Глава 19. Ты мой
День благодарения наступил и прошел. Денни приготовил волшебный обед, а Келлан сбежал со словами «приятного аппетита», даже не подумав присоединиться к нам. Весь оставшийся вечер мы его не видели. Денни сделал небольшую индейку в глазури, фаршированную клюквой, рецепт которой узнал из какого-то кулинарного шоу, и дополнил ее картофельным пюре. Я приготовила салат… Больше он мне ничего не доверил. Но все время, пока он готовил, я сидела на стойке и составляла ему компанию. Денни много улыбался, осыпал меня поцелуями и выглядел абсолютно счастливым. Я старалась соответствовать его приподнятому настроению, пытаясь не думать о Келлане и не гадать, куда и с кем тот отправился.
Пока Денни мыл посуду после обеда (все-таки каким классным парнем он был!), я позвонила домой и пожелала родителям всего наилучшего, всячески избегая напрямую общаться с сестрой. Мне все еще было трудно обсуждать случившееся. Когда-нибудь я с ней заговорю, но не сейчас, не в разгар этих непоняток между Келланом и мной. Родители волновались, приеду ли я на Рождество. Они уже купили нам билеты – намек! – и приготовили мою комнату для двоих. Это немало меня удивило. Раньше они никогда не разрешали нам ночевать под одной крышей. Должно быть, здорово соскучились. С тяжелым сердцем я ответила, что Денни пригласил меня к себе, а я пока не решила. Денни же был таков, что тоже наверняка приобрел билеты просто на всякий случай.
Родители откровенно расстроились, и, хотя беседа переключилась на другие темы, я знала, что обсуждение моих слов растянется на несколько дней. Мне было больно, когда я положила трубку. Я не ответила и Денни насчет его планов, и он уже несколько раз при удобном случае интересовался моим решением. Но я так и не определилась, понятия не имея, куда поехать, кого обидеть… Терпеть не могла такого рода выбор. Куда ни кинь, все клин: кого-то ранить придется – либо родителей, либо Денни. Да еще и Келлан… Хотя его хамство значительно облегчило расставание с ним, сердце по–прежнему ныло и по нему.
Мое негодование росло не менее исправно, чем развивался наш флирт во времена не столь отдаленные. Лишь несколько недель назад мы с Келланом были почти неразлучны, однако теперь он стал таким едва ли не с половиной Сиэтла. Да еще и Кэнди. Она поймала меня на дурацком предложении и вскоре после Дня благодарения заявилась в «Пит». Узнав ее и послав мне взгляд, красноречиво говоривший: «Я в курсе, что и ты ее знаешь», – Келлан прилип к ней на весь вечер. А под «всем вечером» я понимаю весь вечер. Сквозь тонкую стену мне выпало снова и снова прислушиваться к ее «положительным отзывам» о талантах Келлана.
Доконал же меня, наверное, ее самодовольный видок в понедельник с утра, когда я натолкнулась на нее в коридорах университета. На лице ее четко читалось: «Я только что разжилась тем, чего тебе втайне хочется, – и мне, будь я проклята, понравилась каждая секунда».
Это меня добило. Вечером я сломалась.
В тот день Пит решил устроить в баре «женский вечер» с двухдолларовой выпивкой до полуночи, и я подозреваю, что на эту идею его натолкнул либо Гриффин, либо Келлан. В итоге бар оказался битком набит девушками студенческого возраста, которых с каждой минутой развозило все больше. Группа, конечно, была на месте – рада–радешенька своему разросшемуся хмельному гарему.
Келлан превзошел себя. Какая-то шлюха–растрепа уселась к нему на колени и присосалась к шее. Он был на седьмом небе от счастья, лапая ее за бедро. Остальные ребята не обращали на них внимания, им хватало и своих женщин. Девица многозначительно указала на подсобку. Келлан улыбнулся и помотал головой. Ясное дело – нет. Зачем сейчас жаться по углам, когда можно забрать ее домой, подняться наверх и ночь напролет сводить меня с ума? Эта мысль привела меня в ярость. Какое мне дело?
Я злобно надраивала чистый стол, когда заметила, что Келлан идет ко мне. Было слишком поздно, и слова вырвались сами собой:
— Не хочешь придержать шланг, Кайл?
Келлан прошел мимо и удалился на несколько шагов, прежде чем до него дошел смысл моей идиотской реплики. Он обернулся, и его глаза вдруг зажглись злостью.
— Ну ты даешь, – хохотнул он, на мой взгляд, довольно надменно.
— Что? – тупо спросила я.
Он приблизился к пустому столу, возле которого я стояла, и навалился на меня, прижимая всем телом. Перехватив мою руку, он с силой притянул меня к себе. Мое сердце заколотилось от его прикосновения. Он не трогал меня давно, и я задохнулась от неожиданности.
Келлан придвинулся еще ближе и зашептал мне в ухо:
— Стало быть, женщина, которая живет с парнем, женщина, с которой я сам занимался сексом не меньше двух раз, – эта самая женщина учит меня воздержанию?
Мое лицо гневно вспыхнуло. Я метала в него молнии и пыталась высвободиться, но Келлан крепко держал меня за руку, а стол за спиной не позволял удрать. Его внезапная злоба еще не улеглась, и он буквально вложил свои губы мне в ухо:
— А дашь, если замуж за него выйдешь?
