Глава 20
Джей Ти неожиданно проснулся и остался лежать на смятых простынях. Он тупо смотрел на потолок, моргал глазами и пытался понять, что его разбудило.
Потом его взгляд медленно перешел к изножью его кровати.
Она опять стояла там, бледная и бесплотная. Светлые волосы падали ей на спину длинными, толстыми прядями. Маленькие руки сжимались и разжимались на ее развевающейся белой ночной рубашке. Выражение ее лица рвало ему душу, умоляя спасти ее.
Джей Ти тяжело дышал. Он снова и снова повторял себе, что это только воспоминание: живое, дышащее воспоминание, стоящее у ног его кровати. Он крепко зажмурил глаза и мысленно потребовал, чтобы демон убирался. Он не мог спасти ее. Он и тогда ее не спас. Он был неудачником.
Джей Ти открыл глаза. Она все еще стояла там же.
И он вдруг понял, что она не ребенок. Это не маленькая Ягодка вышла из его сознания в его спальню. Это была Марион, взрослая, живая и совсем настоящая.
Его руки сами собой поднялись с одеяла и протянулись в ее направлении.
– Марион… – Его голос сломался.
– Я пришла, – прошептала она. – Хотела понять, стояла ли я здесь когда-нибудь раньше… – Ее глаза закрылись. – Нет. Этого никогда не было! Никогда, никогда!
Она подхватила подол ночнушки и убежала.
Его рука опустилась на одеяло. Он не мог ни дышать, ни шевелиться. Он висел где-то между прошлым и настоящим, и его грудь разрывалась от боли.
Джей Ти перекинул ноги через край кровати. В два шага достиг двери спальни, распахнул ее и увидел край белой одежды, как раз тогда, когда она скрылась в своей комнате. Он бросился за ней. Он должен. Хотя бы в этот раз он должен все сделать как надо.
От хлопка ее двери ходуном заходили стены, и он услышал, как поворачивается ключ в ее замке. Джей Ти в отчаянии заколотил в дверь.
– Марион, открой! Давай поговорим! Умоляю, Марион… Хотя бы один раз давай поговорим об этом. – Он прислонился щекой к ее двери, понимая, что умоляет ее – и не стыдится этого.
С другой стороны двери раздались грубые, прерывистые звуки. Она плакала. Ледяная, идеальная Марион рыдала.
Джей Ти опустился на пол.
– Марион! – позвал он хриплым голосом. – Марион. Марион. Я старался. Я так старался спасти тебя. Боже, как я старался…
Никакого ответа, кроме звуков рыданий, он не услышал.
Диллон прижался щекой к двери и закрыл глаза. Потом стал беспомощно колотить по ней рукой – ему отчаянно нужно было, чтобы она его впустила.
Марион, я знаю, что подвел тебя. Но я вернулся. Я вернулся, и ты все забыла – все хорошее, так же как и все плохое, – и это меня убило. Как же мы могли так подвести друг друга? Как же мы могли так услужить Полковнику?
Марион не подошла к двери и не ответила на его мольбы. Тогда Джей Ти стал проклинать Полковника. Ему было тридцать шесть лет, он проклинал своего отца и удивлялся, откуда у взрослого мужчины может появиться такой страх.
Шло время. Рыдания сестры прекратились, и вместо них повисла тишина, которая постепенно захватила весь большой и темный дом.
– Марион?
Нет ответа. Она так и не подошла. Она исчезла. Он опять вернулся к тому, с чего начал, только сейчас боль разрывала его грудь, а в его животе поселилось безжалостная, рычащая тварь.
– Всё в порядке.
Подняв глаза, он увидел Тесс, которая стояла в сумраке холла и с пониманием смотрела на него. Она взяла его за руку.
– Дай ей время до утра. Сейчас она еще не готова выслушать тебя.
– Я пытался, – упрямо прошептал Джей Ти. Неудачи, неудачи, сплошные неудачи. Слюнявый маменькин сынок.
– Я знаю, – она дотронулась до его щеки. – Всё в порядке. Ты был мальчиком, Джей Ти. Ты не виноват.
Он прижался губами к ее щеке и крепко зажмурил глаза, чтобы не видеть ту темноту, которая так долго жила в нем. Ему надо было кого-то ненавидеть – на секунду он даже решил ненавидеть Тесс. Но сил у него больше не было. Он совершенно опустошен.
Джей Ти почувствовал, как Тесс подымает его на ноги. Она отвела его в комнату и уложила в кровать. Он лежал на спине, смотрел в потолок и сходил с ума от воспоминаний. Ему надо было выпить. Кто-нибудь принесет ему выпить?
