— Грег, ну хватит уже изображать из себя обиженного на жизнь засоню!

Энергичный голос Клариссы обрушивается на меня словно одновременно с нескольких сторон.

Магиня, едва ворвавшись в мою комнату, развила бешеную скорость по обслуживанию несчастного инвалида, провалявшегося полдня в полном одиночестве.

— И что на тебя нашло, уперся как ишак! — ругалась она несколько часов назад. — Ну подумаешь, нога забинтована! Неужели не хочется узнавать все подробности из первых рук?

— Ты вернешься и все расскажешь, — демонстративно отворачиваясь к стенке, буркнул я.

Как она только не понимает! Не могу я хромать с обмотанной бинтами ногой перед Ортензией. Да, я прекрасно знаю, что большинство женщин очень легко взять на жалость. Состроить несчастную мину, поохать, повздыхать, поплакаться в жилетку и потом спокойно пожинать плоды своего притворства.

Но лично я не перенесу, если жалость или благодарность окажутся в основе тех чувств, о которых я втайне мечтаю. Хотя… если принять во внимание бесконечные намеки Клары и их переглядывания с королем, который утречком сам забегал проведать страдальца, не такая уж это и тайна. Но мечтать-то я имею право?

Про то, что творилось в склепе, после того как мальчишка отключил ловушку для магов, уже искрившую к этому времени от переизбытка энергии, мне рассказала Клара еще вчера вечером, едва меня разбудили после операции.

Ну да, оказалось проще располосовать мне ступню и, вычистив все многочисленные осколки, вырастить новые кости. А пока они молодые и незатвердевшие, ходить можно только с примотанной к ноге странной конструкцией из палочек и винтиков. Никакой иной цели, кроме как уберечь от лишней нагрузки неокрепшие кости, она не несет, но со стороны выглядит просто угрожающе. Я знаю, о чем говорю, сам испугался, когда разглядывал в зеркало.

Так вот, это именно тот маг третьей степени очухался первым, из него ловушка всю магию уже выкачала, и он сумел почти доковылять до тоннеля, когда мальчишка отключил это адское изобретение. И тогда маг помчался ко мне на помощь, а обнаружив, что я без сознания, а сам он без достаточного количества магии, чтобы меня вылечить, всыпал от щедрот своих целые сутки сна. Здраво рассудив, что раньше мне ясное сознание и не понадобится. Потом начали приходить в себя остальные маги, они и открыли перенос по ту сторону ловушки, не желая испытывать ее еще раз.

И понеслось.

Усыпили, на всякий случай, умирающего, а потом и мальчишку, когда он им поведал, что я велел имен и явок не называть. Затем все дружно перенеслись в цитадель и взялись за наше лечение и изучение наложенных на свидетелей заклятий. Угомонились только к рассвету.

На утренней встрече в судной комнате король был ошеломлен, узнав подробности ночной операции и моего в ней участия. В результате мне досрочно присвоили звание старшего ока. Но тсс!.. Это пока тайна, король обожает такие приказы оглашать самолично.

Вчера утром в столицу доставили наконец Терона, и он предстал перед высоким судом. Неизвестно каким чувством догадавшись, что Ландиса оставила в покое этот свет, Терон валил все на тетку, пытаясь изобразить себя ее жертвой. Этаким заблудшим ягненочком. Но его волчьи повадки нет-нет да и выглядывали из-под явно маловатой ему кудрявой шкурки, и это производило на всех, как сообщила мне Клара, отталкивающее впечатление.

В итоге обычно неторопливый в решениях король вынес приговор незамедлительно. Терона лишили всех титулов и на пять лет отправили вместе с тремя сообщниками рядовыми воинами в распоряжение генерала Тродиниона. Он как раз набирает волонтеров для укрепления приграничных областей. Бывшему милорду еще повезло. Если бы он успел реализовать хоть один из своих гнусных замыслов, кара была бы намного жестче.

— Тебе обед в постель подать или помочь дойти до стола? — елейным голоском интересуется Кларисса и на всякий случай отскакивает подальше — я ведь говорил, что меткость — это мое все?