Дальнейшее вошло в историю как «плюха на весь бар».
Рука сама по себе размахнулась и влепила ему на редкость внушительную затрещину – в десять раз круче, чем когда бы то ни было. Он чуть отшатнулся и сделал порывистый вдох. Красные отметины проступили мгновенно. Он был полностью ошеломлен.
— Ну ты и сволочь! – заорала я на него, на миг позабыв, что мы находились в баре, битком набитом свидетелями.
Руке было отчаянно больно, но мне, невзирая на это, было приятно разрядиться: я слишком долго терпела. Я замахнулась для следующего удара, но Келлан схватил меня за запястье и больно вывернул руку. Его глаза впились в мои, наполненные злостью для полной гармонии со мной. Я сопротивлялась болезненной крепкой хватке, от всей души желая врезать еще раз, стереть его в порошок.
— Какого черта, Кира? – взвыл он. – Какого, мать твою, дьявола?
Келлан схватил меня за другую руку, чтобы я не ударила ею, и я пустила в ход колено в надежде свалить его. Однако он отследил движение и швырнул меня в сторону. Рука запульсировала – кровь наконец прихлынула обратно. Мой гнев, давно искавший выхода, преступил грань разумного: я не замедлила метнуться назад и снова наброситься на Келлана.
— Кира, успокойся. – В туман ожесточения пробился деликатный голос Эвана.
Он придержал меня сзади и потащил прочь от Келлана, тому же положил руку на грудь Сэм. Келлан кипел от ярости, буравя меня ненавидящим взглядом. Мэтт и Гриффин встали позади него. Мэтт был встревожен, а Гриффин пребывал в щенячьем восторге. Дженни встала между мной и Келланом, раскинув руки, как будто ее миниатюрное тело могло послужить барьером, рванись мы снова друг к другу. Если не считать смешков Гриффина, в баре воцарилась мертвая тишина. Сэм явно не знал, что делать. В ином случае он бы просто вышвырнул буянов, но мы здесь работали и были друзьями.
В итоге именно Дженни, оглянувшаяся на толпу зевак, схватила за руку сначала Келлана, а потом и меня. Сдвинув брови и не глядя на нас, она пробормотала: «Пошли» – и увлекла обоих в подсобку. Мы с Келланом старательно игнорировали друг друга, как и толпу, покуда Дженни тащила нас прочь. Я заметила, как Эван кивнул Мэтту, который ответил тем же и вынудил крайне недовольного Гриффина стоять на месте. Затем Эван последовал за нами по пятам.
В коридоре он обогнал наше печальное трио и распахнул боковую дверь. Оглядевшись в последний раз, Эван притворил ее за нами и встал перед ней, удерживая нас в помещении, а также охраняя от любопытной клиентуры. Он скрестил на груди татуированные руки, перекрыв дверь со все еще неисправным замком, и нарисованные факелы грациозно взметнулись на его предплечьях. Мое настроение было сродни этим факелам.
— Так, – сказала Дженни, выпустив наши руки. – В чем дело?
— Она…
— Он…
Мы с Келланом заговорили одновременно, и Дженни, так и стоявшая между нами, вскинула руки:
— По очереди.
— Дженни, нам не нужен посредник, – буркнул Келлан, обращая взгляд на нее.
Ничуть не испуганная его грозным видом, Дженни спокойно отозвалась:
— Не нужен? Увы, я думаю иначе. – Она указала в сторону бара. – И половина людей там со мной согласна.
Дженни настороженно оглядела его с ног до головы.
— Так получилось, что я кое-что знаю о ваших стычках. Я не оставлю тебя с ней наедине.
Келлан уставился на нее, а затем посмотрел через плечо на меня:
— Ты рассказала ей… Она знает?
Я пожала плечами и покосилась на Эвана. Тот оставался сконфуженным и встревоженным.
— Все? – потрясенно спросил Келлан.
Я повторила свой жест.
Келлан хрюкнул и запустил руку в волосы:
— Ну… Разве не блеск? А я-то думал, что мы об этом помалкиваем. – Он посмотрел на Эвана. – Ладно, раз шило вылезло из мешка, то почему бы не привести все к единому знаменателю?
Он театрально простер ко мне руки, одновременно не сводя с Эвана глаз.
— Я трахнул Киру… Хоть ты и предупреждал не делать этого. Затем, для ровного счета, еще разок!
Каждый выпалил свое. Дженни взвилась на Келлана за его выражения, Эван выругался, а я заорала, приказывая Келлану заткнуться. Он же всех оглядел и добавил:
— Ах да! Еще шлюхой ее назвал!
— Ну и урод же ты! – бросила я, отворачиваясь.
От ярости у меня хлынули слезы, лицо пылало от стыда. Эван ничего не знал – и не должен был.
Келлан, когда я снова взглянула на него, вконец обезумел:
— Урод? Это я-то урод? – Он злобно шагнул ко мне, и Дженни выставила руку, преграждая ему путь. – Это ты меня ударила! – Он указал на лицо, где еще багровели отметины. – Опять!
Вмешался Эван – ему, похоже, надоел этот спектакль.
— Черт побери, чувак, – о чем ты думал? Или не думал вообще?
Озлобленный взгляд Келлана метнулся к нему.
