Глава 9
Прибегаю к ее дому на десять минут раньше, поэтому сажусь на обочину тротуара и начинаю растягиваться. Расставшись с ней вчера, я подумал, что, пожалуй, поторопился, предложив совместные занятия бегом. Это в стороне от моего маршрута, и так много я обычно не бегаю, но я не знал, как еще можно с ней увидеться.
Слышу, как она подходит сзади, поворачиваюсь и встаю:
– Эй, привет!
Ожидаю, что она улыбнется или ответит на приветствие, но вместо этого она, нахмурившись, меряет меня взглядом. Стараюсь не обращать на это внимания, решив, что она не жаворонок.
– Тебе надо размяться? – спрашиваю я.
Она качает головой:
– Уже размялась.
Может быть, ее хмурый вид вызван тем, что после вчерашнего падения у нее все болит? Синяк еще хорошо заметен, но щека выглядит вполне прилично. Протянув к ней руку, я трогаю большим пальцем царапину на ее лице.
– Выглядишь неплохо. Болит что-нибудь?
Она качает головой.
– Ладно. Готова?
– Угу. – Она кивает.
За все это время я услышал от нее всего три слова. Она поворачивается, и мы в молчании начинаем бег. Прежде я не бегал с девушками, но ожидал перепадов настроения. По ее сдержанному приветствию непонятно, то ли она стесняется меня, то ли, напротив, ее молчание говорит о том, что ей легко со мной. Возможно то и другое.
Когда я пускаюсь бежать за ней следом, напряжение уменьшается, потому что теперь можно не разговаривать. Понятия не имею, о чем говорить. Начать с того, что не такой уж я говорун, а в ее присутствии мне вообще трудно собраться с мыслями. Пожалуй, если я действительно хочу чего-нибудь от нее добиться, надо действовать. Я прибавляю шагу и пристраиваюсь рядом с ней.
– Тебе надо осваивать беговую дорожку, – говорю я. – У тебя выносливости больше, чем у многих парней из прошлогодней команды.
Она качает головой, не отрывая взгляда от тротуара перед нами:
– Не знаю, хочется ли мне этого. Я никого не знаю из школы. Думала об этом, но до сих пор мне попадались какие-то злыдни. Не хочется общаться с ними еще и в команде.
Мне обидно, что она, пробыв в школе всего день, уже столкнулась с недружелюбием. Интересно, как, черт побери, удалось этой публике испортить ее первый день?
– Ты пробыла в школе всего один день. Пусть пройдет время. Нельзя ожидать, что после домашнего обучения ты мигом заведешь кучу друзей.
Мне тошно говорить ей прямо противоположное тому, что чувствую сам. Будь я до конца честным, то посоветовал бы вернуться к домашнему образованию, поскольку она преуспела в нем до поступления в школу. Я поворачиваюсь, чтобы взглянуть на нее, но рядом со мной ее нет. Обернувшись, я вижу, что она стоит в паре метров позади меня, уперев руки в бока. Я бросаюсь к ней:
– Ты в порядке? Голова кружится?
Держу ее за плечи, боясь, что она опять может упасть в обморок. Я был бы полным идиотом, если бы снова позволил ей шмякнуться на мостовую, как вчера.
Она качает головой и сбрасывает с плеч мои руки:
– Все нормально.
Она из-за чего-то злится. Пытаюсь вспомнить, что мог брякнуть обидного, но все вроде было нормально.
– Я что-то не то сказал?
Она опускает глаза на мостовую и пускается шагом. Я иду следом.
– В каком-то смысле, – обиженным тоном произносит она. – Вчера я пошутила насчет слежки, но ты признался, что искал меня в «Фейсбуке» сразу после знакомства. Потом ты настоял на совместных пробежках, хотя тебе это не по пути. Теперь ты каким-то образом узнал, когда я поступила в школу. И что я получила домашнее образование. Не стану врать, это слегка настораживает.
Блин! Что со мной не так, черт побери? Разве я могу признаться, что выяснил о ней кое-что, наслушавшись на вечеринке откровений Грейсона, а также сомнительных сплетен в передаче Дэниела? Ей не надо этого знать. Не хочу, чтобы она была в курсе моих разысканий.
Со вздохом продолжаю с ней путь к ее дому.
