Глава четвертая
Дофина
Быстрее сбежать из кафе было просто невозможно. Вернувшись в магазин, я промчалась мимо Элизабет в свой кабинет и с грохотом захлопнула за собой дверь, на ходу снимая очки, чтобы заглянуть в небольшое зеркальце на письменном столе. Щеки у меня просто пылали после разговора с той темноволосой женщиной во дворике кафе. И я впервые заметила крошечные морщинки вокруг глаз и то, что лицо приобрело хмурое выражение, как у моей матушки. Неужели я начала стареть? Неужели привлекательность оставила меня навсегда? Марк сел к той женщине, не ко мне. Он заигрывал с ней, дал ей номер своего телефона… Ей, не мне.
— У тебя просто грустное лицо, милая. Это наследственное, со стороны отца, — как наяву услышала я протяжный голос матери.
Конечно, южане всегда предпочтут все свалить на наследственность.
Упав в кресло, я оглядела свой кабинет. Здесь было слишком много всего, и я это понимала, но постоянно твердила себе, что поскольку я патологически аккуратна и патологически организованна, то не могу быть просто накопителем барахла. Все на своих местах, на все наклеены этикетки. И все же я была не в силах избавиться от этих вещей. А что, если я вдруг похудею и смогу наконец надеть вон тот пурпурный брючный костюм? Что, если я все отдам на продажу, и у меня не останется вон того кулона с совой, который так подходит к этому костюму? Что, если мне внезапно понадобится что-то из того, что сейчас лежит здесь? В общем, те прекрасные находки, что заполняли шесть шкафов, я не могла носить, но не в силах была и продать.
«Встряхнись, Дофина! Избавься от всего этого!»
В офис заглянула Элизабет.
— Слушай, в магазине пусто, так что я решила примерить это. Ну-ка, скажи честно, — попросила она, входя в кабинет. — Как?
На ней был черный костюм типа комбинезона и белые сапоги для танцев, которые я специально припасла к ее дню рождения.
Элизабет была подростком, когда я взяла ее на работу по выходным. Теперь ей исполнилось двадцать четыре, по вечерам она изучала психологию в Тулейнском университете, проверяя на мне свои теории. Элизабет говорила мне, что я переполнена страхами и слишком сурова. А я отвечала, что она рассуждает, как моя матушка.
И вот теперь Элизабет стояла перед зеркалом и выглядела невероятно милой с головы до ног.
— Изумительно, — сообщила я.
— Ты так думаешь?
— Именно. Тебе нужен еще шарф от Пуччи и светлая помада, — решила я, подбирая для нее и то и другое.
И я оказалась права. Мы подошли к большому зеркалу за дверью. Я встала позади Элизабет:
— Да. То, что надо.
— Ты уверена, что я не похожа на девицу с дискотеки?
— Нет! Ты просто великолепна!
— Дофина, все это должна носить ты, — неловко поводя плечами, сказала Элизабет. — Ты так давно хранишь эти вещи, и твоя фигура словно создана для них… Ты постоянно возвращаешься к разговору о них. Так что же случилось?
— Ничего, все в порядке. А вот ты почти готова выйти, — заметила я, доставая щетку для снятия пушинок и ворса из ящика с наклейкой: «Щетки для снятия пушинок и ворса».
— Тогда я все это и снимать не стану, если ты не против, — сказала Элизабет, когда я несколько раз энергично провела щеткой по ее ногам.
— Конечно. А теперь иди. Я подойду через минуту.
Когда Элизабет направилась обратно в торговый зал, я почувствовала всплеск почти материнской гордости. Я ведь знала эту девушку уже много лет. Больше десятка раз я помогала ей назначать свидания через Интернет и наряжала ее как картинку, когда она собиралась встретиться с очередным кавалером. Ее нынешний парень Эдвард вряд ли был красавчиком, но они с Элизабет явно подходили друг другу. Элизабет была полна жизненных сил и считала, что источник ее энергии — отличный секс. Этим вечером они с Эдвардом отмечали свою первую годовщину в ресторане «Куп», где во дворике звучала живая музыка. Элизабет, с ее короткими светлыми волосами и слишком близко посаженными глазами, вряд ли можно было назвать красавицей в общепринятом смысле слова, но она никогда подолгу не оставалась одна. И восьмилетнее одиночество было бы для нее просто немыслимым. Она считала, что жизнь слишком коротка для подобной глупости.
