Глава 8
Воскресенье, 22 января
…Я думаю. Наверное, сейчас еще вечер субботы. Да какая разница! Какая, к дьяволу, разница?!
Лейк… Лейк, Лейк, Лейк, Лейк. Я бы горы свернул, а потом выпил бы еще рюмку. Я так тебя люблю! Да, наверное, выпью еще текилы… И еще мне нужен колокольчик. Я тебя люблю, прости меня, пожалуйста! Нет, я не хочу пить! Но я же не хочу есть, я хочу пить. Но я больше никогда не буду пить чизбургеры! Боже, как я тебя люблю!
Эдди беременна. Гевин в панике. Я отпустил Лейк. Больше про вчерашний вечер я ничего не помню.
За окном противно сияет солнце. Вылезаю из-под одеяла и иду в туалет. Кое-как доползаю до двери, но она заперта. Какого черта кто-то заперся у меня в туалете?! Cтучусь в дверь — ощущение ужасно странное: стучаться в собственный туалет, когда, кроме меня, в доме никого не должно быть!
— Секундочку! — раздается чей-то бодрый голос. Мужской голос. Это не Гевин. Что, черт побери, тут происходит?! Я заглядываю в гостиную: на диване лежат одеяло и подушка. У входной двери стоят ботинки, а рядом с ними — чемодан. Я пораженно чешу затылок и резко поворачиваюсь на звук открывающейся двери туалета.
— Рис?!
— Доброе утро!
— Ты что тут делаешь?
— Ты что, издеваешься? — смущенно взглянув на меня, спрашивает он и садится на диван.
Почему сразу издеваюсь? Мы с ним больше года не виделись, с какой стати мне над ним издеваться?
— Вовсе нет! Что ты тут делаешь? Ты когда пришел?
— Уилл, ты вообще ничего не помнишь? — в шоке переспрашивает Рис.
Я сажусь и пытаюсь напрячь мозг. Так, Эдди беременна… Гевин в панике… Я отпустил Лейк. Все. На этом мысли заканчиваются… По моему растерянному выражению лица Рис понимает, что ему придется напомнить мне, что случилось.
— Я вернулся в прошлую пятницу — мама выставила меня из дома. Вчера мне нужно было где-нибудь переночевать, и ты сказал, что можно остаться у тебя. Ты правда ничего не помнишь?
— Прости, Рис, не помню, — сокрушенно качаю я головой.
— Ничего себе, чувак! — смеется он. — Это ж сколько надо было выпить!
Мысленно подсчитываю рюмки с текилой, вспоминаю про таблетки, которые дала мне Шерри…
— Думаю, дело не в алкоголе…
— Слушай, если я мешаю, то уйду… — внезапно засуетившись, выпаливает Рис.
— Да нет, что ты! Просто я и правда ничего не помню… Первый раз у меня такой провал в памяти.
— Ну да, когда я пришел, ты лыка не вязал… все время говорил что-то про какие-то звезды и про озеро. Я решил, что ты таблеток нажрался. Но ты ж не употребляешь, правда?
— Да не употребляю я никаких таблеток, — смеюсь я. — Просто это самые отстойные выходные в моей жизни… Хуже мне еще не было. Нет, не хочу даже говорить об этом!
— Ну-у-у… Если ты и правда ничего не помнишь про вчерашний вечер… Ты мне сказал, что я могу у тебя пожить месяц-другой. Не помнишь? — приподняв бровь, спрашивает Рис.
Вот поэтому я не люблю много пить: вечно соглашаюсь на то, на что в жизни бы не согласился на трезвую голову… Никакого предлога отказать ему мне не придумать: гостевая спальня у нас в доме есть, он почти что жил у нас, когда мы учились в школе. Мы не виделись со времени его последнего приезда в отпуск из армии, но я все равно считаю его своим лучшим другом.
— Живи сколько нужно. Но я сейчас не самая приятная компания. Тяжелая выдалась неделя.
— Да я уже понял…
Рис берет чемодан, ботинки и идет по коридору в сторону гостевой спальни. Я подхожу к окну и смотрю на дом Лейк. Машины нет. Куда это она уехала? Обычно по воскресеньям она сидит дома и смотрит кино, поедая попкорн, чипсы и прочую гадость.
