чуть расслабились.
– Ну, раз ты так думаешь…
– Я больше не буду это надевать.
– Хорошо, – мурлыкнул он, наклоняясь, чтобы поцеловать меня в щеку. – Я предпочитаю тебя в платьях, которые мы покупали. В них ты выглядишь старше, глубже, утонченнее.
Раньше такое замечание ничем не зацепило бы меня, но сегодня он попал по больному. Я изобразила улыбку и позволила Малкольму сжать мою руку, чудовищно жалея, что я не осталась дома с хорошей книжкой.
Когда мы приехали к дому Бекки, мой желудок уже бушевал по полной, и я вдохнула сквозь зубы, чтобы сдержать тошноту. Малкольм резко развернулся ко мне, хмуря брови:
– С тобой все в порядке?
– Знаешь, я что-то неважно себя чувствую, – соврала я. – Наверное, какой-нибудь вирус подцепила.
– Хочешь уехать?
«ДА, ДА, ДА!»
– Нет. – Я кивком указала на бутылку вина в его руке: – Давай, по крайней мере, поднимемся и выпьем.
К нашему приезду вечеринка уже была в полном разгаре. Огромная квартира имела не слишком уютный вид «давно-пора-покрасить-отмыть-и-прибраться», которым отличались многие старые студенческие жилища в Эдинбурге. Бекке, похоже, не было дела до беспорядка, потертых ковров, облезлой мебели и желтеющих стен, как и гостям. Ее картины занимали почти все пространство, и это ее приятелей, видимо, тоже не па рило.
Признаюсь, мне все эти полосы, пятна и цветовое буйство немного резали глаза, так что приходилось довольно часто моргать. Они напоминали бессмысленные картинки, в которые надо долго и пристально всматриваться, чтобы проявилось настоящее изображение.
– Мэл, Джо! – воскликнула Бекка, как только мы вошли в большую открытую гостиную.
Она пронеслась мимо своих друзей и повисла на шее Малкольма. Потом, отодвинувшись, захлопала в ладоши, как маленькая девочка:
– Ты принес хорошего вина.
– Ага, – ухмыльнулся Малкольм, вручая ей бутылку.
Я осторожно разглядывала Бекку, анализируя, как не делала никогда прежде. Вот она стоит передо мной, мило и приветливо улыбаясь, в ее умных глазах пляшут искорки. Что в ней такого, чтобы человек вроде Кэма ею увлекся? Внезапно все положительные качества Бекки сделались для меня неприятно выпуклыми, а зависть и ревность, которую они пробудили, вызвали убийственное отвращение к самой себе.
Взгляд Бекки скользнул по моему наряду, и она широко улыбнулась:
– Джо, ты выглядишь потрясающе!
– Спасибо, – тихо ответила я, чувствуя себя преступной, как сам грех, за то, что чуть не… ну… за то, что мы с Кэмом чуть не натворили.
– Кэм! – Она развернулась и помахала в толпу: – Иди поздоровайся.
Я ощутила, как бешено забилась жилка на шее, когда Кэм подошел к нам. Вероятно, мне не удалось полностью скрыть свою реакцию, потому что Малкольм обвил рукой мою талию, прижимая меня к себе. Он наклонился и шепнул мне в ухо:
– Что с тобой такое? Ты вся напряжена.
Ой, блин! Вот черт! Я выдала себя. Вдохнув поглубже, я повернулась к нему, решив, что лучше разыграть беспокойство, не расстроился ли он.
– Мне не надо было так одеваться.
Малкольм скорчил рожу и ласково коснулся моей щеки:
– Не волнуйся. Я бы ни за что не сказал ничего такого, если бы думал, что тебе это будет неприятно. Ты выглядишь прекрасно. Ты всегда прекрасна.
Глядя в его добрые глаза, я почувствовала себя еще хуже и решила порадовать его, пусть даже ценой собственного самоуважения:
– Не люблю тебя огорчать.
Глаза Малкольма потеплели – на самом деле лучше сказать, загорелись, – и он крепче прижал меня к себе:
– Ты и не огорчила. Но я с удовольствием тебя раздену, попозже.
Больше чем когда-либо я ощущала, что задыхаюсь от собственной лжи. Я создала этот образ, полагая, что Малкольм хочет, чтобы я была такой, – и я стала такой, какой он хотел.
