ГЛАВА ТРИДЦАТАЯ
Утром Джулия проснулась с ощущением приятного тепла около сердца. Шею обдувал не менее приятный ветерок. Открыв глаза, она увидела широкую ладонь Габриеля, обхватившую ее правую грудь. Джулия захихикала и сбросила его ладонь.
Габриель недовольно заворчал.
— Доброе утро, Габриель.
— Доброе, моя красавица. — Его губы тут же нашли ее щеку.
— Надеюсь, тебе хорошо спалось? — спросила Джулия.
— Прекрасно. А тебе?
— Не могу пожаловаться.
— Разве тебе это не нравится? — Его рука нежно ласкала ее через ночную рубашку.
— Почему же? Нравится, — сказала Джулия, поворачиваясь к нему лицом.
Тогда рука Габриеля скользнула по спине до талии, и он крепко прижал Джулию к себе и страстно поцеловал.
— Джулианна, я должен сказать тебе нечто важное.
Джулия нахмурилась. Габриель ласково провел пальцем по ее бровям, разглаживая морщинки.
— Не хмурься. Мне кажется, тебе будет приятно услышать это.
Теперь Джулия смотрела на него во все глаза.
— Я тебя люблю, — совершенно серьезным тоном произнес Габриель.
Она заморгала, потом улыбнулась:
— И я тебя люблю. По-моему, твое признание я уже слышала ночью.
— Я сомневался, не спишь ли ты.
— Между прочим, ты признавался мне в любви. И давно.
— Когда же?
— В тот вечер, когда я спасла тебя от Кристы. Я уложила тебя в постель, и ты назвал меня Беатриче, а потом признался в любви.
Он шумно выдохнул:
— Джулианна, прости, что мне понадобилось столько времени…
Джулия с наслаждением потерлась о его подбородок, успевший к утру стать щетинистым.
— Спасибо.
— Нет, дорогая, это я должен благодарить тебя. У меня как будто только сейчас включились чувства. Боже, сколько времени я потратил зря.
— Наверное, нам обоим нужно было дорасти до нашей любви. Главное, мы доросли.
— Мне стыдно за то, как я обращался с другими женщинами. Тебе это тоже понятно.
— Да. Я жалею, что столько времени потратила на него. Прошлое не заменить более удачной версией. Давай радоваться тому, что мы нашли друг друга.
— Жаль, что нам нельзя провести этот день в постели, — с откровенной грустью признался Габриель.
— Ну зачем же шокировать твоих родных? — засмеялась Джулия.
— Да. При всей моей любви к ним я бы не возражал, чтобы они куда-нибудь смотались на целый день.
Они смеялись, пока смех не перешел в поцелуи.
— Габриель, а можно тебя спросить?
— Конечно, — ответил он, но подумал совсем другое: «Пожалуйста, не надо расспросов о моих тайнах. Я готов рассказать тебе все, но только не в доме Ричарда».
— Скажи, а какое нижнее белье ты предпочитаешь видеть на своей женщине?
Габриель мгновенно расслабился, и его губы растянулись в улыбке.
— Ты что, собираешься анкетировать меня? — усмехнулся он, беря ее ладонь и прижимаясь губами к костяшкам ее пальцев.
Джулия посмотрела на их сплетенные руки.
— Я хотела бы заранее кое-что купить для нашей поездки. Вот я и спрашиваю, какое женское нижнее белье нравится тебе.
Вполне невинный вопрос вызвал у Габриеля испарину на лбу и дикое желание.
— Джулианна, я мужчина. Для меня самое лучшее нижнее белье — это его полное отсутствие на тебе… Не отводи глаза. Ты настолько красива, что, когда настанет время, я буду часами любоваться тобой. Твоим лицом, плечами, грудью, каждым уголком твоего тела. Нежное чередование кремово-белого и розового. Я буду поклоняться твоим совершенным линиям. — Габриель перевернул Джулию на спину и склонился над нею. — Надевай то, в чем тебе удобно и приятно. Никакое белье не сравнится с красотой твоего тела. Думаю, у тебя нет желания спорить.
— И ты не будешь возражать, даже если я лягу с тобой в костюме для фитнеса, как позапрошлой ночью?
— Джулия, мне, честное слово, не так уж важно, что с тебя снимать. Ну как я могу тебе говорить, какое белье покупать?
Чувствуя, что разговор заходит в тупик, Габриель переключился на поцелуи и ласки. Очень скоро они оба возбудились и шумно дышали. Габриель решил, что вопрос о нижнем белье уже покинул мозг Джулии, но ошибся.
