ГЛАВА 20
Гидеон появился как раз в тот момент, когда я извлекала блюдо из духовки. В одной руке он держал сумку с одеждой, в другой — с ноутбуком. Я опасалась, что после встречи с доктором Петерсеном он отправится домой, и почувствовала облегчение, когда он позвонил и сказал, что едет ко мне. Но когда я открыла дверь и увидела его на пороге, внутри у меня все дрожало.
— Привет, — тихо произнес он, идя за мной на кухню. — Запах просто обалденный.
— Надеюсь, ты голодный. Еды полно, но я сомневаюсь, что Кэри присоединится к нам, чтобы помочь с ней управиться.
Положив свои вещи на барную стойку, Гидеон, внимательно приглядываясь к моему лицу, осторожно приблизился ко мне.
— Я тут кое-что с собой прихватил, чтобы остаться на ночь, но, если ты захочешь, я тут же уйду. В любой момент. Только скажи.
Я резко выдохнула, твердо решив не допустить, чтобы мои действия диктовались страхом.
— Я хочу, чтобы ты был здесь.
— Я сам этого хочу. — Он помедлил возле меня и спросил: — Можно тебя обнять?
— Нужно! — Я повернулась к нему и крепко обхватила его руками.
Он прижался своей щекой к моей и обнял меня. Но не так естественно и непринужденно, как раньше. Мы оба были напряженными, и это так не походило на наши прежние объятия.
— Как твои дела? — спросил он.
— Сейчас, когда ты здесь, уже лучше.
— Но ты все равно нервничаешь. — Он прижался губами к моему лбу. — Впрочем, я тоже. Понятия не имею, как мы сможем снова лечь вместе спать.
Чуть отстранившись, я взглянула на него. Меня и саму это пугало, а мой недавний разговор с Кэри только ухудшил дело.
«… бомба замедленного действия…»
— Что-нибудь придумаем, — заявила я.
— Натан когда-нибудь пытался с тобой связаться?
— Нет. — При этом я не могла избавиться от глубоко укоренившегося страха, что рано или поздно, случайно или нет, могу с ним встретиться. Он ведь жил где-то в одном мире со мной, дышал одним воздухом… — А что?
— Да вот, сегодня это не давало мне покоя. Отодвинувшись, я присмотрелась к его лицу, и у меня в горле застрял ком, таким измученным он выглядел.
— Почему?
— Да уж больно много между нами с тобой всего. Нелегкий багаж.
— Думаешь, слишком много?
— Так думать я не могу, — произнес Гидеон.
Мне просто в голову не приходило, что тут можно сказать или сделать. Какие заверения могла я ему дать, если сама не была уверена в том, что моя любовь и его желание достаточны для того, чтобы заставить наши отношения работать.
— О чем ты сейчас думаешь? — спросил он.
— Все мысли у меня о еде. Я проголодалась. Может, сходишь спросишь Кэри, не присоединится ли он к нам? А потом за стол, а то уже слюнки текут.
* * *
Поскольку Гидеон нашел Кэри спящим, мы уселись вдвоем за обеденный стол, на котором горели свечи. Получился почти торжественный ужин, что, правда, плохо вязалось с пижамными штанами и поношенными футболками, в которые мы оба переоделись, приняв душ. Меня не покидала тревога за Кэри, однако тихий, спокойный вечер вдвоем с Гидеоном был как раз тем, что нам обоим требовалось.
— Вчера я пригласил на ланч в своем кабинете Магдалену, — сообщил он, после того как мы насладились первыми кусочками.
— Ничего себе! — Пока я подбирала кольцо, Магдалена приятно проводила время наедине с моим мужчиной?
— Не бери в голову, — предостерег он. — Она ела в кабинете, уставленном твоими цветами, видела на моем письменном столе фото, где ты посылаешь воздушные поцелуи. Ты присутствовала там в не меньшей степени, чем она.
— Извини. Непроизвольная реакция.
Он поднес мою руку к губам и быстро, жарко поцеловал тыльную сторону ладони.
— Мне легче становится, когда вижу, что ты по-прежнему меня ревнуешь.
Я вздохнула. Сегодня весь день у меня в голове был полный сумбур. Я никак не могла определиться с эмоциональной оценкой тех или иных событий.
— А ты сказал ей что-нибудь насчет Кристофера?
— Из-за этого я и пригласил ее на ланч. Показал ей видео.
— Что? — нахмурилась я, вспомнив, что мой телефон разрядился как раз в машине. — Как ты это сделал?
— Забрал твой телефон к себе и скачал видео. А вчера вечером вернул тебе заряженным. Ты не заметила?
— Нет.
При всей его склонности к доминированию, такие моменты задевали меня за живое и требовали обсуждения.
