Глава 19
– А я хочу «Эппл джекс».
– Хорошо, хорошо, – пробормотал Диффорд, открывая дверь ногой и балансируя четырьмя пакетами еды, которые он держал в руках и прижимал к груди.
Саманта прошла мимо, не обращая внимания на его акробатические фокусы. Одетая в розовое зимнее пальто с туго затянутым капюшоном, она выглядела как клубничная версия Снеговика. Ее светлые волосы выбивались из-под меховой опушки капюшона. Щеки розовели с мороза. На улице было еще достаточно тепло, чтобы надевать полный зимний комплект одежды, но Диффорд предпочел перестраховаться.
– «Эппл джекс», «Эппл джекс»! – громко распевала девочка.
Диффорд фыркнул, не понимая, как это матери умудряются держать в узде таких детишек, и умудрился захлопнуть входную дверь ногой. Еще немного балансирования, и он добрался до крохотной кухоньки, потеряв всего два апельсина.
Саманта разыскала их в холле и, приплясывая, вернулась на кухню, сжимая апельсины руками, одетыми в варежки. Она гордо улыбнулась полицейскому. В этот момент, несмотря на все его мысли, что-то в его груди потеплело, и он понял, как именно матери держат в узде своих детишек.
– Благодарю вас, – со всей серьезностью поблагодарил Диффорд девочку и забрал у нее фрукты.
– О’кей. А теперь хлопья, – сказал ребенок с широкой улыбкой.
Она была абсолютно довольна собой и своей настойчивостью, которая привела к покупке засахаренных хлопьев. Диффорд старался покупать только здоровую пищу. Тесс выдала ему список здоровых продуктов, и он миску за миской скармливал Саманте «Рэйзин бранс». Но сегодня в магазине девочка заметила «Эппл джекс», которые стояли на отдельной витрине, и это все решило. Она хочет «Эппл джекс»! Диффорд уже давно понял, что хоть он и может командовать целым полицейским участком, но перед этим четырехлетним ребенком он бессилен. Они купили «Эппл джекс». Две коробки. Платишь за одну – получаешь две. Диффорд всегда был падок на различные акции.
– Сначала ланч, – твердо сказал он.
Щеки девочки опустились, нижняя губа подозрительно задрожала. Полицейский почувствовал приступ паники.
– Нет, нет, не начинай, – сказал он, качая головой. – Важно правильно питаться. У нас сегодня на выбор ветчина или индейка.
Саманта посмотрела на него своими хитрыми голубыми глазами и наклонила голову набок. Но сейчас он уже хорошо понимал все ее движения. Девчонка размышляла, стоит ли надавить на него. Сам виноват: уже в первые дни она поняла, что своими слезами может вить из него веревки. Саманта очень быстро это запомнила и превратилась в настоящего маленького монстра.
Диффорд заставил себя твердо стоять на своем. Думай о ней как о новом рекруте, напомнил он самому себе. Любому кадету нужна сильная направляющая рука.
После минуты молчания он победил в этой битве желаний.
– Индейка, – решил ребенок.
Диффорд улыбнулся, чувствуя необъяснимую гордость – ему не так уж часто удавалось побеждать. Тесс не предупредила его о способности девчонки к плутовству.
– Вот и хорошо, – сказал он и загрузил еду в холодильник. Потом достал хлеб, горчицу и майонез. В обязанности Саманты входило добавлять индейку, и это она делала с большой щедростью. Сев за простой деревянный стол, они в молчании принялись за еду.
Лейтенант ожидал, что после еды они сядут играть в домино. Девочка все еще выигрывала в десяти случаях из десяти, но Диффорд старательно учился.
Полицейский отправил ее принести домино, пока сам он моет посуду. Через несколько минут прошел в гостиную, где они обычно играли, сидя на полу со скрещенными ногами. У него здорово болели от этого колени.