Забудь все, забудь, шептала ему Рейчел.
Но он не мог. Воспоминания накрепко засели у него в голове, и он не мог избавиться от них.
Тесс пододвинула стул и села рядом.
– Я останусь. В такую ночь тебе нельзя быть одному. Да еще в доме, полном текилы.
– Прекрати, – прошептал он. – Уходи. Тебе недостаточно твоего бывшего мужа-психопата? Ты что, не можешь оставить всех нас в покое?
– Я тоже была во мраке, Джей Ти. И знаю, что свет иногда кажется слишком далеким. Мы все теряемся во мраке – это такое страшное место. Одинокое место.
Эти слова проникли ему глубоко в душу, сделали ему больно и лишили всякой защиты. Диллон думал о всех тех ночах, когда парашютные ботинки Полковника проходили по холлу. И некому было рассказать, некого попросить о помощи.
Ночь за ночью лежать – и хотеть положить этому конец, мечтая положить этому конец.
Застонав, он, наконец, сдался. Схватил Тесс за руку и затащил в постель. Женщина легко прижалась к нему, шепча его имя.
– Я знаю, – сказала она ему в волосы. – Я все знаю.
Он спрятал лицо у нее на шее.
– Я не оставлю тебя, – шептала она. – Никогда не оставлю.
Его руки сжали ее спину, и он крепче прижал ее к себе.
…Диффорд чувствовал себя не в своей тарелке.
После захода солнца они с Самантой пообедали макаронами с сыром. Потом посмотрели «Парк Юрского периода» и то, как дети борются с монстрами. Диффорд проверил комнату Саманты, не прячутся ли у нее в шкафу или под кроватью злые волшебники. Все было в порядке. Лейтенант уложил девочку в постель, расчесал ей волосы и передал заводную куклу, которая умела делать больше, чем любая другая кукла на свете. На ночь он почитал ей про Белоснежку.
Девочка заснула. Перейдя в гостиную, полицейский никак не мог понять, почему у него так расшатались нервы.
Раздался телефонный звонок. Диффорд чуть не подпрыгнул до потолка. Он бросился через всю комнату и схватил трубку прежде, чем раздался второй звонок – не хотелось, чтобы звонки разбудили Саманту.
– Лейтенант?
– Слушаю, – голос Диффорда звучал осторожно, он ждал пароля.
– Дожди в Испании идут обычно на равнинах, – произнес звонивший. – Диффорд, говорит сержант Уилкокс. Слушайте внимательно…
– Я слыхал, что у вас проблемы с желудком.
– Нет. Это было сильное отравление «Гальционом».
– Что? – насторожился лейтенант.
– У нас не так много времени. Парень, который называет себя детективом Бьюмонтом, появился вчера и, представившись сотрудником полиции Бристольского округа, сообщил, что у него для вас срочная информация. Он отравил мой кофе, пока я опрашивал его в комнате для переговоров.
– Бекетт.
– Точно. Это был Бекетт. Он просмотрел мою записную книжку и задал мне несколько вопросов. Лейтенант, мы почти уверены, что он знает, где вы прячетесь и что у него есть ключ от дома. Нам надо срочно эвакуировать вас.
Диффорд молча соображал какое-то время. Столкнувшись, наконец, с опасностью, к которой был готов, он успокоился.
– План эвакуации?
– О’кей. Как только закончите разговор со мной, посмотрите в окно. Офицер Тревис вылезет из машины поддержки – он крупный парень, вы его никак не пропустите. Спокойно подойдите к входной двери, хорошо? Не делайте резких движений – Бекетт может наблюдать за вами. Захватите с собой чашку кофе для офицера, тогда это будет выглядеть, как будто он подошел за своей дозой кофеина. Заприте дверь, как только он войдет. Тревис поможет вам с Сэм. Возьмете машину у вас в гараже…
– Подождите.
– В чем дело?
Диффорд почувствовал, как над бровью у него выступили капельки пота.
– Если у него… если у него есть ключ от дома, то он может пробраться и в гараж. Я его давно не проверял. Мне просто в голову не приходило. Он может…
– Черт, – повисла напряженная пауза. – Ну, хорошо. Я предупрежу офицера Тревиса. Войдя в дом, он проверит гараж, а вы его прикроете. Если все в порядке, вы все трое уходите через гараж. Несколько маневров ухода от преследования – и прямо в штаб-квартиру. Ясно?
– Ясно.
Диффорд повесил трубку, подошел к окну и приоткрыл занавеску. Волосы у него на затылке встали дыбом, а дыхание замедлилось.