— Тебе не следовало взламывать мой телефон.
— А кто взламывал? Ты даже пароль не установила.
— Не важно! Это вторжение в мою долбаную личную жизнь! Господи… — «Ну почему, черт возьми, никто в моей жизни не признает за мной права на личное пространство?» — Тебе бы понравилось, если бы я стала просматривать твои материалы?
— А мне от тебя скрывать нечего. — Он вытащил смартфон из кармана штанов и протянул мне. — И тебе бы не стоило.
Сейчас, когда все было так зыбко и неустойчиво, ссориться мне совсем не хотелось, но дело зашло слишком далеко, чтобы спустить все на тормозах.
— Есть у меня что от тебя скрывать или нет — не имеет значения. Не в этом дело. Я имею право на свое личное пространство, и прежде чем знакомиться с моей информацией или чем-то имеющим ко мне отношение, ты должен попросить разрешения у меня. Тебе следует прекратить брать все, что захочется, без моего ведома.
— А что тут такого личного, тем более твоего? — нахмурился он. — Ты сама показала мне это видео.
— Гидеон, не будь как моя мама! — сорвалась я на крик. — Не доводи меня до предела, могу не выдержать.
Он отпрянул, явно удивленный тем, как я все это восприняла.
— Ладно. Прошу прощения.
Я отпила вина, стараясь умерить гнев и раздражение.
— Ты за что извиняешься? О чем сожалеешь — о том, что вывел меня из себя? Или о том, что это сделал?
Выдержав паузу в несколько сердцебиений, Гидеон ответил:
— Прошу прощения за то, что вывел тебя из себя.
Нет, ну надо же, он и вправду не врубился, в чем тут дело.
— Неужели ты не видишь, насколько это неправильно?
— Ева, — Гидеон со вздохом запустил руку в волосы, — я четверть каждого дня провожу внутри тебя. Когда ты устанавливаешь границы снаружи, я ничего не могу поделать с ощущением того, что они довольно произвольны.
— А это тоже не имеет значения. Они очень важны для меня. И если ты хочешь узнать что-то относящееся ко мне, то должен спросить меня.
— Хорошо.
— Больше так не поступай, Гидеон. Я не шучу.
— Хорошо. Я все понял, — ответил он с каменным лицом.
Теперь, поскольку ссориться мне на самом деле не хотелось, я вернулась к началу.
— Ну и как она на это отреагировала?
Он заметно расслабился:
— Ну, ей, разумеется, было нелегко. Особенно из-за того, что я это видел.
— Она сама видела нас в библиотеке.
— Это мы с ней не обсуждали, да и потом, о чем тут, собственно, говорить? Не извиняться же мне за то, что занимался любовью со своей девушкой. — Он откинулся назад на стуле и хрипло вздохнул. — Что уязвило ее по-настоящему, так это физиономия Кристофера на видео, его лицо, на котором было написано, как он на самом деле к ней относится. Тяжело узнать, что тебя просто-напросто используют. Особенно если это человек, который делал вид, будто о тебе заботится.
Чтобы скрыть свою реакцию, я снова наполнила вином наши бокалы. Гидеон говорил так, словно основывался на личном опыте. Что же такое на самом деле таилось в его прошлом?
— Ну а как ты сам с этим разбираешься? — пригубив вина, спросила я.
— А что я могу сделать? Годами я пытался найти подход к Кристоферу. И с одного боку заходил, и с другого. И деньгами осыпал, и угрозами. Но он даже не попытался измениться. Я уже давно усвоил, что способен лишь минимизировать последствия. Ну и, ясное дело, с самого начала старался держать тебя от него настолько далеко, насколько это возможно.
— Теперь, когда я все знаю, буду тебе в этом помогать.
— Отлично. — Глядя на меня поверх бокала, Гидеон отпил вина. — Ты ничего не спрашиваешь о моем визите к доктору Петерсену.
— Это не мое дело. Если только ты сам не захочешь поделиться. — Я встретилась с ним взглядом, очень желая, чтобы как раз это он и сделал. — Я готова тебя выслушать, как только тебе понадобится слушатель, однако сама задавать вопросы не собираюсь. Когда будешь готов впустить меня внутрь, тогда и впустишь. Но мне страшно интересно узнать, понравился ли он тебе.
— Пожалуй, — улыбнулся Гидеон. — Во всяком случае, разговорить человека, заставить его взглянуть на, казалось бы, очевидное с неожиданной позиции он умеет здорово. А такое мало у кого получается.
— Да. Уведет разговор в сторону, а потом вернется к тому, с чего начали, но ты вдруг увидишь все это под совершенно иным углом и удивишься: «Почему я сам об этом не догадался?»