Он уже собирался отодвинуть в сторону свой стул на колесиках, как заметил подушки. Вчера он подкладывал их себе под спину для удобства. Диффорд не был аккуратистом по натуре и оставил их лежать на полу.
Сейчас они аккуратно лежали по краям дивана.
В комнату с коробкой фишек вошла Саманта.
– Сэм, я хочу, чтобы ты прошла в свою комнату, – сказал лейтенант как можно спокойнее.
– Но ведь я ничего не сделала!
– Я знаю, милая. – Его глаза бегали по комнате, и он достал из-под пиджака пистолет. – Мы просто играем в новую игру, детка. И я хочу, чтобы ты на несколько минут прошла в свою комнату, о’кей? Я… я готовлю для тебя сюрприз в гостиной.
– Мне эта игра не нравится! – выкрикнула девочка испуганным голосом, бросила домино на пол и убежала к себе.
Диффорд не стал терять времени даром. Посмотрев через улицу, он увидел старую зеленую машину, которая была припаркована на краю улицы. Лейтенант поднял руку. Оба офицера помахали ему в ответ. Отлично, машина прикрытия на месте, и сейчас середина дня. Если бы кто-то попытался приблизиться к конспиративному дому, то офицеры увидели бы его.
Однако Диффорд все-таки обыскал дом. Он переходил из комнаты в комнату со стволом на изготовку, внимательно осматривая каждую из них. Гостиная – чисто. Ванная с душевой кабинкой – чисто. Он медленно вошел в спальню, направляя дуло пистолета поочередно во все темные углы – чисто. После этого прислонился к стене и ногой открыл дверь встроенного шкафа. Быстрое движение, поворот – и вот он уже смотрит на свою одежду. Ни малейшего шевеления. Диффорд провел стволом по вешалкам. Пусто.
Ему стало немного легче. Нервы, просто нервы, сказал он себе. Его здорово ошарашила новость об убийстве Шелли Зэйн. Сознание того, что Бекетт сейчас где-то охотится за Терезой, не давало ему спать по ночам.
Но Бекетт – просто человек. Тесс уже один раз справилась с ним. Лейтенант Хоулихан и спецагент Куинси старались изо всех сил, чтобы это больше не повторилось. Множество хороших людей работают по этому делу. Рано или поздно Бекетта схватят.
Диффорд закончил осмотр дома, а потом обследовал комнату Саманты, сказав, что это тоже часть новой игры. Он видел, что девочка ему не поверила.
В доме никого не было – и слава богу. Может быть, он просто забыл, что убрал подушки, или это сделала Саманта.
Диффорд убрал пистолет в кобуру и протянул руку девочке. Она немедленно ухватилась за нее.
– Домино? – предложил полицейский.
– Хочу к мамочке.
– Я… Я знаю.
– А ты знаешь, где сейчас моя мамочка? – Нижняя губа ребенка начала дрожать.
– Да, милая, знаю.
– Пусть она приедет.
– Она очень хочет приехать, детка, – промямлил лейтенант. – Никто не любит тебя больше мамочки, правда, Сэм. Но ей сначала надо кое-что сделать. Она, знаешь… она делает так, чтобы было безопасно. А когда все будет безопасно, она за тобой приедет, и вы больше не расстанетесь.
– Мне она нужна сейчас, – прошептала Сэм.
– Знаю, Сэм, знаю. Давай поиграем в домино, детка, – и он прошел с ней в гостиную, не зная, что еще можно сделать.
Но Саманта не села напротив него, как всегда это делала. Вместо этого она устроилась прямо рядом с ним и прижалась своим плечиком к его боку. Через секунду полицейский обнял ее и неловко похлопал по спине.
Она улыбнулась дрожащими губами и открыла коробку с фишками.
– Мамочка скоро вернется?
– Скоро.
– И тогда мы всегда будем вместе?
– Да милая. И все будет хорошо.
– А можно сегодня опять посмотреть «Парк Юрского периода»?
