Глава 21. Я люблю тебя
Он держал меня за руки в промерзшей машине. Изо рта у нас вырывались облачка пара, но никому не хотелось покидать безопасное, укромное пространство салона. И вот небеса озарились первыми лучами утреннего солнца. По мостовой стелился туман, и мир представал зыбким и призрачным. Я хотела, чтобы все оказалось сном, от которого мне никогда не проснуться, но эти золотые лучи привнесли в мое существование не только свет, но и действительность.
— Ты должна идти в дом, – прошептал он, сжимая меня в объятиях.
Я отодвинулась и посмотрела на него:
— А ты? Разве ты не пойдешь? – Я постаралась не выдать паники.
Он ответил ровным взглядом.
— Мне нужно сначала кое-что сделать.
— Что?
Он улыбнулся, но не ответил.
— Ступай… Все будет хорошо.
Он запечатлел на моих губах нежный поцелуй и перегнулся через меня, чтобы открыть дверцу. Когда я вышла, он прошептал: «Я люблю тебя». Затем перебрался на мое место и вскинул голову в ожидании ответного поцелуя.
Я кивнула и припала губами к его рту, не будучи в силах говорить из-за комка в горле. Наконец он отпустил меня, завел машину и укатил. Я смахнула пару слезинок.
Когда я вошла в комнату, Денни спал. Насквозь виноватая, я взяла смену одежды и отправилась в ванную освежиться. Покончив с этим, я посмотрела на дверь Келлана и испытала странное желание полежать на его постели. Я не стала этого делать. Если Денни проснется и найдет меня там, будет немного трудно все объяснить. Спустившись сварить кофе, я села за стол, обдумывая события последних часов. Удивительно, сколь многое может измениться за один–единственный день. Я пила кофе и смотрела на пустой стул, на котором обычно сидел Келлан. Где он? Почему не захотел провести день со мной?
Денни, чуть позже спустившийся в кухню, поцеловал меня на прощание – он уже полностью собрался на работу. Когда его губы коснулись моих, я снова испытала угрызения совести. Во мне возникло странное ощущение измены – но не ему с Келланом, а Келлану с ним. Я и раньше мучилась виной, но не настолько сильной, какой было чистое предательство. Это чувство явилось полной неожиданностью, но я твердо подавила его, так как еще не могла об этом думать. В настоящую секунду моим парнем был Денни, но и Келлан, пожалуй, тоже.
«Что я творю?» Этот вопрос вдруг перевесил второй, теперь показавшийся простым: где провести зимние каникулы. Не лучше ли позаботиться о последнем?
Я легла на диван, чтобы обдумать это, и проспала до момента, когда пора было идти на автобус, чтобы ехать в бар. Ох, мне столько надо было сделать по учебе. Придется быть аккуратнее, иначе моя драгоценная стипендия пропадет. К счастью, моя успеваемость была на высоте даже при слабой посещаемости.
Чуть погодя, когда я вошла в «Пит», Дженни отвела меня в сторону.
— Ну так в итоге – что у тебя с Келланом?..
Я улыбнулась и смахнула непрошеную слезу. Он не вернулся вовремя, чтобы отвезти меня на работу, и я уже скучала по нему.
— Дженни, он влюблен в меня по уши.
До глубины души, да. На уровне «я никогда ни к кому не испытывал ничего подобного». Это было слишком трудно осмыслить.
Она заключила меня в объятия.
— Здорово, что он признался, ты должна знать правду. Вам нужно все знать, чтобы принять решение.
Я отпрянула и в ужасе уставилась на нее:
— Что я творю? Я люблю Денни и не посмею его ранить. И Келлана не посмею. Я не знаю, что делать.
Дженни вздохнула и потрепала меня по руке.
— Этого, Кира, я не скажу. Тебе придется решать самой. – Она оглянулась на клиентов из ее зоны и шагнула к ним, однако остановилась и снова взглянула на меня. – Но ты должна выбрать, деваться некуда.
Она успокаивающе улыбнулась, хлопнула меня по спине и отошла.
* * *
Этим вечером Келлан так и не появился. Он не пришел и ночевать. Именно после этого во мне зародилась тревога. Когда на следующий день ничего не изменилось, она переросла в панику. На третьем круге появилось отчаяние.
