Глава девятнадцатая

– Прости, что меня не было на твоей выпускной церемонии в Торонто, – сказал Габриель.

Они брели по залам Музея Ашмола. Чтобы попасть туда, им было достаточно выйти из отеля и перейти через улицу.

– Я искала тебя. Я была уверена, что ты обязательно придешь.

– Пойми, я не мог находиться в одном помещении с тобой и не подойти к тебе. А сделать это в присутствии Джереми и декана Араса… – Габриель покачал головой. – Но я обязательно приду на церемонию твоего окончания докторантуры.

– Обещаешь?

– Обещаю.

– Спасибо. – Джулия встала на цыпочки и поцеловала мужа.

Их экскурсия продолжалась. Они шли, иногда останавливаясь, чтобы полюбоваться тем или иным экспонатом. Святая Люция, изображенная на средневековой картине, была очень похожа на Рейчел.

– Кстати, твоя сестра прислала мне электронное письмо, – сказала Джулия. – Спрашивала, как прошла лекция.

– Рейчел беременна?

– Об этом она не пишет. Если нет, то причина не в их лености.

– Что-то я не в восторге от этой картины, – сморщил нос Габриель.

– Рейчел тоже была бы не в восторге от твоей презрительной физиономии. А я вспоминаю, как она не меньше моего радовалась, когда мы с тобой поженились.

– Что-то трудно верится, – прошептал Габриель, увлекая жену в темный угол зала.

– Рейчел пишет, что с радостью приедет к нам в Кембридж на День труда.

– Тсс! Я пытаюсь тебя поцеловать, а ты своими разговорами мешаешь мне.

– Подожди, – засмеялась Джулия. – Я еще не все сказала.

– Тогда говори побыстрее.

Его губы остановились в паре дюймов от ее губ.

– Кстати, это серьезно. Рейчел с Эроном просили: когда мы будем в Ассизи, поставить за них свечку. Она просит, чтобы мы помолились за рождение у них ребенка.

– Думаю, молитвы Ричарда куда действеннее моих. Хотя я тоже молюсь по тому же поводу.

Габриелю было не спрятать надежду, сиявшую в его глазах, словно безответная молитва была для него вожделенным сокровищем.

Джулия заметила эту перемену, однако промолчала. Вчера она только-только отпраздновала свое вхождение в научный мир, а сегодня Габриель снова намекает ей, что хочет ребенка. Его надежда на отцовство будила в Джулии утихшее было чувство вины.

Свет в его глазах постепенно гас.

– Почему ты на меня так смотришь? – спросил Габриель, разжимая руки.

– Как?

– Словно ты услышала от меня что-то неприятное.

– Не выдумывай, – сказала Джулия, заставляя себя улыбнуться.

– Неужели тебе так неприятна мысль о нашем общем ребенке? – В лице Габриеля появилась хорошо знакомая ей жесткость.

– Конечно же нет, – возразила Джулия, сплетая их пальцы. – Просто мне трудно думать о детях, когда все мои мысли вертятся вокруг недавней конференции и моей докторантуры.

– Джулианна, это же не ситуация «или – или». Я бы никогда не заставил тебя пожертвовать своими мечтами. По-моему, ты в этом неоднократно убеждалась. – Тон его голоса стал ледяным.

– Если помнишь, твоя жертва принесла немало страданий нам обоим, – сказала Джулия.

– Намек принят. – Он выпустил ее руку и кивнул в сторону коридора. – Идем?

Джулия сама взяла его за руку:

– Габриель, еще до женитьбы я говорила тебе, как мне хочется, чтобы по нашему дому бегали синеглазые мальчишки, похожие на тебя. Это желание никуда не исчезло.

– Тогда почему мы не можем говорить о детях? Джулианна, я не понимаю тебя. Если бы мы вздумали поехать в Африку, то обязательно говорили бы о поездке. Если бы захотели построить дом, обсуждали бы его постройку. Почему же мы не можем говорить о будущем ребенке?

– Потому что я не в силах сказать тебе «нет», видя надежду в твоих глазах. Получается, я лишаю тебя счастья. – Ее глаза наполнились слезами. – Я не хочу уподобляться какой-нибудь карьеристке с холодным сердцем и становиться между тобой и твоими мечтами.