— Сам дойду, — великодушно сообщаю наставнице, соблазнительные запахи абсолютно не располагают к военным действиям.

Еды магиня натаскала отменной. Наверное, всех королевских поваров построила и так строем и гоняла, пока они все это не изобразили. Я объелся и, невзирая на умильные гримасы, с которыми она подсовывала калечному другу вкусненькие кусочки, прекратил пир и потребовал отчета о делах судейских.

— Тебе подробно или только суть? — пресыщенно выковыривая из булочки орешки, интересуется Клара.

— Суть, — командую я.

Если мне понадобятся подробности, я их позже из нее вытрясу.

— Ага, значит, суть… — задумчиво грызет она орешек. — Значит, так… придумал все, как мы и подозревали, барон Ромульен.

— Ничего такого вы не подозревали! — немедленно возмутился я.

— Подозревали. Только тебе не говорили, чтоб не послать по ложному следу. Подозревали всех, чьи земли прилегают к землям Монтаеззи. И графа Актона, и барона Ромульена, и лорда Гонтариса. Только Зигеля не подозревали, он у тебя последние два года на виду был. А вот его управляющего и слуг потихоньку проверяли наравне со слугами других соседей. Подозревали, что кто-то хочет объединить два поместья.

— Ну, дальше.

— Дальше он начал действовать. Завел среди соседской прислуги преданных шпионок. Метод прост до противного. Он сам имел весьма небольшие способности… но удачно это скрывал. У него найдено много книг по магии, большая лаборатория, где барон изучал зелья… Вот с них он и начал. Немного приворотного зелья, и нужная девушка влюбляется по уши. Барон ставит ей условие: если она принесет интересные сведения, он на ней женится. А что жена? Ну она у него тихая женщина, послушная. А любовницам он жаловался, что еще и смертельно больная. Вот-вот преставится. Вот они и старались для любимого, причем совершенно бесплатно. Кстати, сегодня уже стало ясно, что он выживет.

— Гад. Можно было и не лечить, — констатировал я и отобрал у нее булочку. — Дальше мне понятно. Когда он получил сведения из замка Монтаеззи, то сразу понял, что это и есть его золотая жила. А вот как он умудрился Ортензию с Мари выкрасть?

— Изначально никто не собирался их воровать. Ты ему весь план испортил. Он ведь как мечтал? Едва Ортензия доведет тихого Зигеля до венца, Ландиса ломает амулет — и появляются они с Тероном. Зигеля, извинившись, отвозят домой, попросив, чтобы не позорил благородную даму рассказами о ее недостойном поведении. А Ортензии предлагают выбор: или тихо согласиться с тем, что Терон — ее законный муж, или их всех отправят в суд. Причем играть собирались именно на ее любви к брату. Потому и втянули в это дело Мариту и Хенрика. Но и тут он подстраховался, держал наготове зелье, чтобы миледи согласилась на то, что выгодно ему.

— Еще раз гад, — с чувством объявляю я. — А что Терон был у него в руках, можешь не объяснять, это и ежу понятно, иначе откуда у изгнанника взялись денежки на сладкую жизнь? Ну и что Ортензии долго жить бы не позволили, тоже ясно. Не пойму одного: как он дальше-то планировал действовать?

— У него старшей дочери уже пятнадцатый пошел. Через год можно и помолвку объявлять. А после свадьбы с ней Терон снова должен был исчезнуть, как он сам считал, далеко и с кучей денег. Но Ромульен, похоже, готовил ему совсем другой конец, — фыркнула Клара.

— Это несомненно. А про похищение?

— Когда Ромульену стало ясно, что план рушится, он просчитал варианты и заранее отправил по всем направлениям верных людей. А едва получил от них вестника, сразу открыл перенос для Терона. И сам за ним следил. Вот и подготовил засаду, когда услышал ваш спор. В амулетах у него недостатка не было, Гиди их заряжал по нескольку штук в день.

— Как он?