Четыре болезненно долгих дня прошли без единой весточки от него…
Каждое утро я спускалась на кухню, рассчитывая увидеть там Келлана, сидящего за столом, – безукоризненного, потягивающего кофе, приветствующего меня сексуальной полуулыбкой и словами «Доброе утро». Но всякий раз его там не оказывалось, и мои глаза наполнялись слезами. Перед уходом в университет я брала его фирменную футболку (которую по–прежнему не носила) и прижимала к лицу, вдыхая его запах и гадая, где он и чем занимается. На работе же я из вечера в вечер ждала появления группы, и регулярно заходили Мэтт и Гриффин, пререкавшиеся о чем-то, но только не Келлан. Ночью, стоило Денни заснуть, я вставала и ложилась в его пустую постель, уткнувшись в подушку.
Во мне бушевала паника. Он все же уехал? Было ли это его решением – просто покинуть город и сбежать без меня? Я даже не могла спросить у ребят, куда он подевался. В их присутствии мне не удавалось связать и двух слов, а они никогда не говорили о нем, ни разу. Мне было пусто без него.
С каждым днем я все глубже погружалась в депрессию. Я охладела к Денни. Он пытался взбодрить меня, но тщетно. Он пробовал вызвать меня на разговор, однако и это не удавалось. Порывался целоваться – и я отворачивалась, ограничившись лишь дежурным чмоком. Мое настроение постепенно передалось и ему, и он прекратил попытки доставить мне удовольствие. Все равно в этом не было смысла. Меня ничего не радовало. Но Денни никогда напрямую не спрашивал, в чем дело, ни единым словом, почти как если бы боялся поинтересоваться этим, и слава богу, потому что я страшилась его вопросов.
Стояло унылое пятничное утро, и я сумрачно поцеловала Денни, уходившего на работу. Поцелуй был машинальным и не заключал в себе никаких чувств. Денни печально взглянул на меня. Я напряглась в ожидании вопросов, которые вскроют правду.
— Кира… я… тебя люблю.
Он нежно провел пальцем по моей щеке, и я заметила в его глазах влажный блеск. Я знала, что он чувствовал возникший между нами холод, и тоже ощущала дистанцию.
— Я тебя тоже, Денни, – шепнула я, моля себя не расплакаться.
Он склонился, поцеловал меня и погладил по голове.
Я провела ладонями по его лицу, пытаясь проигнорировать досаду на то, что Денни предпочитал щетину и не был гладким, как Келлан. Зарылась в его волосы, стараясь не думать, что у него они короче и мне не намотать их на пальцы, как пряди Келлана. Я впилась в него крепче, мечтая, чтобы дыхание мое участилось, чтобы губы Денни, столь не похожие на губы Келлана, зажгли во мне огонь, чтобы наша прежняя страсть вспыхнула с новой силой. Но ничего не произошло.
В следующую секунду он отпустил меня, дыша так же медленно и спокойно, как и я сама.
— Мне пора… Извини.
Еще секунду он грустно изучал меня, затем повернулся и вышел. Я не сдержалась, и несколько слезинок стекло по моим щекам. Неужели все кончено?
Келлана не было так долго, моя потребность в нем до того возросла, а печаль достигла таких глубин, что мне казалось, будто во мне проделали дыру. Я знала, что это неправильно, и понимала, что это выбивает жизнь из наших с Денни отношений, но не ведала, как это остановить. Он взял и уехал… Исчез. У меня не было времени ни подготовиться, ни окончательно проститься… Финал остался открытым, и это убивало.
Я потерянно побрела наверх в ванную – скоро пора отправляться на занятия. Мой мир катился в тартарары, но жизнь монотонно тянулась дальше. Я оделась. Причесалась. Накрасилась. Сделала все, что подобало обычной студентке в обычный учебный день, который я ненавидела до последней секунды. Мне хотелось свернуться калачиком и плакать часами. По Келлану, которого нет. По тому, что случилось с нами с Денни. Я шумно выдохнула и проглотила подступившие слезы.
Да, он ушел. «С тем и живи», – выругала я себя. Он правильно сделал. В итоге все упростится. Может быть, Денни никогда и не спросит, если Келлан никогда не вернется.