Габриель крепко обнял ее:

– Дорогая, у меня и в мыслях не было уподоблять тебя карьеристке. – Просунув руку под волосы, он стал нежно гладить ее шею. – Музей неподходящее место для подобных разговоров, но знай: я никогда не думаю о тебе в таком ключе. Я не раз говорил тебе, что готов ждать. Я понимаю твое желание закончить докторантуру. Я еще никогда так не гордился тобой, как вчера, когда ты стояла на кафедре. Ты была просто фантастически красивой. – Он поцеловал ее чуть ниже уха. – Когда я завожу разговор о семье, клянусь тебе, я ни в коем случае не пытаюсь на тебя давить. Мне просто нравится говорить об этом. Думаю, и тебе тоже. Мы ведь можем говорить о будущем, строить планы. Нам совсем не обязательно торопиться. Дети – это очень серьезное решение, особенно если учесть наследственность каждого из нас. Думаю, ты разделяешь мое мнение на этот счет. Я просто хочу, чтобы мы иногда говорили об этом. Прости, что подпортил тебе торжество. Конечно, ты сейчас мысленно еще на конференции… Но обещай, что не будешь противиться разговорам на эту тему. Пусть даже и в самых общих чертах.

– Конечно, Габриель. Просто сама эта тема вызывает у меня беспокойство.

– Значит, я должен научиться так ее преподносить, чтобы она тебя не настораживала. Только, пожалуйста, не называй себя больше ни карьеристкой, ни женщиной с холодным сердцем. – Габриель пристально посмотрел на нее. – Ни то ни другое к тебе не относится. И конечно же, я не допущу, чтобы кто-то награждал мою жену подобными эпитетами. – (Джулия кивнула.) – Вот и хорошо. – Габриель взял ее за руку и повел дальше. – Насколько помню, ты рассказывала мне о письме Рейчел.

– Я запомнила ее слова: «Я готова отдать все, что имею. Я возношу все известные мне молитвы: христианские, мусульманские, иудейские и даже зороастрийские».

Габриель недоверчиво посмотрела на жену:

– Рейчел знает зороастрийские молитвы? Как такое возможно? Во всем мире не наберется и двухсот тысяч зороастрийцев.

– Она работает с женщиной, которая зороастрийка. А откуда ты узнал про то, сколько в мире зороастрийцев?

– Залез в «Википедию». – Габриель придал лицу серьезное выражение, но потом улыбнулся и подмигнул ей.

– Профессор, не верьте ничему, что написано в «Википедии».

– Золотые слова, миссис Эмерсон. Лучше не скажешь. Некто посмел поместить на этом проклятом сайте статью обо мне. Меня шокировало ее содержание. Черт бы побрал этих вики-трахателей. – Габриель снова поцеловал жену.

Сбоку послышалось вежливое покашливание. В двух футах от них стоял охранник.

– Здесь музей, – напомнил им англичанин.

– Извините, – бросил ему Габриель, который и не думал извиняться.

Обняв жену за талию, профессор Эмерсон повел ее в соседний зал.

– Мы должны быть осмотрительнее, – сказала ему покрасневшая Джулия.

– Нужно найти другой уголок, поукромнее, – возразил Габриель и бросил на нее такой взгляд, от которого она покраснела еще сильнее.

– Кстати, я позвонил Джону Грину и попросил направить Кристе официальное письмо, чтобы та прикусила язык и перестала распускать о нас сплетни.

– Думаешь, оно поможет?

– Джон считает, что поможет. Это предупредительный выстрел. Мы просто напоминаем ей, что впредь не потерпим ее клеветнических измышлений. Один поганый язык может наделать много бед.

Джулия сделала глубокий вдох и теперь медленно освобождала легкие от воздуха.

– А конференция прошла лучше, чем я ожидала.

– Ты потрясающе выступила, – сказал Габриель, поднося ее пальцы к губам.

– Может, нам не надо так беспокоиться из-за чьей-то клеветы?

– Нет, Джулианна. Клевета всегда вызывает беспокойство. Помнишь эти строчки из «Отелло»?

– Я их уже слышала от тебя. Но неужели ты можешь заставить Кристу прекратить сплетни о нас?

– Не знаю, – вздохнул Габриель. – После ее выходок на конференции я был просто обязан принять какие-то меры.