ГЛАВА 6
ПРАВДА(Ы)
Терпение — добродетель, которой я не наделена. Очереди в парке аттракционов, пребывание в приемной врача или ожидание письма о зачислении в колледж — все это могло свести меня с ума. Дождаться свидания с Джаредом оказалось настоящим мучением. Ни одна лекция не вызвала у меня интереса, и к середине первой половины дня я вообще бросила вести конспект. Я дрыгала коленками вверх-вниз, стучала карандашом по столу, ерзала на стуле и издала не меньше дюжины тоскливых вздохов.
Бет прикоснулась к моей руке.
— Не нарушай моего нетерпения. Это невежливо, — шепнула я ей.
Бет сжала губы, чтобы не прыснуть со смеху.
— Перестань сходить с ума. Это всего лишь свидание, причем не первое для тебя.
— Но не с Джаредом.
Постучав указательным пальцем по моему предплечью, Бет улыбнулась и сказала:
— Не навестить ли нам Райана после занятий?
— Ты гений, это точно, — сказала я, растирая последний кусочек ластика.
Когда профессор Хантер произнес: «Свободны», я уже засовывала последнюю тетрадь в рюкзак, а в голове успел созреть план, как быстрее добраться до «бимера». Бет отчаянно старалась не отставать; когда мы оказались у машины, она совсем запыхалась и раздраженно пробурчала:
— Ты ведешь себя просто глупо.
— Нечего жаловаться. У тебя ноги длиннее моих.
Бет возмущенно вытаращилась, а я завела мотор «бимера».
Райан выглядел намного лучше — был уже не такой бледный, и сеть трубок и проводов, оплетавшая его накануне, значительно поредела.
— О, привет, — сказал он, расправляя плечи. — Сегодня меня переводят из реанимации.
— Фантастика! — заулыбалась я. — Совсем скоро ты выйдешь отсюда. Ты уже знаешь номер палаты?
Райан мотнул головой:
— Когда узнаю, позвоню и скажу.
— Это будет нелишним. Иначе как мы пронесем контрабанду? — сказала Бет.
— Кстати говоря… вы принесли мне бургер?
Бет отрицательно покачала головой:
— Нина очень спешила к тебе.
Райану такое объяснение не слишком понравилось.
— Удивительно. А я думал, ты кинешься в «Эндрюс», чтобы подготовиться к свиданию.
Он старался говорить как ни в чем не бывало, но я улавливала скрытую обиду.
Я посмотрела на Бет, потом на Райана. Лицо вспыхнуло от негодования. Райан сделал большие глаза:
— Спокойствие, Нина. Джош видел тебя в Крысярне. Его взбесило, что там был Джаред. Джош ему не доверяет.
— Ему-то какое дело? — резко возразила я.
— Джошу-то? Никакого. Просто он считает, что я лучше подхожу для тебя, чем этот недоделанный агент ноль-ноль-семь. Я с ним согласен, — заявил Райан и, морщась от боли, сел на постели повыше.
— Благодаря этому недоделанному ноль-ноль-семь мы все живы, — сквозь зубы сказала я.
— Да ладно вам, ребята. Это может подождать, — вздохнула Бет.
— Ты же не собираешься на самом деле встречаться с ним, а? — с отвращением в голосе спросил Райан.
— А то как же, собираюсь. И мне наплевать, что ты, или Джош, или другие твои приятели об этом думаете.
— Приятели? — повторил Райан, удивленно выгибая брови. — Кто сейчас так выражается?
— Заткнись, — прошипела я. — Идем, Бет. Время визита вышло.
— Ну-ну, Най. Хватит беситься. — Райан усмехнулся и протянул мне руку.
— Я сказала, ты можешь назвать меня так только раз. И этот раз уже прошел.
— Нина, извини. Не уходи. Конечно, это не мое дело, с кем ты встречаешься. Но, думаю, ясно, почему для меня это проблема. — Он опустил глаза и хмуро рассматривал свои руки.
Я взглянула на Райана. Трудно было сердиться, когда он лежал на больничной койке.
— Надеюсь, тебе тут помогут справиться со всеми проблемами, прежде чем выпишут, и ты больше не будешь так себя вести.
— О, я не так уж плох. Ты придешь завтра?
— Приду, — сказала я и погладила его по волосам.
Райан отпихнул мою руку:
— Только я ничего не хочу знать о твоих свиданиях, ладно?
— Уверена, мы найдем другие темы для разговора.
— Пошли, Най. Нам еще так много надо сделать, — монотонно проговорила Бет.
Я показала Райану язык и пошла к машине следом за ней.
В поисках наилучшего наряда мы с Бет выпотрошили весь мой шкаф. Одежда валялась повсюду. Одно платье было слишком темное, другое — чересчур в обтяжку, третье совсем свободное, это чрезмерно, а то недостаточно коротко — вещи заполонили все пространство. Наконец я остановила выбор на белом шерстяном платье-свитере с рукавами длиной три четверти, любимом коричневом поясе, который украшала крестообразная пряжка с жемчужиной в центре, и босоножках на высоком каблуке. Бет уверяла меня снова и снова, что подчеркивающее формы платье создает прекрасный баланс между сексуальностью и элегантностью. Посмотрев на себя в наше высокое узкое зеркало, я забеспокоилась: платье слишком короткое, я превратилась в сплошные ноги.
Чтобы убить время, я долго принимала душ, с особой тщательностью брила голени, выщипывала брови и красила ногти на ногах. Но как ни старалась, все равно была готова к выходу минут за двадцать до предполагаемого приезда Джареда. Каблуки щелкнули, когда я шагнула в кабину лифта. Не в силах стоять спокойно, я поправила волосы и одернула платье. Шествуя через вестибюль, я посматривала на часы; до назначенного времени оставалось еще пятнадцать минут. Едва я подошла к выходу, как дверь распахнулась: передо мной стоял Джаред в строгой черной рубашке и угольно-серых слаксах. Волосы были слегка смазаны гелем, благодаря чему лежали мягкими игривыми волнами.
Я тихо ахнула и приложила руку к груди.
— Прости, я напугал тебя?
— Да! Не думала, что ты уже здесь, — ответила я, тяжело дыша.
Джаред протянул мне маленький, но изящный букет белых и розовых тюльпанов, моих любимых, и застенчиво улыбнулся:
— Я не мог дождаться половины седьмого.
Чтобы не выдать страшную правду, я сжала губы, но это не помогло, и с языка сорвалось:
— Я тоже.
Лицо Джареда расплылось в торжествующей улыбке, и он помог мне надеть пальто потом мягко привлек к себе и шепнул мне в ухо:
— Ты выглядишь сногсшибательно.
У меня запылали уши. Краска залила щеки. Хоть бы она поскорее ушла. Счастливая, я вышла на свежий воздух.
— Куда мы едем? — спросила я, когда Джаред отрулил от поребрика.
— Увидишь, — ответил он с улыбкой радостного возбуждения на лице. — Хорошо, что ты согласилась на встречу. После того вечера я не был уверен, что ты скажешь «да».
— Ну, после того как ты устроил засаду в Крысярне и напал на меня при всем честном народе, едва ли у меня оставался выбор.
— Принудительные меры входили в мой план, — посмеиваясь, сказал Джаред, потом протянул руку и прикоснулся к моим пальцам.
— Так, значит, место, куда мы едем… к чему мне готовиться? Кухня будет еще более странная или на этот раз мне бояться нечего?
Я будто невзначай перевернула руку ладонью вверх, чтобы наши пальцы переплелись. Раньше я так далеко не заходила, но правила имеют свойство меняться. Мы оба знали: когда мы вместе, все происходит по-особенному.
— Это сюрприз.
Я сморщила нос:
— Не люблю сюрпризы.
— Еще как любишь!
— Точно, — фыркнула я. Сойти с ума, откуда ему все обо мне известно? — Может быть, сегодня я что-нибудь узнаю о тебе.
— В том-то и план.
Джаред свернул в узкую улицу и припарковался у тротуара перед каким-то зданием с неосвещенными окнами. Не знаю точно, что это был за ресторан, но, похоже, он не работал. Джаред подал мне руку и повел по проулку, помогая обходить лужи.