С этой болезненной мыслью я медленно отворила дверь и перестала дышать. Келлан, глядевший в пол, как раз одолел верхнюю ступеньку. Он поднял глаза на скрип и медленно улыбнулся своей ошеломляющей полуулыбкой. Он поражал взгляд. Без малого неделя разлуки заставила меня слегка подзабыть, насколько он был привлекателен. Волосы, волнистые и всклокоченные, просто взывали к моим пальцам: заройтесь! Футболка с длинными рукавами липла к телу до того возбуждающим образом, что откровенно просила их повторить каждый волшебный изгиб. Сильный гладкий подбородок открыто приглашал к поцелуям, а пухлые губы, изогнутые в улыбке, вынуждали меня оставаться бездыханной. Но главным были его непостижимо глубокие синие глаза, светившиеся любовью ко мне.
— Доброе утро, – сказал он негромко в своей типичной манере.
Я метнулась к нему, не успел он тронуться с места, и распростерла свои объятия. Зарывшись лицом в изгиб его шеи, я дала волю слезам, которые сдерживала до того.
— Я думала, ты уехал, – сумела я выговорить между всхлипами, пока Келлан крепко прижимал меня к себе. – Я решила, что больше никогда тебя не увижу.
Я плакала, а он гладил меня по спине и шепотом утешал:
— Прости, Кира. Я не хотел тебя расстроить. Мне нужно было кое-что уладить.
Отпрянув, я ударила его в грудь:
— Не смей так делать!
Улыбнувшись, Келлан положил руку мне на щеку.
— Не смей так меня бросать… – Я потеряла нить, натолкнувшись на его неожиданно болезненный взгляд.
— Не буду, Кира. Я просто так не исчезну, – ответил он, гладя меня по щеке.
Не думая о последствиях, я выпалила то, что так долго держала в себе:
— Я люблю тебя.
Его глаза мгновенно увлажнились. Он прикрыл их, и по щекам скатились две слезинки. Я смахнула их кончиками пальцев. Ему, наверное, никто никогда не говорил этого искренне. А я сказала. Каждым уголком своей души я чувствовала это.
— Я очень, очень… люблю тебя.
Келлан открыл глаза, уронив новые слезы.
— Спасибо. Ты не знаешь, как я хотел… Сколько я ждал…
Он не сумел закончить мысль: я подалась к нему и поцеловала упоенно и нежно. Он не замедлил вернуть поцелуй, придержав меня за щеку другой рукой. Не отнимая губ, я потянула его за шею в спальню. Почти не отлипая друг от друга, мы молча разделись. Когда я осталась перед ним обнаженная, он отстранился, чтобы взглянуть на меня, лучась теплом и любовью.
— Ты такая красивая, – прошептал Келлан, гладя мои волосы.
Я улыбнулась, а он снова приник к моим губам и бережно опустил на постель. Мы неспешно исследовали друг друга, как будто делали это в первый раз. Между нами не было ни стен, ни барьеров. Каждый из нас наконец знал, что чувствовал другой. Теперь мы оба знали: это была любовь.
Мы никуда не спешили, дразнясь и шаря губами и пальцами, открывая новые возможности взаимных прикосновений. Я слушала его стоны, когда целовала нежное место под его ухом, а пальцы скользили по шраму на его ребрах. Он восторженно вскрикнул, когда я провела языком по глубокому треугольнику, образованному мышцами его живота. Келлан же слушал меня, когда целовал мне ключицы и бережно покусывал за сосок. Я тоже вскрикнула, когда он вторгся языком в сокровенное место, пробуя на вкус то, что хотел взять.
Как только мы изнемогли и потеряли терпение, он взвился надо мной и медленно улегся бедром к бедру. Взгляд его шарил по моей коже, следуя линиям и изгибам, а за ним бралась за дело рука. Когда наши глаза снова встретились, Келлан взглянул на меня с такой любовью и страстью, что я до боли прикусила губу. Не потому, что хотела его, хотя желание, конечно, переполняло меня, но ради того, чтобы убедиться в реальности происходящего. В том, что это совершенство действительно находилось здесь и было моим.
Не отводя от меня восхищенного взгляда, Келлан вошел в меня почти болезненно медленно. Мы оба смежили веки, переполненные эмоциями и чувствами от долгожданной близости. Я первой открыла глаза и чуть потеребила его щеку.
— Я люблю тебя, – шепнула я.
Он тоже открыл глаза и прошептал в ответ:
— Я безумно тебя люблю.