– Я расспрашивал народ. Я живу здесь с десяти лет, и у меня куча друзей. Ты меня заинтриговала.
Она пристально смотрит на меня, стараясь понять, как мне удалось так много о ней узнать. Не собираюсь признаваться, что слышал слова Грейсона, потому что не хочу обижать ее. И я не хочу признаться, что упрашивал Дэниела разузнать о ней, потому что боюсь отпугнуть ее. Но, судя по скептическому выражению ее лица, она мне не доверяет.
Беру ее за локоть, и она останавливается. Потом поворачиваю ее к себе.
– Скай, пожалуй, вчера в магазине мы взяли неверный тон. А разговор о слежке – клянусь, это шутка. Я не хочу, чтобы со мной было неловко. Тебе полегчает, если ты узнаешь обо мне больше? Спрашивай, и я отвечу. О чем угодно.
– Если я спрошу тебя, ответишь честно?
– Можешь не сомневаться. – Я твердо смотрю ей в глаза.
И я намерен быть с ней совершенно честным, если только не посчитаю, что могу обидеть ее.
– Почему ты бросил школу?
Вздыхаю, жалея, что она не спросила о чем-нибудь попроще. Но я должен был догадаться, что с ней будет нелегко.
Вновь пускаюсь в путь.
– Формально я еще не бросил.
– Но ты же не ходил туда больше года. Разве это не значит бросить?
Это замечание наводит на мысль, что она слышала сплетни обо мне. Разумеется, я ходил в школу в прошлом году, только не в эту. Но она не спросила о моем якобы пребывании в трудовой колонии, и я не собираюсь предлагать ей ненужную информацию.
– Я несколько дней как вернулся домой. Прошлый год у моей матери выдался очень скверным, и я на время переехал к отцу в Остин. Там я ходил в школу, но потом настало время вернуться. И вот я здесь.
Она украдкой бросает на меня взгляд и хмурит брови, но выражение ее лица настолько очаровательно, что вряд ли может устрашить. Я все же сдерживаю улыбку, поскольку вижу, что она всерьез воспринимает эти школьные дела.
– Это не объясняет, почему ты решил бросить школу, а не перевестись назад.
Она права, потому что я действительно не знаю ответа на ее вопрос.
– Не знаю. Честно говоря, я все еще пытаюсь понять, чем мне хочется заниматься. Этот год был у меня паршивым. Не говоря уже о том, что школу я ненавижу. Наверное, проще будет пройти тестирование.
Она резко останавливается и пристально смотрит на меня:
– Чушь собачья!
– Чушь, что я ненавижу школу?
– Нет. Чушь, что один неудачный год определил твою судьбу на всю оставшуюся жизнь. Тебе осталось до выпуска девять месяцев, и ты бросаешь школу? Это просто… глупо.
Она действительно принимает это всерьез. Я смеюсь, хотя изо всех сил стараюсь этого не делать.
– Ну до чего красноречиво!
Она скрещивает руки на груди и фыркает:
– Можешь смеяться сколько угодно, но, бросая школу, ты сдаешься. Доказываешь всем, кто в тебе сомневался, их правоту.
Она опускает глаза на татуировку у меня на руке. До этого момента у меня не было в мыслях прятать ее, но то, как она сейчас рассматривает татуировку, кажется мне вторжением в мою личную жизнь. Может быть, еще и потому, что вчера я считал эту девушку причиной появления моей татуировки. Но теперь, когда я знаю, что она ни при чем, не хочу, чтобы она спрашивала об этом.
– Собираешься уйти и показать миру, какой ты и впрямь безнадежный? Ну давай!
Смотрю на свою татуировку. Скай не имеет понятия, какой смысл заключен в этой надписи. Но ее предположения об истинном смысле немного бесят меня. Не хочу ничего ей объяснять, как и давать кому-то повод осуждать меня. Чтобы больше не околачиваться тут и не дать ей и дальше разгадывать меня, киваю в сторону ее дома.
– Прибыли, – без выражения произношу я.
Развернувшись и не оглядываясь на нее, я отправляюсь восвояси. Нет смысла слишком с ней откровенничать, по крайней мере до того, как я разузнаю об ее отношениях с Грейсоном. А для этого мне надо скорей добраться до дома, принять душ и одеться для первого и, возможно, единственного дня в выпускном классе.
