Глава 10
– Ну как, понравился тебе обед с Максом?
Карина сидела в VIP-кабинке на верхнем этаже ночного клуба «Tao». Сойер встретил ее в дверях, где гостей приветствовала знаменитая двадцатифутовая статуя Будды. Потрясенная непримиримым контрастом между царившими в клубе откровенной сексуальностью и умиротворяющей одухотворенностью, Карина поняла, что приняла правильное решение. Едва одетые женщины купались в огромных мраморных ваннах с розовыми лепестками, красные стены и свет ламп создавали ощущение тепла. Тут можно было потерять себя и все свои комплексы. Хип-хоп-музыка заводила толпу до сумасшествия, но Сойер сразу же взял Карину под локоть и повел наверх, в комнатку, скрытую за роскошными бархатными занавесями.
Охлажденное шампанское в тонких фужерах и букеты цветов наполняли комнату экзотическими ароматами. Несомненно, здесь была звукоизоляция – громкая музыка не доносилась в это укрытие.
От вопроса Сойера по спине Карины пробежал холодок.
– Да, было замечательно. – Она потягивала шампанское, а Сойер тем временем пожирал ее пристальным взглядом. Сдержанное напряжение в его глазах пугало, но она решила не отступать. Сегодня вечером Сойеру Уэллсу повезет, и ей заодно. И не о чем больше думать.
Выражение лица Макса, с каким он смотрел на нее, наконец захлопнуло дверь в прошлое.
– О чем ты думаешь?
Этот вопрос вывел ее из задумчивости.
– Ни о чем.
– Точно ни о чем?
Правда угадывалась без слов. Обычный флирт вдруг превратился в скоростную гонку. Он ждал ответа, словно зная, как много скрывается для нее за этим вопросом. Ночь распахивалась перед Кариной безграничными возможностями, и ей уже до смерти надоело быть для кого-то на втором месте. Сейчас она наслаждалась свободой и стоящим перед ней выбором. На этот раз она выберет то, что нужно.
– Точно.
Губы Сойера изогнулись в улыбке, и он вдруг навис над ней. Ее опалило исходящим от него чувственным жаром.
– Я рад. Сегодня я хочу доставить тебе удовольствие. Даже не припомню, чтобы какая-нибудь женщина вызывала у меня такой интерес.
Руки у Карины покрылись гусиной кожей. За несколькими бокалами шампанского последовали еще и еще, пока в ушах приятно не зашумело и мир вокруг не стал красиво расплываться. Она чувствовала, что вечер приближается к концу и вот-вот завершится в постели, и разговорилась.
– Ты всех женщин приводишь в свой клуб, чтобы соблазнить?
– Нет. Чаще всего это они пытаются соблазнить меня.
– И как же они это делают?
– Ты не поверишь, – хмыкнул Сойер. – Но я не хочу говорить о других женщинах. Ты любишь музыку? А танцевать?
– Да.
– Тогда пойдем посмотрим клуб?
– С радостью! – задрожала от удовольствия Карина.
Он провел ее вниз по лестнице, а затем в главный зал. Музыка гремела в колонках в непристойном ритме хип-хопа. Алкоголь разгорячил Карине кровь, она взяла Сойера под руку, и он ловко провел ее сквозь толпу. Женщины в коротких блестящих юбках, на высоких каблуках покачивали бедрами. Мужчины хватали их за бедра и ягодицы и раскачивались взад-вперед, демонстрируя товар лицом. Ослепительно вспыхивали лампы. Откровенная сексуальность полуголых тел, духов и пота висела в воздухе, и что-то в глубине ее души рванулось и выпорхнуло на свободу.
Карина тоже стала танцевать, и свобода билась у нее в каждой жилке, а внутри полыхало жаром. Сойер схватил ее, притянул к себе, и она обвила его шею руками. Их тела соприкасались, отстранялись и снова сближались в такт музыке. Его великолепный запах искушал, призывая сделать последний шаг. Глаза закрылись сами собой.
Его пальцы запутались в ее волосах, и он прошептал ей на ухо:
– Пойдем ко мне в номер.
Слово «да» уже готово было сорваться с губ.
Ее веки медленно приоткрылись. Но она не могла решиться так сразу. Она сделала вид, что не слышала вопроса, и продолжала танцевать, чувствуя, как музыка наполняет ее всю.
Взгляд Карины встретился с парой пронзительных голубых глаз за спиной Сойера.
Макс!
Он стоял возле бара, выделяясь из толпы, – стоял один и наблюдал за ней. Раскаяние готово было прорваться наружу – ей нужен он, только он, – но теперь уже поздно. Она должна отпустить его.
– Да! – вдруг выпалила она.
Карина ждала, что Сойер поцелует ее. Вместо этого он отступил и пристально посмотрел ей в лицо. Потом медленно повернулся:
– Идем.
Карина схватила его за руку и потянула с танцпола, но было поздно. Макс уже был перед ней, и каждый мускул у него дрожал от ярости. У нее тоже закипела кровь, и в трусах стало влажно. Словно по его команде ее тело ожило.
– Что происходит, черт возьми?! – Слова Макса были обращены к Сойеру, но Карина встала между ними.
– Не твое дело, – прошипела она. – Ты обещал оставить меня в покое.
– Успокойся, дружище. – Сойер смотрел на друга жестким взглядом. – Вы же не встречаетесь, и она ясно дала понять, что свободна.
