ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ

Рассаживанием за праздничным столом ведала Рейчел. Сама она села на место Грейс в конце стола, чтобы быть поближе к кухне. Ричард — во главе стола. Места по правую руку от себя она определила Скотту и Эрону. Слева сели Джулия и Габриель. Джулия ощущала на себе его взгляд, но, к ее огорчению, он не делал попыток погладить ей под столом коленку или просто дотронуться до ее ноги.

Рейчел смотрела то на Джулию, то на Габриеля. Но тот, сосредоточенно изучая узор салфетки, напрочь игнорировал вопросительные взгляды сестры.

Прежде чем приступить к обеду, Ричард попросил всех взяться за руки и в семейном единении прослушать благодарственную молитву. Едва только Джулия коснулась руки Габриеля, она испытала нечто вроде удара током и непроизвольно выдернула руку. Рейчел припечатала подругу взглядом и не сводила с нее глаз до тех пор, пока Джулия снова не взяла руку Габриеля.

— Отец наш небесный, благодарим Тебя за этот день и за многие дары, что Ты нам дал. Благодарим Тебя за нашу страну, наш дом и нашу пищу. Благодарю Тебя за мою прекрасную семью и возможность собраться вместе. Благодарю Тебя за мою замечательную жену, любовь всей моей жизни…

На этих словах шесть пар глаз открылись и пять пар сразу же повернулись к читавшему молитву. Ричард снова закрыл глаза и заслонил лицо руками.

Он понимал, что допустил ошибку. Он настолько привык произносить слова о любимой жене, что сегодня они сами сорвались у него с языка. Но ошибка дорого ему стоила. Плечи Ричарда затряслись.

— Боже мой, — прошептала Джулия.

Рейчел подбежала к отцу и обняла его за плечи. Она сама была готова расплакаться. Эрон как ни в чем не бывало произнес оставшиеся слова молитвы. При слове «аминь» каждый из присутствующих смахнул слезу… А потом начался праздничный обед со стуком вилок и ножей и просьбами передать овощи, индейку и пюре.

Только Габриель продолжал сидеть со стиснутыми кулаками и смотреть на плачущего приемного отца. Джулия робко просунула руку под стол и коснулась его ноги. Он не дернул коленом, не сбросил ее руку, но один кулак разжался, и пальцы легли поверх пальцев Джулии.

Она облегченно вздохнула. Габриель начинал оттаивать. Все время, пока длился обед, его левая нога оставалась переплетенной с ее правой. Это был их маленький секрет, который никто не заметил.

После индейки настал черед тыквенного пирога, купленного в лучшей кондитерской Филадельфии. Успокоившийся Ричард стал рассказывать Джулии о том, что купил квартиру в кондоминиуме неподалеку от Рейчел и Эрона. В январе он туда переедет. Естественно, в связи с переездом он сменит и род занятий. Он уже договорился с неврологическим центром клиники Темпльского университета, где ему предложили исследовательскую работу.

— Ты окончательно решил продать дом? — осторожно спросила Джулия.

Ричард взглянул на Габриеля, затем снова повернулся к ней:

— Да. Меня звали преподавать, но я больше не хочу. Уходить на пенсию мне еще рано. Попробую себя на стезе исследователя.

Джулия чувствовала: ему тяжело продавать дом, но ничего не сказала, кроме фраз поддержки. «Вот почему Габриель так хочет этой ночью прогуляться в яблоневый сад».

— Габриель, а что же ты не похвастаешься своей скорой поездкой в Италию? — спросил Ричард, поворачиваясь к приемному сыну.

Рейчел и Эрон переглянулись. Джулия продолжала есть тыквенный пирог, изо всех сил стараясь выглядеть предельно естественной. Габриель отчаянно искал под столом ее руку. Джулия почти слышала, как он скрипит зубами.

— Ты действительно едешь в Италию? Богатенький же у вас университет, если такие поездочки своим профессорам устраивает. Я бы тоже не отказался прокатиться в Италию, — сказал Скотт, подмигивая Джулии.

Ричард смотрел на Габриеля, с деликатной настойчивостью ожидая его ответа. Джулия увидела, как в глазах профессора Эмерсона мелькнули и тут же погасли две сердитые искорки.

— Меня пригласили прочесть лекцию во флорентийской Галерее Уффици, — сухо сообщил он.

— И когда ты полетишь? — спросила Рейчел.

