Глава 24
Мы играем еще, и он честно выигрывает, потом чувствую: пора поскорей сесть за столик, пока эти новые туфли не стерли мне ноги в кровь. У меня уже вторая порция пива, но кайфа я не чувствую, разве что пальцы ног слегка онемели да живот вздулся. Кайф я почувствую только на третьей.
– Эй, друг, может, сыграем?
К Эндрю, который только собрался присоединиться ко мне, подходит какой-то парень.
Эндрю смотрит на меня, я машу рукой: давай, мол.
– А я пока проверю мобильник, да и ноги устали.
– Хорошо, детка. Когда захочешь уйти, скажи, я сразу заканчиваю, и уходим.
– Все нормально, – говорю я. – Иди играй.
Улыбается и снова идет к бильярдному столу, это недалеко, всего в каких-то пятнадцати футах. Достаю из-под стола сумочку, ставлю перед собой, ищу мобильник.
Так я и знала: Натали успела напихать мне кучу эсэмэсок, целых шестнадцать. По крайней мере, хоть не пыталась звонить. Мама тоже не звонила, но я вспоминаю, что она собиралась со своим дружком в какой-то круиз на выходные. Надеюсь, сейчас ей весело. Не хуже, чем мне.
В динамиках на потолке мурлычет новая песенка. Народу в баре, кажется, втрое больше, чем было, когда мы пришли. Эндрю совсем недалеко, но я вижу только его бедра. Сейчас он что-то говорит парню, с которым играет. Подходит официантка, и я заказываю еще пива, она удаляется, а я возвращаюсь к своему мобильнику. Мы с Натали обмениваемся эсэмэсками. Она сообщает, чем сегодня занималась, куда собирается вечером, но я понимаю, что это всего лишь предлог. Она сгорает от любопытства узнать про меня и этого моего «таинственного парня», на кого он похож (именно «на кого», потому что она всегда сравнивает парней со знаменитостями) и «дала» ли я ему или еще нет. Но я отмалчиваюсь, уж очень хочется ее помучить. В конце концов, она это заслужила. Но главное, я внутренне не готова говорить с ней об Эндрю. Да и вообще с кем бы то ни было. У меня такое чувство, будто если я стану говорить о нем с кем-нибудь, даже только затем, чтобы самой убедиться, что он существует и что мы с ним вместе, все это сразу испарится, как дым. Боюсь сглазить. Или все это мне только снится, я вот-вот проснусь и пойму, что Блейк в тот вечер, когда я согласилась пойти с ним на крышу, подсыпал мне что-то в коктейль и наше с Эндрю путешествие – всего лишь сон.
– Меня зовут Митчелл, – слышу я чей-то голос сверху, и в нос мне бьет густой запах перегара и дешевого одеколона.
Поднимаю голову. Среднего роста и телосложения парень, довольно накачанный, но не то чтобы очень. Глазки налиты кровью, как и у блондина, стоящего рядом с ним.
Брезгливо улыбаюсь в ответ и гляжу на Эндрю, который уже направляется к нам.
– Я не одна. – Я стараюсь говорить как можно мягче.
Качок со значением смотрит на пустой стул рядом со столиком, снова на меня, как бы говоря: «Как это не одна, стул-то пустой!»
– Кэмрин! – Эндрю уже стоит за их спинами. – Все в порядке?
– Да, – отвечаю я, – все нормально.
Качок разворачивается всем корпусом навстречу Эндрю.
– Слышал? – с вызовом спрашивает он. – Она сказала, что все нормально.
Но я же не то имела в виду, мол, «со мной все в порядке, спокойно играй», и Эндрю прекрасно это понимает, но парни, похоже, нет.
– Она со мной, парни, – говорит Эндрю, стараясь сохранять невозмутимость, впрочем, вероятно, только ради того, чтобы я была спокойна: в глазах его уже горит огонек враждебности.
Блондин смеется.
Качок снова смотрит на меня; в руке у него бутылка пива.
– Это кто, твой дружок, что ли?
