Книга: Свет
Назад: 32 Везде и нигде
Дальше: Примечания

33
Последний бросок Эда Читайца

«Превосходная скидка» вынырнула из червоточины. Двигатель ее отключился сам собой, а затем распался на компоненты. Казалось, корабль пару мгновений обдумывал варианты дальнейших действий, а затем деловито рассек локальное пространство, чтобы немного позже появиться над астероидом в полном виду Тракта Кефаучи.
Эд Читаец лежал в пилотском кресле, разинув рот и тяжело дыша. Если не считать руки на гениталиях, поза его точно копировала «Смерть Чаттертона», и незаметно было, снится ли ему что-нибудь. Глядя на него сверху вниз с выражением столь же заботливым, сколь ироничным, стояла маленькая женщина азиатской внешности в золотистом платье чёнсам, подвязанном у бедер. Вытащив сигарету, она закурила, не переставая покачивать головой. Женщина не сводила глаз с Эда. Будь она настоящим человеком, можно было бы подумать, что она решает про себя его судьбу.
– Ладно, Эд, – сказала она в конце концов. – Пора вставать.
Из ее глазниц выплыло несколько белесых мошек.
– Надо было нам для этого момента музыку заготовить, – посетовала она. – Что-нибудь сдержанное.
Она подняла руку. Сей же миг Эда аккуратно вынесло из кресла и на пешеходной скорости переместило к ближайшему люку «Превосходной скидки». Люк открылся, из корабля выкачало воздух, а заодно и Эда. Последний вроде бы не заметил этого: наверное, оно и к лучшему. Спустя некоторое время тело его повисло футах в двух-трех над поверхностью астероида: в идеально горизонтальном положении, ноги вместе, руки сложены на груди, точно на похоронах.
– Красавчик, – определила Сандра Шэн. – А ты красавчик, Эд.
Склонив голову набок и подставив лицо сиянию Тракта, она различила в небе смутные очертания «Превосходной скидки».
– Ты мне больше не понадобишься, – произнесла она.
Корабль секунды две маневрировал; в прерывистых сполохах факела двигателя стали видны гробовые клети инопланетян. Затем снова вспыхнуло пурпурное облако, и корабль исчез.
Сандра Шэн поглядела им вслед. На пару мгновений ее вроде бы окутали печаль и нерешительность.
– Может, еще сигаретку скурить? – обратилась она к Эду. – А впрочем, нет.
Движения ее сделались порывисты, раздражительны: это на нее было отнюдь не похоже. Тень Сандры утратила покой. Руки заметались в одеяниях. Или нет? Возможно, все это значило куда больше. На миг везде замелькали искры. Она издала сердитый вздох, но тут же расслабилась.
– Эд, давай вставай, – проговорила она.
* * *
И Эд поднялся, пробудившись на горизонте маленького мира, озаренного внушавшим отчаяние светом Тракта Кефаучи.
Над ним взметнулись колонны пламени – аскетичных цветов и оттенков несочетаемых, а порою цветов смальты. Чуть в сторонке, подсвеченный огнем, оттенка которого Эд не мог бы назвать, покоился K-рабль с заглушенным двигателем, и корпус его все еще подрагивал от усилий сдержать системы оружия; а еще Эду в глаза бросились коричневато-рыжие человеческие останки, представленные цельным скелетом, с остатками плоти и костных хрящей. Попирая ногой плечо скелета, с видом странно неуверенным, но – в яростном неустанном свете – отчего-то менее грозным, чем поначалу могло показаться, стояло существо, известное порою как Сандра Шэн, иногда как доктор Хэндс, а чаще всего за минувшие эпохи, в большинстве контактов с кратковечными его собеседниками, под именем Шрэндер. Эд искоса оглядывал ее. Росточка невысокого, облачена в темно-бордовое пальто, на котором не хватает нескольких пуговиц, вместо головы – лошадиный череп, в глазницах – будто половинки граната.
– Кто ты? – спросил он. – Ты настоящая?