— В начале декабря.

— Надолго? — поинтересовался Эрон.

— На пару недель. Может, задержусь подольше. Приглашающая сторона составила довольно плотную программу. К тому же я рассчитываю собрать там кое-какие материалы для своей книги. В общем, как сложится.

Говоря это, Габриель сжимал под столом руку Джулии, но она не отвечала. Ее рука вдруг стала вялой, а сама она сосредоточенно жевала пирог. Никто из сидящих не заметил слез в ее глазах. Взглянуть на Габриеля она не решалась.

После обеда все дружно принялись убирать со стола. Габриель пытался улучить момент и поговорить с Джулией наедине, но им постоянно мешали. Чувствуя, что разговор сейчас все равно не получится, он отправился с Ричардом на заднее крыльцо. Остальные собрались в гостиной, где Скотт включил громкую и довольно противную музыку тридцатилетней давности. Ему не сиделось на месте. Он встал, чтобы потанцевать под дурацкую песенку «Tainted Love» группы «Софт селл». Рейчел и Джулия не скупились на язвительные комментарии. Эрон, которому не нравились ни музыка того времени, ни тем более кривляния Скотта, просто улыбался, потягивая пиво.

Когда одна шумная песня сменилась другой, не менее шумной и с такими же глупыми словами, Джулия ушла на кухню и встала у окна. Ричард и Габриель, одетые в теплые куртки, беседовали на заднем крыльце.

— Хочешь бутылочку «Короны»? — спросил вошедший Эрон.

— С удовольствием, — сказала Джулия.

Эрон достал из холодильника две бутылки.

— С лаймом будет вкуснее.

Он подал Джулии ломтик лайма, который та безуспешно пыталась протолкнуть через узкое горлышко бутылки.

— Разреши мне, — не выдержал Эрон.

Джулия отдала ему бутылку. Эрон ловко проделал все необходимые манипуляции, и теперь ломтик лежал на самом дне, насыщая пиво своим ароматом.

— Спасибо, Эрон. Хороший ты парень, — сказала Джулия, удивившись, что три последних слова произнесла вслух.

Эрон покраснел и улыбнулся:

— Как твоя жизнь в Торонто?

— Нормально. Нагрузка, конечно, большая. Но мне нравится. На следующий год рассчитываю поступить в докторантуру. Я уже составила несколько заявок. Надеюсь, что хотя бы на одну придет положительный отзыв.

— Рейчел мне говорила, что тебе звонил Саймон, — участливо глядя на Джулию, продолжал Эрон. — Представляю, каково тебе было слышать его голос. Мы очень переживали за тебя. Ты оправилась?

Откуда Рейчел узнала о звонке? Единственным, кто мог ей рассказать, был Габриель. Но зачем он это сделал?

— Честно тебе скажу: я испугалась. Противно было слышать его голос. Еще противнее, что он и в Торонто меня достал.

— Но ты же не одна, — сказал Эрон, дотрагиваясь до ее руки. — Ты часть нашей семьи, а мы держимся вместе. Если только этот красавчик объявится здесь, я с ним разберусь. У меня просто кулаки чешутся. Нет лучшего способа повысить себе настроение, как проучить какого-нибудь мерзавца. — Он улыбнулся. Джулия кивнула, но улыбаться ей не хотелось.

— Как у вас со свадьбой? Рейчел говорила, что ты уже и дату назначил. А сегодня, когда я ее спросила, она отмолчалась. Что-то случилось?

— Ты только никому не говори, — нахмурился Эрон. — Мы собирались пожениться в июле следующего года. Уже планы строили. А сегодня, когда Ричард читал молитву… Ты помнишь, как все закончилось. После обеда Рейчел отозвала меня и сказала, что свадьбу придется отложить. Стало быть, мы с ней возвращаемся в прежнее состояние: помолвленная пара с «открытой» датой свадьбы. — Эрон заслонился бутылкой, и Джулии показалось, что он вытирает слезы.

— Наверное, Рейчел подумала, что свадьба может эмоционально ударить по отцу. Но она ведь любит тебя, и вы обязательно поженитесь. Она хочет, чтобы Ричард окреп, погрузился в новую жизнь. Ей хочется, чтобы все в ее семье были счастливы.