А затем мы сделали то, чем никогда не занимались прежде – чего, возможно, не знал и Келлан: предались любви. Это не было пьяной авантюрой. Не было ни жаркой страстью, ни жгучей потребностью – нет, это было намного большим. Он держал меня за руку все время, пока мы познавали нечто дивное и насыщенное. Когда эмоции чуть отступали и мы могли говорить, Келлан нашептывал, как сильно он любит меня. Я всякий раз шептала ему то же самое. Не было ни сомнений, ни страха, ни вины. Наши бедра сходились и расходились в безупречном согласии, синхронно ускоряясь и замедляясь, как будто мы были единым существом. И пусть он даже, насколько я поняла, созрел раньше меня, его хватило на то, чтобы повременить с разрядкой, пока мы не кончим вместе. Когда это случилось, момент был ослепителен и ошеломил нас. Келлан выкрикнул мое имя, а я поймала себя на том, что отвечаю тем же и произношу его.
После он прижал меня к груди, содрогаясь всем телом. Я слушала, как его сердцебиение замедлялось в унисон с моим, и по щеке у меня скатились слезы, на сей раз вызванные не чувством вины, а восхищением моей неизбывной любовью к нему, к которому примешивалось сожаление насчет того, что нам отведено лишь несколько драгоценных минут единства. Он тоже это знал. Глядя на его лицо, я видела ту же смесь горя и радости, отражавшихся в повлажневших глазах.
— Я люблю тебя, – тихо сказал Келлан.
— Я тоже тебя люблю, – мгновенно отозвалась я, целуя его.
Он закрыл глаза и уронил слезу. Я смахнула ее и робко спросила:
— О чем ты думаешь?
— Ни о чем, – ответил он, не поднимая век.
Я приподняла голову, чтобы лучше видеть его. Он открыл глаза и выдержал мой взгляд.
— Я стараюсь ни о чем не думать, – сказал он мягко. – Иначе слишком больно…
Закусив губу, я кивнула, отчаянно жалея, что спросила.
— Я люблю тебя, – повторила я.
Он тоже печально кивнул:
— Просто не настолько, чтобы бросить его?
Прикрыв глаза, я подавила всхлип. У меня оставалась надежда, что он не спросит, никогда не спросит меня об этом. Келлан провел рукой по моим волосам:
— Ладно, Кира. Напрасно я это сказал.
— Келлан, мне ужасно жаль… – начала было я, но он приложил мне палец к губам.
— Не сегодня. – Он тепло улыбнулся и притянул меня для поцелуя. – Только не сегодня… Хорошо?
Я кивнула и тоже поцеловала его, затем на секунду отодвинулась.
— Как ты думаешь, если бы мы никогда… если бы не было первого раза – остались бы мы близкими друзьями все втроем?
Келлан улыбнулся, пытаясь проникнуть в ход моих мыслей.
— То есть если бы мы с тобой не напились и не затеяли секс, жили бы мы счастливо до сего дня?
Я кивнула, и он на секунду задумался, заправив мне за ухо прядь.
— Нет… Мы с тобой всегда были больше, чем просто друзьями. – Келлан любовно погладил меня по щеке. – Мы так или иначе закончили бы здесь.
Кивнув, я бросила взгляд на его грудь. Какое-то время Келлан гладил меня по руке, а потом тихо спросил:
— Ты жалеешь?
Я посмотрела в его страдальческие глаза:
— Жалею о том, что ужасно поступаю с Денни.
Он кивнул и отвернулся. Я положила руку ему на щеку и заставила смотреть на меня.
— Мне не жаль ни секунды, проведенной с тобой. – Я криво улыбнулась. – Ни один миг с тобой не был напрасным.
Он улыбнулся, так как я повторила его собственные слова, и привлек меня для поцелуя, который начал быстро становиться глубже и глубже.
* * *
В тот день я не пошла в университет. Я так и не вылезла из его постели – не могла, ибо не нуждалась ни в чем другом.
Келлан простился со мной за час до прихода Денни. Глаза немедленно наполнились слезами, он заключил мое лицо в ладони и покрыл поцелуями веки.
— Вечером буду в «Пите». Там и увидимся, хорошо?