Я посмотрела на себя в зеркало и слегка ослабила пояс синего платья. Может быть, мне тоже следует измениться? Я могла бы попробовать надеть тот зеленый сарафан, что висел сейчас на вешалке, ожидая, пока к нему прикрепят этикетку и выставят на продажу. Я могла бы попросить Элизабет укоротить его подол. Нет… слишком хлопотно, да и в любом случае я его ни за что не надену. Тогда почему я держу его здесь? Я заставила себя отойти от зеркала и направиться в торговый зал, мимо вешалок на колесиках, переполненных вещами, одни из которых нужно было разобрать, к другим прикрепить ценники… Стоял тихий воскресный день, однако Элизабет, стоя возле витрины, разговаривала с двумя посетительницами. Когда я подошла к ним, то обнаружила, что одна из них — та самая, что сидела неподалеку от меня в кафе «Игнатиус», та самая, что похитила у меня Марка Друри. С ней была приятная женщина постарше, с рыжими волосами немного светлее моих… Та, на которую я налетела при выходе из кафе. Она была одета строго и дорого, как моя матушка, и не была похожа на тех, кто ищет наряды в магазинах секонд-хенд. А темноволосая, наоборот, одевалась слишком просто, чтобы стать покупательницей «Фанки-Манки», к тому же она ведь могла стать подругой музыкального гения…
— А, вот и ты! — воскликнула Элизабет, лишая меня возможности сбежать в отдел мужской одежды. — Этим леди понравился мой наряд, и я объяснила им, что для моего сегодняшнего свидания все выбрала ты. Они просто в восторге.
— Привет, — сказала рыжая, протягивая мне руку. — У вас отличный вкус. А уж туфли! Меня зовут Матильда.
— Привет! Дофина, — представилась я, напряженно улыбаясь.
— А я Кэсси, — сообщила темноволосая.
Она теперь выглядела куда как более застенчивой, чем каких-нибудь полчаса назад, когда сумела привлечь внимание Марка Друри. Она почти не смотрела мне в глаза.
— У вас чудесный магазинчик, — сказала Матильда, оглядываясь по сторонам. Женщина явно была довольно разговорчивой. — Такой ухоженный… Обычно в магазинах секонд-хенд все смешано в кучу.
— Спасибо. Мне нравится думать, что мы здесь понимаем, чем именно занимаемся.
— И ваше имя… Это ведь как название улицы?
— Мои родители приезжали в Новый Орлеан в свой медовый месяц и назвали меня в честь улицы, где останавливались.
— О! А откуда же ваши родичи? — спросила Матильда, произнося слово «родичи» с подчеркнутым акцентом и с таким видом, с каким другой бы произнес слово «племя», и тем самым давая понять, что она не просто южанка, но и отлично знает, как южане помешаны на географии и родословных.
— Они из Батон-Ружа. И в основном все из Луизианы, хотя в роду есть и несколько человек из Теннесси.
— А! «Немножко хлопка в мясной подливке», — усмехнулась она, вспомнив популярную южную поговорку. — А Кэсси — северянка. Она и понятия не имеет, о чем мы с вами говорим.
Матильда сняла с вешалок длинное, до пола, ярко-синее платье без бретелек и полупрозрачное желтое.
— Пожалуй, я примерю вот эти, — сказала она, глядя в упор на Кэсси. — Кэсси, я уверена, тебе тоже стоит поискать что-нибудь особенное. Может быть, Дофина тебе поможет?
— Пойдемте вон туда, там примерочная, — сказала Элизабет, забирая выбранные Матильдой платья.
Когда они отошли, я несколько секунд неловко стояла рядом с Кэсси, чувствуя себя так, словно мы были двумя школьницами, которых заставили играть вместе.
— Так, значит, вы с севера, — сказала я.
— Да, из Мичигана. Но там я не была уже почти восемь лет, так что все больше и больше чувствую себя местной. — Ее взгляд остановился на сверкающей маленькой стойке с клипсами и серьгами из горного хрусталя. — О, вот это то, что мне нужно! — сказала она. — Надо прикинуть… — Она сняла со стойки пару серег, едва не перевернув всю конструкцию. — Ох, извините… Я такая неуклюжая!