– Нет, но мы…
Насмешливо улыбаясь, качок смотрит на Эндрю.
– Слышал? – перебивает он меня. – Ты не ее дружок, так что вали отсюда.
Враждебность в глазах Эндрю сменяется неистовой яростью. Похоже, сдерживаться Эндрю больше не может, сейчас что-то будет.
Я встаю.
– А может, она с нами хочет поговорить, – заявляет качок.
Он еще раз прикладывается к бутылке; пока не пьяный, но уже слегка под балдой.
Эндрю шагает вперед, меряя его взглядом:
– Кэмрин, ты хочешь с ними говорить?
Он знает, что не хочу, но у него манера такая, так он хочет посыпать соль на рану, которую сейчас нанесет этому парню.
– Нет, не хочу.
Эндрю разворачивается, мне видно, как подрагивают его ноздри; он не отрываясь смотрит в лицо качку:
– Слышал? А теперь валите оба, а то бошки поотрываю.
Вокруг нас, слегка поодаль, уже начинает собираться небольшая толпа.
Блондин, похоже, умней своего приятеля. Он кладет руку ему на плечо.
– Слышь, пошли отсюда, – кивает он в ту сторону, где они, наверное, сидели раньше.
Качок движением плеча сбрасывает его руку и шагает вплотную к Эндрю.
Все происходит мгновенно.
Эндрю размахивается кием и с силой бьет качка в грудь. Тот теряет равновесие, неуклюже шагает назад, чуть не задев наш столик, и, чтобы удержаться на ногах, хватается за его край. Я взвизгиваю и успеваю схватить со стола сумочку, иначе она бы полетела на пол вместе с ним. А вот бутылка с пивом, которое я не успела допить, вдребезги разбивается об пол. Не давая парню встать, Эндрю бросается на него сверху и осыпает градом ударов в лицо.
Пятясь, я отодвигаюсь подальше, к лестнице, но там уже собралась толпа любопытных, встали стеной, и мне сквозь них не пробиться.
Блондин прыгает на Эндрю сзади, хватает его за шею и пытается оттащить от своего дружка. Тогда я прыгаю на него, неумело бью своим маленьким кулачком по скуле, сумочка на плече хлопает меня по спине и только мешает. Но Эндрю с легкостью освобождается от захвата блондина, рывком поворачивает его к себе спиной и резко бьет ногой; тот шмякается мордой прямо в пол.
Эндрю хватает меня за руку:
– Не путайся под ногами, детка!
Он толкает меня обратно к толпе и мгновенно поворачивается к противникам.
Качок наконец-то кое-как поднимается на ноги, но ненадолго: Эндрю наносит хук справа, потом слева, а затем апперкот в челюсть – брызги крови изо рта бедняги летят во все стороны, а вместе с ними на пол падает окровавленный зуб. Я съеживаюсь от ужаса. Качок валится спиной на другой столик, и тот тоже с грохотом переворачивается вверх металлическим основанием. На Эндрю снова идет блондин, но на него прыгает парень, с которым Эндрю играл в бильярд, и Эндрю остается один на один с качком.
К тому времени как сквозь толпу пробиваются вышибалы, чтобы разнять дерущихся, Эндрю успевает подбить качку оба глаза, из носа его хлещет кровь. Он шатается, держась за нос окровавленной рукой, к нему подскакивает вышибала и, схватив его за плечо, толкает к толпе.
Эндрю уворачивается от второго вышибалы.
– Отвали! – угрожающе кричит он, подняв одну руку и другой вытирая чужую кровь из-под носа. – Все, я ухожу, выход найду сам, понял?
Я подбегаю к нему, и он берет меня за руку:
– Кэмрин, ты в порядке? Тебя кто-нибудь хоть пальцем тронул?
Он оглядывает меня с головы до ног, в глазах безумие и ярость.
– Нет, все нормально. Давай поскорей уйдем отсюда.
Он сжимает мне руку еще крепче и тащит за собой сквозь толпу; все расступаются, давая нам дорогу.