— Слышь, у тебя в холодильнике мышь повесилась, — раздается голос вернувшегося Риса. — Жрать хочется ужасно. Что купить?
— Да у меня абсолютно нет аппетита, так что покупай что хочешь. Может, попозже и сам съезжу. Завтра Колдер возвращается, так что все равно надо в магазин.
— А где этот проказник?
— В Детройте.
Рис обувается, натягивает куртку и выходит из дома. Я иду в кухню варить кофе, но на столе уже стоит дымящийся кофейник. Что ж, во всем есть свои плюсы…
*
Едва я выхожу из душа, как хлопает входная дверь. Это либо Рис, либо Лейк! Я быстро натягиваю штаны и выбегаю в коридор. Так и есть: она уже направляется к двери с вазой в руках и, заметив меня, прибавляет шаг.
— Черт побери, Лейк! — кричу я, бросаясь ей наперерез и загораживая выход. — Не смей! А то я ее вообще от тебя спрячу!
— Ты вообще права не имеешь держать ее у себя, Уилл! — пытаясь обойти меня, кричит она. — Ты лишь ищешь повод, чтобы я к тебе заходила!
Она права, совершенно права, но мне наплевать.
— Неправда! Просто я тебе не доверяю: если ты ее заберешь, то откроешь все сразу!
— Кстати, насчет доверия! Ты сюда ничего по тихой не подкладываешь?! Чтобы я прочитала, растрогалась и простила тебя? — сердито глядя на меня, спрашивает она.
Наверное, мама дает ей крайне разумные советы, раз она решила, что я мухлюю!
— Может быть, тебе стоит прислушаться к тому, что думает твоя мама, Лейк? — смеюсь я.
Она упрямо пытается протиснуться мимо меня, поэтому я вырываю вазу у нее из рук, но Лейк дергает ее к себе с неожиданной силой, ваза падает на ковер, и из нее высыпается несколько десятков крошечных звездочек. Лейк плюхается на колени и лихорадочно начинает собирать их. Только вот складывать их ей некуда — на брюках нет карманов. Тогда она решительно оттягивает воротник рубашки и засыпает звездочки прямо туда.
— Лейк, перестань! — кричу я, хватая ее за запястья. — Ты ведешь себя как десятилетний ребенок!
Я поднимаю вазу и лихорадочно собираю в нее звездочки. Лейк тем временем упорно набивает их за пазуху, и мне не остается ничего, кроме как залезть к ней под рубашку и вытаскивать их оттуда. Она бьет меня по рукам и пытается отползти подальше. Я хватаюсь за край рубашки, Лейк не останавливается, и в конце концов рубашка соскальзывает через голову и остается у меня в руках. Лейк быстро подбирает с пола еще несколько штук и бежит к двери, прижимая звездочки к лифчику.
— Лейк, ты не выйдешь на улицу в таком виде! — кричу я, но спорить с ней бесполезно.
— Еще как выйду! — кричит она в ответ.
Бросившись к ней, я хватаю ее за талию и оттаскиваю от двери, собираясь толкнуть на диван, но тут распахивается дверь и в дом входит Рис с набитыми едой пакетами. Он замирает в холле и смотрит на нас широко открытыми глазами.
Лейк пытается вырваться у меня из рук, совершенно не обращая внимания на то, что какой-то незнакомый человек наблюдает за ее истерикой. Я же не могу думать ни о чем, кроме того, что другой парень видит ее в одном лифчике! Приподняв ее повыше, я все-таки кладу ее на диван, но она тут же вскакивает и пытается прорваться мимо меня к выходу, однако наконец-то замечает стоящего в дверях Риса и кричит, шлепая меня по рукам:
— А ты еще кто такой?
— Э-э-э, меня зовут Рис… я тут как бы живу… — неуверенно отвечает он.
Лейк перестает драться и со смущенным видом складывает руки на груди, пытаясь скрыть наготу. Пользуясь случаем, я выхватываю у нее бульшую часть звездочек и кидаю их в вазу, а потом поднимаю с пола рубашку и протягиваю ей:
— Оденься!
— Черт! — произносит она сквозь зубы, натягивая рубашку на левую сторону и роняя остатки звездочек. — Ну и сволочь же ты, Уилл! Ты не имеешь права держать их у себя! И с каких это пор у тебя появился сосед? — спрашивает она, глядя на Риса.