– Это же сестра Майкла, не понимаешь, что ли!
– Ну и что? А еще она красивая женщина, которая сама выбирает себе любовников. По-моему, на этот вечер она свой выбор уже сделала.
Рука Макса ухватила Сойера за воротник.
– Я тебя убью, подонок!
Сойер не успел среагировать. В Карине проснулся спящий демон, она бросилась на Макса и с силой толкнула его.
– Ты не имеешь никакого права! – закричала она. – Оставь нас в покое!
– Карина, ты сама не понимаешь, что делаешь! – Макс встряхнул Сойера. В таком припадке мужской ярости она его никогда еще не видела.
– Хватит! – Сойер вырвался каким-то неуловимым движением и отступил с линии огня. – Карина, милая, подожди минутку, пожалуйста. Я скоро вернусь. Мне нужно поговорить с Максом.
– Но…
– Прошу тебя.
Вся дрожа от сдерживаемых чувств, она резко кивнула и села на ближайший табурет. Она видела, как Сойер вытащил Макса из зала. Зачем Макс это сделал? Сам ее не особенно хочет, но и другому не отдает. Эта извращенная игра, в которую они играли последние несколько месяцев, была ей уже поперек горла.
Песня закончилась. Еще одна. Карина смотрела, как другие самозабвенно растворяются в музыке, и наконец вскочила. Да хрен с ним, с Максом. Хрен с ним, с Сойером. Хрен с ними со всеми!
Она будет танцевать.
Карина вышла на танцпол и вся отдалась музыке.
* * *
Максу было не привыкать иметь дело с различными эмоциями. Когда он наконец дорос до того, чтобы узнать правду о своем отце, то пережил мучительный гнев. Черную, испепеляющую ярость, от которой кипело все внутри и сдавливало горло. Поэтому он потратил молодость на то, чтобы сделаться достойным человеком. Таким, чтобы отец когда-нибудь разыскал его и признал своим сыном. Когда он вновь потерпел неудачу, то испытал горький вкус поражения, горя и жажды мести.
И все это было ничем по сравнению с той минутой, когда он увидел Карину в объятиях Сойера.
Макс прошел за Сойером к его уединенному столику. В воздухе еще чувствовался запах Карины. Пальцы у него сжимались и разжимались, он тяжело дышал, как боксер после двенадцатого раунда, упорно не желающий ложиться в нокаут.
– Что у тебя за дела с Кариной? – Сойер разгладил складки на рубашке и поднял на него предостерегающий взгляд. – Ты смог до меня дотронуться только потому, что я тебе позволил. Один раз, дружище. Второй раз не пробуй.
– Ты не имеешь никакого права к ней прикасаться, и я могу набить тебе морду, как десять лет назад.
– А, помню, помню. – Легкая улыбка изогнула губы Сойера. – Но я тогда был пьян. Женщина досталась тебе. И, как обычно, долго ты ее не удержал. В этот раз, по-моему, тебе уже нечего ловить.
Макс зашагал по комнате, еле сдерживаясь, чтобы не броситься на старого друга и не измолотить его до полусмерти.
– Слушай, она невинная девушка и младшая сестра Майкла. Если ты ее хоть пальцем тронешь, он пулей прилетит сюда и устроит тебе веселую жизнь.
Сойер пренебрежительно махнул рукой:
– Меня не так легко запугать, если я вижу женщину, которую хочу. Женщину, достойную того, чтобы за нее бороться. Ты же сам от нее отказался? Я первым делом выяснил, в каких вы отношениях, и она мне несколько раз сказала, что вы не вместе.
– Конечно не вместе! Я бы никогда не предал доверие Майкла и не стал бы портить ей жизнь. Ты ведешь совсем другую жизнь, Сойер, в которую ей нет доступа. Она заслуживает лучшего, чем ты или я. Ей нужны постоянные отношения.
Сойер некоторое время пристально смотрел на него. Его темные глаза пронзали насквозь все дымовые завесы и видели суть.
– Карина никогда не говорила, что ей нужно что-то постоянное. Скорее наоборот, судя по всему. Ты всегда любил доминировать в сексе. Почему мне нельзя?
– Дело не во власти и не в сексе. Merda! Она же девственница!
– Да что тебя ее девственность так пугает? По-моему, ты над ней больше трясешься, чем она сама. – Сойер ткнул в него пальцем. – Ты на нее хоть раз взглянул как следует? Как только я дал понять, кто здесь главный, она так и растаяла у меня в руках. Ее тянет подчиняться, и ей лучше всего подходит доминантный партнер, тот, кто не побоится вторгаться в ее границы. Мне обычно нравятся женщины более опытные и искушенные, но Карина уже просто рвется получить сексуальный опыт. Ей не хватает только подходящего мужчины.
– И это не ты. Раньше ты никогда не вмешивал такие дела в бизнес. У нас же сделка в процессе.
Сойер подошел к бару и налил две рюмки коньяка.
– Карина больше не имеет отношения к этой сделке. Она отказалась в ней участвовать.
– Да, но она же все равно работает в компании.
Сойер протянул ему рюмку, и Макс выпил одним глотком.
– Она мне сегодня кое в чем призналась. Она, кажется, почти дозрела до принятия решения – оставаться в компании или выбрать другое будущее, хотя я и не уверен, что она готова себе в этом признаться, – усмехнулся Сойер. – Это вулкан под маской невинности. Как только она найдет свою страсть, ее будет не остановить.
