Глава восьмая,
в которой Егор и Гаврюша знакомятся с детским психологом Анжелой

До января осталось две неполных недели, и Москва активно готовилась к встрече Нового года. После работы граждане забивались в супермаркеты и выталкивали оттуда тележки с майонезом, докторской колбасой и зелёным горошком. Тысячи автомобильных фар ползли в темноте гирляндовой гусеницей.

Вал Валыч забрал супругу с работы, и они отправились на старенькой дедушкиной «шестёрке» в ближайший магазин. Бабушкин список покупок с желательными ценами и комментариями к властям вызывал и зависть и ужас. Он с трудом помещался в двадцатипятилистовой тетради, на обложке которой горела огромная красная надпись: «НЕ ТЕРЯТЬ!»

Пока мама обмахивалась бабушкиным произведением, читать которое хватило бы на две-три станции метро, Вал Валыч рассказывал о том, как здорово было лететь по воздуху в тот день, когда их начальник сошёл с ума в лучшую сторону…

– Теперь я знаю, в кого уродился мой сын, – сказала мама, не веря ни единому слову о летающей тарелке.

Она считала, что муж напрасно потакает фантазиям ребёнка и при удобном случае надо провести об этом серьёзный разговор. Но Егор беспокоил маму гораздо больше папы. В мыслях о юном выдумщике, с тетрадкой-путеводителем наперевес она автоматически прошагала весь гипермаркет, послушно, строчка за строчкой, выполняя бабушкины распоряжения.

На пути домой загруженная «шестёрка» плелась усталым осликом, нервируя водителей, ехавших сзади. Александра Александровна смотрела на пробегающие мимо огни, знаки и рекламы и всё думала, думала, думала.

Пока ждали у светофора, взгляд её наткнулся на придорожный щит с надписью:

Ниже был указан номер мобильного телефона.

– Вал Валыч, стой! – Мама достала телефон и принялась давить на кнопки. – Я записываю.

– Хочешь, чтобы через нас переехали? – Папа вытянул шею и тоже прочитал текст рекламы. – Детский психолог? Представляешь, во сколько он обойдётся?!

Мама закончила вводить номер и расплакалась.

– Ну-ну-ну! – занервничал папа. – Успокойся, пожалуйста!

– Я этого Гаврюшу больше не вынесу. – Александра Александровна раскраснелась. – Гаврюша то, Гаврюша сё! Ребёнок нормально спать перестал, по ночам ходит, разговаривает с ним. Не хочу ему больше подыгрывать! Пусть дорого, но тебе дают премию в пятикратном размере… Расплатимся.

Папа кивнул, и жена с силой надавила на кнопку вызова.

– Алло? Девушка, я увидела рекламу и…

Меньше чем в квартале от машины Красивых по встречной полосе катился большой чёрный внедорожник. За рулём сидела худая и очень высокая тётенька с блютузом в ухе. Правила дорожного движения запрещают водителям держать телефон во время езды, поэтому надевают на ухо эту штуку и через неё разговаривают.

– Анжела. Меня зовут Анжела, – представилась девушка и побарабанила длинными, тонкими пальцами по кожаному рулю.

Её ногтям могла позавидовать любая модница. Такие ногти можно было смело возить на выставки и конкурсы или обменивать на землю у диких аборигенов во времена Христофора Колумба. Но речь сейчас не об этом.

– Да, я могу приехать завтра. Нет, вечер занят, а если днём, часов в двенадцать, вас устроит? Только бабушка? Не страшно, разберусь. Да давай уже быстрей, скотина! Нет, не вам, это я автобусу. Секунду…

Она резко крутанула влево, чтобы обогнать ползущий общественный транспорт, и едва не столкнулась со старыми «жигулями». Вал Валыч сдержал ругательство и чётким движением спас машину от столкновения. Егор мог гордиться своим отцом.

– Ну конечно! Баба за рулём, кто бы сомневался?! – разоблачительным тоном сказал он маме.

– О боже, Анжела, мы с мужем чуть в аварию не попали! – пролепетала в трубку Александра Александровна.

– Представьте себе, я тоже! Столько уродов на дороге, – прорычали в ответ. – Берегите себя!

– Спасибо! Кажется, обошлось. А у вас?

– Полный порядок. До свидания.

– До свидания, Анжела! – Мама обернулась к папе и назидательно произнесла: – Психолог, который завтра будет смотреть Егора, тоже, как ты выражаешься, баба.

– Это другое дело! – усмехнулся Вал Валыч. – А что до вождения автотранспорта, то ничего серьёзнее самоката им доверять нельзя.

Скоро и психолог Анжела поняла, что с обгоном надо было подождать – почти сразу её остановили люди в серо-голубых куртках с полосой. Вообще, их было трое: хмурый казах старший сержант Дуйналиев, весёлый украинец сержант Наливайко и патрульный уазик, покрытый грязной наледью по самое не балуйся. Вид у служебной машины был вполне человеческий – замёрзший и обиженный.