— А как насчет счастливого Эрона? — с заметным раздражением спросил он. — Прости, вырвалось. Я ни в чем не упрекаю Рейчел. Ни в чем. Я давно ее люблю, еще со школы. Я уже тогда предлагал ей пожениться. Но она постоянно говорила, что нужно подождать. Джули, это ожидание меня добьет.

— Ты знаешь, сколько пар живут в гражданском браке и говорят, что им не нужно документального подтверждения их отношений. Рейчел повезло, что у тебя другие взгляды и ты не считаешь брак формальностью.

— Мне друзья тоже говорят: «Какая тебе разница? Вы все равно живете вместе. Что изменится после свадьбы?» А разница есть. Я хочу, чтобы родные и друзья слышали мою брачную клятву. Я не знаю, как это объяснить. Брак не сделает Рейчел выше ростом, не изменит цвет ее волос. Но из моей подруги она превратится в мою жену. Я хочу, чтобы у нас с нею все было так, как у Ричарда с Грейс… Хотя иногда сомневаюсь, достоин ли я такого счастья.

Джулия робко обняла его за плечо:

— Достоин. Вы оба достойны. И у вас обязательно будет свадьба. Ты только не отчаивайся. Ричард переберется в Филадельфию, втянется в новую жизнь, и состояние Рейчел тоже изменится. А пока здесь… Здесь все напоминает о Грейс, это тяжело. Особенно Ричарду.

Эрон кивнул и залпом допил пиво.

— Пойду попрошу Скотта включить что-нибудь медленное. Потанцуем с Рейчел.

Он ушел, оставив Джулию наедине с недопитым пивом и невеселыми мыслями.

А тем временем Ричард и его приемный сын сидели на заднем крыльце, дегустируя подарки Габриеля: кубинские сигары, которые ему удалось провезти из Канады, и любимое виски Ричарда «Гленротс».

— Грейс ни за что бы не позволила нам курить в доме, — задумчиво сказал Ричард, пуская колечки сигарного дыма, быстро таявшие в бархатном сумраке ноябрьского неба.

— Сейчас никто бы не был против.

Ричард печально улыбнулся, словно говорил с мальчишкой, слишком буквально понимавшим смысл его слов.

— Я против. В память о ней. Но все равно спасибо тебе за подарок. Я давно не курил таких превосходных сигар.

Они негромко чокнулись и на какое-то время умолкли, разглядывая стену леса и ниточки звезд.

— Джулия похорошела, — сказал Ричард. — Вы часто видитесь?

Габриель стряхнул пепел в керамическую пепельницу на полу.

— Она на моем потоке. Раз в неделю у меня семинары, — стараясь выдерживать будничный тон, ответил он.

— Девочка выросла. Стала увереннее. Должно быть, ей комфортно в вашем университете. — (Габриель пожал плечами.) — Грейс ее любила… Надо будет устроить семейный совет и решить, что делать с мебелью и другим имуществом. Разговор не из приятных, но лучше поговорить сейчас, а не дожидаться Рождества. Ты к Рождеству уже вернешься домой?

— Вернусь, но не знаю когда. Что касается мебели, пусть Скотт и Рейчел берут все, что захотят.

Ричард поджал губы.

— Ты часть нашей семьи. Неужели тебе ничего не нужно? А комод, доставшийся Грейс от бабушки? Он до сих пор стоит в твоей бывшей комнате. Его ты тоже не хочешь взять?

Габриель задумался.

— Я считал, что ты сам возьмешь все вещи Грейс.

— Имущество двухэтажного дома не запихнешь в квартиру. Есть несколько вещей. Вот с ними я не расстанусь никогда. — Ричард вздохнул. — Но самая ценная вещь всегда при мне. — Он поднял руку и показал Габриелю обручальное кольцо.

Габриеля удивило, что Ричард до сих пор носит это кольцо. Но удивление быстро прошло. Он вдруг почувствовал: его приемный отец будет носить это кольцо до конца жизни.

— Грейс хотела распределить свои драгоценности. Вчера Рейчел это сделала. Твоя часть находится у тебя в комнате, на столике.

— Но зачем мне женские украшения? Пусть Рейчел берет.

— Твоя сестра не жадная. Ей достаточно того, что мать завещала ей. Скотт того же мнения. Они хотят, чтобы и Джулия получила что-нибудь. Если ты, конечно, не возражаешь.

— Конечно. Ей это пригодится. Кстати, о каких украшениях речь?

