Глава 33. АННА
Однажды утром в ноябре меня вырвало сразу после завтрака. Я сидела на одеяле рядом с Ти Джеем и ела яичницу, как вдруг, непонятно с чего, на меня накатила тошнота. Я едва успела отойти в сторону — и меня вывернуло наизнанку.
— Эй, что случилось? — спросил Ти Джей. Он принес мне немного воды прополоскать рот.
— Не знаю. Но мой желудок этого явно не принял.
— Ты хорошо себя чувствуешь?
— Теперь уже гораздо лучше, — сказала я и, кивнув в сторону ковылявшей рядом Куры, добавила: — Кура, яйцо было плохим!
— Не хочешь немного плодов хлебного дерева?
— Может, позже.
— Ну ладно.
Остаток дня я чувствовала себя прекрасно, но на следующее утро, когда попробовала съесть кусок кокоса, меня опять стошнило.
И точь-в-точь как накануне, Ти Джей принес мне воды, и я прополоскала рот. Затем он отвел меня к расстеленному на земле одеялу.
— Анна, что с тобой? — озабоченно нахмурился он.
— Не знаю. — Я легла, свернувшись калачиком, чтобы переждать приступ тошноты.
Ти Джей сел рядом и заботливо убрал у меня с лица волосы.
— Анна, вопрос может показаться тебе странным, но ты случайно не беременна?
Я посмотрела на свой живот. Он был совсем впалым, поскольку я так и не набрала потерянный во время болезни Ти Джея вес. И у меня так и не возобновился менструальный цикл.
— Но ты же бесплоден. Да или нет?
— Мне сказали, что да. И вероятно, всегда буду.
— Что значит «вероятно»?
Немного подумав, Ти Джей ответил:
— Кажется, мне что-то такое говорили насчет шанса восстановления способности к оплодотворению, но настолько ничтожного, что на него не стоит рассчитывать. Именно поэтому меня уговорили заморозить сперму. Мне сказали, что это единственная гарантия.
— Ну, по-моему, тогда опасаться нечего. — Я села, почувствовав, что тошнота медленно, но проходит. — Значит, в любом случае я никак не могу быть беременной. Уверена, это желудочный вирус. Бог его знает, что там творится у меня в кишечнике.
— Вот и хорошо, — взяв меня за руку, произнес Ти Джей.
Но уже гораздо позже, когда мы легли спать, он обнял меня и сказал:
— Анна, а что, если бы ты оказалась беременной? Я знаю, ты ведь хочешь ребенка.
— Ох, Ти Джей, не надо об этом. Только не здесь. Не на острове. В таких жутких условиях ребенок не выживет. Когда ты болел и был на грани жизни и смерти, это оказалось выше моих сил. Нет, лучше умереть самому, чем смотреть, как умирает твой ребенок.
— Ты права, — тяжело вздохнул он.
Но меня больше не рвало — ни на следующее утро, ни в те, что были потом. Живот оставался плоским, и передо мной уже не маячила угрожающая перспектива родить ребенка на острове.
* * *
Ти Джей подошел к дому с удочкой в руках.
— Какая-то большая рыба оборвала леску. — Он вошел внутрь и тут же вышел. — Это твоя последняя серьга. Ума не приложу, что будем делать, когда и ее потеряем.
Он горестно покачал головой и уже повернулся, чтобы пойти ловить рыбу на завтрак, но я его остановила:
— Ти Джей!
— Да, солнышко? — обернулся он.
— Нигде не могу найти Куру.
— Ничего страшного. Объявится. Вернусь, помогу тебе ее поискать. Хорошо?
Мы обшарили везде, где могли. Она и раньше уходила, но так надолго — никогда. Я не видела ее с самого утра, а когда мы с Ти Джеем ложились в кровать, она все еще не вернулась.
— Анна, завтра поищем получше.
На следующий день я сидела под навесом и чистила плоды хлебного дерева, когда ко мне подошел Ти Джей. По выражению его лица я поняла, что у него плохие новости.
— Ты что, нашел Куру? Неужели она умерла?
Он молча кивнул.
— Где?
— Там, в лесу, — сказал Ти Джей и сел рядом со мной, а я, глотая слезы, положила голову ему на колени. — Она умерла по крайней мере день назад. Я похоронил ее рядом с Миком.
Мы с Ти Джеем всегда сразу съедали нашу добычу, так как боялись пищевых отравлений. И только благодаря тому, что Кура, как мы знали, умерла слишком давно, не съели на обед нашу любимицу. Ведь, помимо всего прочего, мы с Ти Джеем были страшно прагматичны.
И вот спустя несколько дней наступил сочельник, но мне не хотелось вставать с постели. Я лежала на боку в позе эмбриона и всякий раз, как Ти Джей приходил проверить меня, притворялась спящей. И мне жутко хотелось плакать. В тот день Ти Джей оставил меня в покое, но на следующее утро заставил меня подняться.
— Анна, сегодня Рождество, — произнес он, наклонившись над нашим импровизированным ложем, так что его голова оказалась на одном уровне с моей.
Я заглянула ему в глаза, и меня ужаснуло, насколько безжизненными они были. Даже радужная оболочка стала какой-то тусклой.
Заставить себя вылезти из постели сейчас для меня было сродни подвигу. Я сделала над собой усилие только потому, что понимала: еще немножко — и Ти Джей скатится до моего уровня, а вот этого я уж точно не вынесла бы.
Он уговорил меня спуститься с ним к воде.
— Тебе сразу станет лучше, — сказал он, и я согласилась.
Я плыла на спине, чувствуя себя абсолютно невесомой и бестелесной, словно мое тело распадалось изнутри, что, наверное, было недалеко от действительности. К нам присоединились дельфины, но их появление вызвало у меня лишь мимолетную улыбку.
Затем, как уже много-много раз, мы сидели на песке. Я прислонилась к груди Ти Джея, а он обнял меня обеими руками. Я представляла себе, как там, дома, за большим дубовым столом в маминой и папиной столовой вся семья собралась на рождественский обед. Мама, наверное, весь день стряпала, а папа путался у нее под ногами.
— Интересно, чем Санта-Клаус порадовал Хлою и Джо? — задумчиво произнесла я. Ведь я пропустила все самое важное. Не видела, как росли мои племянники.
— А сколько им сейчас? — спросил Ти Джей.
— Джо — восемь. Хлое только что исполнилось шесть. Надеюсь, они все еще верят в Санту. — «Если им до сих пор никто не открыл глаза, то, должно быть, верят».
— Анна, обещаю тебе, что следующее Рождество мы с тобой встретим в Чикаго. — Он стиснул меня в объятиях и не отпускал. — Но ты, в свою очередь, должна обещать мне, что не будешь падать духом. Договорились?
— Не буду, — сказала я. И мы оба соврали.
В конце декабря календарь в моем ежедневнике закончился, так что нужно было срочно придумывать, как вести счет дням в наступающем 2005 году.
А может, зря беспокоилась.