— Она умоляла меня, я живой человек.
Я оскорбленно буркнула что-то, не будучи в силах говорить связно. Что же, пускай весь мир узнает эти интимные подробности? Поразительно, кем он меня выставлял… Он был невинной овечкой, а я его соблазнила. Ну да, как же иначе!
Келлан полыхнул на меня глазами:
— Ты умоляла меня, Кира! Оба раза – забыла? – Он дернулся ко мне, и Дженни оттащила его. – Я делал то, о чем ты просила. Я вообще не делал ничего, кроме того, о чем ты просила!
Он гневно размахивал руками.
Злость в сочетании со стыдом развязали мне язык. Келлан редко делал вещи, о которых я «просила». В уме я держала длинный список, однако на первый план вышло слово, которое он выдал минутой раньше.
— Я не просила называть меня шлюхой!
Он шагнул ко мне, и Дженни уперлась ему в грудь уже обеими руками.
— А я не просил меня бить! Прекрати меня бить, мать твою!
— Язык придержи, – встряла Дженни, но Келлан проигнорировал ее.
Эван призвал его «остыть», что Келлан также проигнорировал.
— Нет, просил, урод ты этакий! – Ни одна женщина не стерпела бы вещей, которые он мне наговорил. Он, в сущности, сам напросился, на лбу написав приглашение. – Раз уж мы делимся сокровенным, – я гневно подчеркнула эти слова, – то почему бы тебе не рассказать им то, что ты говорил мне?
Я шагнула к нему, и Дженни положила руку мне на плечо. Мы не сцепились с Келланом лишь потому, что между нами стояла хрупкая белокурая девочка.
— Если бы ты дала мне пару секунд, я бы успел извиниться, как и хотел. Но знаешь… теперь уже нет. – Келлан передернул плечами и помотал головой. – Я не жалею, что сказал это.
Он агрессивно нацелил на меня палец.
— Ты вылетела из обоймы! Тебе просто не нравится, что я встречаюсь, что у меня свидания!
— Встречаешься? – бешено сверкнула я глазами. – Свидания? Трахать все, что шевелится, – это не свидания, Келлан! Ты даже не спрашиваешь, как их зовут. Так не годится! – Я покачала головой и прорычала: – Кобель!
Эван вмешался вновь, не успел Келлан ответить:
— Келлан, она говорит дело.
— Что? – Мы с Келланом оба уставились на него. – Ты что-то имеешь сказать, Эван?
Келлан отшатнулся от Дженни, которая убрала руку с его груди.
Лицо Эвана, обычно лучезарное, потемнело.
— Может быть. Возможно, она права. И может быть – я подчеркиваю: может быть, – ты это знаешь.
Келлан побледнел, но смолчал.
— Почему бы тебе не объяснить ей, с какой такой радости ты так разгулялся? Глядишь, она и поймет.
— Да что ты знаешь, твою мать! – окончательно взбеленился Келлан и шагнул к Эвану.
Эван вдруг преисполнился сочувствия и негромко ответил:
— Больше, чем ты думаешь, Келлан.
Тот остановился, лицо у него побелело.
— Заглохни, Эван… Это не просьба. Заглохни, черт тебя побери. – Он говорил тихо, но в голосе обозначилась стужа: он вовсе не шутил.
— Келлан… Выражения, – вновь упрекнула его Дженни.
Одновременно с ней я брякнула:
— О чем вы говорите?
Их путаная беседа в высшей степени взбесила меня.
Келлан не обратил на нас внимания и наградил Эвана ледяным взглядом. Эван посмотрел на него так же пристально, а затем сдался:
— Как знаешь, чувак… Тебе выбирать.
— Вот именно, – фыркнул Келлан и указал на всех нас. – Не ваше дело, с кем и как я встречаюсь. Если я захочу трахнуть весь этот бар, то вам…
— Да ты уже! – крикнула я, перебивая его.
— Нет! Я трахнул тебя! – проорал он в ответ, и во внезапной тишине после этого заявления мне стало слышно, как снова выругался Эван и тихо вздохнула Дженни. – А тебе хреново, из-за того что ты обманула Денни. – Келлан перегнулся через голову Дженни, и та опять толкнула его в грудь. – Закрутила роман, тебя заела совесть, но ты…
Я перебила его:
— Нет у нас никакого романа! Мы совершили ошибку, дважды – больше ничего!
— Да ладно, Кира! – выдохнул он в ажиотаже. – Ну и наивная ты, черт возьми. Секс-то был дважды, а все остальное? Это, по–твоему, не роман?
— Бред! – завопила я.
— Да неужели? Тогда почему ты так отчаянно скрывала это от Денни? Если все так невинно и безобидно, то почему бы нам не объявить всем и каждому о наших отношениях? – Келлан указал на дверь, намекая на внешний мир.
Он был прав. Мы только приоткрылись окружающим, не показав, насколько сблизились в действительности. У меня не было ответа.
— Я… я…
— Почему нам нельзя даже прикоснуться друг к другу?
Я замерла: мне не понравился ни вопрос, ни хриплость голоса Келлана.
— Что с тобой бывает, Кира, когда я тебя трогаю?
Его тон, без малого утробный рык, был непристоен, как и слова, и Дженни отступила от него, вновь уронив руку.