— Твой порез совсем зажил, — сказала я, — следов уже почти не осталось.
Джаред молча кивнул, уводя меня все дальше в темноту.
Он выпустил мою руку лишь для того, чтобы достать из кармана ключи. Потом отпер дверь и жестом пригласил в пустоту.
— Мы будем подниматься по лестнице, — объявил он.
Каблуки клацали по металлическим ступенькам, пока я медленно взбиралась на маленькую верхнюю площадку. Тут Джаред протиснулся мимо меня и вновь воспользовался ключами. На этот раз он вошел первым и придержал для меня дверь.
Я оказалась в просторной мансарде, отделанной в серо-голубых тонах. Освещение было тусклое: жалюзи закрыты, чтобы подчеркнуть красоту свечей, расставленных по всей комнате. На серых, сложенных из шлакобетона стенах висели китайские панно и рукописные свитки из разных частей мира, подсвеченные цепочками лампочек. Мебели было совсем мало; она не заполняла пространства, а может, все просто стояло на своих местах. В комнате царил абсолютный порядок. Воздух был напитан ароматами специй, а на маленьком круглом столике красовались пустые бокалы для вина и белые тарелки.
— Это твоя квартира? — спросила я, глядя наверх, куда уходила деревянная лестница.
Джаред стоял рядом и стягивал с меня пальто.
— А что? Я решил, это лучшее место для разговора по душам, — ответил он чуть раздраженно.
— Да нет, все прекрасно. Это удивительно… ты готовишь сам? — спросила я, изучая обстановку.
— Ну вроде того. Постарайся только не впадать в излишний восторг. — Он заправил волосы мне за уши. — Садись, уже почти все готово.
С этими словами Джаред забрал у меня букет и улизнул с ним на кухню, чтобы поставить в воду. Вернулся он с вазой с цветами; она была поставлена в центр стола. Потом Джаред принес кастрюльку и вытащил из нее кусок мяса, наколов его на двузубую вилку.
— Тушеная говядина? — спросила я.
— Ну, там есть и другое… — Он сделал жест в сторону кухни.
— Нет, нет, это то, что надо… я люблю тушеную говядину. У моего отца был близкий друг. Когда я была маленькой, он часто приглашал нас к себе на ужин, и его жена удивительно вкусно готовила мясо в горшочках. Я пробовала его очень давно, но запах помню, сильно похож на этот.
Джаред смотрел на меня странно, будто не знал, как реагировать на мою маленькую историю, после чего опять ушел на кухню. Он принес миску тушеных овощей, тарелку с домашними пресными хлебцами и печеный картофель… то, что я люблю.
— Ты все продумал до мелочей, — сказала я, дивясь изобилию, появившемуся на столе.
— В духовке еще стоит пирог «Пища ангелов», — добавил Джаред, садясь напротив меня.
— Ангелов я тоже люблю… — Я оборвала себя на полуслове, поняв, что говорю лишнее. — Ты ведь знал это?
— Да, — подтвердил Джаред с неуверенной полуулыбкой. Его «да» прозвучало скорее как вопрос, а не как ответ.
— Мы собирались поговорить, — напомнила я, глядя в тарелку.
— Да, собирались. Но давай сперва поужинаем.
— Это я могу, — сказала я с ухмылкой, откусила кусочек мяса и тут же превратилась в семилетнюю девочку, сидящую в уютной кухне.
Вокруг меня витают аппетитные запахи. Синтия вежливо смеется каким-то словам Гейба, друга отца, а жена Гейба обходит по кругу стол и накладывает всем на тарелки овощи.
— Нравится? — оторвавшись от еды, спросил Джаред, и это вернуло меня в настоящее.
Я покачала головой, подыскивая слова; хотелось по достоинству оценить вкус блюда.
— Очень давно не ела такого… — я прожевала кусок, — с детства. Где ты научился готовить?
Джаред пожал плечами:
— Это рецепт моей матери.
Я улыбнулась. Впервые он заговорил о своей жизни.
— Вы с матерью близки? — спросила я, поудобнее устраиваясь на стуле.
— Сейчас да. Но в юности я провел много времени вдали от нее.
Я с интересом подняла брови, ожидая продолжения рассказа.
— Нам с Клер очень легко давалась школа, и мы оба рано закончили учиться, а потом перешли к более специализированным областям.
— Специализированным? В том, что ты умеешь? Я имею в виду драться.
Хоть я и была готова к странным объяснениям, все равно удивилась, что он начал с детства.
— Правильно, — подтвердил Джаред. — Отец научил нас многому из того, что мы умеем. Он возил нас по всему миру, чтобы мы совершенствовались.
— А в чем вы совершенствовались? — спросила я.
Джаред поерзал на стуле. Во мне все сжалось, когда я заметила внутреннюю борьбу; мне захотелось как-то облегчить его мучения. Я протянула руку и вложила свои пальцы между его.
— Ведь я здесь для этого, правильно? — сказала я и ободряюще улыбнулась.
Джаред немного расслабился и тихонько сжал мои пальцы:
— Мы учились защищать себя, оберегать других и прошли обучение, какое получают во всех родах войск, включая тактику, структуру захвата, разведку и патрулирование, единоборства, маскировку, владение оружием, полевую медицину… улавливаешь смысл?
— Зачем? — спросила я, выказывая большее недоумение, чем мне хотелось.
Джаред продолжал жевать мясо, обдумывая, что ответить. Я не могла ждать, пока он подберет подходящие слова, и подсказала:
— Твой отец был в охранном бизнесе?
— Больше занимался личной безопасностью.
— Телохранитель, ясно, — кивнула я.
Джаред хмыкнул:
— Да уж ясно, телохранитель.
— Значит, Клер прошла такую же подготовку?
Я представила себе, как малышка Клер тренируется вместе с «морскими котиками», и меня передернуло. Не знаю, оттого ли, что мне стало страшно за нее, или потому, что она показалась мне еще более опасной, чем раньше.
— Нас надолго разделили. Когда она доказала, что во многих дисциплинах, которые мы проходили вместе, развивается быстрее…
— Развивается быстрее?
— В одиннадцать лет Клер поражала мишень с расстояния в сто пятьдесят ярдов. Вероятно, она лучший снайпер всех времен и народов. — Джаред ждал от меня реакции, но мое лицо оставалось спокойным. Видя это, Джаред продолжил: — Можешь себе представить, сколько элитных правительственных и частных служб из кожи вон лезут, чтобы заполучить ее, и считают дни до момента, когда ей стукнет восемнадцать. — Эти слова Джаред произнес тоном заботливого отца, который обсуждает первое свидание дочери.
— Вы с ней близки? — спросила я, вспоминая, как они вели себя друг с другом в пабе.
Джаред нахмурился:
— Я люблю ее. Она моя сестра. — У него на переносице углубилась складка. — Она неуправляемая и, как большинство девочек-подростков, слишком зациклена на себе, но в каком-то убийственном смысле; все из-за полученных навыков. — Джаред вдруг отдалился от меня. — Клер многое пришлось испытать. У нее не было нормального детства из-за условий, в которых нас растили. И она на многое злится.
— А ты?
— Нет. — Джаред произнес это мягко, но с глубокой убежденностью.
Между моим вопросом и его ответом не было паузы. Он взглянул мне в лицо с таким сильным чувством, что мне стало неуютно, и я заерзала.
— Почему так? — спросила я; его напряженный взгляд продолжал тревожить меня.
— Мы вернемся к этому позже. Десерт? — спросил он и пожал мне руку, прежде чем уйти.
Как только он убрал руку, я почувствовала холод. Забрав мою почти пустую тарелку, Джаред принес вместо нее другую — с аккуратно отрезанным куском ангельского пирога. Ни глазури, ни слоя крема в середине — все, как я люблю.
Я откусила кусочек и прикрыла глаза.
— У вас не один талант, мистер Райел, — сказала я; пирог был невообразимо вкусный — воздушный и сочный. — Расскажи мне побольше о себе. Мне интересны мелочи. Тебе известно все о моих предпочтениях; будет честно, если я узнаю о твоих.