Я просто вообразить не могла, чтобы эту женщину пригласили на какую-то вечеринку, где были бы уместны подобные украшения. Она выглядела слишком серьезной для этого.
— Да, магазинчик действительно чудесный, — сказала Кэсси, пытаясь вставить серьги в уши. — Он ваш?
— Да. Уже почти десять лет. Позвольте вам помочь…
— Ого! Десять лет! — Она отвела назад волосы, чтобы я могла застегнуть серьги в ее ушах. Я отступила на шаг. — И у вас есть партнер или вы одна со всем управляетесь?
— Одна, — ответила я, разворачивая Кэсси так, чтобы она могла посмотреть на себя в зеркало. И поспешила сменить тему: — А что еще вы наденете на вечер?
— Я… я, пожалуй, еще не решила… Должно быть, нелегко в одиночку вести такой бизнес.
— Мне помогает Элизабет, и еще есть несколько работников на неполный день. — (Девушка явно проявляла излишнее любопытство.) — Вы начали не с того конца, — сказала я. — Вам бы следовало начать не с сережек. Начните с платья. Подберите, что нужно, принесите его сюда, и я помогу вам подобрать к нему правильные украшения.
— О… простите, я совсем не хотела вас задеть, когда спрашивала, одна ли вы справляетесь с делом. Уверена, вы бы с целой планетой справились без партнера. Правда-правда!
— Да, возможно. Вы встречаетесь с тем парнем из кафе? Он выглядел отлично. Может, из этого что-то получится?
«Не лучше ли сказать ей, кто он такой? А если она почувствует мою зависть?» Вообще-то, я хотела сказать Кэсси комплимент, но, похоже, лишь встревожила ее. Боже, я и в самом деле становлюсь странной!
— Ох, поверьте, я вовсе не родилась с умением разговаривать с потрясающими парнями. Мне пришлось этому учиться. И честно говоря, я в этом деле новичок. Когда очень долго остаешься в одиночестве, как это было со мной, то просто забываешь, что это такое — заговорить с мужчиной, понимаете? Но на самом деле все просто… Ну, нечто вроде мускульной памяти. Мне нужен был… небольшой толчок.
Я чувствовала, как слова Кэсси проникают в самое мое сердце. «Точно. Именно так. Именно это мне и нужно. Толчок».
Кэсси понизила голос:
— Мне была нужна помощь в общении с мужчинами. Очень нужна. И вот тут-то я и встретилась с Матильдой.
Я слышала, как Матильда и Элизабет над чем-то смеются и болтают в задней части магазина.
— Она занимается организацией знакомств или чем-то в этом роде? — спросила я.
— Ну, так вряд ли можно сказать, — пробормотала Кэсси, поворачивая стойку с серьгами и рассматривая пару золотых обручей, явно куда больше подходивших ей. — Просто она очень много знает о таких вещах и обладает огромной уверенностью.
— Ну, тогда запишите меня на следующий курс ее лекций, — со смехом произнесла я.
— Запишу! — ответила Кэсси так, словно речь шла о чем-то реальном, конкретном, словно такие уроки действительно существовали.
Матильда и Элизабет вернулись из примерочной с победоносным видом.
— Я и представления не имела, что мне так к лицу желтое! — сообщила Матильда, держа в руках выбранное ею платье. — В таких местах, как это, можно узнать о себе много нового.
* * *
Что-то подсказывало мне, что Кэсси и Матильда пришли в мой магазин не просто для того, чтобы купить платья или серьги; и это ощущение подтвердилось, когда два дня спустя Кэсси вернулась, уже одна, как раз перед закрытием.
— Я подумала, мне следует воспользоваться вашим предложением помочь в выборе аксессуаров, — сказала она, доставая из сумки маленькое черное платье.
— Ох, конечно, отлично!
Я и сама удивилась тому, как обрадовалась, увидев ее. Кэсси пошла за мной в примерочную, а я от волнения стала уж слишком разговорчивой.
— У меня найдется парочка золотых обручей и браслет, которые будут изумительно выглядеть с этим платьем. Какой у вас размер обуви? Вам нужно примерить все вместе с туфлями.