– Хорошо, – согласился Диффорд, но напряжение в груди никак не исчезало. Он еще раз похлопал ее по плечу. – Хорошо.
Тесс искала Джей Ти. На веранде никого не было, бассейн тоже пуст. Она почувствовала укол беспокойства.
За спиной раздался шорох гальки. Тесс развернулась, сжимая кулаки.
Из-за угла дома появился голый Джей Ти с пистолетом в руках. Даже не взглянув в направлении женщины, он скрылся за левым углом дома, медленно двигаясь за стволом оружия.
Тереза тупо стояла на месте.
Джей Ти материализовался на веранде с оружием, прижатым к обнаженному бедру.
– Мне послышались какие-то звуки, – прошептал он.
– Я… я ничего не видела.
– Правильно, ведь ты же пялилась на мой зад.
– Ничего подобного, просто наслаждалась природой, – ответила она, покраснев.
– Ага.
Джей Ти сделал два шага вперед, шаг назад и, наконец, остановился.
– Просто нервы.
– Ты что, действительно пил вчера? – спросила Тесс, подумав.
– Да. Одну порцию. Текилы. Бог сжалился надо мной.
– Думаю, что он слегка опоздал.
Тесс размышляла, не стоит ли отругать его, не стоит ли сказать ему, какой он идиот. Но решила этого не делать. Самым страшным судьей для Джей Ти Диллона был сам Джей Ти Диллон.
– Ты мне нужен, – сказала она.
– Брось.
– Слишком поздно. Ты знаешь, что мне предстоит, Джей Ти. Марион достаточно рассказала тебе о Джиме. Он придет за мной, и я должна быть к этому готова. За последнюю неделю мы здорово продвинулись вперед. Я лучше плаваю, у меня появились мускулы. Я научилась стрелять…
– С трудом.
– Вот именно! Мне еще многому надо научиться. И ты должен меня научить. Черт побери, так не бросай же меня. Еще только несколько недель.
– Я выдержу, – сказал он грубым голосом.
– А ты в этом уверен? В обращении к АА нет ничего зазорного. Не стыдно признаться, что тебе нужна помощь.
– Со мной все в порядке! У тебя что, закончились все мишени?
– А мне интереснее травить тебя! – Она подошла ближе. От Джей Ти исходило напряжение, которое она могла почувствовать почти физически. Ей стало жарко.
– Ненасытная, – прошептал десантник.
– Беру пример с тебя.
Было видно, как его чресла напряглись. Тесс знала, что может снова заставить его захотеть ее. Взять ее прямо здесь – на веранде, под мескитовым деревом, на стеклянном столике. А может быть, и там, и там, и там…
А что потом?
Тесс отодвинулась, и он с шипением выдохнул воздух.
– Уходи в свой запой…
– Я завязал, – прервал он ее напряженным голосом.
– Хорошо, и больше не продолжай. А теперь догони Марион.
– Что? – Его глаза стали круглыми от удивления.
– Ты нужен ей, Джей Ти.
– Тесс, разуй глаза, – он поднял руку и показал на красное утолщение на ней.
– Уже. И я говорю тебе, что ты ей нужен. Почему, ты думаешь, она уехала, Джей Ти? Потому что ждала, когда ты помчишься за ней. Чтобы хоть кто-то за ней помчался.
– Марион может за завтраком закусить танком, а потом весь день какать идеальными гвоздями. И хватит об этом. Тебе ведь нужен учитель, так? – спросил Диллон, направляясь к раздвигающимся дверям.
– Так.
– Тогда кончай стоять здесь, тявкая на меня. Это тебе не «Клаб Мед». Одевай купальник. Начнем с поднятия тяжестей, а потом – бассейн. У тебя пять минут.
– Она напугана, – прошептала Тесс ему вслед.
– Хватит пудрить себе мозги, – посоветовал он им обоим.
– Могу я предложить вам выпить?