Он ощупал себя руками. Так, надо по порядку.
– А я настоящий? – уточнил он. И: – Я раньше встречал тебя.
Не получив ответа, он потер лицо руками.
– Я же знаю, что раньше встречал тебя.
Он сделал широкий жест.
– И все это… – начал он.
– Восхитительно, не правда ли? – сказала Шрэндер. – А ведь тут везде так.
Эд не это хотел сказать. Он имел в виду, что забрался дальше, нежели планировал.
– Не уверен, что знаю, где я сейчас.
– А ты прикинь, – сказала Шрэндер с некоторым удовлетворением, – я тоже! Тут столько всего, правда?
– А-а-а, – протянул Эд, – ты же Сандра Шэн.
– И она тоже. Да.
Эд собрался с мыслями. «Пока что, – подумал он, – достаточно просто держать себя в руках. Смирись с этим». Но Шрэндер показалась ему рассудительной и сочувствующей, и вскоре он расслабился. И почувствовал, что должен приложить следующее усилие; поразмыслив немного, он догадался.
– Ты ведь из K-ультуры, правда? Вы не исчезли, ребятки. Вон оно что. – Он глянул на нее с затаенной робостью. – Что ты такое?
– О, – сказала Шрэндер, – вряд ли ты поймешь ответ. Кем бы меня ни считали, других таких, как я, больше не осталось, это уж наверняка. – Она вздохнула. – Все хорошее рано или поздно заканчивается, Эд.
Эд не придумал ответа.
– Как ты себя чувствуешь? – только и смог он спросить. – В смысле – вот в этом облике?
– О, превосходно. Отлично себя чувствую.
– Тебе не одиноко? Ты не терзаешься?
– Разумеется. Конечно же одиноко. Мне малость не по себе. А кому бы не было на моем месте? Но, Эд, были у нас славные деньки, их-то не отнять!
Она с явным воодушевлением поглядела на него.
– Жаль, что ты не застал нас. Мы вот точно так и выглядели, правда, я бы не прочь побольше ленточек заиметь. – Она рассмеялась. – А что под пальтишком, я тебе не покажу.
– Готов побиться об заклад, ты выглядишь обалденно, – сделал ей комплимент Эд.
– Но я там не совсем Нина Волдыриха. – Она задумалась, и, вероятно, на более долгий срок, чем рассчитывала.
– О чем бишь я? – спросила она Эда.
– О славных деньках.
– О да, Эд, были у нас славные дни, были! Жизнь для нас текла точно так же, как для вас, ну, может, немного лучше. В один момент все словно на пирушке в раю, и тут же – быстрый переход из блаженных грез к реальности. Ну, ты в курсе. Ад кромешный. Мы на этой пирушке несколько перемен блюд высидели. И видел бы ты, чего мы добились, Эд! Мы кроили меню по своему желанию. Код у нас был как ручной. Мы получили все ответы, каких вы, люди…
Она осеклась и указала в небо.
– А потом наткнулись вот на это. Говоря начистоту, Эд, мы словно лбом о стенку на полной скорости влетели. Когда мы явились сюда, эта штука была стара. Те, кто побывал тут до нас, – они успели одряхлеть, а мы еще на свет не родились. Мы жадно набросились на их идеи, так же как сейчас вы. Мы попытались раскусить этот орешек…
Шрэндер, казалось, передернула плечами.
– …и ничего у нас не вышло. Но, Эд, ты бы нас видел! Мы научились кое-чем управлять. Восхитительное было времечко. А в итоге мы ничего особенного не добились. Ну потолкались, посуетились, и все.
Она склонила голову и нацелила длинный костяной клюв на Тракт. Затем опустила его к пыли у своих ног.
– О, я не жалуюсь, – произнесла она. – Даже сейчас все отлично. В смысле это ж было приключение, наше собственное. Мы без этого не могли. – Вот в этом вся засада, Эд. Мы в это вляпались. Мы увязли по самые помидоры в том, чем стали.