Иными словами, я перестала быть собой. И хотя от этой мысли на меня навалилась невыносимая тоска, я фальшиво хихикнула, и Малкольм ухмыльнулся в ответ.
– Эй, алло, – фыркнула Бекка, и мы оба вздернули головы, глядя на них с Кэмом. – Нужна комната?
Глаза Кэма буравили меня с едва скрываемой яростью, его лицо закаменело от неловкости и досады. Я ощутила этот взгляд, как удар в живот, и обнаружила, что хочу отодвинуться от Малкольма и пасть на колени, моля прощения у Кэма.
Или бежать со всех ног от обоих.
Иными словами, в голове у меня был полный раскардаш.
К моему облегчению, Бекка отвлекла Кэма, позвав его встречать других гостей. Я осталась с Малкольмом и своими попытками заверить его, что со мной все в порядке – и с нами все в порядке. Я смеялась его шуткам, нежно прижималась к нему и сосредоточилась на нем полностью, даже когда мы попали в группу гостей, болтающих с Кэмом и Беккой.
И, ощущая на себе жаркий взгляд Кэма, я посвящала все свое внимание Малкольму.
Час спустя я уже совершенно вымоталась от этих усилий и, извинившись, направилась в уборную в коридоре возле парадного входа. Я вошла и только стала закрывать за собой дверь, как вдруг ее с силой распахнули. Я в изумлении отшатнулась, а внутрь быстро шагнул Кэм. Он захлопнул и запер дверь, затем повернулся ко мне.
Я пожалела, что не надела каблуки. В сапогах на плоской подошве я была всего десять футов пять дюймов, а Кэм на пару дюймов выше. Не такая уж большая разница, но он весь состоял из сплошных мускулов, а ведомый клокочущей яростью, возвышался надо мной чуть ли не на целый фут.
Вся дрожа, я неверной рукой указала на дверь:
– Что ты делаешь? Тебя могли увидеть.
Его синие глаза полыхнули на меня ледяным огнем.
– Малкольм, ты имеешь в виду.
– Или Бекка, – напомнила я сквозь стиснутые зубы. – Помнишь такую? Твою девушку?
Кэм ничего не ответил, и я вздрогнула, когда его взгляд медленно прошелся вниз, а затем вверх по моему телу. По мне побежали мурашки. Наши глаза встретились, и он ухмыльнулся уголком губ:
– Ты сегодня выглядишь отпадно. Я никогда не видел тебя такой.
Мы продолжали молча таращиться друг на друга, и я ощутила, как мое сердце начинает разгоняться, а дыхание ускоряется. Мне надо выбираться отсюда, пока я не сотворила какую-нибудь неимоверную глупость. Надеясь, что выгляжу достаточно решительной и злой, я сократила расстояние между нами:
– Выпусти меня отсюда, Кэмерон.
Он поднял руки, сдаваясь, и отступил в сторону, но, едва потянувшись к защелке, я обнаружила, что его тело прижимает меня к двери, а ладони сдавливают мою голову, лишая свободы движений.
– Ч-ч?..
– Тихо. – Его дыхание прошелестело по моим губам, и он опустил руки, обхватывая мою талию. – Ты тоже это чувствуешь. С того самого вечера, когда мы встретились.
Я не могла найти свой голос, заблудившийся между восторгом оттого, что не я одна ощущала это с самого начала, и тревогой, что мы делаем ужасные вещи и нас поймают. Я нервно облизнула губы.
Он принял это за приглашение.
Мой приоткрывшийся для вздоха рот оказался запечатан его губами, его язык скользнул по моему. Щетина оцарапала мне лицо, когда Кэм углубил поцелуй, тем временем его правая рука прошлась вверх по моему боку и ребрам и остановилась на груди. Большой палец неторопливо обвел мою грудь снизу. Моя кожа тут же запылала, и я потянулась к нему, обвивая руками его шею, притягивая его ближе. Я стонала ему в рот, мое сердце колотилось, все чувства были на пределе. Вкус кофе на его языке, аромат его кожи, его тепло и сила… Я была полностью поглощена им – и хотела большего.
Я забыла, где мы.
Кто мы.
Все, что мне было важно, – поглубже погрузиться в Кэма.
Мы сжимали друг друга почти до боли, наш поцелуй был жадным, влажным, отчаянным.
«Правильным».