– А кто говорит «нет»? – Марион наклонилась над столом для пула, за которым она медленно и методично «раздевала» мужчин, находившихся в заведении. Солнце давно зашло. Внутри было темно и сильно накурено. Но ее глаза привыкли к полумраку уже несколько часов назад, и женщина не замечала этих перемен.
– Восьмой в левую угловую, – заявила она, прицелилась, отвела кий и ударила по шару сильнее, чем это было необходимо. Биток задел восьмой шар, который ударился о выцветший борт и винтом влетел в левую угловую лузу.
Марион выпрямилась и взяла из пепельницы сигарету. Вдох – выдох.
– Если я правильно понимаю, вы должны мне двадцать баксов.
Мужчина что-то проворчал. Она не расслышала его имени. Да это и не важно. Он был получше, чем другие, но до нее ему очень далеко. Мужик вытащил деньги, и она добавила их к своей пачке.
Повернувшись, Марион осмотрела помещение. У нее было такое ощущение, что за ней кто-то наблюдает. Ну правильно, за ней наблюдали все посетители, без исключения. Она опять повернулась к столу.
Новичок появился с ее выпивкой. Он улыбнулся ей, стараясь очаровать, но Марион была не настолько пьяна, чтобы не заметить хищное выражение его глаз. Она приняла стакан из его рук, небрежно оперлась бедром о стол и стала бесцеремонно рассматривать мужчину в то время, когда он так же бесцеремонно рассматривал ее.
Он был высоким, выше шести футов. Из-под бейсбольной кепки у него в разные стороны торчали светлые, похожие на солому волосы. У него были усы и колючая щетина, а плечи и мускулистые руки говорили о том, что он занимается физическим трудом. Хотя его живот уже не был плоским. Когда-то он скакал призовым жеребцом – а теперь перешел в разряд производителей.
– Как играешь? – Мужик подмигнул ей.
– Восемь шаров, – холодно ответила она. – Даю фору в три шара. Ставки от двадцати.
Он сложил руки на груди, демонстрируя бицепсы.
– Ты что, так здорово играешь?
– Ты что, считаешь, что можешь снять меня за одну порцию выпивки?
Его физиономия покраснела. Марион продолжала пристально смотреть на него. Мужчины редко выдерживали такой взгляд. Все они отваливали от нее, поджав хвосты. А потом называли ее сукой.
– Хорошо, – согласился он, к ее удивлению. – Сыграем. Но хочу сразу предупредить, что играю я лучше, чем тебе может показаться.
– Позволь мне самой об этом судить, – Марион поставила стакан с виски и взялась за кий.
Оружие было у нее в кобуре под мышкой, закрытое жакетом. Ей нравилось ощущать его там – это успокаивало и доставляло удовольствие.
Они начали игру.
Ну что, Роджер, скучаешь обо мне? Вспоминаешь ли меня? Или я для тебя хладнокровная сука, на которой ты женился из-за связей моего отца? Как можно быть таким счастливым с официанткой?
Марион наклонилась и с яростью разбила пирамиду. Два шара влетели в лузу. Она сделала еще один освежающий вдох табачного дыма и обдумала свой следующий удар.
А ты, папа? Почему ты ни разу не позвал меня? Я что, была тебе плохой дочерью? Разве я не делала все, о чем ты просил?
Марион забила еще три шара, прежде чем промахнулась.
Ее противник положил все оставшиеся шары. Она была ошарашена.
– Я же сказал, что знаю, о чем говорю.
– По-видимому.
Мужик опирался на кий, пока она отсчитывала три двадцатки.
– Может быть, хватит любовных прелюдий? – покачал он головой. – Не пора ли заняться чем-нибудь посерьезнее?
Марион задумалась, не стоит ли разыграть возмущение или притвориться дурочкой.
– Хорошо, что ты предлагаешь? – спросила она, кладя деньги на стол и пожимая плечами.