Пальцы Гидеона поглаживали ножку его бокала.
— Он прописал мне кое-что принимать на ночь, перед сном. По дороге к тебе я заехал в аптеку и купил лекарство.
— А как ты относишься к приему лекарств?
Он поднял на меня темные, беспокойные глаза.
— Чувствую, что без этого не обойтись. Мне необходимо быть с тобой, но так, чтобы обеспечить твою безопасность, чего бы это ни стоило. Доктор Петерсен заявил, что курс приема препаратов в сочетании с сеансами психотерапии оказывал нужное воздействие на некоторых пациентов с «нетипичными формами сексуальной парасомнии». Я должен этому верить.
Потянувшись к нему, я сжала его руку. Согласие на лечение — это значительный шаг, особенно со стороны человека, предпочитавшего долгое время не вспоминать о своих проблемах.
— Спасибо.
— Как я понял, — напрягся Гидеон, — людей с подобными, связанными с аномальным поведением во сне проблемами не так уж мало. Доктор привел мне пример: зарегистрирован случай, когда один пациент двенадцать лет насиловал свою жену во сне, прежде чем они обратились за помощью.
— Двенадцать лет? Боже мой!
— Возможно, они тянули с этим так долго потому, что во сне у этого парня лучше обстояло дело с потенцией, — угрюмо проворчал Гидеон. — И я не знаю, что это, если не убийственный удар по «эго».
— Да уж, черт возьми!
— Мне ли не знать, верно? Но так или иначе, я не хочу, чтобы ты считала себя обязанной делить со мной постель. Как ни крути, а волшебных пилюль не существует. Я могу лечь спать на вашем диване или отправиться домой, хотя честно признаюсь, что предпочел бы диван. У меня день лучше складывается, если я собираюсь на работу вместе с тобой.
— У меня тоже.
Поймав мою руку, Гидеон поднес ее к губам.
— Я и представить себе не мог, что со мной возможно такое… Что в моей жизни появится кто-то, знающий меня так, как ты. Кто-то, с кем можно свободно обсуждать за обедом все свои заморочки, потому что они не вызывают отторжения… Я благодарен тебе, Ева.
Сердце мое сжалось от сладкой боли. Он смог произнести эти прекрасные, эти превосходные слова!
— То же самое я чувствую по отношению к тебе.
Возможно, мои чувства были глубже, потому что я любила его, но вслух об этом говорить не стала. Рано или поздно он сам все поймет. Я не собиралась отступаться, пока он не станет абсолютно, безвозвратно моим.
* * *
С закинутыми на кофейный столик босыми ногами и ноутбуком на коленях Гидеон выглядел так по-домашнему, что это отвлекало меня от телевизионных шоу.
«И как только мы до этого дошли? — мысленно спрашивала я себя. — Этот невероятно сексуальный мужчина и я?»
— А ты подглядываешь, — пробормотал он, не отрывая взгляда от экрана ноутбука. Я показала ему язык. — Это что, мисс Трэмелл, сексуальное предложение?
— Как ты заметил, что я на тебя смотрю? Ты же вроде бы работаешь.
Он оторвался от экрана, и наши взгляды встретились. Его голубые глаза излучали мощь и жар.
— Да я всегда тебя вижу, ангел мой. С тех пор как ты меня открыла, я вообще только тебя одну и вижу.
* * *
Среда у меня началась с ощущения того, что Гидеон, пристроившись сзади, впихивает в меня свой член. То был новый, но уже полюбившийся мне способ пробуждения.
— Вот те на, — пробормотала я, прогоняя остатки сна, в то время как он, обхватив рукой за талию, притянул меня ближе к своей теплой, крепкой груди. — Какой-то ты шаловливый нынче утром.
— А ты каждое утро невероятно сексуальная, — пробормотал он, покусывая мое плечо. — Просыпаюсь, а ты рядом — это такой балдеж!
Тот факт, что ночь прошла спокойно и ничто не прервало наш сон, мы отпраздновали парочкой оргазмов.
* * *
Днем в компании Марка и его приятеля Стивена я отправилась в чудесный мексиканский ресторан, расположенный в погребке. Спустившись по бетонным ступенькам, мы оказались в просторном, светлом зале. Все официантки были в черных жилетках.
— Советую непременно затащить сюда своего парня, — заявил Стивен, — и подбить его заказать «Маргариту» с гранатовым соком.
— Классная штука? — спросила я.
— О да.