— Какой цвет? — страстным шепотом спросила она. — А фасон?
— Джулианна, меня устроит любой цвет, но желательно, чтобы это был не красный и не черный.
— Я всегда считала их главными соблазняющими цветами.
Он повернулся на бок и шепнул ей прямо в ухо:
— Ты уже соблазнила меня и продолжаешь соблазнять даже сейчас. Я покорен, очарован, заколдован. Это чудо, что я еще могу говорить.
— Значит, не черный и не красный. И все-таки какие цвета тебе нравятся?
— Ну и упрямица же ты! Но давай отталкиваться не от меня, а от тебя. Ты будешь изумительно выглядеть в белье светлых тонов. В классическом белом. В розовом. В голубом. Ты еще спрашивала про фасон. Что-нибудь классическое и даже немного старомодное. Я уже представляю тебя в этом белье, с волосами, распущенными по плечам… Но я тебе повторяю: отталкивайся от своих вкусов. Создай образ, в котором хочешь предстать передо мной. И держи это в секрете. Помни о главном: я тебя люблю.
— И я тебя люблю.
Джулия улыбнулась ему, и у него растаяло сердце. Она водила пальцем по его щекам и подбородку. Габриель закрыл глаза и наслаждался ее прикосновениями.
Ему отчаянно захотелось Джулию.
— А ведь нам пора вставать и собираться, — спохватилась она. — В какое время будем выезжать отсюда?
— После (поцелуй) завтрака (поцелуй). Наш рейс около шести вечера (поцелуй), и нам желательно приехать в аэропорт заблаговременно (поцелуй), потому что мне еще нужно вернуть машину (двойной поцелуй).
Ричард кружился по кухне с проворством и неистовством танцующего дервиша, торопясь приготовить воскресный завтрак и накормить свое большое голодное семейство. Впрочем, по-настоящему голодным был только Скотт, уплетавший отцовские вафли. Эрон и Рейчел были сыты просмотром филадельфийских свадебных салонов на дисплее навороченного айфона.
— А вот и они, — сказала Рейчел, когда Габриель и прихрамывающая Джулия вошли на кухню.
— С благодарностью возвращаю тебе шарфик, — шепнула подруге Джулия и принялась его развязывать.
— Теперь он твой. Мама была бы только рада.
Джулия крепко обняла Рейчел и вдруг почувствовала: Грейс не покинула их. Она только перестала быть зримой и осязаемой.
Скотт, прервав поглощение вафель, налил Джулии апельсинового сока.
— Ты сегодня прямо светишься, — сказал он.
— Есть от чего светиться, — застенчиво улыбнулась она.
— Ты уверена, что с его стороны это… не игра? — шепотом спросил Скотт, наклоняясь к ее уху.
— Он очень изменился. Он… меня любит, — тоже шепотом ответила Джулия.
— Надо же, черт меня побери, — пробормотал Скотт. Он пододвинулся к Джулии. — Я вчера проворонил слушание об освобождении Саймона под залог. Семейный адвокат Тэлботов развил бешеную деятельность… Меня только сегодня… поставили перед фактом, — добавил Скотт, виновато глядя на Джулию.
Она не услышала ничего шокирующе нового. Еще вчера, узнав об аресте Саймона, она была почти уверена: деньги и связи Тэлбота-старшего склонят правосудие в нужную сторону. И все же от слов Скотта ей вдруг стало тревожно. Дрожащей рукой Джулия потянулась к стакану с соком, но стакан выскользнул у нее из пальцев. Круглая вафля на тарелке превратилась в клейкое месиво, а стакан, залив часть стола, упал на пол и разбился.
Джулия сразу почувствовала себя маленькой неуклюжей девчонкой, насвинячившей в чужом доме. «Габриель, наверное, уже устал от моих летающих стаканов. Ну почему я такая растяпа?»
Джулия не успела встать, как Габриель осторожно поднял ее и пересадил на другой стул, быстро поцеловав в лоб.
— Тебе ничего не угрожает, — прошептал он. — Саймон труслив и не захочет нарываться на меня еще раз. Думаю, теперь он понял, что я всегда выполняю обещанное.
Ричард сделал вид, что ничего не произошло, и стал готовить новые вафли. А размокшую Габриель бросил в мусорное ведро.
— Я сам уберу, — послышался у него за спиной угрюмый голос Скотта. — Посиди со своей девочкой. Успокой ее. И вообще… прости меня.
Никто не слышал этого краткого разговора между братьями — блудным сыном и праведным. Их глаза встретились, и во взгляде каждого мелькнуло… если не прощение, то хотя бы понимание. Габриель благодарно кивнул и сел рядом с Джулией. Он обнимал ее за талию и шептал разные успокоительные слова, пока ее не перестало трясти.