* * *
Наша школа большая, и поэтому я не ожидал, что прямо на первом уроке мы со Скай окажемся вместе. И притом это урок мистера Маллигана.
Похоже, Скай тоже не в восторге от встречи со мной. И то, что по окончании занятия она почти пробегает мимо меня к двери класса, не сулит ничего хорошего. Вместо того чтобы идти на следующий урок, я отправляюсь искать ее.
Она стоит перед своим шкафчиком, перебирая учебники. Я подхожу сзади, но не обращаюсь к ней сразу. Пусть достанет из шкафчика то, что ей нужно, а я провожу ее на следующий урок.
– Эй, привет! – бодро произношу я.
Молчание.
– Пришел, – сдержанно говорит она наконец.
Поворачивается ко мне, и от одного вида ее глаз я улыбаюсь. Прислоняюсь к соседнему шкафчику, прижимая голову к холодному металлу. Разглядывая ее прикид, прихожу к выводу, что после душа она выглядит даже лучше.
– Умытая ты хорошо смотришься, – говорю я с улыбкой. – Правда, потная тоже не так уж плоха.
Пытаюсь рассеять исходящее от нее напряжение, но пока безуспешно.
– Ты здесь выслеживаешь меня или действительно восстановился? – спрашивает она.
Шутка. Она пошутила.
– То и другое. – Я барабаню пальцами по шкафчику.
По-прежнему улыбаюсь, но она не хочет больше двух секунд смотреть мне в глаза. Переступая с ноги на ногу, тревожно оглядывается по сторонам.
– Ну, мне пора на урок, – монотонно произносит Скай. – С возвращением.
Она ведет себя немного странно, о чем я ей и сообщаю.
Девушка закатывает глаза и поворачивается к своему шкафчику.
– Не ожидала увидеть тебя здесь, – неуверенно произносит она.
– Нет. Тут что-то другое. В чем дело?
Моя настойчивость, похоже, дает результат: она со вздохом прижимается спиной к шкафчику и поднимает на меня взгляд:
– Хочешь, чтобы я ответила честно?
– Только этого я и хочу.
Она плотно сжимает губы.
– Отлично. Не хочу, чтобы у тебя возникло неправильное представление. Ты флиртуешь со мной и говоришь такое, будто у тебя есть в отношении меня намерения, которые не вызывают у меня отклика. И ты такой…
Она не хочет, чтобы у меня возникло неправильное представление? Кто же сейчас передо мной и что, черт возьми, она сделала с той девчонкой, которая вчера вечером откровенно флиртовала со мной? Я прищуриваю глаза.
– Какой? – спрашиваю я, поощряя закончить мысль.
– Настойчивый. Слишком настойчивый. И у тебя очень быстро меняется настроение. И ты немного меня пугаешь. Есть еще одна вещь. Просто не хочу, чтобы ты неправильно понял.
Вот оно что. Ей наговорили про меня небылиц, и теперь мне приходится защищаться от человека, от которого я почему-то ждал сочувствия.
– Какая вещь?
– Ты знаешь. – Она опускает глаза в пол.
Я подхожу к ней на шаг и опираюсь рукой о шкафчик рядом с ее головой:
– Нет, не знаю. Ты все ходишь вокруг да около этой темы, будто боишься. Скажи, наконец.
У нее округляются глаза, и мне сразу же становится стыдно, что был с ней резок. Меня в высшей степени огорчает, что она верит в эту чушь собачью. Ту же самую чушь, которая окружает и ее.
– Я наслышана о твоих подвигах, – отрывисто говорит она. – Знаю, что ты избил парня и что тебя отправили в колонию. И что за два дня нашего знакомства ты раза три до смерти меня напугал. И поскольку мы стараемся быть честными, я знаю также, что интересовался ты мной, наверное, потому, что слышал о моей репутации. Только поэтому и пытаешься за мной приударить. Жаль тебя разочаровывать, но я не собираюсь с тобой трахаться. Не думай, что между нами произойдет что-то помимо того, что есть. Мы вместе бегаем. И это все.
Вот это да!
Я ожидал, что она услышит сплетни обо мне, но не ожидал, что она им поверит. Так вот почему она так осторожна. Потому что думает, будто я слышал сплетни и теперь просто стремлюсь трахнуть ее?