Сержант Наливайко прискакал к чёрному внедорожнику, словно кролик за Алисой. Постучал полосатой палкой в окно, стекло опустилось наполовину, и он весело доложил:

– Лишение, хражданочка! У нас тутоньки камера!

– Господин полицейский, – не глядя на него, гордо выпрямив спину, сказала девушка, – вы могли бы уделить мне несколько минут вашего драгоценного времени и сесть рядом?

– Не можна! – радуясь вдвое больше, ответил инспектор. – Краще вы до нас.

– Здесь удобнее, я очень прошу. – Гладкие тёмные волосы девушки, собранные в хвостик, блеснули под светом придорожного фонаря: она посмотрелась в зеркало заднего вида.

Наливайко помахал напарнику – мол, сам справлюсь, работай один, – обошёл внедорожник с носа и забрался в кабину. Сел, и щёлкнули замки. Ничего не понял, и откинулась спинка. В полулежачем положении он совсем лишился важности, словно это был не автомобиль нарушителя, а кабинет стоматолога.

Анжела включила музыку для медитации – это такие полезные, как мёд, мелодии из чистых гор Индии, сладкие и тягучие. Их надо слушать тем, кто отдаёт кредит и хочет взять второй.

Анжела, глядя в лобовое стекло, заговорила властным тоном зубного врача:

– Я досчитаю до десяти, и ты уснёшь.

– Не можна мени з вами спаты! – всерьёз испугался Наливайко.

– Раз… два… три… четыре… пять… шесть… семь… восемь… девять… десять. Итак, сержант, тебе сейчас всего пять лет. Хочешь поиграть?

– Хо́чу.

– Хорошо. – Девушка потянулась к заднему сиденью, открыла чемодан и достала пластмассовую красную легковушку. – Держи.

Наливайко схватил реквизит и принялся дубасить им по коленке. Анжела осуждающе покачала головой:

– А машинке больно! Разве она в чём-то виновата?

– А то ж! – Наливайко с размаху хрястнул по коленке. – Нарушает!

– Тогда я заберу её. К машинкам надо бережно относиться.

Сержант прикрыл игрушку ладонищами.

– Ни! Мама мэни такую не купит, у мамы грошей нема!

– Понятно… – Анжела задумалась. – Я отдам её тебе навсегда, но с одним условием.

Наливайко отчаянно закивал.

– Во-первых, надо отпустить тётю Анжелу, потому что она торопится, а во-вторых, всем водителям, которых ты остановишь, надо желать весёлого Нового года и счастливого Рождества.

– То добре!

– Молодец. Игрушка твоя. Обними её и больше не обижай.

Наливайко прижал автомобильчик к щеке и мило улыбнулся.

– Десять… девять… восемь… семь… шесть… пять… четыре… три… два… один… Проснись!

Анжела отключила музыку, спинка кресла из лежачего положения вернулась в сидячее, а дверные замки снова щёлкнули. Наливайко продолжал улыбаться.

– Що зараз було? – спросил сержант. – Мэни так зморило!

– Сеанс гипнотерапии, – ответила Анжела. – С вас тысяча рублей.

В стекло с водительской стороны постучался Дуйналиев. Он заметил, как напарник радостно вручает девушке деньги.

– Сержант Наливайко! – позвал он. – Ты чего? Сдачу даёшь?

Анжела решила вмешаться, опустила стекло до конца и сунула сердитому казаху фотокамеру.

– Сфотографируйте нас!

– Обалдели, что ли? Вы кто, уважаемая?

– Я психотерапевт, а фото мне для коллекции нужно. На эту кнопочку, – подсказала она и повернулась к Наливайко. – Улыбайтесь!

Украинец прильнул к девушке, выставил напоказ пластмассовую машинку и оскалился, как овчарка.

Снимки получились восхитительные.

Прежде чем отпустить Анжелу и пожелать ей весёлого Нового года и счастливого Рождества, Наливайко обнялся с внедорожником и попросил у него прощения. Старший сержант Дуйналиев пинками загнал улыбающегося украинца в грязный уазик. Такого позорного дежурства у него ещё не было.

А мама и папа без происшествий доехали до Маленького Гнезда, выгрузились и собрались поужинать в обществе бабушки.

Глаша, Маркс и Егор обосновались на полу в детской вокруг «Монополии». Маркс выигрывал с чувством глубокого отвращения к «буйжуазной забаве». Гаврюша, раскрыв рот и захлёбываясь завистью, смотрел фильм про Гарри Поттера в гостиной.

Александра Александровна дождалась, когда бабуля усядется, и сразу выдала главную новость:

– Мама, завтра в двенадцать приедет врач, побеседовать с Егором. Хорошо? Она не может в другое время.

– Врач? Женщина? А что случилось? – Бабуля нахмурилась, так как обычно первой тащила внука обследоваться, а тут вдруг её опередили.