Мысль, что Карина говорила с Сойером о таких личных вещах, была крайне неприятной. Макс со стуком поставил рюмку на стол и провел пальцами по волосам. Что, черт возьми, происходит?!
– Если ты ее хоть пальцем тронешь, я сегодня же позвоню Майклу, – ухватился он за последнюю соломинку. – Он тебя уроет, а я потом отвезу в больницу.
Его друг оглушительно расхохотался, чем только взбесил Макса еще больше.
– Ты сам-то слышишь, что говоришь? Карина не игрушка, не собственность, она взрослая женщина. Но ты, кажется, и сам это знаешь. Просто не хочешь об этом думать, потому что тогда нечем будет оправдываться. – Сойер покачал головой. – Плохи твои дела, Максимус. В любом другом случае я взял бы то, что хочу, и не думал бы о последствиях, особенно если бы речь шла о такой потрясающей женщине, как Карина. Она сама невинность и истинная Ева в одном лице. У нее чистая и щедрая душа. Она стоит того, чтобы за нее бороться. – Веселье в его голосе погасло, в нем почувствовался вызов. – Единственная причина, почему я уступаю, – это ее лицо, когда она тебя увидела. Ее ко мне влечет, но это все поверхностно. Ты – тот, кого она хочет. – Сойер отошел и вполголоса чертыхнулся. – Я не хочу быть заменой для того, кого она жаждет. Разберись с ней, или я сам попытаю счастья, долго ждать не буду.
Макса пронзило мучительной болью. Второй раз он не устоит. Если она еще раз предложит ему себя, он пойдет в ад и будь что будет. Проскользнуть в ее тесную горячую плоть и трахать, трахать, пока не затрахает до изнеможения, – вот и все, что ему останется. Моральный кодекс и нестерпимое желание вели борьбу не на жизнь, а на смерть.
Словно почувствовав эту внутреннюю борьбу, Сойер подошел ближе и положил руку ему на плечо:
– Ты ее хочешь?
Макс посмотрел другу в глаза как мужчина мужчине и сказал правду:
– Да. Но это значило бы отказаться от всего, во что я верю. У нас никогда ничего не получится. Она слишком хороша для меня.
Сойер кивнул:
– Никто не может заглянуть в будущее. Думаю, все зависит от того, что́ ты готов поставить на карту.
Мысли роем метались в голове. Демоны одержали верх, разожгли в нем похоть и волнение, каких он никогда еще не испытывал. Бесконечные месяцы напряжения, все нарастающего и нарастающего, до того, что он уже способен был думать только об одном: наконец взять ее. Задохнуться в ее горячем аромате. Чувствовать ее губы, распахнутые для его губ, запускать пальцы ей в волосы. Слышать ее смех и стоны, стать тем, кто покажет ей, что такое наслаждение. Взять ее на одну только ночь и познать райское блаженство.
Не сказав больше ни слова, Макс вышел и отправился искать Карину.
Искать пришлось недолго. Он увидел ее уже не на табурете, а на танцполе, в толпе мужчин и женщин, в мире, одурманенном алкоголем, где царила музыка, а дневную реальность скрывал полумрак. В Лас-Вегасе всегда побеждает ночь.
Ее кожа сияла под светом вращающихся ламп. Капли пота стекали по шее в ложбинку груди. Она кружилась, запрокинув голову, и он только ахнул, поняв, что Сойер прав. От Карины веяло властью богини, эта власть светилась в изгибе ее улыбающихся губ, в закрытых глазах и колыхании бедер. Платье кружилось, приоткрывая обнаженную кожу. Он вдруг понял, что умрет, если она не будет его.
Все дороги вели к этой минуте и к этой женщине.
Макс подошел, обхватил ее за бедра и с силой притянул к себе.
Глаза у Карины распахнулись, она издала резкий, свистящий вздох. Его член натянул ткань брюк, и он прижал ее крепче, чтобы она почувствовала всю силу его возбуждения. Однако искусительница не спешила принимать его с распростертыми объятиями и призывно улыбаться.
Вместо этого она усмехнулась и вздернула подбородок:
– Ну нет, не думаю. Лучше найди себе какую-нибудь хорошенькую официантку. Где Сойер?
Макс понял, что добиться своего будет нелегко, но ничего, так даже забавнее.
– Его здесь нет. Забудь о нем.
Карина фыркнула и слегка отодвинулась:
– И не подумаю, Макс. Если ты сам на дело не годишься, так почему не уступишь другому?
Он усмехнулся. Опустил голову. И куснул ее нежную, соблазнительно изогнутую шею.
По телу Карины прошла дрожь. Его рука легла ей на грудь и нащупала твердый сосок, выпирающий под тканью платья. Слава тебе господи: она без лифчика.
– Я идиот. Сойер заставил меня увидеть, каким я был придурком. Когда не хотел признаться, как хочу тебя. Не хотел признавать то, что есть между нами. – Его большой палец снова прошелся по ее соску. – Я больше не хочу прятаться.
– Лгун! – не сдавалась Карина. – Ты уведешь меня в номер и уложишь спать. Скажешь, что к утру все пройдет, и похлопаешь себя по плечу за то, что спас невинную Кариночку от страшного серого волка. Иди ты в задницу, Максимус Грей! Я пошла искать Сойера.
Карина попыталась высвободиться из его рук, но Макс развернул ее к себе, схватил за ягодицы и приподнял. В этот раз он услышал ее тихий изумленный вздох, прежде чем накрыл ее губы своими.