— Восьмой, — ответила Кэсси, проскальзывая в кабинку.
Я ринулась в свой кабинет, на ходу глянув на себя в зеркало: круглые очки, кремового цвета двойка и простая юбка, расширенная книзу. Я выгляжу так, словно собралась на свадьбу… К тому же мне совершенно не нужны очки. Ух! А с чего это вдруг я начала беспокоиться о том, как выгляжу? Я быстро перебрала карточки каталога, затем открыла второй ящик третьего шкафа, где хранились золотые серьги-обручи; в ящике под ними лежали подходящие к таким серьгам браслеты. Я хранила большие обручи для наряда в стиле Шер, но они великолепно смотрелись бы на Кэсси, с ее простым черным платьем. Кэсси заглянула в дверь офиса, стараясь скрыть потрясение при виде моих запасов.
— Ого! Да у вас тут настоящий второй склад!
— Уж поверьте, прекрасно понимаю, что это выглядит как свалка, но я точно знаю, где находится та или иная вещь, — ответила я и подтолкнула ее к ближайшему зеркалу.
— В груди чуть тесновато. Не надевала его лет сто, — сказала Кэсси, поправляя воротник-хомут.
В черном она выглядела просто потрясающе, и я ей сообщила об этом. Я уже собиралась застегнуть обруч на ее запястье, когда заметила на руке Кэсси браслет с подвесками. Ничего подобного я никогда прежде не видела.
— Какая необычная вещица! — сказала я, беря девушку за руку, чтобы получше рассмотреть украшение.
Обычно браслеты с подвесками не производили на меня впечатления. Частенько они выглядели дешевкой, но Кэсси обладала чем-то особенным. Браслет был изготовлен из любимого мной бледного золота, подчеркнуто грубовато. Цепочка была толстой, почти мужской, а на каждой из подвесок были выгравированы с одной стороны римская цифра, а с другой — какое-то слово.
— «Любопытство»… «Великодушие»… «Смелость»… Где вы это раздобыли? — спросила я.
Кэсси осторожно высвободила руку:
— Мне… подарили.
— Это едва ли не самая прекрасная вещица из всего, что мне приходилось видеть. Кто бы ни преподнес это вам, он явно весьма высокого мнения о вас.
— Думаю, вы правы, — согласилась Кэсси. — Но подходит ли браслет к этому платью?
— Ммм… В общем не очень. Он привлекает слишком много внимания. Почему бы вам не примерить вот этот?
Кэсси сняла свой браслет, чтобы надеть на руку простой обруч, и передала его мне. Когда браслет лег в мою ладонь, я с удовольствием ощутила его тяжесть. Мне ужасно захотелось надеть его на собственную руку.
— И ничего на шею? — спросила Кэсси, защелкивая золотой обруч на обнаженном запястье.
— Нет, с таким воротником — ничего, — уверенно ответила я. Мое внимание привлекал браслет, который я держала в руке. — Достаточно обручей в ушах. Но вам нужно приподнять волосы по бокам.
Кэсси взяла у меня серьги и приложила к мочкам ушей.
— Видите? Безупречно, — сказала я.
— Да, вы правы. Это безупречно. Заверните их.
Она вернула мне серьги и протянула руку за браслетом. Мне и самой было странно от того, с какой неохотой я отдала ей браслет.
— Я вам расскажу, как он мне достался, — сказала Кэсси, заметив мои колебания. — На самом-то деле, если честно… я как раз поэтому и пришла. Можно мне присесть тут ненадолго? — Она глубоко вдохнула, явно сильно нервничая, и я встревожилась. Что тут происходит? — То, что я хочу вам рассказать, прозвучит довольно странно, так что вы уж наберитесь терпения. Речь пойдет о… о своеобразном приключении.
По моему телу прокатилась горячая волна.
— Я очень люблю путешествовать, но боюсь летать, — поспешила предупредить я. — К тому же я ведь единственная владелица бизнеса, так что мне трудно бросить все…
— Я говорю не о путешествии, хотя и поездки могут иметь место… — Голос и манеры Кэсси становились все более и более уверенными. — И возможно, вы скорее все поймете, если я расскажу вам о собственных приключениях.