Рис ошарашенно смотрит на нее, не говоря ни слова и явно не понимая, что происходит. Лейк забирает из вазы несколько звездочек и бросается к выходу. Рис едва успевает отскочить в сторону. Мы смотрим, как она бежит к дому, дважды останавливается, чтобы поднять вывалившиеся на бегу звездочки, и Лейк хлопает за собой дверью. Рис поворачивается ко мне и восхищенно произносит:
— Ого! Боевая девчонка! К тому же симпатичная.
— И к тому же моя! — осаживаю его я.
*
Рис занимается обедом, а я ползаю на коленях по гостиной и собираю разбросанные звездочки. Вазу решаю спрятать в буфет в кухне: если Лейк не сможет ее найти, то ей придется заговорить со мной и спросить, куда я ее дел.
— Так что это все-таки за штуки? — спрашивает Рис.
— Подарок от ее мамы. Долгая история, — отвечаю я и тут же понимаю, что тайник чересчур ненадежный: Лейк ее тут сразу найдет. Немного подумав, я достаю вазу из-за пакетов с хлопьями и ставлю ее в бар, за бутылку текилы.
— Так эта барышня — твоя подружка?
Вопрос ставит меня в тупик, учитывая то, что между нами происходит на данный момент, но я все-таки киваю.
— Кажется, ты ей не особенно нравишься, — искоса поглядывая на меня, продолжает Рис.
— Она меня любит! Просто в данный момент я ей не нравлюсь.
— А как ее зовут? — смеясь, спрашивает Рис.
— Лейкен. Но я называю ее Лейк. — Я наливаю себе попить — на этот раз никакого алкоголя.
— Ах так вот о каком «озере» ты бубнил вчера вечером! — еще громче хохочет Рис, раскладывает пасту по тарелкам, и мы садимся за стол. — И что же ты такого натворил, что она так на тебя злится?
Я кладу вилку на стол и вздыхаю. Наверное, сейчас самое время рассказать ему последние новости за тот год, что мы не виделись. Мы с Рисом дружим с десяти лет. Правда, последние два года, с тех пор как он ушел в армию, мы практически не общались. В общем, я рассказываю ему всю историю от начала до конца: как мы с Лейк познакомились, как столкнулись в школе, как поссорились из-за Воэн и что происходило после этого… Когда я наконец умолкаю, Рис уже доедает вторую тарелку пасты. А я к своей даже не притронулся.
— Значит, ты… Значит, между тобой и Воэн действительно все кончено? — осторожно спрашивает он, помешивая пасту.
Обалдеть! Я ему столько всего рассказал, а он спрашивает меня о Воэн!
— Решительно и бесповоротно, — отвечаю я.
— Слушай, ты скажи, если тебе не понравится моя идея… — нерешительно начинает он, ерзая на стуле. — В общем… ты не против, если я приглашу ее на свидание? Если против, я к ней близко не подойду!
Ну конечно, Рис ни капельки не изменился! Из всего моего рассказа он услышал только одно: есть свободная девчонка на примете.
— Рис, мне глубоко наплевать, что будет у тебя с Воэн. Честное слово. Только пообещай, что не станешь приводить ее сюда. Это единственное, о чем я прошу. Она не должна переступать порог этого дома — договорились?
— Да не вопрос! — довольно улыбается он.
*
Следующие несколько часов я доделываю домашнее задание и читаю конспект, который оставила мне Воэн. Переписываю все в тетрадку, а ксерокопии выкидываю: меня тошнит от одного вида ее почерка.
Я пытаюсь держать себя в руках и шпионю за Лейк всего раз в час. Не хочу, чтобы Рис решил, что я совсем свихнулся, поэтому подхожу к окну только тогда, когда он выходит из комнаты.
Я сижу за столом, занимаюсь, Рис смотрит телевизор, и тут входит Кирстен — разумеется, не постучавшись.
— А ты еще кто такой? — спрашивает она у Риса.
— А тебе еще не рано так со старшими разговаривать? — парирует он.
Кирстен закатывает глаза, проходит в кухню и садится напротив меня. Она кладет локти на стол, подпирает ладонями подбородок и смотрит, как я читаю конспект.
— Ну что, Лейк сегодня видела? — спрашиваю я, не поднимая на нее глаз.
— Ага.