Я безмолвно кивнула, и он поцеловал меня в последний раз, прежде чем выйти за дверь. Сердце ныло, пока я смотрела, как он уходил. Наш день был неописуем. И оно разрывалось сильнее, чем когда бы то ни было. Я вспомнила слова Дженни: «Придется выбрать одного. С двумя никак». Но я не знала, как отпустить другого.
Денни вернулся чуть раньше обычного страшно усталый. Он подошел к дивану, где я сидела, тупо уставившись в телевизор, сел рядом, и я взглянула на его печальное красивое лицо. Мгновенно нахлынуло чувство вины. Оно оказалось невыносимым, и я разразилась рыданиями.
Денни обвил меня руками:
— Иди сюда.
Он растянулся на диване, я – тоже, мы лежали друг к другу лицом, и Денни крепко прижимал меня к себе. Положив голову ему на грудь, вцепившись в его рубашку, я всхлипывала, пока не обрела мало–мальскую способность дышать.
— Все хорошо, Кира. В чем бы ни было дело, все хорошо.
Его голос дрожал, акцент обозначился резче от полноты чувств, и я знала, что Денни тоже готов расплакаться. Задыхаясь, он шептал:
— Солнышко… Ты мое сердце.
Мои рыдания усилились. Я знала, что делала ему больно, но не могла остановиться, и слезы лились рекой.
Но вот они отступили, и я задремала, пока Денни гладил меня по спине. Он отодвинулся и заглянул в мои полуприкрытые усталые глаза:
— Кира?..
Я вмиг очнулась, подстегнутая страхом и паникой. Что такое? Никак он собрался спросить меня о Келлане? У меня не было сил отозваться.
— Ты… – Он замолчал и отвернулся, а потом заговорил снова, выглядя уязвленным. – Отвезти тебя на работу? Ты опоздаешь.
Теперь он снова смотрел на меня, и я расслабилась.
Но говорить все равно не могла и только кивнула.
— Хорошо. – Денни встал и протянул мне руку. – Тогда поехали.
Всю дорогу мы молчали. Денни не спрашивал о моем срыве, а я не хотела ничего объяснять. Мне все равно было нечем с ним поделиться. Теперь, после того как между нами возникло столько недоговоренностей, я едва вспоминала время, когда все было просто и мы были влюблены чистой щенячьей любовью. Наверно, всякая любовь в итоге спускается с небес на землю.
Денни решил немного посидеть в баре. Он не спускал с меня глаз, как будто ожидая новой истерики. Моя реакция пробудила в нем опекуна, и я быстро смекнула, что он вознамеривался присматривать за мной весь вечер в присутствии Келлана. Со вздохом я приступила к своим обязанностям. Мне следовало придержать печаль. Денни не должен был этого видеть. Ему это ни к чему, ведь я не могла объяснить, почему вдруг пошла вразнос. Держать его в неведении было жестоко. Когда Келлан отсутствовал, я опять же была с ним безжалостна, постоянно отталкивая и прячась в скорлупу одиночества.
Келлан явился чуть раньше остальных ребят, и Денни встретил его в дверях. Тот наскоро приобнял его, и оба направились к обычному столу, непринужденно болтая. Но я перехватила взгляд, брошенный на меня Келланом, когда Денни отвернулся на шум в другом конце бара. Голодная страсть, стоявшая в глазах Келлана и уместившаяся в этом мгновении, едва не заставила меня метнуться к нему в объятия через весь зал. Но я этого не сделала. Хотя бы на это у меня еще хватало воли.
Усевшись бок о бок, они как будто погрузились в серьезную беседу. О чем? Я немного разволновалась. Затем Келлан кивнул, а Денни хлопнул его по плечу. Я поняла: Денни объяснялся с ним насчет моей сестры. При мысли об этом мое сердце согрелось. Келлан не тронул ее. Он был верен мне. Ну, не совсем верен – он все-таки оприходовал половину Сиэтла, пытаясь «преодолеть влечение ко мне», однако насчет сестры давал мне слово, которое сдержал, и это меня грело.
Мне было немного странно видеть их беседующими весь вечер. Не потому, что Келлан был так беспечен в общении с человеком, подругу которого только что в очередной раз уложил в постель. Дело было в том, что их дружба, казалось, ничуть не пострадала после нашей с Келланом стычки – того эпизода с затрещиной. Я не сомневалась, что Денни распек его за это, и в равной степени была убеждена, что тот воспринял разнос стоически и полностью подтвердил мою версию. Но никому из них, похоже, не приходило в голову разорвать отношения из-за этой истории. Я сглотнула слюну, понимая, что им наверняка придется на это пойти, когда я сделаю выбор, о необходимости которого справедливо говорила Дженни. Именно мне предстояло их разлучить. Эта мысль представлялась убийственной.