Мне уже известно, что я перестраховался, никакого заклинания с условием на мальчике-чародее не было. Впрочем, его бы и найти никто не сумел в случае, если бы барону улыбнулась удача. Для парнишки было приготовлено несколько ловушек, и одна из них та, в которую мы чуть не попались.

— Он будет учиться в Южной школе, очень талантливый парень, — кивнула Кларисса. — Конечно, с ним придется повозиться, но, думаю, он выправится. Кстати, зачем ты ему рассказал про яблоки? Теперь надо мной вся цитадель смеется! Он же так прямо и спросил: правда, что один маг, когда учился, воровал ночью яблоки и его не наказали, а, наоборот, дали еще полную корзину? Хорошо хоть Леон вспомнил этот случай. И сразу ответил: ну как же, знаю, это был маг Тентифель! Теперь, куда я ни приду, отовсюду слышу: как яблочки, маг Тентифель? И каждый старается угостить яблоком у всех на виду!

— А я-то все думаю, что это ты такая ехидная сегодня, — догадался я. — За яблоки мстишь! А мне просто больше ничего в голову не пришло, когда он стал спрашивать, правда ли, что в магической школе детей бьют палками и сажают на цепь.

— Он… так и сказал?

— Ну да. Это ему барон так расписал вашу школу, чтоб не удрал. Парень-то неглупый, со временем начал кое о чем догадываться.

— Сто раз гад! — с чувством говорит Кларисса и некоторое время сердито сопит, размышляя о чем-то своем.

— Клара, а про Хенрика… и остальных решали?

— Да. Не то чтобы решали… а так, наметили кое-что. Тебя ждем. Можешь высказать свое мнение, если в чем-то не согласен. Ковен тебя в этом деле полностью поддержит, мне поручили это передать.

— Рассказывай.

— Хенрика будет наказывать ковен, но скажу по секрету — особенно строги с ним не будут. Марита проснулась и почти ничего не помнит из последних событий. С того часа, как она под действием заклинания внушения решила украсть Зигеля. Ее отцу уже объявили радостную весть. Он так счастлив увидеть дочь живой, что на радостях все ей простил. И даже рад, что зять у него не барон, а маг. Теперь про Ортензию. Имя и титул ей король решил оставить. В память о заслугах ее отца. Все же она родная и единственная дочь милорда, хоть и родилась вне брака. Еще ей достается замок, в котором она родилась. Но, если миледи захочет, может поменять его на любой из остальных пяти домов. Еще ей оставляют соседнюю деревню, какие-то земли… В общем, поместье поделили на шесть почти равных частей. У короля много преданных людей, которых нужно наградить. Деньги, которые хранятся на ее счетах, никто, естественно, отбирать не будет. Но там не так много, как считалось. За все планы барона расплачивалась Ландиса деньгами миледи и экономить их, как ты понимаешь, вовсе не собиралась. А что это ты так скис?

— Ничего, — огрызнулся я и поковылял к своей постели.

— Грег! Ты что, расстроился?

— Нет!

— Грег, ты не хочешь мне ничего объяснить?

— Нет.

Она не стала настаивать, сгребла все со стола в корзину, оставив только вазу с фруктами, и ушла, хлопнув дверью.

Бросив на прощанье, что я упертый самодур.

— Ну и пусть самодур, и пусть упертый! — рычу я, запирая дверь на засов и возвращаясь на кровать.

Они проявили необычайное благодушие и думают, что мне захочется от счастья прыгать!

Вот только не вижу я этого самого счастья.

Нет, разумеется, все правильно они решили — и что имя оставили, и что замка не стали лишать. Да и поместье такое огромное ей ни к чему. Шесть домов, пусть даже не такие большие, как центральный замок, это для нормального человека явный перебор.

Но мне-то все время виделось совершенно другое! Что сначала я до хрипоты спорю с суровым королем, желающим отправить Зию в монастырь, а потом бросаю к ее ногам свой домик с садом, что находится хоть и в маленьком городке, зато на берегу моря.

А как теперь прикажете проявлять благородство и свою готовность защищать ее от всех и всего на свете?