Келлан провел пальцами по своей футболке, отвечая на собственный вопрос:
— У тебя скачет пульс, учащается дыхание. – Он закусил губу и начал изображать тяжелые вздохи, не отводя от меня взгляда. – Твое тело трепещет, губы размыкаются, глаза горят.
Смежив веки, он издал тихий стон, затем посмотрел на меня снова и сладко втянул воздух сквозь зубы. Нарочно напрягая голос, он стал истязать меня дальше:
— Твое тело томится и ноет во всех местах.
Келлан опять закрыл глаза и точно воспроизвел низкий стон, который я не раз издавала. Он запустил пальцы в волосы на затылке, как делала временами и я, другой же рукой погладил себя по груди – еще один жест, прекрасно мне знакомый. Выражение его лица стало тем же, что и в минуты интимнейшей близости, а общий эффект до того поражал эротизмом, что я покраснела густейшим образом. Келлан сглотнул и выдал безумно возбуждающий звук, распахнув рот, как если бы задыхался.
— О… боже… пожалуйста… – Он изобразил стон, продолжая шарить руками по телу все ниже, ближе к джинсам…
— Хватит! – гаркнула я и посмотрела на Дженни, готовая провалиться сквозь землю.
Та была настолько же бледна, насколько я – красна. Она ответила мне взглядом и больше не придерживала рукой, скорее, сочувственно сжимая мое плечо. Эван, маявшийся у двери, пробормотал:
— Черт побери, Келлан.
Тот распахнул злые глаза и выпалил:
— Вот о чем я думал! По–вашему, это сплошная невинность? – Он оглядел комнату. – Кто так считает – ты? Или ты?
Келлан посмотрел на меня.
— Ты сделала выбор, помнишь? Денни. Мы покончили со всем, что было. – Он указал на себя и на меня. – Ты не питаешь ко мне никаких чувств. Ты не захотела быть со мной, но теперь не хочешь, чтобы со мной был вообще кто-то. – Он покачал головой. – Тебе этого надо? Чтобы я был один–одинешенек?
В конце фразы его голос гневно пресекся.
Лицо мое, все еще пунцовое от стыда, пылало от бешенства.
— Я никогда этого не говорила. Я сказала, что, если у тебя кто-то появится, я пойму… Но, господи, Келлан, Эван же прав – сбавь обороты!
Повисло молчание, и все переглянулись. Наконец мое терпение вышло.
— Ты хочешь обидеть меня? Пытаешься доказать что-то?
— Тебе?.. – Келлан смерил меня взглядом. – Нет… Ничего!
Он чуть отошел от Дженни, и я налетела на нее, рванувшись вперед. Она вцепилась мне в плечи, удерживая на месте.
— Значит, ты не нарочно меня оскорбляешь? – прорычала я.
— Нет. – Он опять взъерошил волосы и помотал головой.
Все заволокло красной пеленой – до того я рассвирепела. Конечно же нарочно! Зачем иначе окучивать целый город? Зачем еще нарушать свое слово?
— А как насчет моей сестры?
— Господи, только не начинай снова, – застонал он и закатил глаза.
Эван шагнул, намереваясь помочь Дженни, которая уже с трудом меня сдерживала: я пришла в неистовство и пыталась прорваться к Келлану. Дженни глянула поверх меня на Эвана и молча замотала головой. Он остался у двери.
— Да! Начинаю! Снова! Ты обещал! – взвыла я, тыча в него пальцем.
— Значит, я соврал, Кира, что тут непонятного? – заорал он в ответ. – Со мной такое случается, если ты не заметила! И что такого? Она хотела меня, а ты – нет. Какое тебе дело, если я…
— Потому что ты мой! – возопила я совершенно не умышленно. Конечно, он никак не был моим…
Тишина, обрушившаяся после моих слов, оглушила. Келлан побледнел, а затем пришел в сильную, чрезвычайную ярость.
— Нет, не твой! В ЭТОМ ВСЕ ГРЕБАНОЕ ДЕЛО!
— Келлан! – вскинулась Дженни, и он в итоге уставился на нее.
Казалось, что дальше некуда, но после бездумного заявления лицо мое запылало еще жарче.
— Так вот почему ты это сделал? Поэтому переспал с ней, сукин ты сын? Хотел доказать? – Мой голос срывался от гнева.
— Он этого не делал, Кира, – негромко проговорила Дженни, решившая наконец вмешаться.
— Дженни! – послал ей ледяной взгляд Келлан.
Не обращая на него внимания, она очень спокойно продолжила:
— Это не Келлан с ней спал.
Он угрожающе шагнул к Дженни, а Эван – к нему, и Келлан, посмотрев в его сторону, остановился.
— Тебя это не касается, Дженни, не лезь!
Она, слегка рассердившись, холодно выдержала его взгляд.
— Теперь касается! Келлан, зачем ты ей врешь? Скажи правду! Хоть раз скажи ей правду.
Он захлопнул рот, стиснул зубы. Эван сердито взглянул на него, а Дженни нахмурилась. Я больше не могла этого вынести и закричала:
— Пожалуйста, кто-нибудь, скажите же мне хоть что-то!
Дженни обернулась и мягко осведомилась:
— Ты вообще слушаешь, что говорит Гриффин?
Келлан досадливо произнес:
— Нет, она его сторонится, как огня. – Он тише добавил: – На то и был расчет.