Не надо только понимать меня превратно. Я не говорю, что эта мысль не приходила мне в голову. Но, господи, не такая же! То, что она хотя бы думает об этом, вызывает у меня желание обнять ее. Мысль о том, что кто-то пытается подобраться к ней с этой самой целью, приводит меня в бешенство.
И мне не становится лучше оттого, что сейчас рядом с ней стоит Грейсон.
Откуда, черт возьми, он взялся? И почему, блин, он обнимает ее, словно она его собственность?
– Холдер! А я и не знал, что ты вернулся.
Это первые слова, с которыми он обращается ко мне с того вечера накануне смерти Лесс. Я боюсь, что если посмотрю на него, то сорвусь, поэтому не свожу взгляда со Скай. К несчастью, мне никак не отвести глаз от руки, которая по-прежнему обвивает ее талию. Руки, которую Скай не отвела. Руки, которая, очевидно, уже обнимала эту талию. Той самой руки, которая обнимала Лесс.
Вся эта ситуация чересчур нелепа. Настолько, что я ухмыляюсь. Такой уж я везунчик.
Выпрямляюсь, не сводя глаз с руки, обнимающей Скай.
– Да, вернулся.
Мне ни секунды больше этого не вынести. Ко мне в десятикратном размере возвращается знакомое желание оторвать эту чертову руку.
Я ухожу от них по коридору, потом поворачиваюсь и смотрю на Скай:
– Отбор на беговую дорожку будет в четверг после занятий. Приходи.
Не дожидаясь ее ответа, иду к своему шкафчику, обмениваю учебники и направляюсь на следующий урок. Правда, не знаю зачем. Я твердо уверен, что завтра меня здесь не будет.
* * *
– Привет, чувак. Что за внезапная одержимость Скай? – спрашивает Дэниел, когда мы направляемся в сторону кафетерия.
– Да так, ничего, – отмахиваюсь я. – Вчера познакомился с ней, и она меня заинтересовала. Но, очевидно, она с Грейсоном, так что… Да ладно.
Дэниел поднимает бровь, но ничего не говорит про Грейсона, затем толкает дверь, и мы подходим к столу. Сажусь и оглядываю толпу.
– Собираешься есть? – спрашивает Дэниел.
– Не-а, – качаю я головой. – Что-то не хочется.
Как только я утром увидел руку Грейсона на талии Скай, у меня пропал аппетит.
Дэниел пожимает плечами и уходит за едой. Продолжаю оглядывать помещение и наконец замечаю Скай за несколько столов от нас. Она сидит с каким-то парнем, но это не Грейсон. Ищу глазами Грейсона и вижу его на другом конце зала. Они не вместе. Почему, если они встречаются? А если не встречаются, почему он обнимает ее за талию?
– Я взял тебе воды. – Дэниел подталкивает ко мне бутылку.
– Спасибо.
Он ставит поднос на стол и садится напротив меня:
– Почему ты ведешь себя как кискализ?
Едва не подавившись водой, роняю руки на стол и смеюсь, вытирая губы.
– Кискализ?
Он кивает и закрывает крышкой свою содовую:
– С тобой что-то не так. Все время, пока я стоял в очереди, ты пялился на ту девчонку. И не хочешь ничего о ней рассказать. С самого утра ты на взводе, но встреча со школой после долгого отсутствия тут ни при чем. И ты не обращаешь внимания на то, что всем наплевать на твое появление. Разве тебя не радует, что сплетни прекратились?
Я обрадовался бы, будь я уверен, что это так. Но разговоры не прекратились, они лишь сменили тему. На каждом уроке сегодня звучало имя Скай. Ее шкафчик увешан листочками со всякими гадостями.
– Дэниел, они не перестали сплетничать. Просто нашелся новый объект.
Дэниел пытается что-то сказать, но его ответ заглушает грохот нескольких подносов, падающих на наш стол. На стулья усаживаются парни, приветствуя мое появление в школе: в самый раз к футбольному сезону! Разговор переходит к тренировкам и тренеру Райли, но ничто так не занимает мое внимание, как она. Почти не замечая окружающих, я наблюдаю за Скай, по-прежнему пытаясь ее разгадать.