Музыка гремела, его язык погружался все глубже, тыкался во все углы, чтобы она знала, кто тут хозяин. Несколько секунд – и ее тело покорно обмякло, а пальцы вцепились ему в волосы. Он дождался, пока его намерения не обозначатся со всей ясностью, и только тогда медленно прервал поцелуй.
– Макс… – У Карины вздрагивала нижняя губа.
– Страшный серый волк – это я, дорогуша. А теперь живо в спальню.
Она не двинулась с места.
– Почему вдруг?
Макс зажмурился. Смотреть правде в глаза не хотелось, но Карина заслуживала большего. Когда он наконец открыл глаза, он был готов к тому, что она прочитает в них все.
– Потому что я хочу тебя. Я всегда хотел тебя, Карина. Я не сто́ю ни тебя, ни этой ночи, но только представлю, как до тебя дотрагивается другой, – и мне хочется измолотить его до полусмерти.
Улыбка, озарившая ее лицо, ударила прямо в сердце.
– Тогда хорошо. Идем.
Крепко стиснув ее пальцы, Макс потащил Карину за собой с танцпола, через казино, где слышалось дребезжание игровых автоматов. Сквозь огромную толпу, собравшуюся вокруг рулетки и подбадривавшую мужчину в обрезанных грязных джинсах и футболке, перед которым лежал высокий столбик фишек. Мимо бара вишневого дерева, заполненного парочками в блестящих вечерних платьях и смокингах, со стоящими на столиках неоново сверкающими напитками. В лифт – он вставил карточку в паз и поднялся к пентхаусу. Из лифта – в ее номер. Все это молча – время для слов прошло. Теперь только действовать. Он повозился с замком, зашел наконец в ее комнату и захлопнул дверь ногой.
Макс много раз рисовал себе в мечтах совращение Карины Конте. С тех пор как она снова ворвалась в его жизнь, он проводил ночи с собственным членом в руке, мучаясь чувством вины, закрывая глаза и воображая себе ее. Большая часть его фантазий сводилась к медленным подходам к сексу: долгие прелюдии, нежные поцелуи, осторожный вход в ее мягкую плоть. Мерцающие свечи, романтичная музыка и большая мягкая кровать.
Сегодня было только жгучее желание владеть, брать свое, наслаждаться. Макс вдавил ее в стену, задрал ей платье и накрыл ртом ее губы. Его пальцы коснулись гладкой кожи, блестящей от жара, он глотал ее стоны, их языки толкались друг в друга. У Карины был вкус шампанского, шоколада и пьянящей смеси греха. Макс легонько куснул ее за нижнюю губу, подхватил под ягодицы и крепче прижал к себе. Голова у него кружилась, и он с трудом сохранял железную выдержку, какой обычно владел в любовных делах. Никогда еще он не испытывал такой жгучей потребности взять, добиться, овладеть.
– Вот теперь ты, милая моя, заплатишь за то, что меня дразнила. Смотри не сделай ошибки.
Карина вся выгнулась, и Макс почуял ее возбуждение. Такая реакция на его слова наполнила его удовлетворением. Выходит, ей нравится словесная прелюдия, одно из его любимых развлечений. Он прошелся губами по чуткому изгибу ее шеи, легонько целуя и покусывая, а его бедро раздвинуло ей ноги пошире, чтобы обеспечить ему полный доступ. Невинная девочка больно куснула его за мочку уха.
– Пока что слов было много, а толку мало.
Макс усмехнулся. И стянул с нее трусики.
– Оргазм номер один. Я дам тебе то, чего ты хочешь по-настоящему, но только после того, как попросишь прощения за свои дерзкие слова.
– А ты меня заставь.
И он заставил. Засунул средний палец поглубже, а большим – дотронулся до клитора. Палец стал влажным, тогда он ввел еще один и стал массировать ее узкое влагалище, одновременно дразнящими круговыми движениями поводя вокруг набухшего узелка. Карина кричала и извивалась, требуя еще и еще, – такая ненасытность и не снилась ни одной опытной женщине. Ее ногти вонзились ему в плечи, а из горла вырвался крик, когда ее накрыло оргазмом. Макс смотрел ей в лицо. Она потеряла всякое самообладание, и его член пульсировал от нестерпимого желания довести дело до конца и взять ее. Но он растягивал ей удовольствие, продолжая ритмичные движения и замедляя их. Карина рухнула на него, и Макс уже с большим трудом держал себя в руках.
– О господи… – простонала она, дрожа всем телом. Он поцеловал ее распухшие губы и просунул язык в рот, чтобы еще раз почувствовать ее вкус. – Как хорошо!
– Я еще не закончил. Извинения будут?
Удовлетворенная ухмылка изогнула ее губы.
– И по-твоему, я этого ждала все эти годы?
Dio, и откуда что берется?
– Ты всегда была бесстыжей девчонкой. Ну что, поиграем?
Он опустил голову и нащупал ее сосок сквозь шелковую ткань. Смочил ткань языком, затем оттянул ее и стал посасывать. Легкие, как перышко, поглаживания влагалища только усиливали ее муки, и вскоре она стала задыхаться и выгибаться под его рукой, умоляя не останавливаться.
– Готова извиниться?
– Да!
– А теперь уже поздно. Я скажу, когда буду готов принять твои извинения. – Макс потеребил тугой сосок и убрал язык, затем перешел ко второй груди.