Кэм застонал. Вибрация, эхом отдавшись в моей груди, устремилась вниз, к промежности, и мое тело изогнулось под ним. Он уловил посыл и прижался еще сильнее, его эрегированный член уперся мне в низ живота, а ноги шире раздвинули мои. Я всхлипнула от неконтролируемого желания, и Кэм отодвинулся, глядя на мои припухшие губы. Я еще никогда не видела мужчину в таком сексуальном угаре, и между ног у меня все сжалось от осознания моей власти над ним. Трусики промокли – мое тело было готово принять его.
Кэм прикусил мою нижнюю губу и лизнул ее.
– Я миллион раз представлял себе эти губы, – хрипло шепнул он и снова припал к моему рту.
Объятие получилось даже более бесконтрольным, чем предыдущее, и, ощутив горячую ладонь на внутренней стороне бедра, я ушла глубже в поцелуй, побуждая Кэма следовать дальше. Когда я почувствовала его пальцы под бельем, я чуть не взорвалась. Они мучительно медленно скользнули внутрь меня. Я закричала под его губами и рывком двинула бедра навстречу его руке.
Кэм оторвался от моих губ и, тяжело дыша, уткнулся мне в шею:
– Если мы не остановимся, я трахну тебя прямо здесь.
Эти слова стали для меня холодным душем, и я вздрогнула под ледяным ударом вины и стыда, каких никогда не испытывала прежде. Кэм поднял голову и посмотрел на меня.
Медленно, по мере того как до него доходило то, что он видит на моем лице, сексуальный туман в его глазах рассеивался, и я ощутила, как его пальцы покинули мое тело.
– Джо…
Я покачала головой и надавила на его плечи, стараясь удержать слезы.
– Так же нельзя. Что мы делаем?
На скулах Кэма заиграли желваки, и он резко выпустил меня – только чтобы схватить за плечи. Его лицо исказилось от какого-то непонятного мне чувства.
– Я расхожусь с Беккой. Сегодня.
«Сегодня? Сейчас?»
Кровь зашумела у меня в ушах от надвигающейся паники, когда я поняла, что он на самом деле имеет в виду…
– Я все знаю. Я знаю, это мерзко. Но я не могу так больше. Я не из тех парней, которые обманывают своих девушек. И я не могу дальше трахать свою девушку, все время желая, чтобы на ее месте оказалась другая.
Восторг и ужас владели мной в равной мере.
– Кэм, я…
– Ты хочешь этого. Я знаю, что хочешь. – Он прижался лбом к моему, и я закрыла глаза, впитывая его запах. – Ты уйдешь от Малкольма?
Я вся напряглась и поняла, что Кэм почувствовал это, потому что его хватка на моих плечах стала крепче.
– Джоанна?
По правде говоря, я не знала ответа на этот вопрос. Уход от Малкольма задевал не только меня – он влиял также на Коула и наше будущее.
– Ты хочешь сказать, что собираешься остаться с этим парнем? – резко спросил Кэм, чуть встряхивая меня. – Ты собираешься провести остаток своей жизни, стоя рядом с ним на вечеринках, заходясь этим чертовым идиотским фальшивым хихиканьем, глазами противореча рту всякий раз, как он открывается?
Он отодвинулся, и я с трудом сдержала дрожь, такое отвращение читалось в его глазах.
– Эта девица, которой ты была там, снаружи, не Джо. Я не знаю, кто она, но эта коза меня бесит. Она фальшива, жеманна и глупа, это долбаная тупая телка. Она не ты.
Мы стояли молча, неровно и громко дыша, и старались утихомирить напряжение между нами. У меня, задетой его словами, но при этом согласной с ними, ум за разум заходил, когда я пыталась определиться, что мне делать, что из этого выйдет, что правильно, а что нет.
Я слишком долго медлила с ответом.
Кэм отпустил меня, и я вздрогнула, мгновенно замерзнув. От взгляда, которым он меня смерил, мне захотелось умереть на месте.
Не сказав больше ни слова, он протянул руку мимо меня, отпер защелку, и я обнаружила, что меня бесцеремонно отодвинули в сторону, а сам Кэм, распахнув дверь, исчез где-то в гуще вечеринки.
Слезы сдавили мне горло, но я, стиснув кулаки, не позволила им дойти до глаз. Я смогу справиться с этим, не распуская нюни. Я знаю, что смогу.