Пошедшая принять заказ официантка принялась беззастенчиво заигрывать с Марком, кокетливо помахивая своими на зависть длинными ресницами. Марк тоже в долгу не остался. Принеся заказ, пышногрудая рыжеволосая особа, которую, судя по беджику, звали Шауна, вконец расхрабрилась. Всякий раз, проходя мимо нашего столика, она непременно касалась сзади плеча или шеи Марка. Тот, в свою очередь, поощрял ее, и в конце концов Стивен начал нервничать. От меня не укрылись его хмурые взгляды и покрасневшее лицо. Беспокойно ерзая, я считала минуты, дожидаясь, когда приправленная напряжением еда наконец закончится.
— Может, встретимся вечерком? — подавая счет, предложила Шауна Марку. — Одна ночь со мной — и я тебя вылечу.
Я охнула. Она что, серьезно?
— Тебя хватит на семь часов? — промурлыкал Марк. — Шауна, так и надорваться недолго. Знаешь, что бывает, когда почернеешь…
Напиток, который я тянула через соломинку, попал не в то горло, и я закашлялась.
Стивен, вскочив на ноги, обогнул стол и стал хлопать меня по спине.
— Черт побери, Ева, — говорил он сквозь смех, — мы ведь просто прикалывались, тебя разыгрывали. Не дуйся на нас.
— Что?! — охнула я.
Ухмыляясь, он обошел меня и обнял официантку.
— Познакомься, Ева. Шауна — моя сестра. Шауна, это Ева, та самая, которая облегчает Марку жизнь.
— Это хорошо, — хмыкнула Шауна, — потому что от общения с тобой она у него только усложняется.
— Так потому он и держит меня при себе, — подмигнул мне Стивен.
Сейчас, когда брат с сестрой стояли обнявшись, я уловила сходство, которого не заметила раньше, и, обмякнув на стуле, уставилась на Марка сузившимися глазами.
— Ну и шуточки! Мне казалось, Стивен вот-вот лопнет от злости.
Марк поднял руки, показывая, что сдается.
— Идея целиком принадлежала ему, с него и спрос. Он ведь у нас обожает мыльные оперы, не забыла?
Стивен качнулся на каблуках, ухмыльнулся и сказал:
— Не слушай его, Ева. Кто из нас поставщик идей, так это Марк.
Шауна вытащила из кармана визитную карточку и вручила мне.
— Тут номерок, — хмыкнула она, — можешь мне брякнуть. Уж я-то всю дерьмовую подноготную этой парочки знаю, так что у тебя будет возможность отыграться.
— Предательница! — с деланым возмущением воскликнул Стивен.
— Вот еще, — пожала плечами Шауна. — Мы, девочки, должны быть заодно.
* * *
После работы мы с Гидеоном отправились в его спортзал. Народу было много, раздевалка набита битком. Переодевшись и оставив свои вещи в шкафчике, я вышла в холл, где меня ждал Гидеон.
Увидев Дэниела, тренера, с которым разговаривала при первом посещении «Кросс тренинга», я помахала ему рукой. За что схлопотала шлепок по заднице.
— Эй! — В ответ я хлопнула Гидеона по руке. — А ну, прекрати!
Схватив меня за волосы, завязанные в конский хвост, он запрокинул мою голову так, что мои губы оказались подставленными ему, и пометил свою территорию крепким, сочным поцелуем. И от этого у меня по коже пробежал электрический ток.
— Если ты так представляешь себе сдерживание, — прошептала я ему в губы, — то должна сказать, что это куда больше смахивает на стимуляцию.
— Непременно возьму это на заметку, — отозвался он, покусывая мою нижнюю губу. — Но не советую тебе, Ева, испытывать мои границы таким образом.
— Да не беспокойся. У меня для этого свои способы найдутся.
Гидеон первым взошел на бегущую дорожку, предоставив мне приятную возможность полюбоваться его поблескивающим от пота телом… на людях. Как бы часто ни видела я его таким наедине, зрелище это не переставало меня волновать.
И, боже мой, как же мне нравились его связанные сзади в хвостик волосы. И перекатывающиеся под слегка загорелой кожей мускулы. И звериная грация его движений. Трудно было не возбудиться при виде того, как этот сугубо городской, элегантный мужчина демонстрировал свое животное начало.
Я не могла оторвать от него взгляд и радовалась тому, что вовсе не должна это делать. В конце-то концов, он мой. Одна лишь эта мысль доставляла мне удовольствие. Ну и потом, все женщины в зале тоже глазели на него. Всякий раз, когда он переходил от тренажера к тренажеру, за ним следовало множество восхищенных взглядов.
Когда он увидел, с каким вожделением я смотрю на него, я послала ему многозначительный взгляд и провела языком по нижней губе. Его выгнутые брови и сожалеющая полуулыбка вызвали у меня дрожь внизу живота. Я и припомнить не могла, когда в последний раз была столь мотивирована во время тренировки. Полтора часа пролетело незаметно.