Выходим из бара на свежий ночной воздух, дверь за спиной захлопывается, заглушая музыку.
Два идиота, с которыми Эндрю дрался, тоже уже здесь, ковыляют по улице, и качок все еще прижимает руку к лицу. Не сомневаюсь, что Эндрю сломал ему нос.
Эндрю останавливает меня посреди тротуара и крепко берет за плечи.
– Только не ври, детка, тебя точно никто не тронул? Клянусь кем угодно, Богом, дьяволом, если это так, они у меня так легко не отделаются.
Когда он называет меня «деткой», у меня сердце тает. Ужасно хочется его поцеловать… Какие же у него глаза…
– Со мной все нормально, правда. Вообще-то, я сама несколько раз двинула этому козлу, когда он напал на тебя сзади.
Он берет мое лицо в обе ладони, оглядывает меня, словно все еще не верит.
– Не волнуйся так, – в последний раз говорю я ему.
Он крепко прижимается губами к моему лбу.
Потом берет за руку.
– Сейчас же возвращаемся в гостиницу.
– Нет, – протестую я. – Нам было так хорошо, а эти козлы все испортили.
Он наклоняет голову в сторону, взгляд смягчается.
– А куда бы ты хотела пойти?
– В какой-нибудь другой клуб. Не знаю, может, туда, где можно как следует оттянуться?
Эндрю тяжело вздыхает, сжимает мне руку. Потом снова оглядывает меня с головы до ног: начиная с накрашенных ногтей, торчащих из выреза туфелек, вверх по ногам, по всему телу, обтянутому черным топиком без бретелек…
Вырвав руку, кончиками пальцев беру за верхний край выреза, открывающего сиськи, и поддергиваю топик вверх: вот так, теперь все в порядке, все на месте.
– Мне очень нравится на тебе эта, как ее… кофточка. Но признайся, в ней на тебя пялятся всякие… мудаки.
– Не возвращаться же в отель только для того, чтоб переодеться.
– Нет, не надо. – Он снова берет меня за руку. – Но если хочешь в другой клуб, обещай мне кое-что, хорошо?
– Что?
– Сделай хотя бы вид, что ты моя девушка. – Он слегка усмехается. – И тогда ни одна сволочь к тебе не привяжется… или, по крайней мере, вероятность будет гораздо меньше. – Он умолкает и внимательно смотрит на меня. – А может, ты сама этого хочешь?
Отвечаю мгновенно:
– Ты что? Конечно нет. Нужны они мне. Ну, если просто так, потрепаться… Я как-то сразу уверенней себя чувствую, чудеса прямо. Но только не с такими козлами, как те.
– Хорошо, тогда заметано. Сегодня вечером ты моя сексапильная подружка, а это значит, что я провожаю тебя до твоего номера и делаю тебе немножко приятно, чтоб ты поскулила от удовольствия. – И снова улыбается своей мальчишеской улыбочкой, которую я так обожаю.
Чувствую между ног легкий трепет. С трудом сглатываю, пытаюсь не обращать внимания, игриво сощурив на него глаза.
Как я рада снова видеть эти ямочки на щеках, а не гневное (впрочем, тоже невероятно привлекательное) выражение на его лице еще минуту назад.
– Хотя мне это безумно нравится… Хм, «нравится» – это еще мягко сказано… Больше ты этого делать со мной не будешь.
Кажется, он удивлен и даже слегка обиделся.
– Почему это?
– Потому что, Эндрю, я… Не будешь, и все. Иди-ка сюда.
Обеими руками беру его за шею и притягиваю к себе.
И целую, мягко, нежно, потом еще, чуть-чуть задержав губы на его губах.
– Чего это ты? – спрашивает он, заглядывая мне в глаза.
– Ничего, – ласково улыбаюсь я в ответ. – Вхожу в роль.
Уголки его губ вздрагивают. Он разворачивает меня, обнимает за талию, и мы шагаем в сторону Бурбон-стрит.
ЭНДРЮ