Он дразнил ее, доводя до крайности, пока она не потеряла всякую гордость и не попросила сама. Его имя, слетавшее раз за разом с ее губ, пробрало его дрожью, и кровь вскипела жгучим желанием. Еще одно быстрое касание клитора, укус за сосок, и она снова упала на него всем телом.
Карина дрожала, готовая отдаться ему целиком. Разгоряченный уже до того, что не было сил продолжать игру, он расстегнул молнию на ее платье и бросил его на пол. Ее великолепное тело поразило его. Тяжелые груди, увенчанные рубиновыми сосками. Мягкие округлости бедер и живота. Море оливковой кожи, гладкая промежность после восковой эпиляции, которой она его тогда изводила. Ее губы влажно и розово блестели под его взглядом. Макс выругался вполголоса и подхватил ее на руки. Толкнул на кровать, разделся, положил у изголовья кровати презерватив.
Карина лежала и смотрела на него голодными глазами, которые только сильнее распалили его.
– Какой ты красивый, – хрипло выдохнула она. Макс покачал головой и лег рядом с ней. – Нет, ты обалденно красивый. Я ни о чем подобном и мечтать не могла. Но ты все еще у меня в долгу за эти муки с бразильской эпиляцией. – Ее руки погладили его по спине, по ягодицам, по бедрам.
Эти нежные руки и боль от острых ногтей были тяжелым испытанием для его мужества. Господи, может, он уже долго и не продержится. Но ему хотелось дождаться, пока Карина возбудится настолько, что совсем не почувствует боли, когда он овладеет ею в первый раз.
– Тебе нравится?
Макс поцеловал ее глубоким поцелуем, и густой аромат кокосового ореха и сливок от ее тела коснулся его ноздрей.
– Это еще нужно выяснить.
Ее глаза распахнулись.
– Оргазм номер три.
– Макс, я не… О господи!
Он раздвинул ей бедра и уткнулся губами в складку кожи между ног. Ни один волосок не осквернял безупречную женственность, лежащую перед ним обнаженной. Он покрыл поцелуями ее лобок, бедра, живот. Пальцами раздвинул губы.
И лизнул.
Ее крики стали неистовыми и звучали музыкой у него в ушах. Ее запах – запах мускуса, земли и возбужденного тела – нахлынул на него, и он принял все до последней капли, до последнего толчка в ее влагалище, до последнего касания языком ее клитора, как награду за то смирение, с которым ждал ее дара. Скоро она снова кончила, и Макс понял, что больше не может. Дрожащими пальцами он схватил презерватив и разорвал упаковку. Надел. И снова лег сверху.
Ее темные глаза были затуманенными, а все тело содрогалось.
– Посмотри на меня, детка.
Карина постаралась сфокусировать взгляд:
– Ты выиграл… Прости…
Макс был просто сражен ее великолепием. Разве какая-нибудь другая женщина может с ней сравниться? Неужели он погиб на всю оставшуюся жизнь, неужели обречен теперь искать ту, которая сможет дать ему столько же, сколько Карина?
– Готова продолжать?
– Да. Покажи мне, чего я еще не видела.
Он вошел в нее на один дюйм. Еще на один. Она схватила его за плечи и попросила: «Еще». Лоб щипало от пота, мускулы свело в невыносимой муке. Господи, какая же она влажная и горячая! Но он не хотел сделать ей больно. Еще один дюйм – уже почти полпути. Если только он не умрет раньше.
– Черт тебя возьми! – прохрипела она. – Еще! Не надо мне этой твоей идиотской деликатности. Возьми меня!
Макс сжал зубы, собираясь с силами. И вошел.
Моя!
Влажный атлас, узкое, такое узкое влагалище – он погрузился сразу и в рай, и в ад. Карина обхватила ногами его бедра, глубоко вонзив каблуки. Откинула голову на подушку и снова попросила: «Еще». И он дал ей то, что она просила.
При каждом глубоком толчке его всего скручивало от ослепляющего жара и желания. Он задал четкий ритм, который скоро сорвался в сумасшедшую гонку похоти и вожделения. В отчаянии Макс пытался овладеть собой и замедлить ритм, но Карина не давала. Она кричала, просила, требовала, пока он не оставил всякие попытки контроля и не дал им то, чего оба хотели.
Она вся сжалась под ним и взорвалась.
И он следом за ней. Оргазм разрывал его на части, он выкрикивал ее имя.
Макс повернулся, обеими руками прижал Карину к себе, натянул сверху простыню. Поцеловал ее спутанные волосы.
Эта девственница только что свела его с ума.
* * *
Карина очнулась от лучшего в своей жизни сна. В комнате было еще темно, непонятно, который час. Мышцы побаливали, как после легкой утренней разминки. Она потянулась и уткнулась в очень твердую грудь.
Макс.
В ее постели.
Да.
Радость цвела в ней. Она всю жизнь думала о том, как бы это было – Макс у нее в спальне и занят ею одной. И, черт побери, реальность заставила побледнеть все фантазии. Он оказался свирепым, диким любовником, который требовал ее всю и отдавал всего себя. Неудивительно, что до сих пор она не чувствовала потребности расстаться с девственностью. Все эти нежные, деликатные ухаживания не заставляли ее пылать. Огонь Макса, его властность утолили какую-то жажду, которой она сама до сих пор за собой не знала. Все тело было вымотано и выжато до капли, так же как и сердце.