Когда мы снова забрались в «бентли» и поехали к пентхаусу, я уже просто извивалась на сиденье, вновь и вновь бросая на Гидеона взгляд, исполненный молчаливого призыва.
— С этим придется повременить, — сказал он, держа меня за руку.
Его заявление меня ошарашило:
— Что?
— Что слышала. — Он поцеловал мои пальцы, и у меня еще хватило духу ответить ему кривой улыбкой. — Отложенное удовольствие, ангел мой.
— Чего ради нам его откладывать?
— А ты только подумай о том, как безумно нас будет тянуть друг к другу после ужина.
Я подалась ближе, чтобы Энгус не мог нас услышать, хотя он, будучи профессионалом, не обращал на наши разговоры никакого внимания.
— Ждать или нет, зависит от нас. Лично я выбираю «нет».
Однако поколебать его решимость мне не удалось. Он не поддался, предпочтя мучить нас обоих. Мы раздели друг друга, прежде чем отправиться под душ, потом вымыли друг друга, трогая и поглаживая все изгибы и выпуклости наших тел, а затем оделись к обеду. Он облачился в строгий вечерний костюм, но галстука не повязал, а его накрахмаленная белая рубашка была расстегнута у ворота, открывая взгляду полоску кожи. Платье для коктейлей, подобранное им для меня, было от Веры Вонг, из золотистого шелка, без бретелек, с открытой спиной и многоуровневой юбкой на несколько дюймов выше колен.
При виде этого платья я улыбнулась, понимая, как он заводился, представляя себе, что весь вечер будет видеть меня в нем. Платье было великолепным, восхищало меня, только вот рассчитан этот фасон был на высоких, стройных моделей, а не низеньких девушек с пышными формами вроде меня. В жалкой попытке придать своему облику скромности я зачесала распущенные волосы так, чтобы они падали на грудь, но, судя по выражению лица Гидеона, это не больно-то помогло.
— Боже мой, Ева. — Он поерзал в брюках. — Знаешь, у меня изменилось мнение насчет этого платья. Тебе не следует появляться в нем на людях.
— Поздно уже мнение менять.
— Но я полагал, что ткани будет куда больше.
— Ну что я могу на это сказать: его покупал ты, — с ухмылкой пожала плечами я.
— Я пересмотрел свою точку зрения. А сколько времени потребуется, чтобы его снять?
— Ну не знаю, — ответила я, облизав нижнюю губу. — Почему бы тебе не проверить?
Его глаза потемнели.
— В таком случае мы отсюда не выберемся.
— Я бы не стала сокрушаться.
Гидеон выглядел обалденно круто, и я хотела его — как и всегда — черт знает как сильно.
— Может, найдется что-нибудь накинуть сверху? Парку, например, или плащ?
Со смехом я достала из комода свою сумочку и взяла его под руку.
— Не переживай. Ты притянешь к себе решительно все взгляды, так что на меня никто и внимания не обратит. — Я потащила его к выходу, при этом он смотрел на меня с хмурым недоверием.
— Нет, серьезно. У тебя что, сиськи больше стали? Почему они из этого платья вываливаются?
— Гидеон, мне двадцать четыре года, — сказала я. — Мое тело сформировалось давным-давно. Ты видишь то, что имеешь.
— Ага, да только предполагалось, что кое-что смогу видеть только я один, потому как только мне это позволено.
Мы перешли в гостиную, и пока направлялись к холлу, я с удовольствием созерцала сдержанную красоту дома Гидеона. Меня восхищало его гостеприимное тепло. Выдержанное в старинном духе убранство удивительно удачно сочетало в себе элегантность и комфорт. А ошеломляющие виды, открывавшиеся из окон, дополняли интерьер, не отвлекая от него.
Темные сорта дерева, состаренный камень, теплые тона и акцентирующие внимание элементы убранства — все это представляло собой несомненную демонстрацию богатства, однако подобранную со вкусом. В этом интерьере любой чувствовал себя уютно, не беспокоясь, а вдруг он не то тронет или не туда сядет. Этого не допускала сама организация пространства.
Мы вошли в личный лифт, и, как только двери закрылись, Гидеон повернулся ко мне и стал подтягивать вверх мой корсаж.
— Опрометчиво поступаешь, — предупредила я. — Этак ты мою промежность напоказ выставишь.
— Черт побери!
— Давай лучше позабавимся. Я прикинусь шальной блондинкой, охотящейся за твоим членом и твоими миллионами, а ты останешься самим собой. Плейбой-миллиардер со своей последней игрушкой. Просто напусти на себя скучающий вид, а я буду тереться о тебя и всячески обхаживать.
— Не вижу ничего забавного, — буркнул он, но потом просветлел: — А как насчет шарфика?