– Врач не простой, детский психолог, – осторожно прояснила ситуацию мама. – Зовут Анжелой.

Бабушка наполнилась негодованием.

– Где ты её нашла, девочка моя?! – брезгливо сказала она, словно речь шла о грязной бездомной псине.

– Случайно, на дороге, то есть мы ехали мимо рекламы…

Светлана Васильевна положила вилку на тарелку и лукаво улыбнулась:

– Вот, значит, как… Может, ещё на рынке поспрашивать?

– Пожалуйста, не начинай! – Мама Егора знала свою маму и готова была идти до конца. – Первый выезд у неё бесплатный, а там разберёмся. Если специалист хороший, то…

– Ха! Бесплатный сыр бывает только в мышеловке.

– Мама, просто открой завтра дверь врачу. Не вмешивайся в процесс. И внимательно запиши все её рекомендации.

Тем временем Анжела благополучно доехала до магазина, в котором до неё побывали Красивые, нагрузила полную тележку и влилась в длиннющую очередь на кассу.

– Купи! Купи!! Купи!!! – тонко заверещал кто-то у неё перед носом. – Купи! Купи!! Купи!!!

Девочка лет шести закатила родителям истерику. Она топала ножкой, сердилась и кричала на них со страшной обидой. Повисев на маминой руке, свалилась на пол и разрыдалась.

В толпе послышались вздохи негодования, цыканье и упрёки: «Избаловали дитё! Потом вообще на шею сядет! А вот сейчас мы эту непослушную девочку милиционеру отдадим!» – и так далее, сами знаете. Бедные родители стояли как памятники, стесняясь смотреть друг на друга и на людей вокруг.

– Да что ж такое! Граждане, уймите ребёнка! – потребовала пожилая покупательница из-за спины Анжелы. – Сколько можно выслушивать?!

Детский психолог тяжело вздохнула, достала из сумочки зеркальце, раскрыла и посмотрелась. Пригладив красиво изогнутую, чуть подбритую чёрную бровь, опустилась перед маленькой бунтаркой на одно колено. Начинающие глохнуть люди, включая девочку, вопящую на все лады, дружно уставились на неё. Что будет?

– Смотри! – Анжела развернула зеркальце к малышке. – Видишь себя?

Девочка, вся в слезах и пятнах, вгляделась в зеркальце, вывалив нижнюю губу.

– Красивая? – спросила психолог.

Плечики содрогнулись, и малявка замотала головой.

– Правильно, совсем некрасивая. А почему?

Вопли ребёнка сменились тихим поскуливанием. Крошка встала на ноги и полезла к маме, та прижала её к себе. Воцарилась полная тишина. Анжела тоже встала и шагнула навстречу к родителям.

– Плакать будешь?

Уткнувшись носиком в мамины волосы, маленькая девочка замотала головкой. Добрая тётя-врач захлопнула зеркальце и убрала в сумку.

– Потрясающе! – тихо воскликнула пожилая дама.

– Фантастика! – крикнул кто-то, захлопав в ладоши.

Все, у кого руки были свободны, присоединились к овациям.

Спасённая мамаша растерянно улыбалась. Она подошла к Анжеле и тихо сказала:

– Спасибо! Могу вас чем-то отблагодарить?

– Конечно! – кивнула психолог. – Фото на память!

Она вручила камеру пожилой покупательнице и слегка приобняла мамашу так, что девочка на её руках оказалась в центре кадра.

– Снимаю! – объявила старушка.

После ужина бабуля завладела пультом от телевизора и прервала «Гарри Поттера» сериалом про девушку с родинкой и трудной судьбой. Гаврюша за это швырнул на пол подушку и утопал из гостиной обиженный.

Глаша убеждала брата, что коты не умеют играть в «Монополию», как люди, и что на самом деле Маркс забавляется с карточками, как с обычными бумажками. Егор утверждал обратное, иначе действительно непонятно, почему кот всё время выигрывает. Баюн фыркнул и утопал из детской оскорблённый.

В прихожей кот и домовой встретились, обменялись понимающими взглядами и отправились на кухню успокаивать нервы – копаться в мусорном ведре.

– Мама! – сказала бабуле Егоркина мама, войдя в гостиную. – Я просто хочу помочь нашему малышу. Он помешался на этом своём Гаврюше! Мы с Валентином работаем, а тут подвернулась возможность, человек сам приедет. Надо попробовать!

– Ребёнок ваш, делайте что хотите, – буркнула бабушка и прибавила звук.

А где-то на другом конце Москвы шестилетний мальчик по имени Петя смотрел старый фильм о приключениях Буратино. Вообще-то он смотрел всё подряд, и никто не мог запретить ему, потому что Петя умел громко кричать, падать, сучить ногами, кататься по полу и даже закатываться под кровать. И конечно, телефон психолога Анжелы был у Петиной мамы в контактах.