– Пойдем, детка. Я так тебя оттрахаю, что все твои проблемы сразу же вылетят из твоей головки.
Марион еще раз посмотрела на мужика. Он явно знавал лучшие времена, но его руки все еще были сильными и мускулистыми. Он знал, как играть в пул, и в нем было больше мужского начала, чем во всех остальных, сидевших в этом баре, вместе взятых.
Она должна отказать ему. Она ведь была хорошей девочкой и спала только с Роджером. И она была хорошим агентом, который понимает, что это такое – уходить с незнакомым человеком.
– Хорошо, – ответила Марион.
Взяв свою сумочку, она подчинилась движению его руки, когда он вел ее к выходу.
На тебя нападал ступор каждый раз, когда я до тебя дотрагивался, Марион!
Она все никак не могла избавиться от ощущения, что за ней кто-то наблюдает, что если она резко обернется, то встретится с чьим-то внимательным взглядом.
Она не обернулась.
На улице было свежо, и ее ноздри расширились, когда она вдохнула этот чистый воздух после табачной вони бара. Небо было непроницаемо черным – то, что надо для ночных приключений.
Жеребец провел ее к грузовику. На парковке никого не было, но женщину это не волновало.
Он открыл для нее пассажирскую дверь. Марион не могла понять, что это – положительный знак или нет. Она не спросила, куда они едут, и не стала думать о том, что случится дальше. Просто закурила новую сигарету и опустила окно.
Мужик завез ее хрен знает куда. Интересно, он и раньше возил сюда других женщин? Он что, женат и поэтому не привез ее к себе на квартиру? Ей было по барабану. Это не ее дело. Она просто поехала прокатиться.
– Здесь никого не бывает, – пояснил он, впервые посмотрев на нее. – Но в такие ночи, как сегодня, здесь приятно. Можно наслаждаться запахом креозота и любоваться звездами. Мне показалось, что тебе здесь понравится больше, чем в занюханном трейлере, пропахшем пивом и запахом нестираных носков. Не люблю убираться.
– Все в порядке.
– У меня есть одеяло, а земля здесь мягкая, – сказал он, открывая свою дверь.
Так, значит, он бывал здесь и раньше. Постоянное любовное гнездышко. Марион наблюдала за ним в боковое зеркало. Мужчина достал квадратное армейское одеяло и расстелил его на земле. Ни кандалов, ни наручников – настоящий Дон Жуан. Марион открыла дверь и вылезла из кабины.
Ночь была прохладной, и прохлада слегка развеяла туман, застилавший ей глаза. А потом мужик сделал шаг вперед и прижал ее спиной к грузовику. Его рот прижался к ее, и он засунул ей внутрь язык.
Вкус шокировал, а само вторжение инородного предмета стряхнуло с нее всю ее апатию, и она чуть не поперхнулась. Но тут же вспомнила, что именно этого она и хотела. Марион заставила себя расслабиться, закинула руки ему на плечи и постаралась не кривиться, когда его грудная клетка раздавила ее груди.
Он опустился на колени и стал расстегивать ее жакет.
– Подожди, – остановила его Марион. Ей совсем не хотелось, чтобы он увидел оружие. – Я сама. А ты снимай рубашку.
Глаза мужчины потемнели от похоти. Толстые пальцы стали перебирать пуговицы рубашки.
– Отвернись, – велела Марион.
– Но почему?
– Потому что я, черт побери, такая стеснительная. Отвернись.
Мужик пожал плечами и сделал так, как она велела. Марион сняла жакет, отстегнула кобуру и положила ее на землю, под жакет.
Он повернулся и набросился на нее, разрывая ее шелковую блузку. Зубы прижались к шее Марион. Его руки сжали ее талию. Потом он поднял руки и стал теребить ее соски, как будто хотел сделать ее груди больше и соблазнительней. Марион стояла, не шевелясь, опустив руки по бокам.