«Нужно поскорее увозить ее из Селинсгроува».
Селинсгроув остался позади. Джулия закрыла глаза и облегченно вздохнула. Утро было слишком уж эмоциональным. Ей всегда было трудно прощаться с Кларками. А сегодняшнее прощание почти лишило ее душевных сил.
— Грустишь, что мы уехали? — спросил Габриель, гладя ее по щеке.
— Часть меня не хотела уезжать. Но другая часть торопилась поскорее оставить все это позади.
— У меня такие же чувства.
— Что тебе сказал мой отец, когда вы прощались?
— Поблагодарил меня. Признался, что без меня все могло кончиться намного трагичнее. А еще он попросил меня присматривать за его девочкой. Ты — это все, что у него есть. Так он и сказал.
Джулия смахнула со щеки одинокую слезинку и отвернулась к окну. С ее отцом действительно произошла перемена.
В самолете, устроившись у Габриеля на плече, Джулия заставляла себя думать о диссертации и предстоящей встрече с Кэтрин.
— Нужно заказывать билеты во Флоренцию, — нарушил молчание Габриель.
— Когда мы вылетаем?
— Я планировал отлет на пятницу. Но нам придется дождаться, пока Кэтрин тебя аттестует. Моя лекция в Уффици намечена на десятое декабря. Как думаешь, мы сможем вылететь восьмого?
— Думаю, что да. В пятницу я сдам рефераты. Кэтрин ждет первую часть моей диссертации. Через несколько дней — во всяком случае, я так надеюсь — она выставит мне оценки. Так что к восьмому декабря я освобожусь. А когда мы вернемся обратно?
Габриель обнял ее.
— Рейчел требует, чтобы к Рождеству все были дома. Естественно, и ты тоже. Так что нам придется вылетать двадцать третьего или двадцать четвертого и прямо в Филадельфию. Если, конечно, ты не предпочтешь провести Рождество в Италии, со мной.
— Заманчивое предложение, — засмеялась Джулия. — Но я не рискну рассердить свою лучшую подругу. Отец тоже говорил, что будет ждать меня на Рождество… хотя он и знает, что у него в доме я больше не остановлюсь. — Она невольно вздрогнула.
— Теперь мы остановимся в гостинице. Я, конечно, уважаю принципы Ричарда, но больше не хочу, чтобы мы спали в разных комнатах.
Джулия одновременно покраснела и улыбнулась.
— Мы можем устроить себе потрясающие предрождественские каникулы. Хочешь — проведем все время во Флоренции. Хочешь — поедем в Венецию, в Рим. А можно снять виллу в Умбрии. Я знаю очень живописное местечко возле Тоди. Давно мечтаю тебе его показать.
— Пока я с тобой, любовь моя, мне все равно, где мы находимся, — прошептала Джулия.
— Будь ты благословенна за эти слова.
— Рейчел наметила свадьбу на конец августа. Даже не знаю, почему она выбрала такое время. Мне она ничего не сказала.
— Моей сестрице важно не только выйти замуж за Эрона. Она хочет, чтобы об этом узнало как можно больше влиятельных людей из массмедиа. Глядишь, сюжет о ее свадьбе попадет в Си-эн-эн.
Они оба засмеялись.
— Сдается мне, Рейчел хочет не только выйти замуж, но и поскорее стать матерью, — сказала Джулия. — Вот только что об этом думает Эрон?
— Он ее любит. Он сам мечтает поскорее на ней жениться. А если он узнает, что любимая женщина носит его ребенка, он запрыгает от счастья. — Габриель вдруг умолк, а когда заговорил снова, улыбки уже не было. — Джулианна, тебя не огорчает, что я не могу…
— Ни капельки. По крайней мере, сейчас я бы точно не хотела оказаться на месте Рейчел. Мне нужно закончить магистерскую диссертацию, затем браться за докторскую. Я хочу преподавать. Как ты… Видишь, когда ты встречаешься с женщиной на десять лет младше тебя, в этом есть свои преимущества.
— Я уже начинаю чувствовать себя «живым антиквариатом», — хмыкнул Габриель. — Не стану тебя переубеждать, но в тридцать ты будешь думать по-другому. Если не раньше. И когда это произойдет…
Джулия стиснула его руку.
— И что? Ты думаешь, я тебе скажу: «Все, ты мне больше не нужен»? Не дождешься! Я люблю тебя, Габриель. Люблю таким, какой ты есть. Пожалуйста, не отталкивай меня сейчас, когда мы наконец-то сблизились. Иначе мне будет больно.