Он увидел, как в машине зажегся свет, когда открылась дверь. Большой, грузный полицейский выбрался с переднего сиденья. Диффорд успел заметить, что второй полицейский нагнулся вперед, как будто поднимал что-то с пола. Дверь захлопнулась, и свет погас. Офицер Тревис осмотрелся по сторонам. Его рука лежала на расстегнутой пистолетной кобуре.
– Спокойнее, – пробормотал лейтенант себе под нос, обращаясь к младшему офицеру. – Не забывай, ты просто идешь за кофе.
Но даже на таком расстоянии он чувствовал напряжение молодого человека. Вдруг ему показалось, что за ними следит весь мир.
Офицер Тревис перешел через улицу. С запозданием Диффорд прошел на кухню и налил кофе в кружку. Он не спускал глаз с двери в гараж.
Бекетт выключил мобильный телефон и положил его на пол. Утром он потратил час на то, чтобы научиться говорить голосом сержанта Уилкокса. Теперь это ему пригодилось.
Он повернулся – это получилось у него немного неуклюже из-за подкладок, раздувающих форму. Его «партнер» отдыхал на пассажирском сиденье, закрытый до подбородка одеялом, как будто спал. Зная, что свет в салоне осветит его, Бекетт наклонился над мертвым телом, поставил спинку сиденья в вертикальное положение и перегнул тело. Трупное окоченение уже начало сказываться, так что это было нелегко. Но Бекетт привык обращаться с трупами. Надо было согнуть тело в поясе, там, куда вошла пуля.
Бекетт поднял глаза. Лейтенант Диффорд стоял у окна и ждал, когда офицер Тревис покинет машину.
– К вашим услугам, – пробормотал Джим и открыл дверь.
Стук в дверь прозвучал совсем неслышно. Очень хорошо, подумал Диффорд. Офицер Тревис думает о ребенке. Лейтенант подошел к двери, держа в одной руке кружку с кофе. Ему пришлось сдерживать себя, чтобы не повернуться и не посмотреть на дверь в гараж.
Спокойнее. Спокойнее.
– Пароль, – потребовал лейтенант сквозь запертую на все замки дверь.
– Дожди в Испании идут обычно на равнинах.
Диффорд рассмотрел полицейского через глазок. Парень выглядел очень молодо, хотя для лейтенанта они все выглядели молодо. Он был довольно тучным – ему явно не хватало физических нагрузок. Боже, каким образом этот колобок смог стать его прикрытием?
Расстроенный, Диффорд распахнул дверь.
Он еще раз внимательно осмотрел офицера, не снимая дверной цепочки. Он не хотел ошибиться. Форма соответствовала уставу, хотя у парня практически не было наград.
– Удостоверение личности?
Офицер Тревис с готовностью предъявил именной жетон.
Диффорд снял цепочку и протянул кружку с кофе.
– Бери и веди себя спокойно. Помни, ты просто зашел за кофе… – Лейтенант осмотрел улицу. Из-за фонарей на асфальте образовывались черные пятна – он никогда не любил уличных фонарей. Никакого движения на улице он не зафиксировал. – Хорошо, заходи.
Офицер Тревис вошел в дом. Было видно, что под пристальным взглядом со стороны Диффорда он чувствует себя неловко.
– Сколько лет ты служишь?
– Два года.
– Два года и уже получил такое задание?
– Людей не хватает. Перестрелка в Камарини, а тут еще это…
– Что ж. Раньше когда-нибудь обеспечивал безопасность в доме?
– Я участвовал в облаве на Гингама; может, поэтому меня и назначили.
Диффорд наконец сменил гнев на милость. Дело Тодда Гингама было совсем провальное. Они думали, что заблокировали девятнадцатилетнего торговца оружием у него в доме в Нью-Бедфорде. Соседи видели, как он, совершенно обдолбанный, размахивал пистолетом. Вызвали группу захвата. Те разнесли дом по камешкам. А паренек выбрался через задний выход и открыл огонь по полицейским машинам. Понадобились шесть офицеров и удачно поставленная на бегу подножка, чтобы нейтрализовать негодяя. Значит, офицер Тревис побывал на линии огня. Он действовал в условиях пороховой гари, повышенного адреналина и кричащих во весь голос людей.
Диффорд начал успокаиваться. Наклонив голову, он подвел Тревиса к двери в гараж.
– Поставь кофе на стол и берись за работу. Я уже обыскал дом. Если Бекетт здесь, то он в гараже.
– Да нет, Диффорд. Он перед тобой.