В один миг они превратили меня из великодушного спасателя в одного из соискателей руки богатой и свободной наследницы. А что этих соискателей уже завтра набежит целая толпа, я даже не сомневаюсь.

Вот только лично меня среди них не будет. Эта роль противна мне до омерзения.

И значит, не будет у меня ни горящих багряным пламенем страсти закатов, ни прозрачных от нежности рассветов. Не будет ничего, что я уже успел себе так щедро нафантазировать.

Потому что я не собираюсь гулять под балконами с музыкальными инструментами, не умею писать стихи и письма и не стану заваливать девушку букетами и драгоценностями.

Даже если она зовется Ортензия Монтаеззи.

И от понимания безвыходности этого положения мне так тошно, что хочется удрать куда-нибудь на край света и никогда не возвращаться.

Только кто же мне это позволит! Вон, даже десяти минут не прошло, как Клара вышла в дверь, а уже кто-то лезет в комнату через портал.

— Магистр Леон велел залечить твою ногу, — мрачно объявляет лекарь, еще вчера утверждавший, что мне придется ковылять в этой конструкции не меньше недели.

Ох и наивные! Ну и что от того изменится, что я смогу сейчас свободно ходить по дворцу? Да ничего.

Разве кроме того, о чем я не сразу додумался, а когда догадался, то тотчас повеселел. И даже засвистел что-то веселенькое, заставив сердитого лекаря неодобрительно посмотреть на меня.

Да пусть он думает, что хочет, этот недовольный маг; я уверен, он даже не догадывается об истинной причине моего оживления. Ему и в голову не придет, что я нашел способ, как одним махом решить все свои проблемы. И способ этот прост, как все гениальное.

Решать вообще ничего не нужно. Нужно просто уйти подальше и отлежаться, зализывая свои раны, как это делает раненый зверь. И постепенно все встанет на свои места, и вернется прежняя спокойная жизнь, в которой меня все устраивало. И интересная, порой опасная работа, и верные друзья, и веселые подружки… При мысли о подружках что-то тяжелое шевельнулось, протестуя, в груди, но я немедленно подавил это чувство, пообещав себе, что, пока раны не затянутся, про подружек вспоминать не стану.

— Все, можешь хоть танцевать! — объявил сердитый маг и исчез в портале.

Зачем мне танцевать? Вставая с кровати, фыркнул я. Мне нужно удрать отсюда, и удрать как можно скорее.

А для этого придется убедить в своей правоте Клариссу. Без амулетов переноса и запасной личины мне не обойтись. Вот только где эту магиню, интересно, носит? Никогда нет рядом в тот момент, когда она мне по-настоящему нужна!

Быстренько переодевшись, выглядываю в коридор, и, убедившись, что никого из тех, с кем я категорически не желаю встречаться, рядом нет, отправляюсь на поиски. В холле, как обычно, гуляет несколько гостей, но я постарался проскочить мимо с самым деловым видом. Общаться с ними нет никакого желания. Все во дворце уже, как водится, в курсе вчерашних событий, и выслушивать их ахи, охи и поздравления нестерпимо скучно.

До комнаты Клариссы по коридору дамской половины этого этажа я промчался галопом, моля всех богов, чтобы они не послали мне навстречу ту, от которой я так стремлюсь убежать.

— Ты уверен? — печально спросила Кларисса, когда я, ворвавшись к ней в комнату и предусмотрительно закрыв дверь на засов, изложил свою просьбу.

— Да. Клара, не тяни время. Королю объяснишь все сама. Со всеми решениями я согласен, для Ромульена требую самого жестокого наказания. Чтоб другим неповадно было.

— Ладно, ты сам выбрал. Потом никого не вини, — так же безрадостно тянет она, стараясь не смотреть мне в лицо. — Вот тебе запасные амулеты переноса, вот твои, обновленные, вот личина, вот деньги. Не пойдешь же ты сразу к своему банкиру?

Да мне и не понадобятся в ближайшее время деньги, хотел сказать я. В моем домике неплохой погреб с соленьями, окороками и колбасами, в кладовке полно круп, муки и всего того, чем и наполняются такие помещения. А молоко и овощи я всегда беру у соседа, у него для меня бессрочный кредит. Так что погибнуть от голода мне не грозит. А все остальное… попытаюсь пережить.