В смятении я сдвинула брови:
— Погодите… Гриффин? Сестра спала с Гриффином?
Дженни кивнула, закатывая глаза:
— Кира, он только об этом и твердит. Поет на каждом углу – «лучшая дырка в моей жизни»! – Она скривилась от отвращения.
Келлан вновь сжал зубы, а потом сказал:
— Ну хватит, Дженни.
Я таращилась на нее, не веря ушам, потом посмотрела на Эвана. Тот пожал плечами, кивнул и с любопытством уставился на Келлана. Дженни сделала то же. А после и я.
— Ты мне соврал? – прошептала я.
Келлан повел плечами, не соглашаясь:
— Ты так подумала. Я просто не стал тебя разубеждать.
Я взвилась от ярости:
— Ты мне соврал!
— Сказано же тебе: со мной случается, – огрызнулся он.
— Но зачем?
Келлан отвернулся от нас и промолчал.
— Ответь ей, Келлан, – проговорила Дженни.
Он глянул на нее, и она подняла брови. Келлан насупился, но продолжал молчать.
Меня затопили воспоминания.
— Эта стычка в машине в дождь… Все началось потому, что я рассвирепела на вас с нею. Зачем ты предоставил мне думать…
Он впился в меня взглядом:
— А почему ты сразу решила…
— Она мне сама сказала. Ну, это так прозвучало, будто…
Я закрыла глаза. Мне самой не хотелось выслушивать ее до конца. Я так и не дала ей объяснить, что произошло той ночью. О Келлане она сказала лишь то, что хочет поблагодарить его за все, что он для нее сделал. Я решила, что она передает ему спасибо за это самое. Она же, быть может, имела в виду вечер вообще, бесконечные танцы с ней, доставку ее к Гриффину, поездку домой или – господи, да это могло быть что угодно!
Вновь открыв глаза, я посмотрела на Келлана и смягчила и голос, и взгляд:
— Прости, что я так подумала… Но почему ты так долго не говорил правду?
Он тоже смягчился:
— Хотел, чтобы ты страдала…
— Почему? – прошептала я и шагнула к нему.
Дженни, видя, что мы успокоились, дала мне пройти. Келлан отвернулся и не ответил. Я подошла к нему и положила ладонь ему на щеку. Он закрыл глаза.
— Почему, Келлан?
Он прошептал, не размыкая век:
— Потому что ты тоже заставляла меня страдать… Много–много раз. Я хотел отомстить.
Мой гнев улетучился. Келлан, также больше ни капли не злой, медленно открыл глаза, всем видом выражая душевную боль. Он молча ответил взглядом на взгляд. Где-то на задворках моего сознания отложилось, что Дженни подошла к Эвану и предложила оставить нас наедине ненадолго. Затем я услышала звук отворяемой и запираемой двери – и мы с Келланом оказались одни.
— Я никогда не хотела тебя ранить, Келлан… Никого из вас.
Мне ответила мертвая тишина, и я опустилась на колени посреди комнаты. Вознесшись на пик эмоций, я полетела вниз, и сказалось все: вина, возбуждение, боль, страх неизвестности и гнев. Я едва могла вспомнить, как замечательно все начиналось и длилось, пока я не разрушила все.
Келлан опустился рядом и взял меня за руки:
— Теперь уже не важно, Кира. Все идет своим чередом. Ты с Денни, а я… я… – Он сглотнул.
Мне так не хватало былого, наших трепетных отношений, длившихся до того, как Келлан охладел, потом распалился, а затем стал таким, как сейчас. Я не успела подумать, слова вырвались сами.
— Я скучаю по тебе, – прошептала я.
Он замер, и я услыхала, как он сглотнул.
— Кира…
Подступили слезы, и мне хотелось одного: вернуть себе друга. Удивительно, но Келлан обнял меня, как делал давным–давно. Я прижалась к нему, нуждаясь в его близости. Он принялся гладить меня по спине, когда я начала всхлипывать, уткнувшись ему в плечо. Я отчаянно хотела освободиться от бремени многих чувств. Голова шла кругом от вины, злости, пыла и боли.
Келлан пробормотал что-то сильно похожее на «прости, малышка». Мое сердце бешено забилось при мысли об этих нежных словах, слетевших с его уст.
Он опустился на пятки, по–прежнему крепко прижимая меня к себе, так что я сидела на его бедрах, расставив колени. Он стал гладить меня по голове, и я начала обмякать. Он долго продержал меня так. Я постепенно перестала плакать и повернулась взглянуть на него.
Странно – его глаза были закрыты, голова опущена. Келлан пребывал в печали. Я попыталась отстраниться, но он, не размыкая век, притянул меня ближе и прошептал:
— Нет, пожалуйста… Останься.
Я моментально смекнула, в каком опасном положении мы оказались. Но ради всего святого – до чего же здесь было тихо, как крепко он меня обнимал и как же давно мы не сливались в таких объятиях. Он медленно открыл глаза, и я поняла, что он тоже осознает риск. Его губы разомкнулись, дыхание участилось. Я видела, что он до боли хочет меня. Келлан был прав: у нас имелась причина не прикасаться друг к другу.
Думая лишь о том, как мне сказать ему, что я не могу больше так поступать с Денни, я шепнула:
— Мне страшно тебя не хватает.