— Ну и?
— Смотрит кино. Ест кучу всякой гадости.
— Что-нибудь про меня говорила?
— Знаешь что, Уилл, — скрестив руки на груди и слегка понизив голос, произносит Кирстен, — если ты хочешь, чтобы я на тебя работала, думаю, самое время обговорить размер моего честно заслуженного гонорара.
— Значит, ты согласна мне помочь? — спрашиваю у нее я.
— Значит, ты согласен мне платить? — вопросом на вопрос отвечает она.
— Думаю, мы с тобой вполне сможем договориться. Оплаты наличными не будет, но возможен бартер: могу помочь тебе с портфолио.
Кирстен бросает на меня заинтересованный взгляд:
— Продолжай.
— Знаешь, я имею довольно приличный опыт выступлений на сцене. Могу дать тебе кое-что из моих стихов… помочь тебе подготовиться к слэму.
— Ну вот что, — перебивает меня Кирстен, и я вижу, что она напряженно думает над условиями контракта, — будешь водить меня на слэм. Каждый четверг, минимум месяц. Через несколько недель у нас в школе конкурс талантов, я хочу участвовать, поэтому мне нужно как можно чаще бывать на публике.
— Целый месяц?! Не, так не пойдет. Мы с Лейк должны помириться куда раньше. Целый месяц я не выдержу!
— Ты идиот, что ли? Да если я тебе не помогу, она тебя и через год не простит! — Кирстен встает со стула, со скрипом придвигает его к столу и направляется к выходу.
— Ладно. Будь по-твоему. Согласен.
— Отличное решение, — улыбается она. — Тогда пойду займусь делом… Хочешь, чтобы я подкинула ей какую-то конкретную идею?
Что ей ответить? Как вернуть Лейк? Что я могу сказать, чтобы она поняла, как сильно я ее люблю? О чем мне попросить Кирстен? И тут меня осеняет:
— Да! Слушай, Кирстен, попроси ее водить тебя на слэмы! Скажи, что я отказался и что решил больше никогда туда не ходить! Если придется, умоляй ее взять тебя с собой! Если я и смогу убедить ее поверить мне, то разве что со сцены!
— О, какое коварство! — восхищенно ухмыляется Кирстен. — Обожаю! — добавляет она и уходит.
— А это кто? — спрашивает Рис.
— А это моя новая лучшая подруга! — с улыбкой отвечаю я.
*
Если не считать нашей стычки из-за звездочек, я, по-моему, достаточно позволил Лейк побыть одной. Кирстен сообщила, что после долгих уговоров Лейк все-таки согласилась сводить ее на слэм в этот четверг. В награду моя новая лучшая подруга получила одно из моих старых стихотворений.
Уже десять вечера. Знаю, что поступаю неправильно, но просто не могу лечь спать, не попытавшись поговорить с Лейк хотя бы еще раз. Что же делать? Какое зло меньше: оставить ее в покое или упорно преследовать? Кажется, пора взять еще одну звездочку. Мне не нравится, что мы так часто открываем их, но сейчас чрезвычайная ситуация.
Выхожу в кухню и застаю там Лейк: она роется в буфете! Прохожу мимо, и она подскакивает от неожиданности. Не говоря ни слова, я достаю из бара вазу, ставлю ее на стойку и беру одну звездочку. Она смотрит на меня, ожидая, что я снова начну кричать, но я молча протягиваю ей вазу. Мы облокачиваемся на противоположные стороны стойки, открываем звездочки и читаем про себя то, что там написано.
Следуй жизненному ритму природы: ее секрет — терпение.
Ральф Уолдо Эмерсон
А я чем занимаюсь? Да терпение — моя вторая натура! Я молча жду, пока Лейк прочитает свою звездочку. Ужасно хочется подбежать к ней, обнять, поцеловать и чтобы все стало как раньше, но я решаю проявить терпение. Она хмурится, читая послание, а потом комкает бумажку, бросает ее на стойку и уходит. А я снова отпускаю ее…
Убедившись, что она ушла, я хватаю ее звездочку и разворачиваю:
Что говорит тебе сердце? Дай ему второй шанс, Откроется к счастью дверца!
«Братья Эйвитт»
Я бы и сам не сказал лучше, думаю я и тихо шепчу:
— Спасибо тебе, Джулия.