— Спасибо, — буркнул я, чмокая Клару в пушистый висок, — ты настоящий друг.

— Еще какой, — уныло хмыкнула она и открыла портал.

Я шагнул в него, не раздумывая. Резать по живому всегда больно, вот и не нужно растягивать эти моменты.

И вышел на прогретую солнцем дощатую веранду собственного дома. Свежий ветерок трепал листья винограда, увивавшего дом почти до крыши, тяжелые, уже темнеющие грозди оттягивали лозу, от клумб доносился дурманящий аромат пышно распустившихся роз.

Я всегда любил свой дом и сад, любил каждый куст и каждое деревце, и встреча с ними неизменно приводила меня в состояние блаженного покоя. Однако в этот раз все было не так. Здесь явно чего-то не хватало, но я упорно не желал себе признаваться чего.

Не заходя в дом, спустился по выбеленным солнцем ступеням и, не глядя на море, с которым всегда бежал здороваться в первую очередь, завернул за угол. Там, между двумя старыми огромными ореховыми деревьями, висит гамак, в котором так замечательно отдыхать в летнюю жару.

А еще там просто отлично думается. А мне все время кажется, что я чего-то не додумал, чего-то не понял или упустил. Нечто вертится на самом краю сознания, что-то очень важное, показавшееся мне в свое время неправильным или смешным. И я просто обязан это вспомнить, иначе все пойдет не так, как должно, все будет плохо и неправильно.

Наверное, я задремал. Потому что, открыв глаза, обнаружил, что под деревьями уже нет тени, расцвеченной яркими солнечными просветами, а сгущаются душноватые сумерки. Вылез из гамака, потянулся и направился к дому, решая в уме, в какой из спален устроиться на ночлег. В просторной на втором этаже или маленькой, зато с дверью на веранду, на первом.

И вдруг вспомнил. Ясно, словно это было минуту назад. Расстроенное лицо старосты, его слова про чью-то ошибку…

Амулет переноса я ломал в такой спешке, что магия вполне могла и не сработать. Однако перенос выбросил меня точно в сад Клариссы, и я помчался по знакомым дорожкам с такой скоростью, словно за мной гналась толпа орков. А добежав до веранды и заметив на ней два знакомых силуэта, резко замер и крался дальше неслышно, словно настоящий шпион.

— … я так не смогу… — донесся до меня несчастный голосок Ортензии. — Ну как это… я появлюсь… и что скажу? Женись на мне?

— И не забудь прибавить — дурачок. Вот так прямо и скажи: женись на мне, дурачок! — громко и сердито выпалила Кларисса и правой рукой пригладила торчащие белоснежные волосы.

Подавая знак, что прекрасно осведомлена о моем присутствии.

Я вздохнул, вылез из куста и перешагнул через низкий подоконник.

— Спасибо, Клара.

— За что? — фыркнула она.

— Ты настоящий друг. Только никогда больше не давай моей девушке таких дурацких советов. — Я шагнул к вжавшейся в кресло Ортензии и нежно потянул ее к себе. — Открой нам портал, мы уходим домой.

— Да что с тобой стряслось? — изумленно вытаращила глаза магиня. — Ты случайно не… напился?

— Я кое-что вспомнил. Скажи, ты знаешь, что за бабка живет в нескольких часах пути вниз по реке от Заречья? — спросил, не отрывая взгляда от серых глаз, в которых потрясение и тревога постепенно вытеснялись робкой надеждой.

— А кто же этого не знает? — с превосходством хмыкнула Клара. — Известная видящая. С первого взгляда определяет истинных супругов. К ней отовсюду едут перед свадьбой… проверить правильность выбора. Что? Грег, ты хочешь сказать…

— Не хочу. Это просто повод. Хотя она не ошиблась, — бросил я, увлекая ничего не понявшую из этого разговора Зию в открытый магиней портал.

Но у меня еще будет время все ей объяснить. У нас впереди теперь целая жизнь.