Это было совершенно не то, что я хотела произнести. Что со мной стряслось?
Келлан закрыл глаза и ткнулся в меня лбом. Я отчетливо видела, до чего ему трудно со мной, – мне искренне не хотелось, чтобы так было…
— Кира, я не могу… – Он снова глотнул. – Это ошибка, ты не моя.
Я затрепетала при слове «моя», сорвавшемся с его губ, и себя же за это возненавидела. Мысленно соглашаясь с ним, я прошептала:
— Нет, я твоя.
И снова стоп, я же не это хотела сказать…
Келлан издал странный звук и прерывисто вздохнул:
— Так ли это?..
Он прошептал это настолько тихо, что я едва расслышала. Он посмотрел на меня, и в его глазах снова горела страсть.
— Я очень хочу тебя…
Мне было отчаянно жаль нашей прежней непринужденной дружбы и невыносимо совестно того, что я постоянно изменяла Денни, но до боли хотелось ощущать на себе руки Келлана, и последнее побеждало. Я так по нему скучала, и вот он со мной – мне вдруг не захотелось терять его снова.
— Я тоже тебя хочу, – прошептала я, впервые за все это время сказав то, что и собиралась.
Тогда он перекатился так, что я улеглась на пол, а он вдавился в меня. Едва дыша, Келлан помедлил, почти касаясь моих губ. Он сохранял выдержку, и мне было видно, какая в нем шла борьба. Он сомневался, что мне действительно хотелось этого.
Не зная, чтó говорю, я выпалила все разом:
— Я страшно по тебе истосковалась. Мне так давно хотелось к тебе прикоснуться. Обнять тебя. Я хотела тебя безумно долго. Ты нужен мне, Келлан… И всегда был нужен.
Он все еще сдерживался, неистовым взором шаря по моему лицу в поисках лжи.
— Я не… Ты больше не проведешь меня, Кира. Я лучше покончу с этим, чем снова попадусь в твой капкан. Я не могу…
Допытываясь до истины, я тоже покопалась в себе, однако нашла лишь болезненную телесную тоску по Келлану. Мне было не вынести еще одного вечера, когда он остался бы с очередной женщиной. Я не могла допустить, чтобы его губы хотя бы секунду касались кого-то помимо меня, но даже не задумывалась над тем, что это значило для нас с Денни. Во мне пульсировала единственная мысль: Келлан должен быть моим, и только моим.
Я осторожно заключила его лицо в ладони.
— Не бросай меня. Ты мой, а я твоя. Я хочу тебя… И ты можешь брать меня. Только прекрати бывать со всеми этими…
— Нет, – отпрянул он. – Я не буду с тобой, ты ревнива.
Снова притянув его ближе, я позаимствовала один из его жестов, давным–давно сведший меня с ума. Я чуть провела языком по его верхней губе изнутри. На Келлана это оказало тот же эффект. Он закрыл глаза и задрожал, делая быстрый вдох.
— Кира… нет. Не повторяй этого со мной…
Я помедлила.
— Келлан, я и не собираюсь. Прости, что я тебя оттолкнула, но больше я не скажу тебе «нет».
Мой язык вновь занялся его пленительной кожей. Я добралась только до половины губы, когда он впился в меня. Поцеловав меня, он сделал паузу и отпрянул, дыша неглубоко и часто. Он пристально смотрел на меня и явно разнервничался.
— Я влюбился в тебя, – прошептал он, ища мои глаза.
Он был очень бледен, страшно напуган и немного обнадежен.
— Келлан, я…
Не зная, что сказать, я снова была готова расплакаться.
Он не позволил мне даже попытаться закончить – погладил меня по щеке и поцеловал опять, но нежно, ласково, бесконечно чувственно.
— Я так люблю тебя, Кира. Нет слов, как я по тебе скучал. Я страшно виноват. Прости за жуткие вещи, которые я наговорил. Прости, что врал тебе про сестру… Я ее и пальцем не тронул. Я обещал, что не буду. Я не мог тебе признаться, насколько я тебя обожаю… как сильно ты меня ранила.
Высказавшись о своих истинных чувствах, он словно дал волю всем прочим сдерживаемым эмоциям и теперь не мог остановиться.
Он говорил быстро, в паузах между поцелуями.
— Я люблю тебя. Прости. Пожалуйста, прости. Эти женщины… Я страшно боялся до тебя дотронуться. Ты не хотела меня… Я не мог терпеть эту боль. Я пытался переболеть тобой. Когда я был с ними, передо мной всегда была ты. Я так виноват… Я люблю тебя.
Я внимала ему в потрясенном молчании, и слезы текли по моим щекам. Его искренние слова и мягкие губы лишали меня сил, заставляя мое сердце отчаянно колотиться.
Он без устали смыкал наши губы, а речь продолжала струиться.
— Прости и забудь, пожалуйста… Я пытался выкинуть тебя из головы. Не вышло… Я только хотел тебя сильнее и сильнее. Господи, я тосковал по тебе. Мне так жаль, что я тебя оскорбил. Я никого не хотел так, как тебя. Я дико хочу тебя. Хочу навсегда. Прости меня… Я очень тебя люблю.