– Тебе этого не хватает, – сказал Эд.
Раздался вздох Шрэндер.
– Да, – признала она. И добавила: – Мы запутались. Так бывает с этой штукой. Она отшвыривает. Она калечит. Сердца разбивает. И наши тоже: она сломила наш интеллект, нашу способность к постижению. В конце концов наш запал угас.
Последовала пауза; оба размышляли о пределах возможного, и Эду это было приятно, поскольку он всю жизнь положил на то, чтобы отодвинуть их.
Ощутив, что пауза слишком затянулась, он нарушил молчание:
– И что тогда случилось?
– Эд, ты не отвлекайся. Не теряй нити. Стоит признать: мы кое-что упустили. Но этот факт сам по себе послужил нам указанием. Нам Тракт недоступен; ну мы и решили создать нечто, способное туда пробиться. Я последняя из своего племени, Эд. Ты прав: меня оставили следить за исполнением проекта.
Шрэндер умолкла.
Помолчав, добавила устало:
– Я давным-давно устарела, Эд.
Эд чувствовал горечь и тяжкое одиночество в ее словах. Как смягчить эти чувства у чужака? Обнять за плечи? Сказать: «Мне жаль, что ты вышла в тираж?» Шрэндер, наверное, поняла, о чем он думает, потому что спустя миг бросила как ни в чем не бывало:
– Да ладно, Эд. Не стоит напрягаться.
Затем, собрав силы, величественным жестом обвела низкие холмики развалин, необъяснимые артефакты в пыли, припавший к поверхности, подобно злому демону от технологии, K-рабль, чьи системы источали радиацию, а оружейные установки бесцельно крутились из стороны в сторону, словно фиксируя потенциальные угрозы где-нибудь эдак в сотне световых в обе стороны по Пляжу.
– Я обитала в этих развалинах, в этих объектах и многих других, по всему гало. В каждом из них – частичка меня, и все эти частицы суть я. Когда ЗВК стали внедрять K-технологию, я переселилась в навигационное пространство этого корабля. Я его похитила. Располагая его математичкой и пользуясь мостиком как биологическим коннектором, я действовала в четырнадцати измерениях, не исключая четырех измерений времени. Я растянулась до пределов гало, я металась взад-вперед во времени, как йо-йо. Я стала вмешиваться в развитие событий.
– Зачем?
– Потому что мы хотели создать тебя, Эд. Мы тебя построили, начиная с аминокислот. Мы предположили, чего именно нам не хватает, и создали твоих предков такими, чтобы они произвели на свет именно то, чем нам стать не под силу. Долгосрочный проект, старше всех в этой части Пляжа. Наверное, не такой заметный, как солярная инженерия. Но разве она принесла плоды? Оглянись вокруг: навряд ли, сказала бы я. Мы считали, что стоит рискнуть, Эд. Проект получился элегантным и низкотехнологичным одновременно, и, что еще интереснее, мы позволили Вселенной вмешаться и оставили кое-какие моменты на волю случая. И все это время я за ним присматривала.
* * *
Тракт Кефаучи.
Сингулярность без горизонта событий. Место, откуда изливаются покореженные и нарушенные законы природы, подобное дешевой цирковой лавке: инвентарь фокусника, ненадежными экспонатами разложенный в ретровитрине, может сработать, а может и не сработать. Логически рассуждая, ловить тут нечего, но и оставить попытки не получится. Просто не получится.
Зрительная кора Эда, возбудясь не слабее ионной пары в устройстве Тэйта – Кэрни, визуализировала галлюцинаторные символы игры в кости на мерцающем небосклоне. Он увидел дымчато-призрачных Близнецов, Лошадь, клипер в облачной башне. Эмблемы удачи и неудачи нависали над астероидом, чья поверхность – если она была тем, чем казалась, – уходила прочь, в общем ровная, покрытая тонкой белой пылью. Там и сям торчали развалины приземистых прямоугольных построек, сточенные до шишек трехсантиметровой высоты неведомыми аблятивными силами Тракта. Рай для entradista. Повсюду угадывались очертания артефактов поменьше, скрытые слоями пыли, и каждый стоил бы небольшого состояния в квартале закройщиков Мотеля Сплендидо.