Джаред хохотнул:
— Хорошо. — Он вытер рот салфеткой и откинулся на спинку стула. — Мелочи… Я родился в Провиденсе девятого мая. Мне двадцать три, — уточнил он. — Из всех приемов пищи больше всего мне нравится завтрак. Мое любимое время года — лето. У меня нет любимого цвета, но я всегда был неравнодушен к безумному зеленовато-медовому оттенку твоих карих глаз. А еще я питаю слабость к печеной картошке.
— Ну вот. Теперь мне кое-что о тебе известно. — Я криво улыбнулась.
— Видишь? Я открытая книга.
Я вытаращилась:
— Продолжай…
— Лучше всего мне думается, когда я еду на мотоцикле. У меня нет времени на хобби. Но есть сестра; ты с ней встречалась.
Я кивнула.
— И младший брат Бекс, ему одиннадцать. Они оба живут с моей матерью, но Клер много времени проводит здесь… иногда слишком много. — Джаред поморщился.
Я усмехнулась.
— И у тебя собственный охранный бизнес? — спросила я и тут же пожалела об этом.
В глазах Джареда заиграла гроза.
— Я привел тебя сюда сегодня, Нина, чтобы поговорить начистоту.
— Знаю, — сказала я, стараясь не выказать испуга.
Что бы он ни сказал, я выслушаю, приму на веру и найду способ жить с этим. Альтернативы не было. Я встретила Джареда, и моя жизнь никогда не будет такой, как прежде. Кому угодно другому согласиться на подобное могло показаться слишком эксцентричным, но я достаточно навидалась за последние месяцы, чтобы понять: невозможное возможно.
— Я хочу, чтобы ты рассказал мне все.
Джаред отвел глаза:
— Когда эта ночь закончится, ты можешь изменить свое мнение.
Я склонила голову, чтобы поймать его взгляд.
— Неужели после всего случившегося ты полагаешь, я не задаю себе вопрос: а нормально ли все, что вокруг меня происходит? И поэтому я здесь, не так ли?
Джаред наклонился и погладил меня ладонью по щеке. Я не удержалась и потерлась о его руку — как всегда, такую теплую, что все мое существо охватил жар.
— Ну, тогда ладно. Правда. — Он глубоко вздохнул. — Мой отец был близок… с твоим отцом долгое время. — Джаред посмотрел, как я отреагирую, но к такому признанию я была готова. Он продолжил: — Отец служил охранником у Джека, и, ты сама понимаешь, это была работа без отдыха. Твой отец постоянно приводил в ярость разных непростых людей.
Я поморщилась. К такому же выводу меня привело изучение папки «Порт Провиденса», но Джаред подсыпал соли на рану.
— Нина, прости. Мне совсем не нравится говорить тебе такое — это противоречит принципам, на которых меня воспитывали. — Джаред потянулся через стол к моей руке.
— О чем ты?
— Вот чем занималась наша семья, Нина. Мы защищали твоего отца… и твою мать… и тебя.
Я покачала головой:
— Ничего не понимаю. Твоя семья защищала мою? Когда это началось?
— Мой отец знал Джека еще до твоего рождения… и даже до женитьбы на твоей матери.
Я невольно нахмурилась:
— Почему мы раньше не встречались?
Джаред сжал мою руку:
— Мы встречались. Одно из моих самых ранних воспоминаний — как Джек учит тебя делать первые шаги. В отпуск мы ездили семьями; я помню, как ты задувала свечи на торте в день рождения; видел, как ты училась ездить на своей первой машине; мы всегда были рядом на заднем плане.
Я снова покачала головой:
— Когда мы с тобой ужинали в ресторане, я спросила, встречались ли мы раньше. Ты ответил, что нет.
Я очень расстроилась, и мои слова прозвучали резко, а мне этого совсем не хотелось.
— Мы не встречались в том смысле, какой ты имела в виду, — заметил Джаред. — С того момента, как я сел рядом с тобой на скамейку, я очень старался не лгать тебе, Нина. Я поклялся: если наступит день, когда я объявлюсь в твоей жизни по-настоящему, я буду абсолютно честен с тобой.
Я прищурилась и посмотрела на него:
— Значит, твой отец защищал моего.
Джаред кивнул.
— А кто твой отец?
— Гейб Райел.
— Гейб — твой отец? Но… я не помню тебя. Ведь я бывала в доме Гейба. А тебя там не было.
— Да, нас с Клер не было. Нам пришлось рано начать обучение, чтобы подготовиться ко времени. Бексу одиннадцать, и он уже окончил школу. Последние восемнадцать месяцев он на тренинге. Так это работает.
— Что так работает? — раздраженно спросила я, и Джаред поморщился от моего тона.
Каждая новая порция информации давалась ему с трудом. Он говорил так, будто ожидал, что от каждого нового факта я могу вскочить и убежать.
— Я еще дойду до этого. — Он нервно поерзал.
Я убрала свою руку и положила на колено:
— Ничего этого я не помню.
Джаред с болью в глазах следил за моим отчуждением.
— Так и было задумано. Твой отец делал все возможное, чтобы оградить тебя от знакомства с темными сторонами его жизни. Он любил тебя, Нина.
Я покачала головой, стараясь сдержать слезы. Об ответе нельзя было и думать. Джаред какое-то время смотрел на меня, а потом снова заговорил:
— Ты уверена, что хочешь слушать дальше?
Я сморгнула слезы и собралась с духом:
— Да. Я уверена.
Знать правду, даже если она причиняет боль, лучше, чем жить во лжи.
Джаред втянул в себя воздух:
— Итак, я уже был готов к самостоятельной работе, ты к этому времени стала более независимой. Но прошло полтора года, прежде чем мои навыки были востребованы. А до тех пор я чувствовал себя нянькой.
Я скривилась. Ну и словечки он подобрал!
— За пять дней до твоего шестнадцатилетия Джек замутил эту сделку с копами. Ну, ты видела фотографии, сделанные с камеры наблюдения. Отец говорил Джеку, что это плохая идея, но за всем этим стояли большие деньги, и те люди… — Джаред говорил с отвращением. — Обойти систему с их помощью было легче всего. Когда Джек понял, что грязные копы — это другая порода преступников, то есть люди, которые еще меньше, чем отъявленные бандиты, уважают закон, было поздно. Джек привык быть мишенью для врагов, но он не был готов к тому, что его недруги возьмутся за тебя. До сих пор еще никто не проявлял такой глупости и не заходил так далеко.
— За меня? Мы говорим о деле трехлетней давности, и я не имела об этом ни малейшего понятия? Как же так?
— Это потому, что я хорошо выполнял свою работу, Нина. Должен был выполнять. — Джаред напрягся и продолжил: — Я надеялся, что отец тебе все объяснит, хотя тогда сам не понимал, зачем ему это делать. Однако Джек пуще прежнего старался оградить тебя от правды. Он не хотел, чтобы ты жила в страхе, и я не мог возражать против его логики.
— А почему теперь ты думаешь иначе?
Джаред сцепил руки на столе:
— В первый раз, когда в тебя стреляли, я подставил плечо и получил пулю. Я сделал это машинально, благодаря тренировке, но в тот момент у меня открылись глаза. Когда я увидел палец Типтона, нажимающий на курок, то понял: я защищаю тебя не из чувства долга. В первый раз я отчетливо осознал, что могу потерять тебя.
— Но тебя чуть не убили? — ужаснулась я, представив, как он истекает кровью от пулевого ранения, а я продолжаю жить как ни в чем не бывало. Сердце затрепетало.
Джаред скрестил руки, положил локти на стол и улыбнулся:
— Ну, не так чтобы чуть.
— Значит, я тебе нравилась уже тогда… когда даже не знала о твоем существовании. — Мои слова прозвучали утверждением, а не вопросом.
Джаред поморщился. Его покоробило от того, как я выразила свою мысль.
— Нина, — мой собеседник горестно покачал головой, явно обиженный, — я был влюблен еще до того, как ты узнала о моем существовании. Это было очень трудно — часами находиться рядом с тобой и не иметь возможности утешить тебя, прикоснуться к тебе… просто поговорить. Ты не должна была меня видеть, но моя работа заключалась в том, чтобы следить за каждым твоим движением. Включая моменты, когда люди тебе лгали, предавали тебя, причиняли тебе боль. Я вынужден был стоять рядом и не высовывать носа. Джек все время напоминал мне, что так и должно быть. Он видел, что день ото дня мне все труднее оставаться несуществующим… невидимым для женщины, которую я люблю. — Взгляд Джареда блуждал в пространстве, воспоминания явно не доставляли ему удовольствия.