Мужские руки нашли застежку ее лифчика, расстегнули, и ее груди оказались на прохладном воздухе. Из-за этого холода напряженные соски торчали в разные стороны. Мужчина принял это на свой счет и заурчал от удовольствия. Его горячий и влажный рот захватил один из сосков и стал с упоением его сосать.
Марион опустила глаза. Она видела, как его голова двигается вверх-вниз, обрабатывая ее грудь. Услышала влажное хлюпанье и стоны. Его бедра стали настойчиво двигаться. Мужчина переключился на другой ее сосок, неистово работая челюстью.
Марион поежилась. Где-то задним умом она подумала, что звезды очень красивые, а она перед ними совсем крохотная.
Его руки схватились за пояс ее колготок и стали стягивать их вниз, вместе с трусиками. Марион не сопротивлялась.
– Боже, детка, да ты та еще штучка, – произнес он. – Настоящая секс-машина.
Она посмотрела на него пустыми глазами, спрашивая себя, взглянул ли он на нее хоть раз. В ней не было ничего привлекательного. Маленькие груди и почти полное отсутствие бедер. Она была слишком худая и жилистая. Роджер часто жаловался, что на ней нет ни одного мягкого места, только мышцы и сухожилия. Ей встречалось множество молодых людей с фигурами гораздо более сексуальными.
Жеребец стянул свои трусы. Его напряженный член распрямился. Он был огромным, фиолетовым, чужим и карикатурным. У Роджера он был, по крайней мере, не таким большим.
Марион отступила на шаг, но было уже поздно. Мужик потащил ее к одеялу, на ходу примериваясь к ее грудям и делая ей больно.
– Детка, детка, детка, – бормотал он низким шепотом, – детка, детка, детка…
Она постаралась отключиться от этих звуков.
– Поцелуй же меня. Давай, детка, не стесняйся. Потрогай меня. Ну, давай же.
Он накрыл ее рот своим, как будто хотел подбодрить ее. А потом схватил ее руку и поместил ее на свой член. Марион скорчилась от ощущения этой плоти, пульсирующей в ее руке. Член был живым. Ей бы следовало захотеть его, получить от него удовольствие. Следовало закричать во весь голос: да, да, трахни меня…
Марион захотелось бежать куда глаза глядят.
– Ты сосешь, детка? – Мужик взял ее голову в свои руки. – Не стесняйся. Проглоти меня всего. Тебе понравится мой прибор.
Прежде чем Марион успела как-то среагировать, он нагнул ее голову вниз. Теперь его член терся об ее щеку, наполняя ее ноздри удушающим запахом мускуса.
– Ну, давай же, чего ты ждешь, детка? – В первый раз в его голосе послышалось нетерпение.
Поцелуй мальчика. Давай, Марион, ты знаешь, чего я хочу. Будь умницей и открой ротик. Поцелуй мальчика. Поцелуй папиного мальчика.
Она подняла голову, и ее вырвало прямо ему на колени.
– Гребаный Иисус! – Мужик отпрыгнул назад, с яростью глядя на нее.
Марион упала набок – ее продолжало рвать, и от рвоты исходил резкий запах виски. Плечи ее дрожали. Она согнула свое маленькое тело и сидела так до тех пор, пока не опустился черный занавес, который закрыл все образы и крепко запер все воспоминания.
Торопливым жестом она потянулась к своей одежде.
Разозленный и возмущенный мужик бросился на нее. Она не думала и действовала совершенно инстинктивно. После пяти движений жеребец остался извиваться на земле; ему не хватало воздуха даже на то, чтобы ругаться. Набросив одежду, Марион схватила ключи от грузовика и сказала ему, что он найдет свой драндулет возле бара. После этого залезла в кабину, включила зажигание и отправилась по длинной и пустой дороге.
Беги, Марион. Беги и не оглядывайся. Ты же не хочешь знать, что тебя преследует. Ты никогда не хотела этого знать.