Он попытался представить себя артефактом.
Нагнулся и приник ухом к поверхности. Он слышал, как совсем рядом напевами церковного хора звучит K-од.
– Ты все еще там, – прошептал он.
– Там, внизу, и во всех остальных местах. Так чего ты хочешь, Эд?
Эд разогнулся.
– Чего я хочу?
Шрэндер рассмеялась.
– Я же тебя сюда не на прогулку привела, – сообщила она. – Знал бы ты, чего стоит, в термодинамическом смысле, просто сохранять тебе жизнь в этом… – она запнулась, подыскивая подходящий термин, – невероятном месте, ты бы описался от страха. Честное слово. Нет, Эд, я бы с радостью устроила тебе обычную экскурсию, но не могу себе позволить подобной расточительности.
– Ну и что? – отозвался Эд.
– Не будь наивен, Эдди. Ты только делаешь вид, что не торопыжка. Тебе же на месте не сидится. Иначе закиснешь. И что в том будет хорошего?
Эд усмехнулся. Он начал лучше понимать Шрэндер.
– Ты и в том твинк-баке побывала, – сказал он, хмыкнув. – Рита Робинсон! – припомнил он. – Готов поклясться, ты и Ритой Робинсон была.
Он подошел к скелету, опустился на колени в пыли и коснулся коричневатых костей. Приподнял полоску побелевших лохмотьев, что пристала к грудной клетке, и позволил ей медленно упасть, наблюдая, как тащит ее вниз слабая гравитация.
– А что с ним произошло? – спросил он.
– А-а! – махнула рукой Шрэндер. – Это Кэрни.
– Кэрни? – повторил Эд. – Иисусе! Тот самый Кэрни?
– Се человек, предавший сам себя, – молвила Шрэндер, – в точности как я и говорила. Он подавал большие надежды, но и перепугался сильнее всех остальных. Я видела, как он возгорелся из ничего, Эд, а потом внезапно погас, совсем как свет. О, я знаю, что ты сейчас скажешь. Они с Брайаном Тэйтом привели вас сюда. Без Кэрни у вас бы не было квантовых машин. И крупномасштабных параллельных вычислений. А без этого вы бы ни за что не нашли дороги сюда. Но, Эд, в конечном счете он меня разочаровал. Его слишком напугало то, что он узнал. Мне бы не стоило приводить его сюда, но я себя чувствовала его должницей.
Она засмеялась.
– Впрочем, он ведь украл нечто, принадлежащее мне, и убегал всякий раз, как я хотела попросить его это вернуть.
Она согнулась и поискала что-то в пыли пухлыми ручками.
– Взгляни.
– Эй! – воскликнул Эд. – Это ж для игры в корабли.
– Эд, это оригиналы. Ты глянь, какое мастерство. Нам так и не удалось выяснить, сколько им лет.
Она положила кости на пухлую ладонь и задумчиво воззрилась на них.
– Когда мы их нашли, они уже были древними.
– А для чего они нужны?
– И этого мы тоже так никогда не узнали.
Шрэндер вздохнула.
– Я сохраняла их из сентиментальности, – добавила она. – Вот. Они твои.
– Для меня это лишь игра, – сказал Эд.
Он принял кости и повернул их так, что грани отразили свет Тракта Кефаучи. Ему показалось, что в этом свете их и надлежит рассматривать. Кости – просто очередной инструмент для исследования места, где нарушаются все правила. Знакомые изображения мельтешили, словно стремясь соскочить с граней и поджариться в бешеном свете. Он подумал, что надо бы Шрэндер как-то отблагодарить за это откровение, и сказал:
– Чего ты от меня хочешь?