Проковыляв на дрожащих ногах до раковины, я тяжело оперлась на нее, чтобы посмотреть на свое отражение, и ахнула в ужасе. Мои щеки покраснели, глаза горели, а юбка все еще немного задиралась там, где Кэм запускал руку мне между ног. Я снова ахнула, вспомнив его пальцы внутри себя, и так вцепилась в раковину, что суставы побелели. Мои соски торчали сквозь футболку, а щеки по-прежнему алели.
Нужно взять себя в руки, иначе все узнают, чем я тут занималась.
Я дала себе десять минут, а вернувшись к Малкольму, краем глаза увидела Кэма, прокладывающего себе путь сквозь толпу к выходу. Вскоре громко хлопнула парадная дверь.
– Ты в порядке? – От голоса Малкольма у меня закружилась голова.
– Да он подонок! – внезапно послышался голос Бекки сквозь гул музыки и голосов.
Мы с Малкольмом обернулись, ища ее. Она рыдала в углу, друзья ее утешали.
– Как думаешь, он ее бросил? – шепнул Малкольм мне в ухо. – Пока ты была в туалете, они тут ссорились.
Я не могла поднять на него глаз от стыда за то, что знаю ответ слишком хорошо.
– Похоже.
– Ты в порядке? – повторил он.
– Что-то мне не по себе на этой вечеринке, – пожала плечами я.
– Угу, и Бекка, кажется, вот-вот сдуется и всех погонит, – вздохнул он. – Будет ужасно, если мы сбежим?
Я слабо улыбнулась:
– Будет прекрасно.
Он подержал мне шубку и через две секунды уволок из квартиры. Не говоря ни слова, мы прошли по Лимингтон-террас к повороту с главной дороги на Брантсфилд-плейс и стали ждать свободное такси. Нам не везло, и Малкольм вытащил телефон.
– Я сейчас вызову. Мы заедем ко мне, да?
Я представила, как еду к нему, как он ведет меня к себе в спальню, медленно раздевает и толкает на кровать…
Эта картина оставила меня совершенно равнодушной.
Только еще больше затошнило от чувства вины.
Как будто я обманывала…
Малкольм только приложил телефон к уху, как вдруг я, неожиданно для себя, выпалила:
– Стой!
Застигнутый врасплох, Малкольм тут же опустил телефон и сбросил звонок. Он всмотрелся в мое лицо, и от увиденного его губы плотно сжались. Чуть помедлив, он спросил:
– Что происходит?
Моя практичность разбежалась и прыгнула вниз с ближайшей скалы, а за меня ответили чувства:
– Я не могу ехать к тебе.
И тут он поразил меня до глубины души:
– Из-за Кэма.
После стольких усилий подавить слезы я ощутила, как они неотвратимо подступают.
– Мне так жаль, прости меня.
Малкольм тяжело вздохнул, и я увидела боль в его глазах, изучающих мое лицо.
– Ты мне правда очень дорога, Джо.
– Ты мне тоже.
– Я вижу, как он смотрит на тебя. Как ты смотришь на него. Я знал, что-то происходит…
– Прости, мне так жаль.
Он покачал головой, выставляя ладонь и останавливая меня:
– Не нужно.
– Я себя ужасно чувствую.
– Я это вижу.
– Я никогда с ним не спала.
Его челюсть затвердела, потом расслабилась, и он смог ответить:
– Я знаю. Ты не такая.
Трясущимися пальцами я задрала рукав шубки и расстегнула часы «Омега», которые Малкольм подарил мне на Рождество. Он не шевельнулся, чтобы взять их, тогда я подняла его руку, вложила часы в ладонь и сомкнула его пальцы:
– Спасибо тебе за все, Малкольм.
Когда он оторвал взгляд от часов, жгучая боль пронзила мою грудь при виде уныния в его глазах.
– Он просто мальчишка, который не знает, какой невероятный подарок получает в виде тебя, и когда он уйдет, когда совершит ошибку, бросив тебя, я надеюсь, ты вернешься ко мне. – Малкольм шагнул ближе, и я застыла, когда он наклонился, чтобы нежно поцеловать мои холодные губы. – Мы могли бы быть по-настоящему счастливы.