— У Грейс было два набора из жемчуга. Один подарил ей я. Второй, кажется, был подарком ее родителей. Возможно, она и сама покупала в студенческие годы. Врать не буду. Все это Рейчел хочет отдать Джулии.

— Ну и прекрасно. Никаких возражений.

— Тогда перед отъездом напомни Рейчел.

Габриель рассеянно кивнул, рассматривая огонек сигары.

— Грейс любила тебя. Ты знаешь: она ко всем вам относилась одинаково. Но Скотт и Рейчел вышли из ее чрева, а ты…

— А я попался ей возле больницы, — перебил его Габриель.

— Она считала, что это Бог привел тебя к ней. Она очень хотела, чтобы ты был счастлив.

— Знаю, — пробормотал Габриель.

— Ей хотелось, чтобы ты встретил хорошую девушку и остепенился. Чтобы у вас была крепкая семья, дети. Это она и называла счастьем.

— Увы, Ричард, такое мне не светит.

— Ты сам не знаешь. — Ричард сжал руку приемного сына. — Грейс никогда не сдавалась. И ты не сдавайся. Можешь мне верить: любовь Грейс не иссякла с ее телесной кончиной. Грейс и сейчас продолжает зажигать свечи и молиться за тебя. Просто теперь она находится чуть ближе к истоку.

В серых и сапфировых глазах блестели слезы.

«Молись за меня, Грейс. Я до сих пор не представляю, как буду жить без тебя», — думал Ричард.

Больше оба не произнесли ни слова.

Все комнаты для ночлега находились на втором этаже. Туда поднимались парами, совсем как звери на Ноев ковчег. Последней парой были Габриель и Джулия.

Когда остальные участники этого странного празднества разошлись по своим комнатам, Габриель задержался возле комнаты Джулии. Он стоял в проеме, глядя на нее голодными глазами. Джулия не впервые видела этот взгляд, но сейчас особенно он был не вовремя и не к месту. Она опустила голову, ожидая, что будет дальше.

Габриель подошел к ней, расстегнул верхнюю пуговицу блузки.

— Прости меня за это, — тихо сказал он, указывая на красное пятно на левой ключице.

Это был след его губ и зубов. К счастью, блузка не имела выреза.

Джулия продолжала глядеть в пол.

— Джулианна, ну посмотри на меня. — Габриель осторожно приподнял ей подбородок. — Честное слово, я не хотел ставить эту… отметину. Ты не принадлежишь мне. Но если бы ты была моей, я нашел бы более достойный способ рассказать об этом миру. Получилось, изуродовал твою прекрасную кожу.

Ее глаза наполнились слезами. Как это она не принадлежит ему? Она уже давно принадлежит ему. С тех самых пор, как доверчиво вложила свою ладошку в его ладонь и пошла в яблоневый сад.

— Подожди, я сейчас.

Габриель заскочил к себе и вынес уже знакомый темно-зеленый кашемировый свитер.

— Вот, возьми.

— Спасибо. Но в доме тепло.

— А в лесу очень даже холодно.

Джулия никак не думала, что Габриель привезет этот свитер в Селинсгроув.

— Бери. Себе я взял другой. Мне приятно думать, что на тебе будет хоть что-то мое. Если бы не церемонные порядки Ричарда, ты бы все дни ходила в этом свитере. — Он подошел к ней почти вплотную. — Это более… человечный способ показать, до чего же много ты значишь для меня.

Габриель уже собирался обнять Джулию, но тут в тускло освещенное пространство коридора вышел Скотт. Он был в одних трусах, усыпанных смайликами.

— Спокойной ночи, Джулия, — деревянным тоном произнес Габриель, пожимая ей руку.

Скотт громко фыркнул и, почесывая зад, скрылся в ванной. Едва дверь за ним закрылась, Габриель крепко обнял и поцеловал Джулию.

— Через час я зайду за тобой. Пожалуйста, оденься потеплее. Надеюсь, ты захватила кроссовки.

— Захватила, — прошептала Джулия, которой почему-то захотелось всласть нареветься.

— Спокойной ночи, моя… — Но, не закончив фразу, Габриель скрылся у себя.

Джулия пыталась угадать непроизнесенное слово. «Может, мне уже пора ему сказать, что я — его?»

Она закрыла дверь, переоделась и поелозила щекой по рукаву кашемирового свитера. Как и прежде, свитер вкусно пах Габриелем.