Уже два раза он сказал, что любит меня.
— Ты не можешь себе представить, в какую ярость я приходил, видя, как какой-нибудь слизняк, который тебя вовсе не ценит, приглашает тебя на ужин, принимает это как само собой разумеющееся, целует… заставляет плакать. Я был обязан защищать тебя, но не от этого; хотя в день твоего шестнадцатилетия я с радостью убил бы Говарда, не задумавшись ни на секунду.
По жилам пробежал адреналин, и вспыхнуло воспоминание о том вечере. Стеси Говард был моим первым и единственным бойфрендом. Он являл собой образчик надменного богатого сынка, со вздорным характером и дурными манерами. Чем дольше я откладывала физическую близость с ним, тем язвительнее он становился. Прошло совсем немного времени, и он меня достал. Но как только я решила порвать с ним, вмешалась Синтия — она принялась настаивать на разрыве. В совершенстве справившись с ролью упрямой пятнадцатилетней дочери, я нехотя продолжала общаться со Стеси, пока не доказала матери, что способна сама делать выбор.
Мы были со Стеси чуть больше года, и вот на вечеринке у меня дома он решил сообщить мне, что они любовники с Эммой Нобл, моей тогдашней лучшей подругой. Его намерению не суждено было осуществиться, потому что я застала их в интересной позе в домике у бассейна. Это стало для меня таким облегчением, что я едва ли была хоть сколько-то задета.
— Это ты о Стеси? — Мои глаза сузились.
Джаред кивнул, на его лице отобразилась ярость.
— Ты и об этом знал? — простонала я.
Джаред покачал головой и прикрыл веки:
— С самого начала. Это был ад — наблюдать, как он снует туда-сюда, и не иметь возможности сказать тебе… или убить его. Он был просто ребенком, а я столько раз хотел лишить его жизни, — прошептал он.
Мне стало страшно. Я закрыла лицо ладонями. Глаза и уши запылали. Это было хуже всего, что я могла вообразить. Оказывается, Джареда наняли охранять меня не после смерти отца; нет, он был свидетелем всех моих подростковых неудач, моих унижений и всех моих постыдных ошибок.
Невыносимое падение. Я вскочила со стула и направилась к двери. Однако не успела я сделать и шага, как услышала грохот опрокинутого стула, на котором сидел Джаред. В следующее мгновение крепкие мужские руки обхватили меня сзади за талию.
— Я знаю, для тебя это унизительно, — тихо сказал Джаред мне на ухо. — Но я хотел сказать тебе, что много раз умолял Джека позволить мне разоблачить этого маленького подлого червяка. Джек не разрешил нам вмешиваться, пока это не стало абсолютно необходимо. Слизняк сделал это с тобой в день рождения, — сказал Джаред горячась, — для меня это был предел. В тот вечер я впервые поссорился с Джеком.
Я развернулась и оттолкнула Джареда.
— Меня вовсе не унижает история со Стеси! Это было так давно! — воскликнула я и взмахнула руками. — Когда ты знакомишься с кем-то новым — это значит, он новый! Новый! А тебе известны все мои дурные привычки… ты видел, как я делаю бог знает что. А хотелось, чтобы вначале ты знал обо мне только хорошее!
Джаред немного постоял, качая головой. Он был смущен и удивлен.
— Но мне все в тебе нравится.
Тут я поняла, почему его глаза казались мне знакомыми.
— Ты был там, — прошептала я, вглядываясь в его лицо.
За коктейльными платьями, мигающими лампочками на всех деревьях, за ароматом свежеподстриженной травы и импортных цветов, на покупке которых настояла мама, — за всем этим в памяти всплыли его глаза. Я еще поднапряглась и ощутила липкость вспотевшей кожи (вечер был необыкновенно теплый), испарения хлорки из бассейна; услышала говор довольных гостей. Я смотрела через лужайку на отца и поймала на себе взгляд сияющих голубых глаз незнакомца, который стоял у пруда с карпами. Парень был в костюме и без галстука, что выделяло его из моря смокингов. Наши взгляды скрестились всего на секунду, после чего незнакомец неохотно отвел взор и обернулся к отцу, который начал с ним очень серьезный разговор.
В памяти медленно прокручивалась картина: короткое платье из белого шифона мягко колышется вокруг моих ног, грозные голубые глаза незнакомого молодого человека выхватывают меня из толпы, и я смущаюсь от этого взгляда.
Джаред позвал меня, и я резко перенеслась в настоящее.
— Ты говорил с отцом у пруда. Это был ты, — сказала я, и мои глаза расширились — тайна раскрыта.
Джаред сдвинул брови:
— Ты это помнишь?
— Это было как раз перед тем, как я пошла к домику у бассейна. Джек остался у пруда. Он говорил с видом, который принимал, когда отдавал распоряжения.
Я попыталась припомнить все до мельчайших подробностей.
— Ты бросал камешки в пруд; я видела тебя всего миг, но это был ты, верно?
Джаред медленно кивнул:
— Я хотел вышвырнуть Стеси вон, затащить его куда-нибудь и… не знаю. Наказать его, наверно. Джек воспротивился, но тогда он понял, что я чувствую по отношению к тебе. Он настоял на том, чтобы моя семья, включая меня, оставалась неизвестной тебе неопределенно долгое время. Это был тяжелый вечер. — Джаред вздохнул и почесал в затылке.
— Прости, — шепнула я, не зная, что сказать.
Сердце защемило от боли: сколько же лет он провел как призрак!
Джаред взял мою руку и прижал к груди. Только сейчас я заметила, что все это время машинально крутила на пальце кольцо с перидотом.
— Я принес это кольцо, ты знаешь, — сказал он, тихонько прикасаясь губами к моим пальцам. — Синтия была по горло занята приготовлениями к празднику и забыла о нем, — улыбнулся Джаред. — Ты находилась под присмотром моего отца, вот меня и послали принести кольцо.
— Отлично. Тебя использовали в качестве мальчика на побегушках.
— Я сам вызвался. Мне хотелось это сделать, — объяснил он. — Не могу описать, что испытал, когда увидел твою улыбку, когда ты открыла коробочку. Ты так обрадовалась кольцу, и я был к этому причастен, — сказал Джаред, но сам перестал улыбаться. — Позже, когда я видел, как ты крутишь кольцо на пальце, это немного облегчало мои мучения оттого, что я не могу тебя утешить. Знаю, это звучит глупо, но мне становилось легче, когда я замечал, как, расстроившись из-за чего-нибудь, ты принимаешься вертеть кольцо.
Я в изумлении смотрела на Джареда. Что мне об этом думать? Конечно, у меня были разные подозрения, но приготовиться к таким словам… Едва ли это возможно.
— Прошу тебя, не уходи, — сказал Джаред, продолжая прижимать мою руку к груди.
Я опустила взгляд, наклонилась и расстегнула пряжки на босоножках.
— А если бы я ушла, ты побежал бы за мной, да? — сказала я и скинула обувь.
— Даже если бы это не было моей обязанностью, — ответил он с бесовской ухмылкой и посмотрел на мои босые ноги. — Я рад, что ты остаешься, нам еще многое нужно обсудить.
— Еще не все?
Джаред кивнул и подвел меня к маленькому серому дивану.
— Может, лучше оставить это на другой вечер? А то получается чересчур.
Я проигнорировала это предложение.
— Почему ты сел рядом со мной на скамейку в день похорон Джека?
— Ты плакала. Джек умер. Как я мог оставаться в стороне?
— А твой отец? Разве ему было все равно, нарушаешь ты правила или нет?
Джаред уставился в пол:
— Он умер в то утро, когда хоронили твоего отца. — Эти слова Джаред выговорил с трудом, будто на него внезапно навалилась страшная усталость.
Я ахнула:
— Так, значит, Гейб… — и не смогла завершить фразу.
Джаред утешал меня всего через несколько часов после смерти своего отца. Я осторожно взяла его за подбородок и повернула лицом к себе. Глаза Джареда были полны печали, как будто он впервые ощутил горечь утраты.