Я все еще не могла осмыслить его слова и затравленный взгляд, в котором читалась и надежда. Но от всего сказанного он был мне еще больше желанен. Мое дыхание отяжелело и стало прерывистым. В ответ поцелуи Келлана становились все неистовее.
— Боже, я люблю тебя. Ты нужна мне. Прости меня. Останься со мной. Скажи, что я тоже нужен тебе… Скажи, что ты тоже хочешь меня. Пожалуйста, будь моей…
Он мгновенно прекратил меня целовать и застыл, цепенея от ужаса, как будто только сейчас осознал, о чем говорил.
— Кира?..
Голос его дрожал. Глаза влажно блестели, ловя мой взгляд.
До меня дошло, что я уже давно не произносила ни слова. Он изливал мне душу, а я молчала. Конечно, он не давал мне возможности говорить, но, судя по его страху, даже не понимал этого. Он знал одно: я молчала и плакала.
Мое горло перехватило от избытка чувств, и я закрыла глаза, давая себе минуту на то, чтобы все вобрать. Он любит меня? Обожает? Любит? Хочет… навсегда? Любит меня? Хочет, чтобы я была с ним? Любит? Чувства, которые я испытывала к нему и в то же время яростно отвергала, вернулись и затопили все мое существо. Мне вспомнилась каждая мелочь – все горести, радости, ревности, – неужели он всегда любил меня?
Я отстранила его и осознала, что продолжаю лежать молча, с закрытыми глазами. Открыв их, я увидела его печальное, испуганное лицо. Я схватила Келлана за руку, не позволяя отдалиться. Он поймал мой взгляд, и по его щеке скатилась слеза. Я стерла ее большим пальцем и придержала Келлана. Притянула ближе, нежно поцеловала.
— Кира… – пролепетал он, чуть отшатнувшись.
Я проглотила комок.
— Ты всегда был прав: мы не друзья. Мы намного больше, чем друзья. Я хочу быть с тобой, Келлан. Хочу быть твоей. Я и так твоя.
Все это вырвалось в мгновение ока – ничего другого я не могла придумать. В ту секунду на нем сошелся клином весь свет. Ничего не было, кроме него, и я больше не хотела ему противиться. Я устала от этой войны и хотела принадлежать ему во всех смыслах.
Келлан перекатился и вновь очутился поверх меня. Наши губы встретились. Он тихо выдохнул и поцеловал меня взасос, как будто мы не делали этого много лет. Страсть, исходившая от него, накрывала с головой, он сотрясался всем телом. Келлан сменил точку опоры и толкнулся в меня, издав глубокий горловой звук, который заставил меня трепетать.
Я провела руками по его спине, и он задрожал. Нащупав подол его футболки, я потянула ее вверх и погладила голую кожу. Секунду я любовалась потрясающим совершенством его тела, и затем мы опять слились в поцелуе.
Он снова переместил центр тяжести и медленно провел руками по моей шее, груди, потом скользнул ими под блузку. Они тряслись, когда он задрал ее и стянул. Дрожало и тело, пока он целовал меня. Я поняла, что он сдерживался, заставляя себя действовать медленно и сохранить контроль, на случай если я передумаю. При мысли о том, как сильно он хотел меня и до чего был во мне не уверен, я вся загорелась.
Я водила руками по его голой спине, ощущая каждую мышцу, каждую выемку. Он чуть застонал, когда я дотронулась до его груди и провела пальцами по тонкому рубцу на ребрах – шраму, который он заработал из-за меня, потому что любил меня. Его губы не оставляли в покое моих, руки гуляли по плечам, шее, поверх лифчика, спускались к животу. Я вздохнула – до того было сладко вновь ощущать его прикосновения, я так давно их не знала. Он снова сдвинулся и дрожащими руками потянулся к моим джинсам. Пальцы начали поигрывать ремнем, как будто прикидывая, надо ли…
Я отпрянула от его губ и прошептала на ухо:
— Я твоя… Не останавливайся.
И с этими словами искушающе поерзала под ним.
Выдохнув и расслабившись, Келлан послушал меня и не остановился. Он принялся расстегивать мне джинсы, и я, кусая губу, потянулась расстегнуть его. Он отпрянул, пристально изучая меня. Дрожь прошла. Я разделалась с его джинсами, а он начал стаскивать мои. Глядя на меня с невыразимой любовью, он тихо произнес:
— Я люблю тебя, Кира, – и снова стал целовать.
Его лицо и признание настолько потрясли меня, что я перестала дышать. Внезапно все показалось неправильным, грязным. Происходящее не сочеталось с его нежными словами, и я не могла отпустить тормоза.
— Келлан, подожди… – сказала я робко. – Всего мину…
— Кира… – Он оставил мои джинсы в покое и тяжко застонал, навалился всем телом, положил голову мне на плечо. – О… мой… бог. Ты серьезно? – Он стал кататься головой по моему плечу. – Пожалуйста, не делай этого снова. Я не вынесу!
— Нет, я не буду… Но…
— Но? – Келлан привстал, чтобы видеть меня. Он был не в силах дышать, его синие глаза горели желанием, но уже и досадой. – Ты понимаешь, что если ты продолжишь так обращаться с моим телом, то у меня никогда не будет детей?
Меня рассмешила его неумышленно забавная реплика. Он отодвинулся дальше и нахмурился.