* * *
Поскольку обед был устроен ради сбора средств на новый приют для женщин и детей, подвергшихся насилию, нам пришлось пройти сквозь журналистский строй. Это пробуждало во мне страх публичности, и я, чтобы отвлечься, сосредоточилась на Гидеоне, так как ничто не могло завладеть моим вниманием столь полно, как он. Ну а поскольку все мое внимание было приковано к нему, мне выпала возможность наблюдать за тем, как частное лицо прямо на глазах преображается в публичную персону.
Маска легко скользнула на свое место. Радужная оболочка глаз обрела льдисто-голубой оттенок, а его чувственный рот лишился каких-либо изгибов. Я чуть ли не физически ощущала окружившее нас силовое поле его воли. Щит, отделивший нас от всего остального мира просто потому, что так пожелал Гидеон. Стоя рядом с ним, я осознавала, что никто не дерзнет заговорить со мной, пока не получит от него соответствующего сигнала.
Правда, этот запрет на прикосновения не распространялся на взгляды.
Когда Гидеон следовал в танцевальный зал, люди оборачивались в его сторону и провожали его взглядами. Меня подобный избыток внимания заставлял нервничать, но он, казалось, вообще не обращал на это внимания и выглядел совершенно невозмутимым.
Вздумай я, как собиралась, тереться о Гидеона и ворковать, мне пришлось бы сначала постоять в очереди, потому что стоило нам остановиться, как его тут же осадили со всех сторон. Уступив место желающим поговорить с ним, я отошла в сторону и огляделась в поисках шампанского. Рекламу этого мероприятия обеспечивало агентство «Уотерс, Филд и Лимэн», так что среди присутствующих были и знакомые мне лица.
Взяв бокал с подноса проходившего мимо официанта, я вдруг услышала, как меня окликнули по имени, и, обернувшись, увидела племянника Стэнтона. Темноволосый, зеленоглазый, он был примерно моего возраста. Я познакомилась с ним еще в ту пору, когда приезжала к матери на каникулы, и сейчас обрадовалась встрече.
— Мартин! — Я раскинула руки, и мы обнялись. — Ну, как дела? Ты прекрасно выглядишь.
— Только что собирался сказать то же самое. — Он оценивающе посмотрел на мое платье. — Слышал, что ты перебралась в Нью-Йорк, и собирался как-нибудь с тобой пересечься. Ты давно в городе?
— Не очень. Несколько недель.
— Допивай шампанское, — сказал он. — И пойдем потанцуем.
Приятно возбудившись шампанским, я направилась с ним на танцпол, где уже звучала песня «Summertime» в исполнении Билли Холидей.
— Стало быть, — начал он, — ты работаешь?
Во время танца я рассказала ему о своей работе и поинтересовалась, чем занят он. То, что Мартин успешно делает карьеру в инвестиционной компании Стэнтона, меня не удивило.
— Я люблю бывать на окраинах и как-нибудь обязательно приглашу тебя на ланч.
— Это было бы здорово.
Музыка смолкла, и, отступив на шаг, я налетела на кого-то, стоявшего позади меня. Руки поддержали меня за талию, и, оглянувшись через плечо, я обнаружила стоящего за мной Гидеона.
— Привет, — пробурчал он, не сводя ледяного взгляда с Мартина. — Познакомь нас.
— Гидеон, это Мартин Стэнтон. Мы уже давно знаем друг друга. Он племянник моего отчима. — Я набрала в грудь побольше воздуха и продолжила: — Мартин, это Гидеон Кросс, он занимает важное место в моей жизни.
— Кросс. — Мартин с улыбкой протянул руку. — Наслышан, конечно, а как же иначе. И рад знакомству. Возможно, мы еще увидимся на каком-нибудь семейном сборище.
— Рассчитываю на это. — Гидеон обнял меня за плечи.
Какой-то знакомый окликнул Мартина по имени, и он, подавшись вперед, поцеловал меня в щеку.
— Непременно позвоню насчет ланча. Может, на той неделе?
— Отлично.
Я ощущала исходившую от Гидеона энергию, однако его лицо было спокойным и бесстрастным.
Танцуя со мной под «What a Wonderful World» Луи Армстронга, Гидеон проворчал:
— Не уверен, что он мне нравится.
— Мартин — отличный парень.
— Только до тех пор, пока знает, что ты моя.
Гидеон прижался щекой к моему виску и положил ладонь на мою оголенную спину. То, как он держал меня в объятиях, не оставляло ни малейших сомнений в том, что я принадлежу ему. Я же получала удовольствие от возможности на людях ощущать так близко его тело и, вдыхая его запах, расслаблялась в его умелых руках.
— Мне это нравится.
— Отличная мысль, — прошептал он, наклонив лицо еще ближе.