Я искренне не хочу мешать ей, если она встречается с Грейсоном. Если она с ним счастлива, ради бога. Рад за них. Но будь я проклят, если не докопаюсь до того, что стряслось с ее глазом. Я оставлю ее в покое, только когда получу от нее честное объяснение. В противном случае пойду к Грейсону и выясню, в чем там дело. Ясно, чем это закончится.
Сидящий рядом со Скай парень, увидев, что я уставился на них, кивает в мою сторону. Я нарочно не отворачиваюсь, потому что в самом деле хочу привлечь ее внимание. Когда она бросает на меня взгляд, я киваю в сторону двери, потом встаю и иду туда.
Выхожу в коридор в надежде, что она последует за мной. Понимаю: не мое это дело, но если я рассчитываю прожить до конца дня, не убив Грейсона, то должен знать правду. В поисках уединенного места заворачиваю за угол и прислоняюсь к ряду шкафчиков. Вскоре она подходит ко мне.
– Ты что, встречаешься с Грейсоном?
Я говорю коротко и ясно. Непохоже, чтобы ей нравилось общаться со мной, и я не собираюсь принуждать ее. Просто хочу знать правду, чтобы объяснить свой следующий шаг.
Она закатывает глаза и подходит к ряду шкафчиков напротив, прислоняясь к ним и глядя на меня.
– А это важно?
Гм. Не должно быть, но да. Не имею представления, что она за человек, но Грейсон ее не заслуживает. Так что да, это важно.
– Он придурок.
– Ты иногда тоже, – огрызается она.
– Он тебе не компания.
Она смеется и заводит глаза к потолку, качая головой:
– А ты?
Я рычу. Она совершенно не хочет меня понять. Поворачиваюсь к шкафчикам и в досаде от ее упрямства ударяю ладонью по дверце. Съеживаюсь от гулкого эха по всему коридору – не думал, что это даст такой эффект.
Но я рассержен, и мне это не нравится, потому что мне следовало бы на все наплевать. Лесс уже нет, и Грейсон не может ее обмануть, так почему я психую?
Потому что не хочу, чтобы он был с ней. Вот почему.
Вновь поворачиваюсь к ней лицом.
– Не приплетай меня к этому. Речь о Грейсоне, не обо мне. Тебе не следует с ним встречаться. Ты понятия не имеешь, что это за тип.
Она в раздражении откидывает голову назад:
– Два дня, Холдер. Мы знакомы всего два дня. – Лягнув шкафчик, она подходит ко мне, сердито на меня глядя. – За эти два дня я столкнулась с пятью сторонами твоей натуры, и только одна из них показалась мне привлекательной. Сама мысль о том, что ты имеешь право рассуждать обо мне и моих поступках, кажется абсурдной. Это просто нелепо.
Глубоко вдыхаю через нос и выдыхаю сквозь стиснутые зубы, потому что взбешен. Взбешен оттого, что она права. За последние два дня она неоднократно видела, как меняется мое настроение, но не понимала почему. Мне следует объяснить ей мое странное покровительственное поведение, и я предпринимаю попытку.
Делаю к ней шаг.
– Мне он не нравится. А когда я вижу подобные вещи… – Подношу руку к ее лицу и осторожно провожу пальцами по синяку у нее под глазом. – А потом замечаю, как он лапает тебя… Извини, если получается нелепо.
Мне никак не отвести руку от ее щеки. Ее дыхание становится прерывистым, глаза расширяются, и я невольно замечаю ее очевидную реакцию на мое прикосновение. Меня охватывает сильное желание провести рукой по ее волосам и прижаться губами к ее губам, но она отодвигается от меня и отступает назад.
– Ты считаешь, мне не следует встречаться с Грейсоном, потому что он, по-твоему, вспыльчив? – Наклонив голову, она прищуривает глаза. – Тебе не кажется, что это немного лицемерно?
Не сводя с нее взгляда, я обдумываю ее вопросы. Неужели она сравнивает меня с Грейсоном?
Мне приходится отвернуться от нее, чтобы она не заметила разочарования на моем лице. Ухватив себя обеими руками за загривок, я медленно поворачиваюсь к ней лицом, но упираюсь взглядом в пол.