И тут она начала рассказывать мне о себе, о том, как смерть мужа почти семь лет назад полностью перевернула ее жизнь. Не потому, что она так уж любила мужа, а потому, что вдруг осознала, чего была лишена долгое время, и от этого она грустила еще сильнее. И долгие годы подряд она чувствовала себя как бы онемевшей с головы до ног. Я прекрасно понимала это ощущение, и так ей и сказала.
— Да. Матильда говорит о некой «ауре печали», которая окружает некоторых людей. Она говорит, что сразу ее видит. И вокруг вас она увидела такое облако. Я подобным даром не обладаю, но уверена: вы знаете, о чем идет речь.
Понятия не имею почему, но мне вдруг захотелось излить душу перед Кэсси, и я сделала это без труда. Возможно, дело было в ее спокойствии, в ее сочувственном взгляде… Но я вдруг обнаружила, что рассказываю ей о предательстве Люка, о его книге, о том, как они с Шарлоттой разбили мое сердце, и теперь я не могу доверять не только мужчинам, но и женщинам тоже. Кэсси слушала молча, терпеливо, и я видела, что она все понимает.
— А теперь скажи: зачем ты пришла на самом деле? — наконец спросила я.
— Чтобы сделать тебе предложение. Но, чтобы принять это предложение, тебе придется довериться не только мужчинам, но и многим женщинам.
И тут Кэсси наконец произнесла это название — С.Е.К.Р.Е.Т. — и изложила невероятную идею общества: организовывать осуществление сексуальных фантазий, чтобы помочь женщинам почувствовать себя неотразимыми снова… а в каких-то случаях — и впервые в жизни.
— С.Е.К.Р.Е.Т., — сказала она, — открыл мне ту часть меня самой, о которой я до того и не знала. В твоем случае, думаю, речь идет скорее о пробуждении того, что всего лишь дремлет… Я права?
— Да… И уже почти восемь лет, — ответила я.
— О! Это очень долго. У меня не было секса пять лет, и я считала, что это ужасно!
— Что? Ох, нет! Нет-нет! Секс у меня был, просто не слишком хороший и с не слишком привлекательным человеком. Я имела в виду, что уже почти восемь лет я не чувствовала настоящей страсти, настоящей связи с мужчиной.
Кэсси поморщилась и кивнула. А потом подробно рассказала о том, как женщины, состоящие в обществе, добиваются пробуждения страстей.
— Мы организуем осуществление сексуальных фантазий. Твоих фантазий. Девяти фантазий, если быть точной. Ты проходишь через них в течение года и по завершении каждого Шага получаешь вот такую подвеску. — Кэсси показала на свой браслет. — А Шаг десятый — это тоже своего рода решение: ты либо остаешься в обществе, как это сделала я, либо идешь дальше своей дорогой и, может быть, завязываешь серьезные отношения, если оказываешься готовой к ним. Поняла?
Я перебрала подвески на браслете Кэсси, добравшись до той, на которой на одной стороне была римская цифра X, а на другой — слово «Выбор».
— Я сделала все Шаги, и это освободило меня от множества вещей, и прежде всего от страхов и сомнений в себе. Но остаться в обществе или нет — это свободное решение, и только таким оно может быть.
— Тайные сексуальные фантазии? В Новом Орлеане? — переспросила я, с трудом сдерживая смех. — Извини, Кэсси, но это самая большая чушь, какую только я слышала в своей жизни.
С одной стороны, мне хотелось встать и позвонить в полицию, чтобы эту женщину выставили из моего магазина. А с другой — я словно приклеилась к стулу, раскрыв во всю ширь глаза, уши и сердце.
— Знаю, что это звучит нелепо. Но уверяю тебя: это лучшее из того, что только могло со мной случиться. А от тебя только и нужно, чтобы ты или приняла, или отклонила предложение.
— А ты его приняла? — (Кэсси кивнула.) — В прошлом году? — (Она снова кивнула, и на этот раз уголки ее губ тронула улыбка.) — И ты в реальности пережила девять сексуальных фантазий с девятью разными мужчинами?
— Именно так, — ответила Кэсси, похоже сама удивляясь этому ничуть не меньше, чем я.
