Глава 82
– Неприятности? – спросил стоящий напротив Андрей Плотников вместо принятого теперь: «Проблемы?»
– Да как сказать, – тихо отозвался я.
И настроение было средним – между паникой и депрессией. Или – того хуже. Эдак можно впасть в полную реституцию и идиосинкразию. А чтобы сей беды не вышло, нужно найти в сложившейся ситуации весомые плюсы. А не получится – так выдумать!
Итак? Плюса три. Играть предстоит их колодой. За их столом. И, как всегда, черными. Что еще? Выиграть нельзя. Хорошо. Примем как аксиому. «Выиграть нельзя». А принудить их п о т е р п е т ь победу? Можно!
– Вот. – Андрей успел выйти в другую комнату и вернулся с каким-то допотопным «бауэром» – охотничьим ружьем немецкого образца.
– Что это?
– «Винтовка рождает власть». Кажется, вы сказали так.
– Не я. Мао Цзэдун. Это – винтовка?
– Это ружье. Длинноствольное.
– Антикварный образец…
– Исправна и готова к ведению огня. Что случилось, Олег Владимирович?
У меня даже мысли не возникло – говорить, не говорить?
– Аню похитили. Требуют ее рисунки, как выкуп за ее жизнь. Я должен сесть вон в ту машину и…
– Аня в ней?
– Нет.
– Тогда это самоубийственно.
– Что предлагаешь? Выстрелить в авто одиноким зарядом и броситься в штыковую? Вот только штыка на этом орудии не предусмотрено. А использовать шомпол как багинет – возможно, но тщетно. Там, чай, тоже не мальчики…
– Если вас убьют сразу после того, как получат папку с рисунками… то и Аню вы не спасете. Может, просто позвонить в милицию? У меня есть знакомый оперативник и…
– Не пойдет.
Сколько знакомых у меня в здешних силовых структурах и тем более – нездешних, я даже пересчитывать не стал. И кто-то ведь курирует всю ситуацию! Или по долгу службы, или – по собственному разумению и к собственной выгоде. Будь ученые хоть семи, хоть семидесяти семи пядей во лбу, но, чтобы организовать продажу «изделия», «методики», необходимы совсем другие навыки… Я вздохнул. Произнес:
– Бодался теленок с дубом… У вас в заведении ведь любят «объяснялки», а, Андрей? Разложи-ка мне сию поговорку на молекулы…
– Если впрямую, то… Неравнозначность сил и, следовательно, тщетность усилий.
– Можно и так. А если по жизни теленок – изрядный такой переросток, а дуб, напротив, трехлетка…
– Тогда было бы «бодался с дубком».
– Именно. Слова. Люблю слова, которые все объясняют.
Немного помолчав, я спросил:
– Послушай, Андрей Георгиевич… А вопроса, почему похитили Аню или зачем нужна папка с ее детскими рисунками, у тебя совсем не возникло?..
– Нет, – спокойно ответил доктор. – Я смотрел эти рисунки не раз и не два.
– С научными целями? Или эстетическими?
– Вы меня подозреваете в чем-то, Олег?
– Город такой… «То ли мнится, то ли снится, то ли кажется, как телега колесницей закуражится, белой птицей заметелится, завьюжится…»
– Я их смотрел, потому что они… как-то притягивают. Словно то, что изображала Аня, я уже видел, и это со мною было, и если было не со мною, то я отчего-то хорошо это помню… Дежавю. Сначала я не мог объяснить.
– Теперь можешь?
– Не я. Карл Густав Юнг. «Психология бессознательного». У всех людей на земле – единое коллективное бессознательное, поэтому свои представления о мире, о страшном и могущественном в нем они облекают в похожие одежды. На картинах Ани все это есть, но через фон или цвет.
– Это я уже понял. «…А вместе со светом Мудрости, подобной Зеркалу, из ада возгорится тусклый серый свет и тоже поразит тебя. Сила твоего гнева возбудит в тебе страх, ты испугаешься ослепительного белого света и захочешь бежать от него. И возникнет у тебя приязнь к тускло-серому цвету, исходящему из ада…»
Андрей Плотников задумался, кивнул каким-то своим мыслям, произнес:
– Испугаешься ослепительно-белого и возникнет приязнь к тускло-серому… Только мне кажется, рисунки Ани нужны им не поэтому…
– Да?
– Всего там – шестьдесят четыре листа. И на многих изображены люди, похожие на… очень влиятельных лиц. Вернее – на очень-очень влиятельных. Из мира бизнеса и политики. Не только России. Я узнал лишь некоторых. – Плотников замолчал, смущенно потер переносицу. – Знать – кто будет скоро на олимпе, во власти и славе, а кто – в забвении и лишениях… Это как в беспроигрышную лотерею сыграть. Где ставки даже не на миллионы – миллиарды!
– Вот еще на нашу голову… – пробормотал я ошарашенно. Отчего-то такая простая мысль мне самому в голову не пришла… Оттого, что все кругом как-то непросто… Кроме длинноствольного «бауэра». И афоризма товарища Мао: «Винтовка рождает власть».
– Ты стрелять из него умеешь? – спросил я Андрея.
– Я же с Севера. Белку в глаз бью.
– А вот «белки» здесь если и случаются, так только в вашем заведении… Ты твердо решил…
– …ввязаться?
– Да. Это опасно и…
– Я не посторонний. О детях из Загорья я все свое детство слушал бабушкины «сказки». Они мне не чужие. Да и… Я доктор. Если не помогу теперь – как мне жить потом?
Мальчишка смотрел на меня спокойно и бесстрашно. А у меня на душе стало теплее… Одно время мне казалось, что такие уже… исчезли совсем.
– Хорошо, Андрей Плотников. Не знаю, почему они все делают так витиевато… Кажется, помимо рисунков и Ани им еще нужен я. Живой. Зачем?
– Может, это… личное? Кто-то хочет, чтобы вы остались живы? По крайней мере – пока?
Личное? Кто может быть завязан в этой истории на «личное»? «На вернисаже как-то раз случайно встретила я вас – а вы вдвоем и – не со мною!» Личное… Зависть. Ненависть. Ревность. Месть. И каждое слово хлестко, как удар плетью… Остается этот удар получить. И – выдержать.
– Спасибо тебе за «пока», а за все остальное – большое спасибо.
– Иронизируете?
– Чистая правда. Делать будем так…
В двух словах я изложил простенький план.
– Но вас, Олег, могут убить сразу после…
– А «личное»? Твоя мысль. А ты и психолог, и психиатр. Значит, тебе можно верить.
– «Я еще не волшебник. Я только учусь…»
– Добрая сказка. Теперь в моде другие. А жаль.