– Он ударил тебя? – спрашиваю я со смущенным вздохом. Потом поднимаю голову и смотрю ей прямо в глаза. – Он хоть раз ударил тебя?
Она не вздрагивает и не отводит взгляда, а лишь качает головой.
– Нет, – тихо произносит она. – Нет и нет. Я же говорила… это просто случайность.
По ее реакции видно, что она говорит правду. Он не бил ее. Никогда. Я чувствую огромное облегчение. Но по-прежнему озадачен. Если она не встречается с ним и он действительно не бил ее, тогда что их связывает? Может, она хочет с ним встречаться? Но я точно знаю, что не хочу этого.
Звонок звенит как раз в тот момент, когда я открываю рот, чтобы спросить ее, какие у нее отношения с Грейсоном. Коридор заполняется учениками, и она отводит от меня взгляд и идет в кафетерий.
* * *
В этот день Дэниела я больше не видел. И у меня не было другого урока со Скай, что меня расстроило. Правда, не знаю почему. Похоже, каждый наш разговор заканчивается спором, но мне все равно хочется общаться с ней.
Оставляю учебники в шкафчике, не зная точно, приду ли завтра. Беру ключи от машины и направляюсь к парковке. Возле своей машины вижу Грейсона, который на нее облокотился. Останавливаюсь, пытаясь оценить ситуацию. Он сурово смотрит на меня, но он один. Что ему надо и зачем он торчит здесь?
– Грейсон, что бы там ни было, меня это не интересует. Выбрось все из головы.
У меня нет настроения с ним объясняться, пусть лучше отойдет от моей тачки, черт возьми.
– Понимаешь, Холдер… – Он отталкивается ногой от машины, складывает руки на груди и подходит ко мне. – Мне действительно хочется выбросить все из головы. Но ты не даешь, потому что все время лезешь в мои дела.
Сейчас он в пределах досягаемости моего кулака, и это не очень-то умно с его стороны. Смотрю ему в глаза, не выпуская его руки из поля зрения.
– Ты только что вернулся и опять за свое, – говорит он, сдуру подходя ко мне еще ближе. – Скай для тебя под запретом. Не говори с ней. Не смотри на нее. – Не могу поверить, что я все еще не заткнул ему рот. – Блин, даже не подходи близко к ней. Меньше всего мне хочется, чтобы еще одна моя подружка из-за тебя убила себя.
Я дошел до точки.
До того состояния, когда гнев смывает здравые мысли.
Душит человеческое сознание.
Это такое состояние, когда ясно вспоминаешь каждую вспышку чувств, которые сдерживал больше года, и от этого становится хорошо. Как приятно будет прямо сейчас съездить ему по физиономии. При мысли об этом я сжимаю кулаки и набираю в легкие побольше воздуха.
Но в это время я бросаю взгляд поверх его головы и вижу идущую через парковку Скай. Она садится в свою машину, и я сразу же забываю о Грейсоне. Скай даже не осматривает парковку в поисках этого парня, а просто забирается в автомобиль, захлопывает дверь и уезжает.
Именно в этот момент до меня доходит, что Грейсон по уши в дерьме.
Они не сидели вместе за обедом.
В субботу ее не было с ним на вечеринке.
Она не дожидается его после школы.
А сейчас она даже не ищет его на парковке.
Все встает на свои места. Грейсон отступает на шаг назад, проверяя мою реакцию и ожидая, что я заглотну наживку. Скай на него наплевать. Вот почему он так бесился, когда я разговаривал с ней в коридоре. Она ни во что его не ставит, а он не хочет, чтобы я знал об этом.
Он этого не стоит, повторяю я про себя.
Смотрю, как Скай уезжает с парковки, потом медленно обращаю взор на Грейсона. Осмыслив все эти вещи, я на удивление спокоен, но он продолжает сжимать зубы и кулаки. Он хочет, чтобы я с ним подрался. Хочет, чтобы меня вышвырнули из школы.
Не дождется.
Я поднимаю руку. Метнув на нее взгляд, он выставляет кулаки для защиты. Я направляю на свою машину пульт дистанционного управления и нажимаю кнопку. Потом молча обхожу Грейсона, забираюсь в свой автомобиль и уезжаю с парковки, не оправдав его ожиданий.
А пошел он! Он не стоит того, чтобы я на него нервы тратил.