Меня охватило чувство, которое, должно быть, испытывал тогда на скамейке и Джаред: он видел, как глубоко я несчастна, и испытывал мучительное желание избавить меня от страданий. Теперь и я ощутила такое же непреодолимое стремление. Я сосредоточилась на его губах и придвинулась ближе.
Джаред прикоснулся мягкими ладонями к моим щекам, медленно подался вперед и замер в паре дюймов от моего рта. Скулы его напряглись; казалось, в нем боролись противоречивые чувства: вправе ли он сделать то, что хотел.
Он покачал головой:
— Я не для этого привел тебя сюда. — Сказав так, Джаред отстранился от меня.
— Знаю, — вздохнула я.
Джаред смотрел в пол, стараясь выровнять дыхание.
Я прикоснулась к его руке:
— Может, ты и прав. Для одного вечера достаточно признаний.
— Ты хочешь уйти? — встревожился он.
— Нет! — Я сделала паузу, чтобы обрести самообладание. — Нет. Я имела в виду, что, может быть, нам лучше сменить тему… если хочешь. — В смятении я заерзала. — Поговорим о твоих тренировках, о школе, друзьях… девушках, — дополнила я список с лукавой улыбкой.
— Девушках? — переспросил Джаред, удивленно выгнув бровь.
— Тебе известно, как я ошиблась с выбором приятеля, и ты наверняка был свидетелем моих глупых свиданий.
— Для меня это были не лучшие рабочие дни, — сказал он и помрачнел.
— Это будет честно, — настаивала я. — У тебя тоже должно было быть хоть одно неудачное свидание.
Джаред небрежно помотал головой:
— У меня не было времени на свидания.
Не знаю, что написалось на моем лице, но Джаред недовольно прищурился. Он явно не собирался говорить о своей личной жизни или ее отсутствии.
— Я был сосредоточен на защите твоей жизни. В нашей семье, если совершишь ошибку, извинениями не отделаешься.
— Никогда?
Джаред не находил себе места.
— Не то чтобы у меня не было возможности, или мне кто-то запрещал, или, наоборот, постоянно подталкивал к этому… — Его лицо искривила гримаса отвращения. — Просто у меня были другие приоритеты.
— Я должна чувствовать себя польщенной или виноватой?
Джаред посмотрел мне прямо в глаза:
— Когда меня начали интересовать такие вещи, я уже знал, что, кроме тебя, мне никто не нужен.
У меня чуть глаза не вылезли из орбит, с этой бедой я справилась, но проследить за ртом не сумела, и тот растянулся в улыбке — полуудивленной, полублагодарной. Мой взгляд в очередной раз остановился на губах Джареда.
— Так… для чего же ты меня привел сюда?
Он пожал плечами:
— Ты сказала, что я должен рассказать тебе правду; это все, что от меня требуется. Мне этого хватило.
— Когда я такое говорила? — Мои брови сдвинулись к переносице, я прокручивала в голове вечерний разговор.
Джаред замялся:
— Бет… прошлой ночью.
— В моей комнате? Как ты услышал?
Джаред вздохнул и выпрямился на стуле, приготовившись ко второму раунду.
— Выслушай меня, прежде чем уйдешь, — сказал он мрачно. — Моя обязанность — защищать тебя. Я не могу делать это, не зная, где ты находишься в каждый момент времени. Постоянно сидеть у тебя в общежитии невозможно, поэтому мы вынуждены иметь там глаза и уши.
— Что ты называешь глазами и ушами?
— Твой отец был очень дотошным. — Джаред уклонялся от прямого ответа.
— Давай, Джаред, облегчи душу.
— Когда тебя приняли в «Браун», Джек установил камеры в «Эндрюсе» и других местах на территории университета. И конечно, мы следили по GPS за твоей машиной, система была встроена при покупке. Система GPS связана с мобильными телефонами, мы использовали и это. Кроме того, в доме твоих родителей была установлена прослушка. — Джаред говорил спокойно, но было заметно, что внутренне он готовится к новому взрыву.
— Так что же, в моей комнате… камера? — медленно проговорила я.
Слова застревали в горле от ярости.
— Нет! Нет, нет, нет… — Джаред издал нервный смешок. — Камера в холле. У тебя в комнате только микрофон.
Я немного поразмыслила над этим, стараясь припомнить, не делала ли чего-то постыдного. Ничего в голову не приходило, и я понадеялась, что ничего такого и не было.
Джаред повел плечами:
— Сказать честно, мне совсем не нравится вмешиваться в твою личную жизнь, но это необходимо.
Я надулась, а лицо моего друга расплылось в улыбке.
— Ну, это не совсем правда. Вчера вечером мне это понравилось.
Я напряглась и закрыла глаза:
— Что ты слышал?
Джаред коснулся меня теплой рукой:
— Слышал, как Бет сказала, что ты меня любишь, но не слышал, чтобы ты отрицала это.
Я распахнула глаза:
— Значит, ты недослышал. Я отрицала это.
— Я слышал, как ты пыталась убедить ее в обратном. Ты хочешь сказать, что я принял желаемое за действительное?
В запальчивости я выдернула свою руку. Мне не нравилось, когда на меня нападают из засады.
Мое упрямство вызвало у Джареда улыбку.
— В тот миг, когда ты собралась уйти от меня, я открыто сделал выбор.
Недолго на его лице сохранялось довольное выражение. Я не ответила на его улыбку.
— Ты злишься.
— У меня нет секретов, — угрюмо ответила я. — Моя мать знает об этом?
Джаред кивнул. Я раздосадованно всплеснула руками, ладони громко хлопнули о бедра. Джаред опустился передо мной на колени и заставил меня взглянуть на него.
— Это было необходимо, Нина, — сказал он, бережно прикасаясь к моим голым коленям.
— Значит, вот как объясняются твои чудесные появления?
Мне было ясно: ему всегда известно, где я; но представить, что я нахожусь под наблюдением по двадцать четыре часа семь дней в неделю, было просто невозможно.
— Отчасти, — сказал Джаред.
Печально, но я уже начала привыкать к его уклончивым ответам.
— А другая часть?
— Я дойду до нее.
— Так это еще не все?! — взвыла я.
— Слушай, ты теперь знаешь худшее… — (Я выкатила глаза.) — И я обязан принести извинения.
— Да уж.
— Извини за мистера Доусона. Оба раза за тебя отвечала Клер. Для разведывательных целей она дала ситуации зайти дальше, чем позволил бы я. Она хотела узнать, что известно Доусону.
— Клер тоже следила за мной?! — Я сорвалась на крик.
— Да. Тебя напугали, я виноват, прости. А Клер я отстранил, как только услышал о случившемся, то есть когда приехал забрать тебя домой.
Сперва я разъярилась, но гнев испарился, стоило мне вспомнить, как отчаянно хотелось тогда, чтобы в дело вмешался Джаред. Как можно злиться на него, раз я получила то, что желала? И я прошептала:
— Я надеялась, что ты появишься.
— Неужели? — удивился Джаред.
— Мистер Доусон угрожал мне, а я думала: вот сейчас появится Джаред… И становилось… терпимо.
— Терпимо?
Тут разозлился Джаред. Несколько минут он молчал, иногда потряхивал головой и двигал взад-вперед нижней челюстью. Я ждала, сколько хватило сил, но наконец не выдержала и спросила, пытаясь поймать его суровый взор:
— Что не так?
— Впервые ты ждала от меня защиты и не дождалась… Меня не было. — Последние три слова он произнес так, будто выплевывал изо рта порции яда.
— Но ты не можешь быть на месте всегда, Джаред. Ты ведь только человек.
Я вернула ему свои руки, он прикоснулся губами и прошептал:
— Прости меня. — Его лицо исказилось от душевной боли.
— Ничего страшного, — сказала я, удивляясь его реакции.
Раньше Джаред описал, какие муки испытывал, видя мои страдания. Теперь эти слова материализовались. Время, проведенное со мной, могло показаться ему пребыванием в чистилище. Меня охватило желание утешить друга, и я была совсем рядом.
— Этого больше не случится, — пообещал Джаред, неотрывно глядя мне в глаза.
— Ловлю на слове.