Блаженство. Оно длилось столько же, сколько и танец.
Мы выходили с танцевальной площадки, когда я заметила Магдалену. Узнать ее мне удалось не с первого взгляда, потому что она подстригла волосы. Стройная, в строгом черном платье для коктейлей, выглядела она классно, но ее затмевала потрясающая брюнетка, с которой разговаривала Магдалена.
Гидеон запнулся, чуть замедлив шаг, но потом спокойно пошел дальше. Я посмотрела вниз, подумав, что он обо что-то споткнулся, но тут услышала его тихий голос:
— Мне нужно кое-кому тебя представить.
Пока я пыталась сообразить, куда мы идем, собеседница Магдалены заметила Гидеона и повернулась к нему. В тот миг, когда их взгляды встретились, я ощутила, как напряглась под моими пальцами его рука.
И было понятно почему.
Женщина, кем бы она ни являлась, была без ума от Гидеона. Это было написано на ее лице, запечатлено в светлых, сверхъестественно-голубых глазах. Ее красота ошеломляла, изысканность казалась сюрреалистической. Иссиня-черные волосы свободно падали почти до самой талии. Платье на ней было того же льдисто-голубого цвета, что и глаза, кожа вызолочена загаром, фигура стройная, с превосходными формами.
— Коринн, — приветствовал ее Гидеон с большей, чем обычно, хрипотцой в голосе. Он отпустил меня и взял ее руки в свои. — Ты не сообщила мне, что вернулась. Я обязательно с тобой встретился бы.
— Я послала тебе несколько сообщений домой, на голосовую почту.
Голос ее, приятный и мягкий, вполне соответствовал внешности.
— Да в последнее время я редко бывал там.
Кажется, это напомнило ему о том, что я по-прежнему рядом. Гидеон снова привлек меня к себе и сказал:
— Коринн, это Ева Трэмелл. Ева, это Коринн Жиро. Мы старые друзья.
Я протянула ей руку, и она ее пожала.
— Друзья Гидеона — мои друзья, — произнесла она с теплой улыбкой.
— Надеюсь, это относится и к подругам тоже?
Наши взгляды встретились, и я увидела в ее глазах понимание.
— К подругам в особенности. Не согласишься ли ты отпустить его на минутку? Мне хотелось бы кое с кем его познакомить.
— Разумеется. — Голос мой прозвучал спокойно, хотя на самом деле спокойствием тут и не пахло.
Гидеон небрежно чмокнул меня в висок, после чего шагнул к Коринн и предложил ей руку, оставив Магдалену в неловкой близости от меня. По правде говоря, я ей сочувствовала, уж больно подавленной она выглядела.
— Магдалена, а тебе идет новая прическа.
Она взглянула на меня, и сначала ее рот напрягся, но потом она расслабилась и вздохнула, словно уступая:
— Спасибо. Пришло время ее изменить. Да и многое другое, как мне кажется. Например, нет смысла подражать той, что ушла, а теперь вернулась.
— Не понимаю, — растерянно нахмурилась я.
— Я говорю о Коринн. — Она присмотрелась к моему лицу. — Ну да ты ведь не в курсе. Они с Гидеоном были помолвлены, больше года, но потом она разорвала помолвку, вышла замуж за богатого француза и уехала в Европу. Но брак распался. Сейчас они разводятся, вот она и вернулась в Нью-Йорк.
«Помолвлены».
Я почувствовала, как кровь отлила от моего лица, взгляд сместился туда, где мужчина, которого я любила, стоял с женщиной, которую когда-то, возможно, любил он, и придерживал ее рукой за нижнюю часть спины, тогда как она со смехом к нему льнула.
Живот мой скрутило от ревности и болезненного страха, а в голову ударила неожиданная мысль: а с чего я, собственно говоря, взяла, будто у него до меня никогда не было серьезных романтических отношений? Вот ведь тупица. Видя, какой он крутой, могла бы соображать получше.
Магдалена коснулась моего плеча:
— Ева, тебе лучше присесть. Ты побледнела.
Я и сама чувствовала, что мне не хватает воздуха, а сердце бешено колотится.
— Ты права.
Я рухнула на ближайший свободный стул. Магдалена села рядом.
— Ты его любишь, — сказала она. — Я этого сначала не поняла. Извини. И еще извини за то, что наговорила тебе при первой встрече.
— Ты тоже его любишь, — глядя в сторону, без всякого выражения отозвалась я. — В то время я еще его не любила. Еще нет.
— Но это меня не извиняет. Так ведь?