Итак, пока мальчик, раскрыв рот и ковыряя в носу, наблюдал за трудной жизнью деревянного человечка, его мама, одетая в костюм куклы Мальвины, звонила из соседней комнаты врачу. Если бы мама звонила в другое место, например, подруге или, например, в ЖЭК насчёт горячей воды, в костюме Мальвины, она была бы странной мамой. Ведь она даже не работала в театре. Она работала в налоговой инспекции и посылала людям строгие письма о налогах и штрафах. Посылать важные бумаги в костюме Мальвины было бы совсем безответственно.

Рядом стоял худенький папа в шортиках, белых гольфиках и красной курточке, и на голове у него была длинная полосатая шапочка с помпоном, а за папой под картонным панцирем и зелёной тиной вместо шарфа вздыхала бабушка.

– Нос для Буратино нашли? – уточнили в трубке.

– Нашли, – кивнула мама-Мальвина и посмотрела в лицо мужу: острый нос, как у снеговика, крепко держался на резиночке.

– Начинайте!

Мальвина нервно потеребила краешек платья:

– Вы уверены, что мы правильно поступаем?

– На все сто! – подтвердили в телефоне.

Двери распахнулись…

– А вот и мы-ы-ы-ы-ы!!! – заорал худой дяденька, сорвал покрывало с дивана и накрыл телевизор. – Кукольный театр Карабаса-Барабаса и черепаха Тортилла-а-а!

Мальвина выдернула провод из розетки и закрутилась, как настоящая кукла. Буратино показал икающему мальчику лунную походку, а бабушка-черепаха от волнения забыла текст и стала молча делать утреннюю зарядку.

Петя с визгом выскочил прочь, схватил телефон и забрался под кроватку. Не высовываясь из укрытия, он, как его научили, набрал «02» и сообщил:

– Полиция! Сломался телевизор! Засуньте Буратино обратно! Я его боюсь!

В полиции, разумеется, ничего не ответили. Но телевизор мальчик начал обходить стороной.

Так вот, к чему всё это? А к тому, что Анжела действительно была очень хорошим детским психологом и не зря брала хорошие гонорары. Первый выезд – бесплатно, всё верно. Но после визита психолога родители вызывали её снова и снова, по любому поводу, избавляя себя от любых проблем. Вот тут уже самым естественным образом включался «счётчик»…

После десяти вечера семья Красивых укладывалась спать. Александра Александровна села на краешек кровати и погладила Егора по волосам. Он смотрел сквозь неё, думая о своём.

– Егор, – серьёзно сказала мама, – завтра к нам сюда придёт одна тётенька, очень хорошая и добрая…

– Зачем? Чтобы сидеть со мной вместо бабушки?

– Нет, послушай, она… её, кстати, зовут Анжела, она будет с тобой разговаривать про… в общем, про Гаврюшу…

– Тётенька хочет познакомиться с Гаврюшей?

– Ну… в каком-то смысле да… Эта тётя называется психолог.

– Психологи ходят знакомиться с домовыми?

– Нет, Егор, это такой врач, который беседует с человеком и помогает разобраться в сложной проблеме. Ответить на вопросы, избавиться от беспокойства, страхов. Я, наверное, плохо объясняю.

– Нет, совсем не плохо, – успокоил маму Егор. – У меня столько вопросов! Хочешь, я их задам тётеньке-психологу? Спрошу, почему Гаврюша так долго живёт, – он загнул первый палец, – как перестать жмуриться, когда проходишь сквозь стену, – загнул второй, – почему сыр «Дружба» не действует на папу, как на Маркса, – завернул третий. – Как ты думаешь, она знает?

– Очень на это надеюсь, – ответила мама и поцеловала сына в лоб.

Поздним утром, когда Красивые-старшие вовсю трудились на работе, Глаша заставила себя подняться и дойти до ванной. Она сняла с крючка мочалку и долго смотрела на неё. Приложила к уху и долго слушала. Ничего. Уф, а то ведь бывают же глюки…

Она пустила тёплую воду, и тут же раздалось мурлыканье.

– Маркс, ты что, подглядываешь за мной, что ли?!

Глаша резко обернулась – никого. Посмотрела под ванной, в корзине для белья, проверила полки, сдвинула пузырьки и тюбики – опять никого.

– Это нормально. Не волнуйся. – В проходе появился чуть сонный Егор. – Просто Кондратий твою мочалку недорасколдовал. Мяукать она перестала, а мурлыкать продолжает.

Сестра в таких случаях обычно отмахивалась от глупых фантазий братца, но на этот раз засомневалась. Поэтому на всякий случай выставила подозрительную мочалку из ванной комнаты.