Этот вечер был громадным и редким даром. Сердце щемило при мысли об утре, но, по крайней мере, у нее останется это чудесное воспоминание и новое понимание собственной души.
– Только не говори, что уже созрела для двадцать четвертого раунда. – Макс застонал и потянул ее на себя.
Угольно-черные волосы очаровательно разлохматились. Грубая щетина вокруг подбородка подчеркивала чувственный изгиб его нижней губы. И, черт возьми, чего только он не умел делать этими губами. Карина уткнулась лицом в его грудь. Под щекой вместо подушки оказалась плотная стена мускулов, жесткие волосы защекотали лицо. Она провела пальцами вдоль его бицепса и вдохнула восхитительный запах секса, мыла и мужчины.
– Восемь лет разницы явно сказываются на выносливости, а?
Он хмыкнул и шлепнул ее по ягодицам. Карина взвизгнула, но приятная боль только сильнее возбудила ее, и она поерзала вокруг его внезапно затвердевшего члена.
– Паршивка! Ты когда-нибудь научишься слушаться?
– Если будешь меня так наказывать, то, надеюсь, нет.
Макс моргнул с ленивым видом проснувшегося хищника:
– Просто мне нужно больше времени, чтобы прийти в себя, зато я держусь дольше – не я умолял остановиться.
У Карины екнуло в животе, и восхитительная дрожь пробежала по позвоночнику. Ей всегда будет мало его, сколько ни дай, – и в постели, и в жизни.
– У тебя опыта больше. Дай мне срок.
Макс усмехнулся, запустил пальцы ей в волосы и потянулся губами к ее губам.
– Рабовладелица. – Он поцеловал ее крепко, но без спешки, словно ему некуда было торопиться, хотя его тело говорило иное. – Тебе нужна ванна, чтобы расслабить мускулы. Я не хочу, чтобы у тебя все болело.
– Который час?
– Рано еще. У них тут нет часов в номере, да и не надо. До рассвета ты моя.
От этого небрежного заявления соски Карины заинтересованно приподнялись. Шлепнув ее напоследок еще раз, Макс вскочил с кровати и пошел в ванную. Через несколько секунд послышался шум воды.
– Давно хотел попробовать джакузи, но одному там как-то одиноко. – Голый, он подошел к кровати и протянул руку. Щетина на подбородке придавала ему распутный вид и напомнила о неотразимых пиратах из любимых Кариной исторических любовных романов. – Идем со мной.
Она медленно поднялась с кровати и потянула за собой простыню.
– Это лишнее, – усмехнулся Макс. Вырвал простыню у нее из рук и прошелся взглядом по ее голому телу. – Ты слишком хороша, чтобы заматывать такую красоту в гостиничные простыни.
Карина съежилась от внезапной застенчивости и пошла за ним в ванную. У него была по-мужски грациозная походка, подчеркивающая упругие ягодицы. Рот у нее наполнился слюной, когда она представила, как впивается зубами в эти твердые мускулы.
Ее босые ноги ступили на сверкающий мрамор, и он включил какую-то сексуальную, в стиле ритм-энд-блюз мелодию. Потолок был очень высокий, Карине казалось, что она купается в античной ванне, сверху лился свет, а на стене напротив висело огромное зеркало.
Макс провел ее за собой еще несколько шагов и усадил в ванну. Струи горячей воды распарили кожу и растопили скованность. Огромные пузыри окутали ее чудесным ароматом лаванды. Он выключил воду и встал перед ней во всей красе.
Боже мой, Макс был похож на горделивую статую Давида. Жилистые мускулы покрывали плечи и упиравшиеся в бедра руки. Загорелая кожа блестела от легкой испарины. На груди курчавились темные волосы, тонкой полоской спускавшиеся по животу и ниже. Он стоял, расставив ноги, напружинив сильные бедра, и излучал ауру власти и достоинства – голый или одетый, это был человек, которому комфортно в собственной коже. Когда ее пристальный взгляд упал на его вставший член, она впервые покраснела.
– Ага, ты и правда еще не разучилась стесняться. Надо бы до следующего оргазма с этим покончить.
Непристойная шутка завела Карину, и ее соски стали видны сквозь пену. Он тихо рассмеялся и сел рядом с ней в ванну. Схватил ее за бедра, легко притянул к себе и поместил сверху так, что она оказалась распростертой у него на коленях. Ее спина прижималась к его груди, его руки стали ласкать ее грудь, иногда проводя большим пальцем по соску. Карина стонала и ерзала у него на коленях. Влажные касания их тел, включая интимные части, сводили с ума.
– Макс…
– У тебя столько чувствительных мест, я ни одного не хочу пропустить. – Он убрал ее волосы в сторону и легонько куснул за шею. – Тебе нужно законом запретить носить одежду. Моя бы воля, ты бы всюду голой ходила.
Карина засмеялась, но Макс уже делал кое-что весьма нескромное у нее между ног, и смех перешел в сдавленный вздох.
– Я все-таки слишком много ем. Вот Джульетта с Венецией все время на диетах сидят, чтобы не толстеть.
Он сжал ей грудь:
– И в результате там и подержаться не за что. Поверь мне, Карина, ни одну женщину я так не хотел, как тебя. Твои изгибы могут вдохновить на эротические полотна и на тысячу оргазмов.
Его слова звучали искренне, и внутри у нее что-то отпустило. Ее ноги раздвинулись в воде, открывая ему полный доступ.