— И ты приняла решение остаться в этом… обществе, чтобы помогать другим женщинам?
Лицо Кэсси чуть заметно помрачнело, глаза потемнели.
— Вообще-то, нет. Я решила покинуть С.Е.К.Р.Е.Т., потому что… потому что влюбилась. В одного своего старого друга. Но… как говорится, всему свое время и место. В общем, все рухнуло. И мне только и осталось, что сохранить членство в этом обществе.
— Ох… Мне так жаль…
В комнате повисло тяжелое молчание, и мы обе задумались над всем, что только что прозвучало.
— Святое дерьмо! — только и смогла пробормотать я. — Но почему именно я?
— Всему свое время и место. Мы увидели тебя, заметили. И… ну, думаю, мы, скорее всего, правы: тебе это нужно.
Я окинула взглядом переполненный вещами, чересчур организованный кабинет.
— Наверное, это так, — признала я. — Но почему ты думаешь, что погружение в дикие сексуальные фантазии все исправит?
— Это не исправит все. Но тут вот какой фокус: исправится одно, а потом уже возникает нечто вроде лавинообразного эффекта в твоей жизни. По крайней мере со мной произошло именно это. Я не должна говорить тебе больше, чем уже сказала. Остальное, если тебя это заинтересовало, услышишь на собрании Комитета. Год назад я даже в глаза посторонним почти не могла смотреть, не говоря уже о том, чтобы просто поболтать с каким-нибудь незнакомым симпатичным парнем. А теперь — полюбуйся! Я делюсь своими самыми интимными тайнами с совершенно незнакомой женщиной! — Она посмотрела на часы. — Мне пора на работу.
Я вдруг перепугалась. Мне показалось, что, если Кэсси сейчас уйдет, я могу никогда больше ее не увидеть.
— Да, но что… что я должна сделать?
— Тебе стало интересно?
— Да! Нет… Немножко. Ох… Мне нужно обо всем этом подумать.
— Не спеши. Если ты решишь принять предложение, позвони мне. Я все устрою. А потом… все и начнется.
Что должно было начаться, и как, и с кем, и где? И как часто? И в какое время дня? Чокнутый контролер внутри меня нуждался в тщательном рассмотрении плана… Мне необходимо было знать все пути отступления и обсудить оборотную сторону вопроса, все взвесить, измерить и уравновесить… Вот так же в детстве я стояла на краю каждого бассейна и каждого озерца куда дольше, чем другие дети, нахмурив брови и погрузившись в глубокие размышления. А видно ли дно? А достану ли я до него? Если нет, я и прыгать туда не буду… И вот теперь я услышала довольно странное предложение от уверенной, свободной женщины, которая утверждала, что некогда была такой же растерянной и смущенной, как я…
Мы отправились к кассе, пройдя мимо взволнованной Элизабет, в одиночку управлявшейся с делом. Я одними губами сказала ей: «Извини!», театральным жестом показав на Кэсси, шедшую передо мной.
— Я очень рада, Кэсси, что тебе понравились браслет и серьги, — сказала я чуть громковато, укладывая ее покупки в пакет.
Но что, собственно, я пыталась замаскировать?
— Подумай о том, что я тебе рассказала, — прошептала Кэсси, протягивая мне кредитную карту вместе с визитной карточкой, где под логотипом «С.Е.К.Р.Е.Т.» значились ее имя и телефон. Дойдя до двери, она быстро махнула мне рукой и ушла по Магазин-стрит в сторону Французского квартала. Я с силой одернула на себе джемпер.
Хотела ли я продолжать работать по семь дней в неделю, открывая, а потом закрывая пустой магазин, идти домой, в пустую квартиру, к пустому холодильнику? Хотела ли я прожить жизнь, ничего не видя впереди? Я бросила взгляд на визитку Кэсси. Прежде всего не надо создавать себе трудности, принимая легкое, по сути, решение. Да, завтра же утром я первым делом позвоню ей. Сразу после того, как закончу разборку коробок с новыми товарами. Но до обеденного перерыва. Или, может быть, потом, когда в магазине будет поменьше народа. Или, может быть, тогда, когда начнется смена Элизабет. Или перед тем, как я открою магазин. Да. Именно так. Я позвоню ей пораньше.