Я не дышала, пока он не отодвинулся от меня, поднимая руку, потом обернулась и увидела, что он подзывает такси. Машина сделала полный разворот и подъехала к обочине. Малкольм открыл мне дверь:
– Я буду ждать, когда он уйдет от тебя.
Я оставила его на улице, и такси повезло меня на Лондон-роуд.
Я порвала с Малкольмом.
О господи.
На сердце было тяжело, меня грызли вина и сожаление. Я опасалась, что поступила неправильно. Однако все превозмогало отчаянное желание найти Кэма, сказать ему, что я чувствовала то же, что и он. Впервые уж не помню за сколько лет я шла к тому, чего желала всем сердцем. Возможно, завтра я буду раскаиваться в этом решении, но сегодня просто хотела ощутить вкус чего-то хорошего и чистого, настоящего – хоть раз в жизни.
Я чуть ли не швырнула деньги таксисту и бросилась в дом, поспешно взбежала по лестнице, не заботясь о том, чтобы сапоги не гремели по бетону. Поворачивая на последний пролет к его площадке, я услышала, как открывается дверь. Я одолела разделяющие нас ступеньки, и вот Кэм передо мной – стоит босой в дверях своей квартиры и ждет.
Ошеломленная тем, что моя грудь чуть не разорвалась под натиском чувств от одного его вида, я сделала маленький шажок вперед.
Кэм молча смотрел на меня. Каждый дюйм его тела казался напряженным до боли.
– Кэм…
Мои слова словно вихрь подхватил, когда его рука охва тила мое запястье и резко дернула, а губы обрушились на мои. Я тут же обвила его шею, запустила пальцы в волосы на затылке – и неистово лизала, сосала и захватывала его язык своим. Наш поцелуй был таким всепоглощающим, что я даже не заметила, как оказалась в его квартире, пока за нами не захлопнулась дверь.
Кэм прервал поцелуй и отодвинулся, стаскивая с моих плеч шубку. Я позволила ей упасть на пол, хмелея от ощущений – мои груди налились, кожу словно огнем жгло, и я в который раз с удивлением поняла, что уже совершенно готова от одного лишь поцелуя и предвкушения.
– Кэм, – прошептала я, отчаянно нуждаясь в том, чтобы хоть какая-то часть меня все время касалась его, поэтому просунула руку под его футболку и ощутила под ладонью шелковистую, плотную, горячую кожу. – Я разошлась с ним.
Он, кивнув, обнял меня за талию и рывком притянул к себе. Мой бюст восхитительно скользнул по его груди, и я содрогнулась, а Кэм улыбнулся, полностью осознавая свою власть надо мной. В ответ на такое самодовольство моя рука огладила кубики на его животе сверху вниз, выползла из-под футболки и не остановилась в своем движении. Кэм втянул воздух, когда я потерла его сквозь джинсы, и щеки его порозовели.
– Я понял, детка, – простонал он. – Иначе бы тебя здесь не было.
– Мы правда это делаем? – прошептала я в его губы.
Он сдавил мою талию, и я заглянула в его глаза, почти черные от обжигающего жара.
– Мы правда это делаем. Отступления не будет. – Губы Кэма прошлись по моей щеке и остановились возле уха. – Я собираюсь так крепко тебя трахнуть, так глубоко погрузиться, чтобы ты никогда не смогла выбросить меня из головы и жизни. Никогда.
От этих слов мурашки разбежались по всему моему телу.
Я потянулась к его губам. Он безумно нравился мне и на вкус, и на ощупь, нравилось, как он целуется. Я надеялась, что и трахается он обалденно. Я сильно втянула ртом его язык, и Кэм вздрогнул, подстегнув меня своим рычанием, пока оно не перешло в самые возбуждающие и непристойные поцелуи в моей жизни.
Моя спина впечаталась в стену – и Кэм вжал меня в нее еще крепче.
– Не могу больше ждать, – беззвучно признался он.
Я покачала головой, тяжело дыша под его грудью, и так же молча ответила, что тоже не могу больше ждать.
Его горячие жесткие ладони огладили мои бедра, задирая юбку до пояса. С почти животным рыком Кэм ухватил мои трусики и дернул – звук рвущейся ткани и внезапное дуновение воздуха между ног взвинтили напряжение между нами до точки воспламенения.
Он просто разорвал на мне трусы! Вот черт!
Это заводило уже всерьез.