– Думаю, тебе полагается награда за такие слова.
– Думаю, я возьму ее прямо сейчас.
Макс вдруг рассвирепел и поставил ее на колени. Оказавшись в таком уязвимом положении, взволнованная, Карина только возбудилась еще больше и украдкой взглянула на их отражение в большом зеркале.
Он пробормотал что-то себе под нос и поймал ее взгляд.
Она не узнала стоявшую перед ней женщину. Голая. На коленях. Волосы в беспорядке рассыпались по плечам, губы распухли, в глазах мечтательное выражение. Макс был похож на воина, собирающегося овладеть своей женщиной, и она с восторгом увидела, как он взял презерватив и надел.
– Любишь посмотреть?
От его хриплого голоса у нее с губ сорвался стон. Она кивнула, мысленно удивляясь, почему ей так хочется делать с ним все прямо сегодня, пока не упадет без сил, до предела насытившаяся и измученная.
– Молодчина. Держись за края.
Карина ухватилась за гладкий белый мрамор. Его ладони потерли ей ягодицы, словно разогревая их зачем-то, и одним резким движением он вошел в нее.
Наслаждение было почти невыносимым. Она ухватилась крепче, и он вошел глубже. Плеск воды в ванне, вид его, берущего ее сзади, неумолимая сила оргазма – все разом нахлынуло на нее и сплелось в какую-то адскую смесь. Его потемневшие глаза стали дикими, встретившись с ее взглядом в зеркале.
– Ты моя, Карина. Помни это.
Он вошел снова. Еще толчок.
Она кончила.
Карина билась под ним и чувствовала, что летит. Напряжение и расслабление мускулов; резкая не то боль, не то наслаждение в напряженных сосках и пульсирующем клиторе; все ощущения тянули ее в новый мир, до сих пор незнакомый. Ее пальцы цеплялись за скользкий край ванны, тело пыталось найти опору, и она думала: а что, если он погубил ее на всю жизнь?
Сколько лет она провела в мечтах о том, чего даже не могла себе представить? Все эти прежние деликатные поцелуи с мальчиками никогда не затрагивали ее глубинной сущности. Карина испытывала легкое возбуждение от их ласк, даже оргазм испытывала под опытными мужскими пальцами или под своими собственными. Но Макс проник гораздо глубже, вытащил на свет и осуществил все ее давно погребенные темные фантазии. Он не удовлетворился бы простым вежливым откликом. Секс был грязным, потным, в нем сплетались такие противоречивые ощущения, о каких она никогда даже не догадывалась.
Теперь она никогда не согласится на меньшее. О, какой женщиной она могла бы стать в руках настоящего любовника! Глубокая усталость охватила ее, Карина расслабилась в руках Макса и отдалась наслаждению.
* * *
После ванны, выпив с ним на двоих бутылку воды, она сидела голая у него на коленях в элегантном кресле с откидной спинкой. Потрескивал огонь, одеяло укутывало их теплым уютным коконом. Карина положила голову ему на плечо и вздохнула. Мирная тишина создавала ощущение близости. Карина тихо сказала:
– Я, кажется, хочу уйти из «Милой Мэгги».
– Давай поговорим. – Макс успокаивающе погладил ее по ее спине. – Это все из-за твоих прежних ошибок?
– Нет, дело не только в этом. Мне кажется, я больше не чувствую себя счастливой.
– Из-за меня? – напрягся он.
– Да нет, дурак. Из-за меня. Я не уверена, что нашла свое место в деловом мире. То, что я хорошо управляюсь с цифрами, еще не значит, что я хочу заниматься этим каждый день. Я ненавижу офисные кабинки, и продажи, и электронные таблицы. У меня нет такой мертвой хватки, как у вас с Джульеттой.
Он вздохнул и заговорил не сразу:
– Неизвестно еще, как Майкл посмотрит на твое решение.
– Да, я знаю. Я пока не решила окончательно. Подожду еще немного и честно спрошу себя.
– А чем ты тогда хочешь заниматься?
– Точно не знаю, – вздохнула Карина, прижимаясь к нему теснее. – Вернуться к живописи и заняться этим всерьез. Как-то объединить то, что мне хорошо удается, с чем-то более творческим. Теперь я уже не боюсь искать.
– Карина, я тебя поддержу в любом случае. По-моему, ты чертовски здорово справляешься в «Милой Мэгги». Но тебе нужно быть счастливой. Ты этого заслуживаешь.
– Спасибо.
Ее пронзило острой болью потери. Карина наконец почувствовала, что у нее есть кто-то, кто ее понимает, но ее единственная драгоценная ночь уже почти закончилась. Время бежало неумолимо. Скоро восходящее солнце покажется над горизонтом и вернет ее в реальность. Она уже знала, что у них нет будущего. Даже если бы они и смогли как-то уладить дело с Майклом, Макс вполне ясно дал понять, что не заинтересован в серьезных отношениях, тем более с ней. Он благополучно укрылся за стеной, выстроенной еще в детстве, приводил в качестве доводов возраст, семью и еще кучу разных препятствий, чтобы оправдать свое решение. Ее это злило, но бороться она не хотела. Она заслуживает того, кому будет нужна настолько, чтобы преодолеть все трудности. Карина не поддалась чувству пустоты внутри и поклялась, что справится с ним.
– Почему ты никогда не говоришь о своем отце?
Рука Макса замерла на ее спине. Карина подождала.