Тревис двигался быстрее, чем должен был двигаться толстяк. Он развернулся с поднятой рукой, и лейтенант увидел его глаза за мгновение до того, как кулак Бекетта врезался в его подбородок.
Он рухнул на пол, но пистолета не выпустил. Без паники. Только без паники.
Вытащил пистолет из кобуры. Стреляй, черт тебя побери, стреляй.
Дубинка ударила его прямо по кисти руки, и он услышал треск ломающейся кости. Пальцы онемели, а пистолет отлетел в другой конец комнаты и ударился в стену.
Нога. Ударь его по ноге. Сбей его с ног.
Диффорд зацепил ногой Бекетта под коленку и с силой дернул. Падающий Джим заехал ему дубинкой по щеке. В ушах лейтенанта зазвенело, во рту появился железный привкус крови. Черт, кровь течет по подбородку. Что будет с его зубами?..
Он уперся здоровой рукой об пол и стал подбираться к пистолету. Быстрее, быстрее, еще быстрее.
Тесс, мне жаль. Мне очень жаль.
Диффорд услышал шуршание нейлона и понял, что Бекетт поднимается. Он ускорил движение, заставляя себя двигаться быстрее. Пистолет был близко: двадцать футов, десять… Если только он сможет до него дотянуться…
Бекетт грохнулся ему на спину, прижав лейтенанта к полу. Удар выбил из Диффорда весь воздух, и он никак не мог вздохнуть. Руки обхватили его горло и стали душить. Лейтенант боролся, извиваясь на полу. Вдруг мир скрутился в спираль, и он потерял сознание.
От пустоты в легких ему не было больно. И продолжалась она всего минуту…
А потом давление на шею исчезло. Диффорд инстинктивно вдохнул воздух и открыл глаза. Как в тумане он увидел, что Бекетт встал. Заметил, что его пистолет отброшен очень далеко. Бекетт взял стул на кухне. Пройдя через холл, подпер им дверь в комнату Саманты.
Теперь Диффорд понял, что произойдет дальше. Стул ясно говорил о том, что Бекетт не хочет, чтобы его дочь проснулась и увидела происходящее.
Убийца вернулся к лейтенанту. Диффорд попытался отодвинуться, но его сломанная рука отказалась повиноваться, а рот и горло были полны крови и осколков зубов. Он отполз всего фута на три, а потом Бекетт схватил его за колено и остановил. Диффорд никак не мог прекратить скулить.
– У меня есть к тебе несколько вопросов, – прошептал ему на ухо Бекетт.
Быстрое движение – и перед глазами Диффорда появился нож.
– С сержантом Уилкоксом все было очень просто, – пробормотал Бекетт. – Ты никогда не задумывался о том, что у копов самый низкий болевой порог? Они всю жизнь имеют дело с болью и, по-видимому, уверены, что сами никогда ее не испытают.
– Сукин сын, – выдохнул Диффорд.
– Ш-ш-ш, не разбуди Сэм.
Лейтенант закрыл глаза. Он почувствовал, как что-то течет у него по щекам. Слезы?
– Постарайся, Диффорд. Хоть ты окажи мне достойное сопротивление. Я этого так хочу.
И Бекетт взялся за работу.
Бекетт двигался по освещенной лунным светом гостиной. Прежде всего он взял телефон, позвонил дежурному офицеру и произнес в трубку:
– Это Браво-четырнадцать. Проверка. Все спокойно.
– Принято, Браво-четырнадцать.
– До связи через час, – и «офицер Тревис» повесил трубку.
Был час ночи. В два прибудет новая смена. Джиму надо придерживаться расписания.
Он открыл дверь в гараж и поместил тело Диффорда в багажник машины. Вернувшись на кухню, попытался бумажными полотенцами навести хоть какой-то порядок. Кровь маслянистая, поэтому ее труднее отмыть, чем думает большинство людей. Джим читал об одной паре на Среднем Западе, которые открыли свой бизнес – уборка после смерти. После убийств или самоубийств. Они брали на себя полную уборку и сделали очень неплохие деньги. Сидя в тюрьме, Бекетт даже хотел обратиться к ним за советами.
Сейчас у него не было времени для тщательной уборки. Он убрал самую грязь, а остальное замаскировал мебелью. Потом быстро разделся до джинсов и футболки, которые были надеты под просторной полицейской формой. Последнюю он бросил в стиральную машину рядом с кухней. Машину он включит прямо перед уходом. Сняв парик, Джим отмыл лицо от грима – не хотелось пугать Сэм. По этой же причине он разыскал одну из бейсболок Диффорда и натянул ее на лысую голову.