Я думала, что буду чувствовать себя неловко и неуютно, стоя в коридоре с задранной до талии юбкой и выставленной напоказ перед ним самой интимной частью тела. Однако ничего подобного.
Все, что я ощущала, – это острое, неутолимое желание.
Наши рты встретились, кусая, облизывая, посасывая, и мы оба потянулись к застежке джинсов Кэма. Он сдернул их вместе с трусами-боксерами до щиколоток, высвобождая член, и достал из заднего кармана бумажник. Когда он вытащил презерватив и натянул его, я ахнула. Длинные мне попадались и раньше, а вот толщина…
– О-ой, – выдохнула я, ощущая, как струйка между ног еще сильнее разжигает мое и без того невероятное возбуждение.
– О, спасибо.
Кэм сверкнул горделивой ухмылкой, от которой я расхохоталась, – и смех закончился резким вздохом, когда он схватил мои ноги, раздвинул их и вонзился в меня.
– Кэм! – взвизгнула я восторженно, ошеломленная его пульсирующим жаром.
Все чувства и мысли, все внимание сошлись на ощущении его плотного присутствия внутри меня, и я едва дышала, пока мое тело старалось привыкнуть к этому и расслабиться. Каждый мой нерв пылал, и крошечное движение навстречу друг другу вызвало скачок восхитительного напряжения, которого тут же захотелось больше.
Кэм, однако, не шевелился во мне. Он тяжело дышал, как будто пытался хоть немного взять себя в руки. Мое тело не собиралось ждать, оно хотело еще и прямо сейчас. Я двинула бедра вперед, и хватка Кэма на моих ляжках стала почти болезненной.
– Погоди, – хрипло выдохнул он. – Дай мне минутку. Я сто лет этого хочу, и тебя так обалденно держать в руках. Просто дай мне минутку собраться. – От такого эротического признания мои внутренние мышцы сжались вокруг его члена, и Кэм резко вздохнул, изумленно откинув голову. Наши взгляды встретились. – Детка, сделай так еще раз, и я не удержусь.
Я тряхнула головой, пальцами впиваясь в мышцы его спины:
– Ну и ладно. Просто двигайся, пожалуйста, только двигайся. Мне это нужно, ты мне нужен.
Его самоконтроль разлетелся вдребезги.
Он задрал мои ноги выше, и я обхватила ими его спину, принимая его власть. Крепко прижимаясь к Кэму, я тяжело дышала от возбуждения, а он вдавливал меня в стену, глубоко и мощно входя в меня, скользя взад-вперед в моем потайном канале. Влажные шлепки плоти о плоть подхлестывали нас, торопя к кульминации.
Я ощутила, как его палец нажал мне на клитор, – и взорвалась. Мой крик восторга вызвал такой же у Кэма. Он откинул голову, глядя мне в глаза, весь напрягся и испустил гортанный рык, содрогаясь в оргазме, пока мои внутренние мышцы пульсировали вокруг его члена.
Кэм уронил голову мне на плечо, уткнувшись в него губами. Мы так и стояли, грудь к груди, я по-прежнему сжимала его в объятиях. Потом он повернул голову и поцеловал меня в шею.
– Знаешь, сколько раз я воображал, как эти твои умопомрачительные ноги обвиваются вокруг меня, когда я тебя трахаю?
Я покачала головой, еще недостаточно придя в себя, чтобы говорить.
– Каждый день. И все мои фантазии оказались хуже реальности.
Я чуть улыбнулась, когда он поднял голову, чтобы поцеловать меня. Кэм попытался выйти из меня, но я потянулась за его губами, а мои руки, удерживая его, скользнули по спине к затылку. Я целовала его с жаром, который не мог не наводить на мысль, что мне этого мало. Потом, откинувшись, я заглянула в его прекрасные глаза. Во мне завелся кто-то капризный и слегка порочный: я опять хотела Кэма, хотела такого же непристойного, грубого и жесткого секса, какой только что получила.
– Знаешь, сколько раз за последние пару недель я лежала в постели и ласкала себя, думая о тебе?
Дыхание Кэма дало сбой, и я почувствовала, как его член во мне шевельнулся.
– Боже, – выдохнул он, широко раскрывая глаза. – Скажи еще что-нибудь, и ты завтра ходить не сможешь.
Я улыбнулась, глядя ему в глаза и снова сжимая его член своими внутренними мышцами.
– План именно таков.