А в детской ворчал Гаврюша. Он складывал разбросанные карточки «Монополии» в коробку, приговаривая:

– Непорядок какой! Кавардак, одним словом! А ить делов-то?! Поспал – застели, поиграл – собери, в ведре порылся – назад уложи. И тогда будет лепота! Психолухи, они порядок любят…

Около двенадцати в дверь позвонили. Бабушка открыла, увидела молодую высокую женщину на каблуках, в кожаном плаще, в облегающей блузке и с яркой косметикой, не вызывающую доверия у пенсионеров.

– Полагаю, вы Анжела? Меня предупреждали…

– Да, а вы… бабушка?

– Светлана Васильевна.

– Очень рада, Светлана Васильевна. Егор дома?

– Заходите.

– Спасибо.

– Что же вы делать собираетесь с моим внуком, женщина? – подбоченилась бабушка, глядя, как гостья стягивает чёрный вампирский плащ. – Посмотреть можно будет?

– Смотрите. Сначала он порисует, потом вместе обсудим результат. Для первого дня вполне достаточно. Последующие визиты за отдельную плату.

– А анализы? – прищурилась бдительная бабушка Красивых.

– Какие? – не поняла Анжела.

– Ясно какие, – старушка принялась загибать пальцы, – кровь, моча, кал… что же за лечение без анализов?

– А-а-а… вот вы о чём! У психологов свои анализы, можете считать рисунок первым из них. А вот вам, Светлана Васильевна, рекомендую сдать всё, что вы перечислили, а то мало ли… возраст.

– Его-ор! – позвала бабушка, поняв, что сморозила глупость. – Вот он, занимайтесь. Я мешать не буду.

И утопала на кухню доваривать обед.

– Привет, Егор! – Анжела слегка присела и протянула мальчику руку. – Дай пять! Я Анжела!

– Ага, знаю! Привет! – Ему-то, в отличие от бабушки, красивая тётя сразу понравилась. – Идём в мою комнату, Гаврюша там прибрался, и ты не испугаешься. Обычно мама говорит, что в мою комнату страшно зайти.

Стараниями домового детская производила наилучшее впечатление.

– Какой порядок! – искренне восхитилась Анжела. Уж ей-то довелось повидать всяких детских на своём веку…

– Я бы так не смог! – честно признался Егор. – Только все будут думать, что это я убрался… А ты станешь распиливать мне голову, чтобы проверить, говорю ли я правду?

– Ой, жуть какая! Конечно нет!!!

– Жалко, – вздохнул мальчик, – в классе никому не распиливали голову, я бы мог стать первым и прославиться.

– Ещё прославишься, – краешком губ улыбнулась Анжела, поняв, что случай и вправду сложный. – А ты не хочешь пока порисовать?

– Давай! Можно пиратов?

– А как насчёт твоей семьи – мамы, папы, Гаврюши?..

Егор пожал плечами, почему бы и нет. Достал альбом, карандаши, фломастеры и устроился на полу перед тётей-психологом.

– Открою тебе секрет, – таинственно заговорил мальчик, прикрывая рот альбомом, – благодаря Гаврюше я знаю всяких волшебных людей и зверей! Я их сейчас нарисую, и леших, и ведьм, и водяного, и котов-баюнов, и старенького Кондратия…

Он закусил кончик языка и занялся исполнением обещанного.

– Рисуй, рисуй, мальчик, – равнодушно подмигнула Анжела и углубилась в свой планшетный компьютер.

Егор аж гудел от удовольствия, тётя-психолог тоже не скучала. Пока юный пациент трудился, рисуя бабку на венике, она рассылала своё психологическое резюме с кучей фотографий по зарубежным странам, в поисках ещё более высокооплачиваемой работы.

– Бабушка говорит, все психологи шарлатаны, – между делом сболтнул Егор. – А ещё у нас живёт кот-баюн, он картавит…

– Угу, – не слушая мальчика, подтвердила Анжела.

– Вот! – Егор закончил рисование и протянул гостье листок.

Готовый рисунок её слегка озадачил, и компьютер пришлось отложить в сторону.

– Это кто? – уточнила психолог, потому что весь лист занимал странный мужичок в лаптях и рубашке без галстука, с ярко-оранжевой бородой и жутким бармалейским оскалом.

– Это Гаврюша. Вообще-то он улыбается, потому что очень весёлый.

– А где тут мама и папа?

– Не уместились… – честно посетовал мальчик. – Так ведь они на работе. Да, да, на работе!

– Родители вечно на работе, и ребёнок вынужден придумывать себе воображаемых товарищей для игр, – привычно отметила женщина. В принципе ей всё было ясно. Про леших, ведьм и прочих волшебных существ из сказки можно было уже и не спрашивать.

– А хочешь, покажу, откуда приходил Кондратий?

Высокая Анжела определённо нравилась Егору, и он хотел хоть чем-нибудь её удивить.

– Ну… покажи.

Кладовка оказалась самой обыкновенной, и, по критическому мнению Анжелы, прийти оттуда могла разве что только мышь. И то вряд ли, скорей уж таракан…

– Тебя здесь запирали когда-нибудь? – шёпотом, чтобы не услышала бабушка, поинтересовалась гостья.