Внутри меня будто вспыхнула спичка, и я загорелась желанием прикоснуться к Джареду, чтобы в нем умерла эта жгучая ненависть к самому себе.
Я потянулась к нему и положила руки ему на плечи. Провела большими пальцами по лицу, уже не боясь быть отвергнутой. Я притянула Джареда к себе и осторожно поцеловала. Он деликатно ответил на мой поцелуй и начал отстраняться, но я не позволила ему уйти.
После недолгой паузы Джаред сдался, крепко обхватил меня руками и прижал к себе.
Я довольно хмыкнула, и Джаред стал действовать энергичнее. Объятие стало крепче, он выпрямился на коленях и положил руку сзади мне на шею. Мое дыхание участилось. Наши языки соприкоснулись. Я развела ноги и придвинулась к Джареду вплотную. Больше нас ничто не разделяло.
Джаред издал досадливый вздох и чуть отстранил меня от себя, держа за плечи.
— Что? — фыркнула я.
Он несколько раз глубоко вздохнул, после чего ответил, не сводя с меня глаз:
— Нам нужно обсудить кое-что еще.
Тяжело дыша, он отпустил мои плечи, и я сомкнула колени.
— Мне надоели обсуждения, — шепнула я и вновь прильнула к нему.
Джаред мягко уклонился, радуясь моей настойчивости.
— Я не могу, — сказал он сокрушенно. — Я привел тебя сюда, чтобы сказать всю правду, а не половину.
Недовольно вздохнув, я откинулась на спинку дивана и утонула в мягкой подушке.
Джаред улыбнулся: его позабавил мой надутый вид.
— Я тоже подвластен искушениям. — Он приподнялся с пяток и быстро чмокнул меня в губы.
— Ладно. Давай поговорим. — Мне больше, чем когда-либо, захотелось выяснить все до конца. — Ты меня обманул.
Джаред удивленно вскинул бровь:
— Как это?
— Ты сказал, что у тебя не было времени встречаться с девушками. Но после такого поцелуя я тебе не верю.
Джаред засиял от удовольствия, но спохватился и попытался скрыть восторг — напрасный труд.
— Позволь тебе возразить. Я не идиот… и целоваться не большая наука.
— Я целовалась с мальчиками, с некоторыми не один раз. Никто из них не делал этого, как ты.
Джаред приник ко мне и стал целовать мою шею снизу доверху. Он шепнул:
— Это потому, дорогая, что ты целовалась с мальчиками.
Сердце колотилось так сильно, что я не сомневалась: Джаред слышит удары. Я испустила долгий вздох.
— Ладно. Ты собирался рассказать мне остальное. Неизвестность невыносима.
Джаред переместился на диван и развернулся. На лицо его возвратилось хмурое, озабоченное выражение.
— Насколько я поняла, Джаред, ты вырос в семье наемных убийц. Ты шпионил за мной, ходил по пятам, установил микрофоны в моей спальне и признался, что полюбил меня раньше, чем я научилась водить машину.
Он недовольно скривился:
— Мы не наемные убийцы.
— Ты кого-нибудь убил?
Джаред окаменел; столь прямой вопрос шокировал его.
— Я… э-э-э… ну… Только чтобы сохранить тебе жизнь, — объяснил он.
— Ты убивал людей ради меня? — спросила я, и мое настроение сразу изменилось.
— Не чувствуй себя виноватой, Нина. Эти люди лишили бы тебя жизни не задумываясь и в ту же ночь спали бы сладким сном.
Я сглотнула:
— Ты жалеешь о содеянном?
Джаред ответил без колебаний:
— Вот еще! Я не такой.
— Что это значит? Ты убийца?
Джаред нервно потер загривок:
— Я так не считаю. Мы защитники. Хотя кое-кто с этим не согласится.
— Кто, например? — Я покачала головой в замешательстве.
— Ты опережаешь события.
— Ты сам их опережаешь.
— Знаю. — Он потер виски большим и указательным пальцами.
— Ты меня нервируешь. — Я невесело засмеялась; он посмотрел на меня: взгляд тяжелый, легче мне не стало. — Все так плохо?
— В это трудно поверить. Ты отнесешься к моим словам скептически, и я тебя не виню. Но это правда.
Я кивнула и взяла его за руку:
— Я готова.
— Гейб. — Джаред долго молчал, а потом поморщился. — Он не отсюда. Он знал твоего отца с детства, но сопровождать его стал, как только Джек повзрослел. Когда Джеку был двадцать один год, он работал на человека по имени Ван Барен и между делом сдружился с сыном Ван Барена Люком. Джек проводил много времени с Люком, — соответственно, мой отец подолгу торчал в доме Люка. Очень скоро внимание Гейба привлекла младшая сестра Люка Лиллиан. Это моя мать. Он испытывал к ней такие же сильные чувства, как я к тебе, и не мог оставаться в стороне. Он сделал выбор и открылся ей, а это против правил.
Я хотела спросить о правилах, но Джаред поднял палец: не перебивай.
— Чтобы быть с Лиллиан, Гейб пожертвовал многим. Он любил ее и считал, что у него нет выбора. Хоть он и отрекся от всего, его существование все равно зависело от Джека.
Я тряхнула головой:
— Почему он зависел от моего отца?
— Гейб был приписан к нему. Такие, как мой отец, приписаны к своему талеху с рождения. Я стал таким же, только наполовину, поэтому моя судьба решилась не сразу. Нам пришлось самим разбираться, какова она, отчасти поэтому мы с братом и сестрой — ублюдки в мире Гейба.
— В мире Гейба? Прости, Джаред, я ничего не понимаю. — От досады я повторила жест.
Строгое лицо Джареда смягчила улыбка.
— Я знаю. Ты поймешь. Я пытаюсь дать наилучшее объяснение. Поверь мне.
— Печеный сладкий картофель? — Я подмигнула, пытаясь разрядить обстановку.
Джаред совсем расплылся в улыбке:
— Печеный сладкий картофель.
Некоторое время он смотрел на меня, на лице отобразилась целая гамма чувств. Джаред поцеловал меня, словно попрощался. Потом нехотя отпустил и заговорил, избегая смотреть мне в глаза:
— Нас не принимает ни семья Гейба, ни его враги. Поэтому нам бывает трудно работать, но случается и наоборот.
— Работу защитников, — заключила я.
Джаред подтвердил мою догадку одобрительным кивком, но у меня при этом было такое выражение, что ему стало не до улыбок.
— Что? — проговорил он тихо и неуверенно.
— Ты хочешь сказать, что существует некое общество защитников и все они делают то же, что и ты?
— В-вроде того. Но это все… по предопределению. — Джаред нетерпеливо ждал, пока я уловлю его мысль.
— По предопределению? — медленно повторила я, позволяя смыслу слова вызреть… защитники по предопределению.
Джаред тщательно подбирал слова; описывая семью, к которой принадлежал, приплетал божественное. Когда до меня дошло, Джаред поморщился.
— Ты что, парень, морочишь мне голову? — негодующе осведомилась я.
— Я же говорил, что это будет твоей первой реакцией.
Ну-ну. Я немного подождала: вот сейчас он скажет, что пошутил. Но нет, в глазах Джареда не проскользнуло и тени веселья. Я встала и сделала несколько шагов между столом и диваном.
Джаред сохранял серьезность. Он надеется, что я поверю, будто он мой… ангел-хранитель! Ну и ну! В голове промелькнули образы: крылышки, сияющие ореолы, арфы, и я расхохоталась. Джаред с тревогой следил, как я шагаю по комнате, — видимо, боялся, что довел меня до ручки.
— Я не ангел, — сказал он, явно считая меня полоумной. — Вот мой отец — да; вернее, был, — уточнил Джаред.
— А ты наполовину… — Я запнулась, не в силах договорить слово. Глупо даже в мыслях иметь такое.
— Человек, — подправил он, пресекая возможные варианты.
Вспомнилось, как Джаред отшвырнул мужика на парковке на невероятное расстояние.
— Это кое-что объясняет. Но… — Я покачала головой. Хотелось ему поверить, и это затрудняло достижение остальных целей.
Джаред подошел ко мне, но я инстинктивно сделала шаг назад. Он скривился:
— Я никогда не солгу тебе. Веришь?