— Любовь моя, прости. Больше не стану говорить об этом, — сказал он, целуя ей ладонь.
Джулия простила его и снова устроилась на плече, пытаясь отдохнуть от перенасыщенного эмоциями дня.
Габриель попробовал сосредоточиться и вдруг понял: он не может думать об этом, когда Джулия рядом. Это требовало времени. И пространства, в котором Джулии временно не будет.
«Только бы тебя не оттолкнул мой рассказ о Полине».
* * *
Первая неделя декабря была последней неделей занятий. Проходила она довольно тихо, поскольку Джулия и Габриель решили не мешать друг другу заниматься необходимыми делами. Вечерами он шлифовал тезисы будущей лекции, сидя в своей просторной и пустой квартире, а она столь же усердно работала над рефератами и диссертацией в «хоббитовой норе». Недостаток живого общения оба пытались компенсировать безостановочными эсэмэсками.
Дорогая, скучаю по тебе. Заглянула бы, а?
С любовью, Г.
Джулия так улыбалась, что даже ее айфон покраснел. Потом она написала ответ:
Г., я тоже по тебе скучаю. Заканчиваю реферат по идиотскому семинару.
Развлечения хватит на всю ночь. Профессор — милашка, но очень требовательная.
Я люблю тебя.
Джулия
Она вернулась к редактированию реферата, предназначенного для подачи Кэтрин. Через несколько минут ее телефон чирикнул о приходе нового сообщения.
Дорогая, тебе повезло. Я тоже специалист по Данте.
Почему бы не привезти реферат ко мне? Готов помогать тебе… всю ночь.
С любовью, Г.
P.S. Говоришь, профессор — милашка?
Джулия засмеялась и тут же написала ответ:
Дражайший специалист по Данте! Ты неплохо смотрелся бы в качестве ее младшего сына. У вас с ней и некоторые кулинарные пристрастия общие.
Я очень хорошо знаю, какие последствия имеет работа по ночам.
Как насчет повторного приглашения на пятницу?
Твоя Джулия.:)
Джулия долго ожидала ответа, но он пришел, когда она была в ванной.
Дорогая Джулия! Надеюсь дожить до пятницы. Твой отказ приехать сегодня низринул меня в пучину одиночества.
Я с трудом соорудил себе спасательный плот из порции виски и двух глав все того же романа Грэма Грина. Я люблю тебя.
Г.
P.S. Ты подобна солнцу. Такая же горячая и далекая.
Джулия улыбнулась и написала, что стремительно приближается к Земле и скоро войдет в профессорскую орбиту. Глаза у нее смыкались, но она твердо решила выполнить намеченный на сегодня план. Взбодрив себя крепким чаем, она продолжила дорабатывать реферат.
Последний раз они с Габриелем виделись на семинаре, отмеченном весьма странным поведением Кристы Петерсон. Ее словно подменили. Мисс Петерсон сидела тихо. Она по-прежнему была изысканно одета: кашемировое платье-свитер соблазнительно облегало ее грудь и ягодицы. Ее макияж был все так же безупречен, и длинные волосы красивыми локонами спускались на плечи. Но лицо у нее было кислым, и она ничего не записывала.
Когда профессор Эмерсон задал вопрос, на который она могла бы ответить с блеском, Криста не подняла руку. Габриель недоуменно посмотрел на нее поверх очков, но мисс Петерсон нахмурилась и отвернулась. Если бы в тот момент его голова не была занята Дантовым «Раем», ему стало бы не по себе.
Собравшиеся отметили не только странную молчаливость Кристы, но и ее неприкрытую враждебность по отношению к Джулии, на которую она бросала откровенно злобные взгляды.
После семинара Джулия шепотом поинтересовалась у Пола, какая муха сегодня укусила Кристу. Пол усмехнулся:
— Похоже, до нее дошло, что Эмерсон не утвердит тему ее диссертации, и она подумывает о смене амплуа. На Янг-стрит есть стриптиз-клуб. Наверное, прикидывает свои шансы устроиться туда.
Джулия тоже усмехнулась.
— Шарфик у тебя симпатичный. Явно французский, — сказал Пол, добродушно улыбаясь. — Подарок твоего парня?
— Нет. Это от моей лучшей подруги.
Они оба собрали книги и вышли на улицу, где падал мелкий снежок. Пол взялся проводить Джулию до дома. Они шли, рассказывая друг другу, как провели праздники. Естественно, из обоих рассказов были тщательно убраны все нежелательные эпизоды.