Егор замотал головой и прикрыл дверь.

– Недавно меня чуть не задушило лимоновое дерево! – шёпотом сообщил он и с радостью отметил, что производит нужное впечатление.

Когда они вернулись в детскую, их там ждал сюрприз – на стуле, который занимала Анжела, сидел Гаврюша и лазил в оставленном ею компьютере. Главное, что не только мальчик, но и сама психолог увидела мужичка в яркой рубахе и льняных штанишках, подпоясанного верёвочкой. Видела, как тот пользуется её планшетом и болтает ножками в лаптях. Наверняка шарится по запрещённым сайтам Интернета…

– Это он? – округлив глаза, спросила Анжела, показывая пальцем на домового.

– Это я, – сказал Гаврюша, не отрываясь от экрана и водя по нему подушечкой пальца. – У тебя, девица, ранее тоже был домовой, иначе глядеть бы тебе на пустой стул. По какому адресу проживала в детстве?

«Девица», пребывая в некотором шоке, послушно назвала адрес дома, в котором прошли её ранние годы.

– Знаю, знаю, – с пониманием закивал мужичок. – На том участке Потап работает, добрейшей души домовой, но лысый и заикается. Привет передавай!

Анжела побледнела и, не сказав ни слова, удалилась на кухню. Там она молча обогнула бабушку, звенящую крышками-ложками, без спросу взяла графин, плеснула воды в стакан и выпила одним жадным глотком. Развернулась, снова обошла Светлану Васильевну и ушла в детскую.

– Отдайте компьютер, – растерянно попросила она и забрала планшетник у Гаврюши. – Фу-ф, что-то нехорошо мне…

Анжела стала обмахиваться плоским корпусом, переводя взгляд с домового на мальчика, что-то складывая в голове. Видимо, какие-то части мозаики у неё всё-таки не сходились, поэтому обмахивалась она столь интенсивно, словно собиралась садануть саму себя в лоб. Спасение явилось в лице бабушки, чопорно объявившей:

– Обед на столе, садитесь есть, пожалуйста.

Егор, как мужчина в доме, слегка поклонился и пропустил взрослую гостью впереди себя. Гаврюша тоже принял бабушкино предложение. Он уселся на один стул с Егором и в течение обеда занимался обнюхиванием тарелок, приборов и скатерти. Как существо волшебное, в еде домовой особо не нуждался.

Анжеле, таким образом, выпало сидеть напротив и наблюдать за его чудачествами. Светлана Васильевна натирала плиту, стоя задом ко всему человечеству.

Притихший психолог осторожно решилась на вопрос:

– Вот скажите, пожалуйста, уважаемая Светлана Васильевна, сколько сейчас человек за столом?

– А-а-а, – словно о чём-то догадавшись, протянула заслуженная пенсионерка, – хотите опыты над больной женщиной ставить? Читали, передачи смотрели, знаем… Нет уж, это без меня.

– Пожалуйста, уточните, – не спуская глаз с домового, произнесла девушка, – Егор единственный ребёнок в семье?

Бабушка соблаговолила обернуться.

– В сравнении с собственным отцом Егорушка вполне взрослый и ответственный молодой человек! – потрясая указательным пальцем, изрекла Светлана Васильевна. – Единственный ребёнок в этой семье – мой зять!!!

– Я, кажется, схожу с ума! – В кухню ввалилась Глаша, босая, растрёпанная, в мятой футболке до колен, с самого утра она не могла привести себя в порядок. – Пойдёмте кто-нибудь со мной! Здрасте… – Старшая сестра увидела гостью и несколько смутилась.

– Знаете, а я с удовольствием пройдусь с вами! – Анжела встала из-за стола, старательно отводя взгляд от домового. – Вы, простите, кто?

– Это Глаша, она моя сестра, – важно представил мальчик, а домовой игриво захлопал ресницами, изображая из себя кисейную барышню.

– Старшая? А говорили, в доме один ребёнок.

В ответ на справедливый упрёк бабушка даже ухом не повела.

– Куда идём? – уточнила Анжела.

– Только поймите меня правильно… – сказала Глаша и запнулась. – Мы должны вместе побыть в ванной.

– Хорошо… – изо всех сил стараясь казаться непринуждённой, пригладила бровку гостья. – В кладовке я уже была, чем хуже ванная… давайте попробуем!

У Светланы Васильевны и насчёт внучки имелось особое мнение, которое она не преминула высказать:

– Звуки ей мерещатся… Мяуканье всякое! И без врача ясно, что тут наушники виноваты! Утром она в наушниках, в обед опять, вечером снова, и засыпаем мы тоже под музыку! Любой свихнётся! Эх, кабы я их мать была… Ой, да что тут говорить?!