Совсем недавно я была решительно настроена не подвергать сомнению любые его слова. Джаред просил меня принять на веру сказку. Он скользил по моему лицу тревожным, выжидающим взглядом и молил поверить. Я стоила того, чтобы он сказал мне правду. На что же решиться? Необходимость снять напряжение пересилила разумные рассуждения. Я прикоснулась к заживающей ранке на его щеке:
— В этом есть смысл, да-да.
Однажды я уже описывала его как ангельское создание. Тогда я не представляла, насколько это близко к истине. Сияющие серо-голубые глаза, необыкновенная сила, безупречные черты лица и движения; чем еще это объяснить? И тут меня вдруг совершенно перестало интересовать, возможно ли это. Я ему поверила.
— У меня остались вопросы.
В глазах Джареда блеснула надежда, и он подвел меня к столу. Я подхватила на ложку кусочек недоеденного торта и прыснула.
— Что тебя рассмешило? — Он выгнул брови.
— Пища ангелов. — Я сжала губы, подавляя смешок.
Джаред усмехнулся и втянул в себя побольше воздуха.
Кажется, он успокоился.
— Пища ангелов очень хороша. — Он попытался изобразить недовольство — не вышло; лицо оставалось ясным.
— Прости.
— Ты прощена, — тут же ответил Джаред. — Ну вот. Теперь ты знаешь.
— Все?
— Очень многое. — Казалось, мой друг наполнился новой энергией. — Но не все. Остальное — логические следствия того, о чем я рассказал, и отчасти… лучше тебе не знать.
— О них?
— Нина, ты слышала истории о тьме и свете. Если я стану вдаваться в детали, это кое-кого привлечет. Ты понимаешь, о чем я?
Мне вдруг стало холодно, плечи сжались, меня передернуло. Конечно, я знала, о ком он, — о демонах. Разумеется, они существуют, коли есть ангелы.
Моя реакция вызвала у Джареда прилив жалости. Он придвинул к себе мой стул, наклонился и поцеловал меня в лоб.
— Наверное, я недооценил последствия своего обещания раскрыть тебе всю правду. Ты не должна бояться, Нина. Я не допущу, чтобы с тобой что-нибудь случилось.
Я сделала глубокий вдох и приняла бравый вид:
— Знаю. — Я покачала головой. — Но многого не понимаю.
— Хочешь спросить о чем-нибудь еще? — Он приготовился к новому обстрелу вопросами.
Я посмотрела на часы: почти полночь.
— Не уверена, смогу ли сегодня.
— Ты куда-то спешишь?
— Нет. Просто решила, что иногда тебе хочется спать. Ты ведь спишь, не так ли?
Джаред улыбнулся:
— Сплю. Но мне не нужно так много… всего несколько часов для подзарядки. Мы с Клер спим по очереди. — Он вздохнул и взял меня за руку. — Я должен еще кое за что перед тобой извиниться. Когда Клер позвонила и сказала, что ты выехала из города и застряла на темной дороге, я спал — недолго, всего минут двадцать. Она готова была оставить тебя ждать помощи, но я не мог допустить, чтобы ты сидела на холоде. Прости, я был так… резок.
— Нервы шалят от усталости… ясно. — Я отрывисто кивнула.
Лицо Джареда светилось от радостного облегчения.
— Это невероятно! Годами я мечтал о том, как расскажу тебе все. И вот свершилось.
— И вот я сижу здесь, напротив своего гибридного бойфренда-полуангела, ем торт. Думаю, это победа!
Брови Джареда взлетели вверх, и у него на лбу появились три складки.
— О, вот как. Бойфренд?
Я с трудом сглотнула, чувствуя, как лицо залила краска, взяла бокал с вином и сделала большой глоток.
— Все в порядке? — озабоченно спросил Джаред.
Я прочистила горло.
— Все хорошо. Я просто… я не имела в виду… о-о-о! — застонала я и закрыла лицо рукой.
— Нина, — недовольно начал Джаред, — можно подумать, что меня ужасает одна мысль об этом. — Он убрал мою руку от лица. — Тут нет ничего постыдного для тебя.
— Просто… забудь о моих словах, ладно? — смущенно сказала я.
— Еще чего! — улыбнулся Джаред.
Я непроизвольно и широко зевнула, прикрылась ладонью.
— Отвезу тебя домой, — сказал Джаред.
— Я не хочу домой. У меня остались вопросы, — возразила я, утирая слезы; сдержаться не удалось.
— У нас очень много времени, дорогая, для вопросов и ответов, — сказал он и заправил прядь волос мне за ухо.
Я улыбнулась, поняв, почему он всегда убирает волосы с моего лица, как только мне самой захочется это сделать.
Я снова зевнула и упрямо покачала головой:
— Порез у тебя на лице?
Джаред прикоснулся к ране двумя пальцами:
— Есть свои преимущества и недостатки в том, чтобы быть тем, кого в мире моего отца называют полукровками.
Услышав это слово, я сморщила нос:
— Для меня это звучит как ругательство.
— Так и есть. Большинство архов считают, что нас не должно существовать, а остальные видят в нас врагов.
— Кто такие архи?
— Есть несколько типов ангелов: серафимы, херувимы, предстоящие… всего их девять. Архангелы выступают в роли защитников людей. Они передают послания, при случае сражаются с демонами и защищают своих талехов от зла, причиняемого им демонами и людьми. Архи есть у всех людей, архам запрещено обижать людей, даже если их талеху угрожает талех другого арха. Они строгие защитники, но и защита имеет ограничения, налагаемые Законом. Клер, Бекс и я — наполовину люди, и это снимает с нас многие запреты; так было и с моим отцом, когда он решил жить среди людей.
— Значит, Гейб превратился в человека?
— Нет. Он утратил способность перемещаться между планами бытия… — Наверное, на моем лице было написано полное недоумение, потому что Джаред взял паузу. — Не мог больше становиться невидимым. Такова цена, когда остаешься без благословения. На архов налагают заклятие, если они остаются с людьми, и это заклятие распространяется на их потомство, хотя и ослабевает с каждым поколением по мере того, как кровь загрязняется человеческими генами, вот так.
— Что за заклятие? — спросила я.
Слова Джареда рисовали гораздо более мрачную картину, чем мои воображаемые крылья и арфы.
— Архи обязаны защищать своих талехов даже после отпадения, и в связи с тем, что приоритеты отпавшего арха, так сказать, слегка изменились, заклятие налагается, чтобы арх продолжал исполнять свои обязанности по отношению к талеху. Отпавшие и их потомки, как архи, не болеют, и их нельзя убить. Но, в отличие от архов, мы испытываем боль, и срок нашей жизни ограничен. Когда умирает наш талех, мы тут же заболеваем и исчезаем.
— То есть ты потерял отца одновременно со мной, — прошептала я.
Джаред едва заметно кивнул и вытер слезу, скатившуюся у меня из глаза. Я увернулась от его руки:
— Пожалуйста, не делай этого. Не утешай меня, ведь отец умер у тебя.
Джаред покачал головой:
— Не могу видеть твоих слез. Особенно когда я рядом и в силах что-то сделать.
— Прости, Джаред.
Я не могла представить себе, каково это — жить в постоянном страхе не только за жизнь моего отца, но в гораздо большем: ведь в случае смерти Джека должен был умереть и Гейб. Новая мысль пришла мне в голову, и мои глаза расширились.
— Я — твой талех?
— Да. — Джаред выпрямился и сел ровнее; печальное лицо полуангела потеплело от какой-то мысли.
— Как ты узнал?
— Мы это чувствуем. Когда тебе больно, ты сконфужена, напугана, больна, счастлива… сексуально возбуждена… — Он на мгновение опустил взгляд, заметно смутившись. — Мы чувствуем это, но не так отчетливо, как сам талех.
— Ты ощущаешь все это вместе со мной?
— Это трудно объяснить. Наверное, я мог бы сравнить это с жужжанием комара над ухом.
— Значит, если я… ударяюсь бедром об угол отцовского стола…
— Я могу почувствовать это, — подтвердил Джаред, радуясь, что я начинаю кое-что понимать.
— Это ты говорил тогда по телефону с моей матерью? — Я вскинула бровь.