Благодарно приняв предложенный бокал шампанского, я, прежде чем официант успел отойти, взяла второй для Магдалены. Мы чокнулись, проявляя солидарность покинутых женщин. Мне хотелось бежать отсюда. Хотелось встать и уйти. Чтобы Гидеон, поняв, что меня нет, был вынужден убраться следом за мной. Чтобы он почувствовал ту же боль, что и я. Чтобы и его мучили ужасные мысли, из-за которых я ощущала себя маленькой и слабой.
Магдалена, сидевшая рядом в сочувственном молчании, действовала на меня успокаивающе. Уж она-то знала, каково это, любить Гидеона, слишком сильно желать его. Было видно, что она расстроена так же сильно, как и я, и это служило лишним подтверждением того, что Коринн представляет собой реальную угрозу.
Уж не сох ли он по ней все это время? И не из-за нее ли он отгородился от других женщин?
— Вот ты где.
Я подняла взгляд на подошедшего Гидеона. Коринн, ясное дело, стояла с ним рука об руку, и выглядели они самой настоящей парой. Причем, надо отдать должное, парой потрясающе эффектной.
Коринн присела рядом со мной, а Гидеон провел пальцами по моей щеке.
— Мне нужно кое с кем поговорить. Принести тебе что-нибудь?
— «Столичной» с клюквенным соком. Хочу надрызгаться. В хлам.
— Ладно, — нахмурившись, ответил он.
— Ева, очень рада с тобой познакомиться, — начала Коринн. — Гидеон так много о тебе рассказывал.
— Ну, вряд ли так уж много. Ведь вы с ним очень долго не виделись.
— Зато разговаривали почти каждый день, — улыбнулась она, и взгляд ее был чистым и открытым, никакой лжи и злобы. — Мы с ним давно в дружеских отношениях.
— Более чем в дружеских, — с нажимом произнесла Магдалена.
Коринн нахмурилась, и тут до меня дошло. Она считала, что я ничего не знаю. Интересно, кому это пришло в голову, что лучше мне не рассказывать: ей, Гидеону или им обоим? И зачем умалчивать, если нечего скрывать?
— Да, это правда, — с явной неохотой признала Коринн. — Но это было давно, несколько лет назад.
— Ты все еще любишь его, — повернувшись на стуле лицом к ней, сказала я.
— Ты не можешь меня винить за это. Любая женщина, которой довелось провести с ним время, влюбится в него. Он прекрасен и недоступен: сочетание, которому невозможно противиться. — Ее улыбка смягчилась. — Гидеон сказал мне, ты подвигла его к тому, что он начал раскрываться. Я благодарна тебе за это.
«Я это сделала не для тебя», — чуть было не сорвалось у меня с языка, и тут же в моем перевозбужденном сознании зашевелился червячок сомнения. А вдруг, сама того не ведая, я сделала это для нее?
Я нервно чертила по столу круги ножкой пустого фужера из-под шампанского.
— Он собирался на тебе жениться.
— А я ушла, совершив самую большую ошибку в своей жизни. — Она поднесла руку с длинными тонкими пальцами к шее, словно теребя ожерелье, которого там не было. — Я была молода, и в некоторых отношениях он меня пугал. Прежде всего, своим обостренным чувством собственника. Лишь побывав замужем, я поняла, что собственнический инстинкт несравненно лучше, чем безразличие. По крайней мере, для меня.
Я отвела взгляд, борясь с подступившей к горлу тошнотой.
— Ты молчишь, и это ужасно, — сказала она.
— А что тут вообще говорить? — подала голос Магдалена.
Мы все любили его. Все были для него доступны. И он должен сделать выбор между нами.
— Тебе следует знать, Ева, — снова заговорила Коринн, глядя на меня своими потрясающей чистоты аквамариновыми глазами, — он рассказал мне о том, какое особое место ты занимаешь в его жизни. Мне потребовалось некоторое время, чтобы набраться храбрости вернуться сюда и встретиться с вами обоими. Я даже отказалась от билетов на самолет, заказанных пару недель назад. А потом прервала его, беднягу, звонком, когда он толкал речь на каком-то благотворительном мероприятии, сообщила, что в пути, и попросила помочь мне устроиться.
Я застыла, ощутив вдруг себя хрупкой, словно треснутый бокал. Речь наверняка шла о том самом благотворительном собрании в тот вечер, когда мы с Гидеоном впервые занялись сексом. В тот самый, когда мы «окрестили» его лимузин. А потом он внезапно меня покинул.
— Позже он перезвонил мне, — продолжила Коринн, — сообщил, что у него кое-кто есть. И он хочет, чтобы, когда я буду в городе, мы встретились. И в конце концов я справилась со своей робостью. Никогда прежде он не просил меня познакомиться с другой своей женщиной.
«О господи!»
Я взглянула на Магдалену. В тот вечер Гидеон поспешно покинул меня ради нее. Ради Коринн!