Ванная у Красивых находилась в полном запустении. Сестра Егора временно вынесла все мелкие вещи от зубной пасты и шампуня до корзины для белья и последнего полотенца. Остались только стиральная машина и та самая мочалка на крючке.

Глаша пропустила психолога вперёд и прикрыла дверь.

– Вы только не смейтесь… – нервно прошептала она. – Это началось два-три дня назад. Я думала, где-то в стене, может быть, в вентиляции застряла кошка. Но потом поняла, что мяукает моя… мочалка.

– У вас в доме кот. Я видела.

– Это не он! Не он, я проверяла! – Глаша обречённо показала пальцем на крючок. – Мочалка!!! Верите, нет?

– Теперь верю, – тоскливо призналась Анжела, она отлично знала, что с психами нельзя спорить. Проще соглашаться.

– Я ненормальная? – Глаза девушки наполнились слезами от плохих предчувствий, она сняла мочалку и протянула психологу. – Возьмите, не бойтесь. Приложите к уху – теперь она только мурлычет.

– Я ничего не слышу.

– Значит, молчит. Просто вы чужая. Вас она стесняется. Знаете, что говорит мой младший брат?

– Догадываюсь. – Анжела вернула мочалку и поспешила вытереть руки о собственную блузку. – Это как-то связано с Гаврюшей?

– Да! – закивала сестрица. – Даже не знаю, что и думать…

– Раз мальчик так говорит, значит, так и есть, Егор парень честный, – выдохнула Анжела и взяла Красивую-младшую за локоть. – Она кусается?

– Нет.

– Территорию метит?

– Ой, я бы почувствовала!

– По ночам кричит?

– Да нет же.

– Смиритесь и живите дальше.

– Но так не бывает! – Глаша тоже взяла гостью за оба локтя. – Так не должно быть, я не хочу жить в одном доме с мурлыкающими мочалками…

– Надо расслабиться… надо расслабиться, и всё пройдет.

– А можно мне сегодня в институт не ходить? Вы дадите справку?

– И что же я в ней напишу? «Прошу отпустить с уроков Глафиру Красивую, так как в её ванной обнаружена мурлыкающая мочалка?»

Глаша сощурилась и закивала.

– М-м-да… фигня получается, не вариант. А жаль.

«Кто бы мне на сегодня справку дал?» – подумала Анжела и спотыкающимся шагом вернулась на кухню. Светлана Васильевна сидела за столом одна и потягивала чаёк.

– Ну что, я права? – хмыкнула она и пригласила гостью сесть рядом. – Располагайтесь, наш мальчик смотрит мультики.

– Спасибо. – Детский психолог придвинула к себе чашку и задумчиво уткнулась в отражение своих осовелых глаз.

Бабушка погладила ладонью скатерть и решилась.

– Знаете, деточка, раз уж вы приехали, я спрошу. – Старушка явно сменила гнев на милость, но говорила через силу. – Даже… неудобно как-то начинать.

– Да валяйте! Хуже уже не будет…

– У меня есть кот.

Анжела кивнула вместе с чашкой, с которой совершенно не хотелось расставаться, потому что чашка была большая, тёплая, без лаптей и не пыталась мурлыкать.

Бабуля нагнулась и посадила на колени свою усатую гордость.

– Вот, – уточнила она и, поглаживая кота по голове, тихо продолжила: – Маркс разговаривает со мной!

– Какой Маркс? Тот, что с Энгельсом? – Психологу Анжеле вдруг стало легче. Наконец-то она будет заниматься тем, чему её учили, разговаривать с обычной помешанной.

– Что вы, милочка! – Бабушка мягко улыбнулась. – Если бы! Мой котик, мой Марксик, он со мной разговаривает! Мне так кажется… Иногда. Что с этим делать?

– А знаете что… – нервно вздохнула Анжела. – Смиритесь.

– Как? – Брови у Светланы Васильевны подпрыгнули.

– Лучше молча, без всплесков эмоций и траты нервов.

– Ну, может, мне хотя бы давление внутричерепное измерить?

– Измерьте и смиритесь. Спасибо, было очень вкусно. – К чаю Анжела так и не притронулась. Она встала и под гробовое молчание бабушки и кота побрела на звук телевизора.

Психолог приоткрыла дверь гостиной и осторожно просунула голову. Мальчик и его странный друг смотрели кукольный мультик про домовёнка Кузю.

– Пйекйасно снято! – услышала она за спиной и обернулась, затем глянула вниз. Рядом сидел Маркс и в упор глядел на неё жёлтыми глазищами. – Я говойю, пйекйасный мультфильм, не пйавда ли?

– По-моему, – сказала она всем сразу, – я здесь больше не нужна. Вам ведь и так всем тут хорошо, верно?