– Я предлагаю сделку. K-рабль твой. Уходи на глубину. Буги-вуги на Тракте Кефаучи, Эд: нажми на кнопку, получишь край земли.
– Почему я?
– Ты первый. Ты первый из того племени, какое мы надеялись создать.
– Кэрни был парень башковитый, – заметил Эд. – А я – нет.
– Эд, мне не нужно, чтобы ты понял это место. Мне нужно, чтоб ты туда прокатился.
Эд задумчиво подбросил кости.
И снова.
Он сказал:
– Мне всегда хотелось полетать на одном из таких кораблей. Что случится, если я соглашусь?
– С тобой?
Эд подбросил кости.
– Со всем на свете, – произнес он, сделав широкий жест на всю Вселенную.
Инопланетянка пожала плечами:
– Кто знает? Мир изменится навеки.
Эд еще раз подбросил кости. Тракт Кефаучи безмолвно ревел в вышине. Вверх и вниз по Пляжу спонтанно разгорались войны. Он взглянул на кости, упавшие в радиоактивную пыль. Что-то в том, как они выпали, что-то в увиденном там позабавило его.
– Ну и хрен с ним! – сказал он и поднялся, широко усмехаясь. – Это хоть будет прикольно?
– О да, Эд.
– А где тут подпись поставить?
* * *
Спустя некоторое время, парализованный ниже пояса, оплетенный катетерами, разогнанный до пределов возможностей нервной системы новосинтезированными наркотиками, твинк Эд Читаец узрел в своем мозгу сияние Креста Эйнштейна и принял управление K-раблем. Сандра Шэн отлично его натаскала. Навигация в космосе сродни предсказанию судьбы: пара смутных догадок в голове, на которую нахлобучен бак с профилактическим желе. Крупномасштабные параллельные вычисления можно переложить на алгоритмы и квантовое оборудование. Он проставил подпись в нужном месте: математичка удалилась к себе, но Эд чувствовал, что она ждет его приказаний.
– Эй! – позвал Эд.
– Что?
– У меня одна просьба. Ну, ты знаешь, насчет сестры. Я совершил глупость, и мы отдалились. Я бы так хотел с ней повидаться. Только один раз. Как-то уладить это дело.
– Эд, это невозможно.
– Тогда я хотел бы переименовать корабль. Это возможно?
– Да, разумеется.
Эд глубоко задумался, перебирая в памяти всю свою трахнутую жизнь.
– Мы будем зваться «Черный кот», – решил он. – Отныне быть нам «Черным котом».
– Что ж, это отличное имя.
– Тогда за дело.
Математичке только того и надо было. Эд перешел в корабельное время. Десять измерений пространства распростерлись, подобно конечностям тела, и еще четыре измерения времени сверх того. Кипела и полыхала темная материя. «Черный кот» воспарил с поверхности астероида на задворках обычного мира. Корабль повертелся, точно стрелка компаса, затем плавно встал хвостом вниз. Тридцать наносекунд, равных миллиону лет там, внизу, где все такое маленькое, ничего не происходило. Затем хвостовая часть судна брызнула продуктами термоядерного синтеза. «Черный кот» взлетел на игле ослепительно-белого света, рванулся вперед и вскоре продырявил пустоту.
– Так, двигатель в порядке. Давай-ка глянем, куда щас свинтить.
– Ага, Эд, мы это запросто.
– А как тут музыка включается?
* * *
Астероид опустел, если не считать игральных костей и останков физика. Игральные кости лежали там, куда упали после броска Эда Читайца, и пыль медленно кружилась над ними. Кости Майкла Кэрни еще немного потемнели. Серия Мау Генлишер иногда возвращалась счастливая, а порой – как ожившая зимняя туча, смотрела вниз и снова улетала. Шли годы. Столетия. Затем небо стало менять цвет, сперва чуть заметно и медленно, а потом так стремительно и странно, что и во сне эдакое не приснится.
НАЧАЛО

notes

Назад: 32 Везде и нигде
Дальше: Примечания