— Рад, что тебя это веселит…
Продолжая посмеиваться, я провела пальцем по его щеке, пока не заставила наконец улыбнуться.
— Если мы собираемся это сделать… Если я буду с тобой… – Я оглянулась на грязный пол, где мы лежали. – Это случится не на полу в подсобке Пита.
Он нахмурился, но сразу пошел на попятную, ласково поцеловал меня и шепнул:
— Теперь тебя, значит, не устраивает грязный пол?
Я вновь рассмеялась – он намекал на нашу свиданку в кофейной будке, вдобавок меня обрадовало, что чувство юмора вернулось к нему. Я давно не слышала от него шуток.
Келлан поцеловал меня в сотый раз, после чего, подавшись назад, изобразил недовольство.
— Неужели ты заставила меня изливаться только затем, чтобы снова раздеть? – Он чарующе выгнул бровь.
Я прыснула и бережно заключила его лицо в ладони.
— Господи, я скучала. Мне не хватало этого.
— Чего именно? – осведомился он тихо, отражая мой взгляд и осторожно поглаживая меня по голому животу.
— Тебя… Твоих шуток, улыбки, прикосновений, твоего… всего. – Мой взор лучился теплом.
— Как же я тосковал по тебе, Кира, – посерьезнел он.
Я кивнула, проглотив застрявшие в горле чувства, и он поцеловал меня снова. Внезапно Келлан отодвинулся дальше, созерцая меня полуголую, распростершуюся под ним, закусил губу и выгнул бровь.
— Знаешь… Здесь масса возможностей, помимо пола.
— Да неужели? – вторила я, радуясь его живости.
— Ага… – Улыбаясь, он огляделся. – Стол… стул… полка…
Келлан глянул на меня сверху вниз, и его ухмылка вдруг стала дьявольской.
— Стена?
Я рассмеялась и погладила его по груди, дивясь своей переменчивости по отношению к Келлану. Мы только что были готовы вцепиться друг другу в глотки – и вот уже перебрасывались нескромными шуточками. Я мотнула головой:
— Просто поцелуй.
— Да, мэм. – Он улыбнулся и принялся упоенно целовать меня. – Динамщица, – пробормотал он, принимаясь за шею.
— Кобель, – отозвалась я, ухмыляясь и покрывая поцелуями щеку, по которой не столь давно лупила его без устали.
Келлан хрипло рассмеялся и перешел к ямке между ключицами.
По комнате разнесся настойчивый стук в дверь, но мы с Келланом оставили его без внимания.
— Мм… – Я закрыла глаза, когда Келлан слегка провел языком по моей шее. Боже, я была без ума от этого.
Он обхаживал мой подбородок, когда докучливый стук, который мы игнорировали, преобразовался в распахнутую дверь. Я глотнула воздух и вскинула голову, сердце бешено колотилось. Келлан повернулся к двери.
— Черт бы тебя подрал, Эван… Напугал так, что я чуть не обделался! – сказал он со смехом.
Мне же было не до смеха. Я была не в том виде, чтобы показываться кому-то. Эван, к его чести, прикрыл глаза. Он немедленно затворил за собой дверь и отвернулся.
— Извини, старина. Я знаю, вы тут… Келлан, надо поговорить.
Эван стоял вконец смущенный, но до меня ему было далеко. Келлан лежал на мне, скрывая меня от Эвана, пусть тот и не смотрел в нашу сторону.
— Умеешь ты вовремя, дружище, – нахмурился Келлан.
Эван нечаянно глянул на нас и быстро вновь отвернулся. Я крепче вцепилась в Келлана, желая оказаться где угодно, только подальше отсюда.
— Извини… Но через десять секунд ты скажешь мне спасибо за это «вовремя».
Келлан улыбнулся во весь рот:
— Да брось, Эван, как будто нельзя подождать те же десять… – Я ткнула его под ребра, и он взглянул на меня, а потом снова на Эвана. – Двадцать минут?
Я прыснула.
— Денни здесь, – сообщил Эван.
Перестав хихикать, я тихо спросила:
— Что?
Келлан уселся на мне верхом.
— Вот дерьмо.
Он протянул мне блузку, и я быстро оделась. Он так и сидел на мне, размышляя.
Эван наконец смог безбоязненно смотреть на нас.
— Если не хотите, чтобы здесь стало еще веселее, то Кире нужно уйти, а тебе – остаться, и мы потолкуем.
Келлан усиленно закивал, нащупал свою футболку и надел ее.
— Спасибо. – Он оглянулся на Эвана.
— Я же говорил, спасибо скажешь, – криво усмехнулся тот.
Я ощутила ледяной холод, когда Келлан наконец слез с меня и помог мне встать. Мы привели себя в порядок, и я опять начала задыхаться. Келлан положил руку мне на плечо:
— Все хорошо… Все будет в порядке.
Меня же охватила паника.
— Но целый бар… Они все видели, будут говорить. Он что-нибудь да узнает.
Келлан замотал головой:
— Узнает, что мы подрались… Вот и все.
Он посмотрел на Эвана, которому явно не терпелось, чтобы я ушла.
— Иди, пока он не явился сюда.
— Ладно…
— Кира… – Он поймал меня за руку, когда я развернулась к выходу, и притянул к себе для долгого прощального поцелуя.
Задыхаясь, я шагнула в коридор.