— Да. Просто хотел убедиться, что с тобой все в порядке. Ты ударилась сильно. Я бы очень удивился, если бы у тебя не осталось после этого синяков, — сказал Джаред и прикоснулся к тому месту, которым я ударилась об стол Джека.
— Синяк есть. Ты же вроде говорил, что в родительском доме установлены камеры. Разве ты не видел, что я в порядке?
— Кабинет твоего отца — единственное помещение, где нет ни камер, ни прослушки. Когда ты там, я могу полагаться только на свои ощущения. Я бы предпочел, чтобы в будущем ты не проводила там так много времени.
Я кивнула, занятая новой пришедшей в голову мыслью.
— А… если у меня месячные?
Джаред закрыл глаза и кивнул. Очевидно, он не хотел углубляться в эту тему.
Я хихикнула. Как в такое поверить?
— Тебя это мучает?
Джаред поперхнулся и вытаращил глаза:
— У меня не бывает месячных, Нина, нет. Я в этом уверен.
После такого ответа мои сдавленные смешки переросли в раскатистый хохот. Тут явно сказывалось утомление. Я попыталась вспомнить, на чем мы остановились перед моей недолгой истерикой, и спросила:
— А когда ты узнал, что я твоя? — Брови Джареда взлетели вверх, и я подкорректировала вопрос: — Когда ты узнал, что я твой талех?
Он понимающе кивнул, но на губах играла улыбка.
— Архам назначают подопечных, а вот полукровки…
— Гибриды… — перебила я. Мне не нравилось, что он употребляет такой унизительный термин по отношению к себе.
Джаред улыбнулся:
— Гибридам приходится дознаваться самим. Вот еще одна причина, почему архи отвергают нас: наши подопечные на какое-то время остаются уязвимыми. Архи не согласны с таким положением вещей.
— Многое против вас, — вздохнула я.
— Но есть и за, — уверил меня Джаред. — У нас имеется несколько преимуществ перед архами, наиболее существенное проистекает из того, что мы наполовину люди и поэтому можем убивать обычных людей, если это необходимо для защиты наших талехов. Мы способны видеть архов, даже если они остаются не явленными для людей, а также обладаем частью их знаменитой силы, прозорливости, мудрости и целительских способностей. Архов нельзя уничтожить, они не могут истечь кровью; пули от них не отскакивают, а пролетают насквозь.
Я посмотрела на заживающий след от раны на щеке Джареда.
— Но у тебя кровь течет.
— Да, но наши раны заживают очень быстро.
— Значит, крылья… — Я зевнула, борясь с усталостью.
— Можешь не бояться, что я вдруг покроюсь перьями, — засмеялся Джаред. — Архи не летают. Они просто появляются там, где им нужно быть. Я сам всегда находил эти картинки довольно глупыми.
— А мне они нравятся, — не поддержала я Джареда.
— Значит, ты разочарована? — Уголок его рта пополз вверх.
Джаред оперся на спинку моего стула и наклонился ко мне.
— Вовсе нет. Я лучше буду сидеть напротив моего ангела без крыльев, чем любоваться на изображение крылатого ангела.
Я ощущала дыхание Джареда на своих губах и придвинулась к нему поближе. Джаред в изнеможении опустился на стул напротив.
— Я знал, что разговор будет непростой, но он оказался трудным по совершенно другой причине. — Джаред вздохнул и провел рукой по волосам.
— Почему же? — спросила я, удивившись его внезапному отступлению.
Он иронически посмотрел на меня:
— Я думал, мне придется удерживать тебя от панического бегства на улицу, а вместо этого вынужден тратить все силы на то, чтобы успеть сказать, что хотел, пока ты не довела меня до состояния, когда я вообще не смогу говорить.
Кровь прилила к моим щекам. Джаред слегка прикоснулся к ним большим пальцем и провел линию до губ.
— Это приятный сюрприз, — сказал он, и палец соскользнул с моего подбородка.
Я выкатила глаза:
— Постараюсь сдерживаться.
— Предоставь это мне, а?
Я изогнула бровь и посмотрела на него, а он прыснул со смеху. Я с улыбкой отметила, что по сравнению с началом разговора его манера поведения улучшилась на сто процентов.
Джаред гладил мои пальцы, словно обводил по контуру, а я сладко зевала; его прикосновения были мне очень приятны. Он неодобрительно посмотрел на меня:
— Нина…
— У меня есть еще вопросы, — откликнулась я. — Ты сказал, что никогда не болеешь. Это правда?
Джаред покачал головой с довольной улыбкой; он явно наслаждался этим интервью.
— А вот еще, насчет смерти вслед за талехом, ты…
— Да.
Я открыла рот от возмущения:
— Но это нечестно!
— Нина, не забывай… Я решительно намерен дожить до старости вместе с тобой. — После этих слов Джаред заключил меня в объятия и посадил к себе на колени. — Я не могу жить без тебя в буквальном смысле слова. Но даже если бы мог, не хотел бы этого.
Я мучительно подыскивала слова для ответа, но на ум ничего не приходило. Лицо Джареда стало напряженным, как будто он почувствовал, что сказал лишнее. Надо было вывести его из затруднения, и я стала придумывать новые вопросы.
— Это ведь очень удобно, правда? Что талехи твоего отца и твой оказались отцом и дочерью? — спросила я в надежде стереть с лица своего друга расстроенное выражение.
— Удобно для поездок в одной машине.
Я старалась не улыбаться.
— Серьезно.
Джаред прислонился лбом к моей щеке и втянул ноздрями запах моих волос.
— Это довольно обычное дело. Архангелы — они вроде семейств или подразделений, как в армии. Их отправляют охранять людей, которые тоже друг с другом как-то связаны. Так образуется более тесный контакт с людьми.
Искреннее желание Джареда дожить со мной до старости, высказанное так откровенно, заставило мое сердце учащенно забиться, и вдруг я снова остановила взгляд на его губах. В конце концов, он ведь решил, что мы будем ждать, пока он не расскажет мне все.
И мы были так близки…
— А сколько таких, как ты? — спросила я, чтобы отвлечься. Не хотелось давать ему повод указывать мне на постыдный недостаток самоконтроля.
— Не так много, как ты могла подумать. Я уже говорил: сходиться с людьми слишком близко — табу. Еще хуже влюбиться в кого-то одного, то есть предать всю ангельскую семью ради отдельного человека.
— Как же они могут оберегать нас, если презирают? — гневно спросила я.
— Это не так, Нина. Они испытывают почти материнскую любовь к людям; относятся к вам как к невинным, наивным детям. Влюбленность архангела в человека вызывает недовольство других архов так же, как людям не нравится, если старик сходит с ума по пятилетней девочке. Это социальное табу, это неприемлемо не потому, что такие чувства отвратительны людям, хотя некоторых они откровенно возмущают, а потому, что подобные эмоции ведут к падению гораздо ниже, чем на землю.
— Дем…
— Не произноси этого слова. Даже про себя, особенно в моем присутствии; у них есть склонность являться по первому зову.
По спине у меня пробежала дрожь, но Джаред прижал меня к себе, и стало легче. Я положила голову ему на плечо, щекой к шее, расслабилась и вновь зевнула.
— Ну ладно, уже утро, пора вернуть тебя домой. — Он встал без всяких усилий, хотя держал меня на руках.
— Я не уйду, пока ты меня не вышвырнешь, — сказала я, чувствуя себя немного пьяной.
— В таком случае, вероятно, ты не уйдешь никогда, — сказал Джаред, поцеловал меня в губы и усадил рядом с собой на диван.
Я прилегла к нему на грудь, обхватила руками за талию и угнездила голову под его подбородком. Джаред молчал; слышно было только жужжание потолочного вентилятора и наше тихое ритмичное дыхание.
Не успела я привести в порядок мысли и сформулировать следующий вопрос, как меня одолела усталость, — веки отяжелели настолько, что их уже было не поднять. Я полностью расслабилась и почувствовала, как сознание ускользает. Ни малейшей тревоги я не испытывала; напротив, мне казалось, что наконец-то я находилась на своем месте. Последним осознанным ощущением было удовольствие: вокруг меня кольцом сомкнулись руки Джареда — и как же стало тепло и уютно.