Прошло несколько мгновений, и он снова начал гладить ее.
– Потому что до сих пор больно.
От этой обнаженной честности ее пробрала дрожь. Она подняла голову и погладила его по щеке:
– Я знаю, что он ушел, когда ты родился. Знаю, что он был швейцарец, очень богатый, и вскружил твоей матери голову, как в старинном романе. Но ты никогда ничего не говорил о ваших отношениях… Разыскивал ли ты его, говорил ли с ним?
Карина понимала, что ходит по краю. Ожидала, что Макс спрячется в свою раковину и ответит грубостью. Он никогда не любил говорить о своем прошлом, и мама с Майклом никогда не упоминали об этом, хотя Макс был членом их семьи.
Он сделал ей второй подарок за сегодняшний вечер.
– Мне было двадцать один, когда я наконец решил разыскать его. Все это время я только ждал чего-то. Открытки. Подарка. Письма. Наконец я понял, что он не собирается мне писать, и решил найти его сам. Богатый швейцарский бизнесмен, который исчез бесследно, – это казалось непонятным. Я всегда думал: а может, он впутался в какие-то неприятности и хотел защитить меня. Я даже думал, что он умер.
У Карины сердце разрывалось от его безучастного тона. Она обняла Макса, чтобы было теплее, и слушала.
– Я разыскал его в Лондоне. Оказалось, что он просто старый пьяница и ему плевать на меня. Никакого таинственного прошлого, никаких уважительных причин.
– Ты с ним поговорил?
– Да. Он меня узнал, когда я подошел к нему в баре. И ему было все равно. Ребенком он меня не хотел, и на взрослого ему было наплевать. Он дал мне деньги. Считал, что этого достаточно.
Карина задумалась: каково это, когда родной по крови человек не хочет дать тебе ни наследства, ни общих воспоминаний? Неудивительно, что Макс так замкнулся. Неудивительно, что не хотел рисковать и искать чего-то постоянного.
– Но после поездки я наконец перестал об этом думать. Мне надоело жить ради призрака, которого никогда не существовало. Я уехал из Лондона на следующий же день и ни разу не оглянулся назад.
Они оба знали, что это ложь. Все оглядываются назад. Но Карина пока не стала лезть ему в душу.
– Твоя мама, наверное, простила его. Наверное, она даже все еще по-своему любит его.
Макс вытянул шею и посмотрел нее:
– Нет. Мама никогда о нем не вспоминает. Почему ты так решила?
Карина протянула руку и запустила пальцы ему в волосы:
– Потому что он подарил ей тебя. А ты этого стоишь, Максимус Грей.
Что-то сверкнуло в его глазах – чувство, которого она никогда не замечала прежде. Нежность, которая, словно мед, растеклась по ней и все тело от которой таяло.
Карина прижалась губами к его губам. С тихим стоном Макс просунул язык ей в рот и вошел глубоко. Она провела ногой по его ноге и уселась поудобнее. Он ожил.
– Черт возьми, однажды ты станешь кому-то прекрасным мужем. – Эти слова вырвались у нее сами собой, и она тут же чертыхнулась: – Ой, блин! Ты знаешь, что я имею в виду. Не примешивай сюда свое эго. Я исключительно про секс.
– Спасибо, что напомнила мне мою цель и предназначение.
Ее пальцы легли на его мужское достоинство и потеребили его. Макс стонал, но не прерывал ее игру, пока вставший член не запульсировал у нее в руке и по жилам не пробежало ощущение собственной власти.
– Детка, ты меня убиваешь.
Она скользнула вниз, раздвинула ему ноги и потянулась туда ртом. И улыбнулась:
– Пока еще нет, но сейчас начну.
Карина взяла член целиком в рот и сомкнула губы. Запах Макса подхлестывал ее, и она долго наслаждалась, даря ему удовольствие. Неожиданный залп ругательств вырвался у него, и это завело ее еще больше. Макс пришел в ярость и схватил ее. Карина не успела воспротивиться.
– Презерватив, – прошипел он. – Быстро!
Карина растерялась на секунду, но тут же поняла. Одним быстрым движением он поднял ее и перевернул.
Он вошел в нее, и у Карины из головы тотчас вылетели все мысли, кроме одной: как бы взять от него побольше. Двигая бедрами, она направляла его движения, пока Макс не потерял терпение и не перехватил инициативу. Они совокуплялись в яростном безумии, и оба обессилели разом. Карина удовлетворенно растеклась по нему талой лужицей и подумала, сможет ли она когда-нибудь снова ходить. И вообще что-нибудь делать, не думая все время о Максимусе Грее.
– Где ты научилась таким штукам?
Она подавила смешок. Голос у него был сердитый, зато тело казалось счастливо удовлетворенным.
– Я не могу. Я стесняюсь.
– Мы только что прошли оргазм номер десять. Стесняться как-то поздновато.
– На банане.
Макс не рассмеялся, только приподнял бровь:
– Черт, это заводит!
Карина восхищенно рассмеялась и поняла: она, пожалуй, до сих пор почти влюблена в Макса.
Почти.
Она подавила этот внезапный прилив чувств. Нет, она никогда не признается в этом, никогда больше не произнесет этих слов, как не произносила с той самой ночи, когда жгла любовное заклинание и мечтала о браке с человеком, которого любила всем сердцем, умом и душой.
И она ничего не сказала. Только поцеловала его в щеку и крепко обняла. И принялась ждать рассвета.