Но вот появились остальные участники группы, и Келлан весь вечер искуснейшим образом удерживал Гриффина подальше от Денни. Они, два товарища, пили пиво, чуток играли на бильярде и трепались с Мэттом. Эван чувствовал себя несколько скованно в их обществе и главным образом флиртовал со стайкой фанаток. Келлан и Денни не расставались, пока ребята не потянулись на сцену.
Остаток смены я получала тоскливые взгляды от Келлана и тревожные – от Денни, который явно боялся повторного срыва. Неужели я оставалась печальной? Денни дождался конца моей смены и исправно довез меня до дома. Когда мы уходили, Келлан все еще торчал в баре и довольно оживленно болтал с Дженни. Я понадеялась на ее снисходительность.
Поднимаясь по лестнице, я не могла не думать о страстных и тоскливых взглядах Келлана. Раздеваясь, я вспоминала тепло его рук. Натягивая пижаму, я грезила о его крепком теле. Чистя зубы – думала о его пьянящем запахе. Скользнув под одеяло бок о бок с Денни, я полнилась мыслями о его фантастических волосах, пряди которых наматывала на пальцы. Однако заснуть мне не давали его губы, вновь и вновь твердившие о любви, – они повергали меня в тревожное томление.
Я оставалась в спальне намного дольше, чем сумело бы на моем месте большинство женщин – во всяком случае, я убедила себя в этом, – однако в итоге влечение победило, и я выбралась из постели. Денни не шелохнулся. Он спал крепким сном, когда я притворила дверь. Затем я проскользнула к Келлану, и он приподнялся на локтях, услышав звук. В окно лился лунный свет, и мне было видно его озадаченное безупречное лицо. В чистых синих глазах не было ни тени усталости. Он тоже не мог заснуть.
Это открытие захватило меня и придало смелости. Я юркнула к нему и сразу оплела его ногами. Навалившись всей тяжестью ему на грудь, я опрокинула его на подушки.
— Это сон? – успел шепнуть Келлан, пока мои губы не приблизились.
Он провел руками по моей спине и зарылся пальцами в волосы. Прижав меня крепче, он углубил наш поцелуй.
— Я соскучился, – пробормотал он, не отпуская меня.
— Я тоже, – пролепетала я, – очень.
Я целовала его без устали, пока дыхание не участилось сверх меры, – тогда я отстранилась и сорвала топик. Он бережно провел рукой по моей груди, поедая меня глазами. Вздохнув тяжело и мучительно, он спросил:
— Кира, что ты делаешь?
Прижавшись к нему, я ответила нежным поцелуем в шею. Он бросил взгляд на дверь.
— Кира, Денни прямо…
— Я люблю тебя, – перебила его я, – и соскучилась по тебе. Люби меня.
Не сводя влюбленного взора с его прекрасного лица, я сбросила оставшуюся одежду.
— Кира…
Я снова поцеловала его и вжалась в него своим обнаженным телом. Он тихо застонал и пылко отреагировал всем существом. Я пробежала руками по его торсу и принялась стаскивать с него трусы, продолжая нашептывать ему на ухо:
— Я люблю тебя… Люби меня.
Дыхание Келлана стало чаще, в глазах горела страсть. Он снова глянул на дверь, потом на меня:
— Ты уверена…
— Уверена, – перебила я, задыхаясь, и жадно впилась в него губами.
Наш поцелуй становился все глубже, но Келлан вдруг оторвался от меня.
— Постой… – В его взгляде были томление и тоска. – Я не могу.
Удивленная, я отозвалась:
— О… Зато я могу…
Моя рука опасливо скользнула ему в трусы. Все было в порядке – даже более чем в порядке.
— Ай, – застонал он, – ты убиваешь меня, Кира.
Он отвел мою руку, издав тихий смешок.
— Я не об этом. Конечно, я могу, но… – Келлан пристально посмотрел мне в лицо. – Я имел в виду другое. Мне кажется, что мы не должны.