Он совсем забыл, что лейтенант обожал бейсбол, иначе убил бы его бейсбольной битой – просто для смеха.
В час двадцать Бекетт вымыл в умывальнике руки, потом поставил в него кофейник. Везде, где можно, он оставил следы. Было здорово, что сейчас он – это он и не надо больше прятаться. Джим мог оставлять отпечатки пальцев, кровь, волосы везде, где ему заблагорассудится. Жизнь его, как бежавшего приговоренного убийцы, стала значительно легче.
Наконец Бекетт остановился в холле, рядом с закрытой дверью в спальню Саманты. Он испытывал не знакомое доселе ощущение – казалось, что в животе у него летают потревоженные бабочки. И чувствовал себя так, как будто впервые приглашал девушку на свидание.
Вытерев руки о джинсы, Джим решил, что теперь он готов.
Когда он убирал стул, по другую сторону двери ничего не было слышно. Диффорд вел себя тихо. Джим правильно рассчитал, что тот до последнего будет защищать Саманту. Бекетт повернул ручку и осторожно открыл дверь.
Серебряный свет луны освещал кроватку ребенка, как луч прожектора освещает сцену. Он подчеркивал ее светлые волосы и ласкал ее щеку.
Бекетт с восторгом смотрел на свою маленькую дочь, и в душе его расцветала любовь.
Девочка открыла сонные и невинные глаза. Потом они расширились от шока. Джим остановил ее возможный крик, приложив палец к губам.
– Сэм, – прошептал он.
Ее глаза раскрылись еще больше, когда она услышала его голос.
– П-п-папочка?
– Да, детка, – Бекетт улыбнулся. Она была очаровательна. Она выглядела просто безукоризненно.
– Ты вернулся.
– Конечно, я вернулся, Сэмми. Я вернулся за тобой. И теперь мы никогда не расстанемся.
Джей Ти вылез из постели и забрался в бассейн еще до восхода солнца. Он переплыл его сто раз: двадцать пять баттерфляем, двадцать пять брассом, двадцать пять на спине и двадцать пять кролем. Хлорка стала разъедать царапину на его щеке.
Наконец он вылез из бассейна и стряхнул с себя воду руками. Солнце только появилось над линией горизонта. Минуту Джей Ти стоял, любуясь, как его лучи переплетаются с ветками мескитового дерева и освещают сад.
Он знал, что сделает в следующий момент, – направится в комнату Марион.
Дверь, как он и предполагал, была открыта. Комната была пуста, и это его не удивило. Джей Ти сел на край кровати и провел рукой по подушке, которую она, должно быть, обнимала во время вчерашних рыданий.
Ягодка, мне очень жаль.
– Надо было его убить, – произнес он в пустой комнате. – Просто убить.
В следующий момент Диллон оказался перед холодильником, в котором стояли четыре бутылки пива. «Корона Экстра Голд». Холодное и мягкое. Расслабляет, а ведь тебе именно это и надо, а, Джей Ти? Тебе нужно что-то, что снимает напряжение. Что-то, что заставит тебя забыть. Ведь ты никогда не умел забывать так, как это делает Марион.
Он засунул руку в холодильник и ухватился за горлышко бутылки с эликсиром. Ее так легко достать. И уже до того, как солнце поднимется в зенит, он будет мертвецки пьян.
Тут Джей Ти подумал о Тесс, которая все еще спала в его кровати. Вспомнил, как она укачивала его, прижав его голову к груди и перебирая волосы. И о том, как ее губы целовали его в макушку.
Она просто дура, подумал он в сердцах. А может быть, они оба дураки.
Убрав руку с пивной бутылки, он бросился в бассейн и переплыл его еще сто раз.
Вернувшись в дом и вытирая голову полотенцем, Джей Ти услышал, как зазвонил телефон. На это он не обратил никакого внимания. В холле показалась Тесс – она двигалась быстро и целенаправленно. Скорее всего, искала его.
Как только она увидела его на улице, ее плечи мгновенно расслабились. Джей Ти не улыбнулся, но и не нахмурился – просто смотрел на женщину в футболке, которая была ей велика на несколько размеров. Черт, как хочется ее обнять…
Телефон продолжал звонить, и Тесс, наконец, сняла трубку.
Десантник вошел в комнату именно в тот момент, когда она осторожным голосом сказала: «Слушаю».
Суставы ее пальцев побелели, и она закачалась. Затем подняла свои прекрасные карие глаза, которые были полны ужаса, и прошептала:
– Моя девочка… Девочка моя…
Телефон упал на пол, и за ним стала падать она сама.
Джей Ти поймал ее на руки и крепко прижал к груди.