Мимо прошла смирившаяся Глаша и благодарно улыбнулась, прижимая к щеке ту самую мурлыкающую мочалку. Бабушка на кухне растягивала рукав тонометра, примериваясь – налезет ли он на голову? Поликлиники она не любила, искренне надеясь, что может измерить внутричерепное давление так же, как и обычное, в домашних условиях.

– Вы уже уходите? – из гостиной высунулся огорчённый Егор. – Подождите папу, он у нас ездит на машине со здоровенной НЛО на крыше. Так интересно!

– У-у-у, если я тут останусь ещё на полчаса, то сойду с ума просто за компанию. – Прихватив свой компьютер, детский психолог поспешно оделась и впервые сбежала от ребёнка. Ну, если уж совсем честно, то скорее от целой семейки сумасшедших, а это дело, как известно, заразное…

С огромным облегчением она покидала Маленькое Гнездо, вставив в ухо блютуз и прыгнув в свой внедорожник, с двойным удовольствием нарушала Правила дорожного движения. Главное, уехать отсюда подальше, а разобраться можно и потом, после приезда домой, приёма успокоительного и крепкого сна. Может, даже выпить?

Через какое-то время зазвонил телефон, это Александра Александровна беспокоилась о сыне.

– Анжела, не помешала? Я так волнуюсь!

– Нисколько, – высовываясь в окно и показывая средний палец недовольному обгоном водителю, откликнулась детский психолог. – У меня для вас две новости, хорошая и неожиданная. С какой начать?

– С хорошей, наверное…

– Ваш сын психически абсолютно здоровый ребёнок!

– Ой, спасибо огромное…

– Это была хорошая новость, а вторая заключается в том, что я лично видела вашего Гаврюшу, разговаривала с котом и держала мурлыкающую мочалку. И вот с этим я абсолютно ничего не могу поделать.

– Что?! И вы ещё называете себя психологом? Да вы шарлата…

Анжела не раздумывая оборвала вызов, тем более что по второй линии ей уже звонила Петина мама. Да-да, та самая, которая Мальвина.

– Слушаю… Могу. Из полиции? А что вы там делаете? Понятно… Да, соседи сейчас бдительные. Плачет, когда видит телевизор? Даже выключенный. Неплохо, неплохо… Что? Что значит вернуть? Ничего я не буду возвращать! Главное – результат, а телик на свалку, я так считаю. Слушайте, я психолог, не знаю… не знаю, когда вас отпустят. Могу подсказать телефон хорошего адвоката… Не нужно? Дело ваше. До свидания.

Она выдернула из уха блютуз, бросила его за спину, крепко вцепилась в руль и прибавила газу. Сколько бы ей ни звонили, ни слали эсэмэс, она категорически не брала трубку до самого дома. Да и выйдя из машины, просто сунула вибрирующий телефон в сумку и постаралась о нём забыть.

Квартира у Анжелы была большой, уютной и хорошо обставленной, с отдельным кабинетом для приёма посетителей, в котором стояло высокое кожаное кресло для неё, а рядом – кушетка, чтобы класть пациента и беседовать с ним. На стенах кабинета в рамочках красовалась фотовыставка профессиональных побед детского психолога. Окна были закрыты толстыми шторами, внутри царил мягкий полумрак.

Женщина сбросила туфли, приняла пятьдесят грамм успокоительного «Камю» и плюхнулась на кушетку. Вытянула руки вдоль тела и ровно, глубоко задышала, начиная специальную дыхательную гимнастику. Это всегда помогало, поможет и сейчас…

Кресло скрипнуло, Анжеле пришлось прерваться на вдохе и приподняться на локте, чтобы посмотреть, в чём дело. Когда она ложилась, её личное кресло было повёрнуто спинкой, а теперь развернулось на сто восемьдесят градусов. В кресле сидел кто-то маленький.

Анжела прищурилась, увидела лапти, бороду, простую рубаху и… покрылась холодным потом. В её кресле сидел лысый мужичок с торчащими ушками и глядел на неё как старый знакомый.

– П-помнишь меня? – заикаясь, спросил он, и детский психолог распахнула рот.

Это был её детский домовой Потап, которого она давным-давно забыла, но благодаря Гаврюше – не навсегда.

– Н-не шуми, людей п-перепугаешь. – Лысый прихлопнул по столу ладошкой и с мягким укором начал: – Что ж т-ты, дурында эндакая, д-детям головы м-морочишь? За л-лечение деньгу дерёшь, а з-за результат н-не отвечаешь. Н-нехорошо-о…

– Поговори со мной, дядя Потап, – неожиданно для самой себя попросила Анжела. – Я так во всём запуталась…

Мы не знаем, о чём точно говорили хозяйка и лысый домовой, но их разговор затянулся на весь вечер и всю ночь. Утром Анжела встала новым человеком. Стёрла всю картотеку платных клиентов с планшета и сотового, а уже к обеду была трудоустроена штатным психологом в детский дом. Хотя по-прежнему предпочитала облегающие блузки и высокие каблуки, но это же не преступление, правда?