— А как же днем? Это было… Разве ты не… Ты что, не хочешь меня?
Я спрашивала путано и немного оскорбленно.
— Конечно, конечно хочу. – Келлан изучил меня, затем многозначительно взглянул на себя, а потом снова обратился взором ко мне. – Тебе ли не знать.
Я покраснела, и он продолжил:
— Днем было в высшей степени… У меня никогда не было ничего подобного. Я даже не знал, что такое бывает, а я очень искушен в этом.
Он застенчиво ухмыльнулся, и я улыбнулась, погладила его по щеке и спросила:
— Ты больше не хочешь этого?
— Больше всего на свете, – шепнул он хрипло.
— Тогда возьми меня… – Затаив дыхание, я поцеловала его.
— Господи, Кира, – тихо застонал Келлан. – Почему ты все делаешь так…
— Жестко? – прошептала я и снова зарделась, когда он рассмеялся. – Я люблю тебя, Келлан. Я чувствую, как убегает время. Мне не хочется терять ни минуты.
Он еле слышно вздохнул, и я улыбнулась, зная, что победила.
— Но для протокола: это плохая идея…
Я расплылась в улыбке еще шире и поцеловала его, как только он перекатился и оказался сверху.
— Ты погубишь меня, – пролепетал он, когда я наконец сняла его одежду.
Любить Келлана бесшумно было крайне трудно. Приходилось впиваться друг другу в кожу, и мы делали это с такой силой, что я была уверена в неизбежности синяков, кроме того, в нужные мгновения мы ловко сливались в поцелуе, чтобы не выдать ни звука. В какой-то момент, уже ближе к финалу, Келлан был вынужден зажать мне рот. Неспешность и скованность, необходимые для наших осознанных попыток соблюдать тишину, делали переживания еще ярче, и все продолжалось намного дольше, чем я считала возможным. Меня это устраивало. Вот бы все длилось вечно…
Потом мы лежали впритирку, глядя друг другу в лицо. Во мне отзывался каждый вздох Келлана, а всякий мой резонировал в нем. Мы не разговаривали. Мы просто смотрели. Он гладил мои волосы и время от времени целовал меня. Я водила пальцем по его щеке, подбородку, губам, теряясь в безмятежных синих глазах. Мы почти не шевелились, не издавали ни звука, раскрывшись душами, пока Келлан наконец не вздохнул.
— Ты должна вернуться к себе, – шепнул он.
— Нет.
Мне было тепло с ним, и я не хотела никуда уходить.
— Кира, уже почти утро.
Я глянула на часы и вздрогнула, увидев, что он прав и на дворе без малого рассвело. Заартачившись, я вцепилась в него крепче.
Он поцеловал меня.
— Полежишь часок, потом спускайся, и будем пить кофе, как обычно.
Он снова поцеловал меня, затем осторожно отстранил. Я надулась, едва он начал совать мне одежду. Когда я отказалась пошевелить и пальцем, он стал, качая головой, одевать меня сам. Покончив с этим, он усадил меня, затем поставил на ноги.
— Кира… – Келлан погладил меня по щеке. – Тебе нужно идти, пока не поздно. Нам повезло, не перегибай палку.
Он чмокнул меня в нос, и я со вздохом сдалась, проигнорировав эту двусмысленность.
— Ладно, договорились. Увидимся через час.
Я не могла отказаться от последнего цепкого взгляда на его обнаженное тело и, снова вздохнув, вышла из комнаты.
Воровато прокравшись к себе, я притворила за собой дверь. Денни и ухом не повел: он все еще крепко спал в обычной позе – на боку, повернувшись ко мне спиной. Понаблюдав, как он спит в мирном забвении, я забралась в постель. Повернувшись на бок к нему лицом, я смотрела, как вздымается и опадает с каждым ровным вдохом его футболка. Вопреки прежнему, мне не хотелось плакать. Вина еще ощущалась, но далеко не так остро. Все упрощалось… и мне было тошно от этого. Я чуть коснулась пальцами волосков на его шее, и Денни довольно вздохнул. Проглотив внезапно образовавшийся в горле комок, я обвила его руками и плотно уткнулась ему в спину. Он шевельнулся, переплел наши пальцы и снова заснул. Я поцеловала его в шею и устроила голову у него на плече. И вот слезы все-таки хлынули.
Так стало легче, но не легко.
